***
Увидев на экране камеры огромный горбатый силуэт, Симанс аж поперхнулся в первую минуту. Это была черепаха! Возможно, та самая, что измотала им все нервы и, уже будучи выброшенной на свалку, смогла вырвать из себя номер и уползти неизвестно куда. А возможно, и другая. Капитан присмотрелся пристальнее к мелькавшему силуэту. «Другая! Значит, их и в самом деле много, и они пришли за своим родичем!» Ему было плевать на солдат, погибших почти мгновенно, плевать на все, кроме одного — это был ключ к сбежавшей девке, ненавистной рептилии и исчезнувшему брату. Примчавшись на свалку, едва закончился его рабочий день, Мартин с огромным разочарованием обнаружил не выживший объект, а вырванные из тела номера и валявшиеся рядом вещи Рика. Планшет, телефон, банковские карты и пропуск, — все то, что могло позволить отследить паренька и вернуть обратно. Профессор был в ярости, потому что вокруг их здания и так уже околачивалась неугомонная репортеша с шестого канала, вынюхивая неизвестно что. — Если информация просочилась в прессу — сушите сухари, капитан! — прошипел Симансу в лицо профессор. — Ей было просто неоткуда так ни о чем узнать! И вот теперь черепаха явилась, чтобы угодить в ловушку и наконец-то закончить эту историю. — Взять его! — скомандовал он в рацию, и в этот миг камера ослепла.***
Раф не видел, бежит ли за ним младший брат, который должен был прикрыть спину. Он просто ломил вперед, выплескивая свою ярость, боль и гнев на ворвавшихся солдат. Каждый удар, каждая колотая рана или распоротая конечность отражались в его сознании огненными вспышками пьянящего сладкого чувства мести. «За Лео, ублюдки!» Плевать, что Учитель бы сейчас его самого на лоскутки порвал, и наверняка так и сделает, как только узнает, что Рафаэль убил не одного человека. Плевать, что он потом выползет из тренировочного зала, отбыв наказание, на дрожащих ногах и с разбитыми до костей кулаками. Плевать! Он даже сознается сам, что был счастлив в тот миг, когда отбирал жизни у этих людей, что ему не было стыдно перед ними. Потому что они не люди, они даже не животные. Сволочи! А сволочь не должна ходить по земле! — Раф, уходим! — где-то на самом краю сознания его догнал голос гения, ворвавшийся требовательным приказом, но Рафаэль даже не обернулся. В таких ситуациях, когда у него сносило крышу, его мог остановить только один в мире голос, обладателя которого нет рядом. И нет именно потому, что его искалечили люди! Так получайте то, что выпустили сами! Лео мог бы вас спасти, он даже сделал бы это, бросившись брату поперек пути и закрыв вас собой, пока красная пелена не упала бы с глаз Рафаэля. Но его нет рядом. Так просто было стрелять из автомата в бегущую от вас черепаху и смеяться, попав. Отчего же сейчас невыносимо страшно умирать, понимая, что это месть за тот самый смех и выстрел? — Пощади… — прохрипел солдат, прижатый Рафом к полу, когда сай оказался около его глаза, сосредоточив на себе все внимание. — Умоляю… — А Лео разве просил пощадить его? — хриплый рык обдал лицо горячим дыханием, потому что рептилия склонилась совсем низко. — Лео вас не просил, ублюдки! Или тебе больнее только потому, что ты человек? Это ты выстрелил ему в плечо? Солдат дернулся, пытаясь отползти от упершегося в веко штыка. — Я… нет, это капитан Симанс… я только в ногу объекту попал… — В ногу? — мурлыкнул Раф и улыбнулся. — Значит, объекту в ногу? Он дернул сай вниз и воткнул его человеку в бедро, вырвав дикий короткий крик. — Этот объект, выродок, мой брат, — ласковым шепотом сообщил он, медленно проворачивая штык в ране. — Не цифра, не 438 номер, это-мой-брат… И ему было так же больно, как тебе. Думаешь, у него кровь другая, или он не чувствует? Где этот капитан?! Последние слова сорвались на разъяренный рявк. — Пощади, и я скажу тебе, — простонал человек. Раф брезгливо сморщился и выдернул сай из раны. — Он на шестом этаже… кабинет… слева от лифта… — Я надеюсь, ты понимаешь, что будет, если ты соврал, — холодное лезвие погладило солдата по щеке. — Очень надеюсь. Рафаэль вскочил и бросился к выходу, нос к носу столкнувшись с Симансом. Глаза в глаза. Серый кремень сошелся с косой гранью совершенного изумруда, подсвеченного изнутри, как солнцем, дикой первородной ненавистью. — Раф!!! — Донателло заорал так, что стены вздрогнули. — Уходим! Ты хотел помочь Лео!! Рафаэль дернулся, выбрасывая вперед сай, и замер на долю секунды. Этого хватило, чтобы капитан Симанс разрядил в него пистолет и бросился прочь, захлопнув двери лаборатории. — Раф! С трудом выдохнув горький от пьяного запаха крови воздух, бешеный ниндзя сморгнул и попятился. — Бегом!! Бросив себя вверх, Рафаэль поймал конец сброшенного гением троса и позволил автоматической лебедке увлечь его в открытый люк. — Быстро! — Донни смотал трос, бегло осмотрев брата, и дернул его за руку. — Отложи это на потом! Рик тихонечко поскуливал, сжавшись комком на крыше и зажав уши руками. Донателло подхватил его одной рукой и потащил за собой. — Где Майки? — вдруг спросил Раф, останавливаясь на краю крыши и дико озираясь. — Отличный вопрос! — огрызнулся гений, закидывая Рикки себе на спину. — Держись, герой. Он не спускался с нами в здание. Я думал, что ждет на крыше. Рафаэль выматерился и прыгнул на соседнюю крышу, как стрела, брошенная из арбалета, и осмотрелся. Да, в груди расползается огненным цветком боль, да, от каждого вдоха в глазах двоится, но Майки… черт! Где Майки?! — Я оставил дома планшет со следящей программой, — рядом длинным прыжком оказался Донни. — Думал, что не нужен, — мы же все тут! Твою мать! — Если он попал к этим… ученым, — Раф запнулся на последнем слове. — Надо вернуться за ним немедленно. Что они с ним сделают, даже думать не хочу! Бери этого хлюпика и вали домой, а я вернусь, проверю. Будем держать связь. — Раф, ты ранен… — Донателло даже притормозил. — Хоть какой-то план нужен. — Он у меня есть, — Рафаэль оскалился и дернул головой, громко хрустнув шейными позвонками. — Я убью их всех. До последнего. Он развернулся и побежал обратно. Донни смотрел ему вслед, уронив руки. — Ты… ты позволишь ему пойти туда? — Рик сполз с черепашьего панциря и плюхнулся прямо на крышу, мелко стуча зубами. — Мне его не остановить, — Донателло дернул плечом. — Будь осторожен, брат, я не могу потерять тебя. Рикки прикусил губу. — Я… я о людях… — пробормотал он. — Ты видел ЭТО? Кровавые ошметки во все стороны, столько боли… ужаса и мольбы… тот солдат… он же просил его… Донни сжал кулаки и тихо скрипнул зубами. — Ему этого мало сейчас, — негромко возразил он. — Будь здесь Лео… Рик не выдержал и разрыдался. — Да! Рафаэль сказал, что они разорвут моего брата на части, как только ваш 438-й встанет на ноги! А я… а я несу для этого препараты! Донни задумчиво потер щеку, даже не посмотрев на паренька, и очень горько тихо и ласково возразил: — Он бы остановил Рафа сейчас. И, чуть сморщившись, добавил: — Его Леонардо зовут. Молодой лаборант вскочил, едва удержав себя на трясущихся ногах, и сжал коробку. Они думают, что только они способны любить родных, какими бы дурными те ни были! Считают людей отбросами, годными только издеваться над природой и погрязшими в своих пороках! Тоже мне, ангелы возмездия!! Никакие они не герои! Такие же звери, как и любые солдаты, которым нравится убивать! Что он, глаза Рафаэля не видел, что ли, в тот миг, когда он проткнул человека своим ножом и приподнял над землей, еще живого, скалясь прямо ему в лицо? Что они сделают с Мартином, когда старшая рептилия придет в себя и тоже захочет мести?! Будут медленно рвать на части или загонят в свою подземную канализацию, как в лабиринт, и станут там охотиться? А если 438 решит, что можно выжечь на живом человеке номер, вот как на нем на самом, без наркоза? Он закричал, тонко, отчаянно и совсем уж безысходно, на одной царапающей ноте, и швырнул коробку с крыши. Донателло дернулся за ней следом, успел поймать, но донышко прорвалось, и все ампулы, склянки и пакеты полетели вниз. — Что же ты натворил, дуренок мелкий? — обреченно выдохнул гений, но Рикки его уже не услышал. Он бросился прочь к пожарной лестнице, торопливо слез по ней, даже не понимая, что если черепаха захочет, то догонит его за секунду, и бросился бежать по улице. Донателло мотнул головой, бросил коробку и выпрямился. Да, он не Лео, без которого, как без стержня, все летит к чертям, но он должен хоть как-то исправить произошедшее. Рафа сейчас бесполезно останавливать, да он и вряд ли вляпается серьезно. А если вляпается, то один Донателло точно его не вытащит. Надо вернуться в логово, взять следящий планшет, понять, где Майки, вернуть его домой, потом брать машину, обвешанную ракетами, и ехать сюда, вытаскивать горячую голову. Все было напрасно! Медикаменты, ради которых они приходили, лежали теперь грудой смешанных с осколками порошков на мостовой под колесами машин, унеся с собой надежду быстро привести лидера в себя.***
Приближаясь бегом к родному логову, Донни услышал эхо шагов, летевших навстречу, и затормозил. Кто мог бежать от их дома? Что случилось? Солдаты все же вычислили их, пока они были в отлучке?.. В тоннель прямо перед ним выскочил Леонардо, перекатился по широкой сточной трубе, коротко охнув, и неловко приземлился на ноги. — Лео! — Донателло стало совсем страшно. — Что ты здесь делаешь?! Что произошло?! Как ты выбрался?.. Тот обернулся на голос, долю секунды смотрел на брата, а потом отскочил к стене, пригибаясь, как перед боем. — Лео… — у гения опустились руки, и он прижался спиной к стене. Все разлетелось в куски. Пропал Майки; слетевший с катушек Рафаэль, наверное, громит лабораторию, и хорошо бы, чтоб не попал в беду; Рикки уничтожил их шанс создать лекарство для старшего брата; а сам старший стоит прямо перед ним, убежав из дома, и смотрит такими глазами, что сразу охота повеситься. — Спокойно! Спокойно! — в тоннель выскочил пропавший Микеланджело и замахал руками. — Лео, расслабься! Сейчас все объясню. Ты не так все понял, вернее, ты ничего еще не понял… Донателло показалось, что галлюцинации уже у него, но воссоздать такие заполошные крики не смог бы никто и никогда. Он отлепился от стены, подошел и отвесил брату хороший подзатыльник. — Твою черепашью маму и скорлупу, из которой ты вылез! Я чуть с ума не сошел! Где тебя носило, обормот?!!! Этот рявк заставил младшего запоздало спрятать голову в панцирь. — Я тебе сейчас все объясню, — опасливо высунувшись наполовину, сообщил он. — Я Лео лечил… я все придумал, у меня получилось! Я сам!.. — Я тебя убью! — Донателло показалось, что у него внутри взорвалась маленькая бомба безумного облегчения, помноженного на ярость. Сердце прыгнуло пару раз, сбиваясь с привычного ритма, а потом заколотилось, как у загнанного кролика. — Где ты был? Какого лешего вы тут оба делаете?! Лео, черт, зачем ты вышел? Как ты вообще это сделал?.. — Донни! Донни! — Микеланджело суматошно замахал руками. — Только вот вопросов не надо, только не надо… Он обернулся. — По ходу, поздно, — его настороженный взгляд пробежал по фигуре Леонардо. — Господи, как учитель-то терпел нас, идиотов, по сто раз одно и то же повторяя… Лео… это Донни. Я не знаю, что ты сейчас видишь, но прошу, просто выслушай. Донателло дернулся, желая подойти к старшему брату, но Микеланджело удержал его за руку, а сам сделал небольшой шаг к лидеру. — Лео, у тебя на руке, под татуировкой, есть след от зашитой раны. Это самый первый шов, который сделал Донни. Не бойся, я покажу сейчас. Он незаметно потянул Донателло за руку за собой следом и подошел к старшему брату. — Вот. Дон, расскажи ему, как это произошло, потому что только ты знаешь… — Лео, прости, прости, прости! Майки бестолково скачет вокруг старшего брата, который шипит, зажимая глубокий порез на руке, и жмурит глаза. — Я не хотел, я играл в Дункана Маклауда. — Отлично просто, — лидер безуспешно пытается свести края расползшейся раны. — А Мастеру я что скажу? Что мой мелкий брат-засранец взял без спроса мою катану и махал ей где не надо, уверенный, что я точно спрячу голову в панцирь, словно мне ее отрубил Бессмертный, но промахнулся? Я это скажу сэнсэю? Микеланджело виновато трет нос и чертит пальцем ноги в пыли большой круг. — Я же не нарочно. Пойдем к Донни, он что-то придумает, он же гений!***
— Я ж не хирург! — Донателло в ужасе смотрит на братьев. — Тут зашивать надо! — Ну, так зашей! — ободряюще советует Майки. — Как носок, берешь иголку и штоп-штоп, все готово! — Рот бы тебе штоп-штоп! — огрызается Донни, но лезет в ящик и вылавливает кривую иглу. — Лео, я не знаю, что получится… — Я в тебя верю, — тот ободряюще улыбается и кивает. Гений прикусывает кончик языка и осторожно прокалывает иглой край раны. Откуда тогда было ему знать, что есть обезболивающее, что надо аккуратно стянуть края, чтобы шрам остался тонким… — Безобразно вышло, — расстроенно шепчет он, глядя на уродливый шов. — Прости, брат, я тебе татуировку потом сделаю на этом месте, когда заживет, хочешь? Лео слабо улыбается. — На нашей коже? — Я придумаю как! — Донни кладет ему на плечо руку, и лидеру кажется, что только от этого прикосновения утихает боль. — Я сделаю! — Я же месяц себе голову ломал тогда, — Донателло улыбнулся, осторожно повторяя пальцами узоры на плече старшего брата. — Но смог. Леонардо пристально следил глазами за его рукой, вслушиваясь в себя. Да, можно создать голос, панцирь и даже желтый взгляд за толстыми стеклами очков. Но вот талант унять боль одним лишь прикосновением пальцев, улыбаться, пряча в самом уголке губ сладкую ложь о том, что все будет хорошо, и успокаивать медовыми глазами… Никто повторить это не сможет. Никогда.