Дополнительные занятия

Чем больше думал Юри о случившимся, тем больше вопросов оставалось без ответов. Раз за разом прокручивая в голове произошедшее, он, сам того не осознавая, лишь больше закрывался в себе. Чувства к Виктору душили своей пугающей безграничностью, требуя выхода наружу. Обострялось это ещё и тем, что после случая в библиотеке Никифоров совсем перестал появляться в зоне его видимости. Кацуки не знал, как у него это получается, но увидеть когтевранца ему удавалось лишь мельком в Большом Зале. Казалось, что уже ничего не будет как раньше, и умирающая в агонии надежда внутри отравляла Юри, делая его всё более молчаливым и мрачным. — Ты совсем исхудал, — как-то обеспокоенно проговорил Пхичит, не в силах смотреть на мучения друга. — Я могу хоть чем-то тебе помочь? Покачав отрицательно головой, Юри благодарно улыбнулся. Тут уже ничем не помочь. Словно в насмешку, к удивлению Кацуки, отношения с Плисецким, напротив, сделали семимильный шаг вперёд. Юри не знал, чем вызваны были такие разительные изменения по отношению к себе, но всё чаще слизеринец не просто подсаживался к нему в библиотеке, а даже начинал односложно отвечать на обыкновенные вопросы о своих делах. Было видно, что Юра постепенно привязывался к нему. Как дикий кот: надменно и совершенно своенравно. Но, признаться, видя оттепель в их взаимоотношениях, Юри внутренне радовался этому. Юра уже не выглядел таким отрешённым, как в начале года, с каждым днём становясь всё живее и разговорчивее. Постепенно Плисецкий становился всё больше похожим на мальчишку своего возраста в глазах японца. И пусть их взаимоотношения развивались постепенно, но каждый шаг в свою сторону Юри с готовностью принимал, радуясь тому, что Юра, кажется, начинает видеть в нём если не друга, то хотя бы приятеля. Об этом свидетельствовали редкие разговоры за стенами библиотеки. Слизеринец уже не делал вид при остальных, что не знает о существовании человека по имени Юри Кацуки. Это вселяло определённую надежду. Окончательно барьер между ними пал, как это обычно бывает в жизни гриффиндорца, внезапно. Не было никаких предпосылок или знаков, просто однажды, спокойно ожидая в коридоре своего маленького друга, Юри ощутил мощный толчок сзади. Едва устояв на ногах, он резко развернулся, чтобы высказаться касательно совершенно не смотрящих под ноги людей, но наткнулся на нетерпеливо топчущегося на месте Плисецкого. Ещё никогда Юри не видел его в настолько возбуждённом состоянии. Глаза так знакомо блестели в предвкушении, что гриффиндорец даже забыл, что хотел возмутиться таким бесцеремонным поведением. — Сегодня библиотека отменяется! — безапелляционно заявил Плисецкий. Не дожидаясь ответа, он схватил Юри за рукав и потащил в сторону, противоположную от их обычного маршрута. — Подожди! — попытался достучаться до своего резвого друга Кацуки. — Ты можешь нормально всё объяснить? — Нет времени! — отозвался Юра, не сбавляя темпа. — До ужина осталось слишком мало времени, чтобы тратить его впустую! Быстрее! Не понимая, чем вызвана такая бурная деятельность, японец озадачено смотрел на белобрысую макушку. До ужина, по его подсчётам, оставалось ещё часа три, и на что именно не хватает времени слизеринцу, оставалось вопросом. Но Юри никогда не видел мальчика таким открытым и эмоциональным, поэтому любопытство взяло верх и он, не задавая вопросов, зашагал быстрее. Когда Юра притащил его на поле для квиддича, гриффиндорец, откровенно говоря, растерялся. Видя его озадаченное лицо, едва не подпрыгивающий от нетерпения Юра, беззлобно закатив глаза, всё же снизошел до объяснений: — Ты видел погоду на улице? Она же просто идеальна для полётов! Полёты. Ну конечно же. Полёты, которые были откровенно не самой сильной стороной гриффиндорца. Получив зачёт по этой дисциплине на первом курсе, Юри не торопился снова садиться на метлу. Чувство полёта, конечно, было ни с чем несравнимым, но это не так будоражило, как остальные прелести магического мира. — А разве первокурсникам разрешено летать без присмотра преподавателя? — спросил Юри первое, что пришло в голову, за что был награждён очередным закатыванием глаз. — Для этого здесь ты. Мне разрешили полетать под присмотром старшего товарища. После этих слов всё встало на свои места, заставив Юри усмехнуться. — Понятно. А мне обязательно лезть на метлу? — Ну конечно! — воскликнул Юра, не понимая, почему этот глупый гриффиндорец не осознаёт очевидного. — Понимаешь, я с полётами не очень... — попытался отговориться от этого мероприятия Юри. — Боже! — начал откровенно раздражаться Плисецкий, с нетерпением поглядывая в небо, где уже мелькали фигурки на метлах. — Сесть на неё сможешь? Остальное — дело техники! Даже курица справится! Сравнение с курицей, естественно, не слишком польстило Юри, но, решив, что ничего толком не теряет от этого, он всё же медленно пошёл вслед за умчавшимся мальчишкой. Постоянно подгоняемый Юрой, гриффиндорец, тщетно пытаясь вспомнить уроки мадам Трюк с первого курса, с горем пополам смог подняться на несколько метров над полем. За время, пока он возобновлял свои навыки, Плисецкий, на деле оказавшийся таким себе учителем, несколько раз успел облететь поле со скоростью, от которой у Юри подозрительно закружилась голова. Время от времени неохотно возвращаясь к своему непутёвому ученику, Юра выглядел непривычно растрёпанным, но до невозможности счастливым. Видеть его таким было необычно, но приятно. Понимая, что сравниться со скоростью и умениями слизеринца у него нет и шанса, Кацуки посоветовал ему не терять на себя время и потратить его более продуктивно. И Юра, одарив его широкой мальчишеской улыбкой, поспешил воспользоваться этим советом. Медленно пустив метлу на не очень высоком расстоянии от земли, Юри не мог оторвать взгляда от носившегося по полю слизеринца. Тот, находясь на безопасном расстоянии от тренирующихся членов команды по квиддичу, вытворял такие пируэты, что Кацуки с замиранием сердца несколько раз порывался выкрикнуть страхующее заклинание. Невооружённым взглядом было видно, что русский маг был в своей стихии. Безбашенно выводя весьма опасные фигуры, Юра по-настоящему наслаждался процессом. Он не рисовался, а действительно отдавал всего себя полёту. Решив, что на сегодня с полётами достаточно, Юри направил метлу вниз: такого сильного удовольствия, как Плисецкому, это занятие не приносило, а страховать проще будет сидя на устойчивой трибуне с хорошим обзором. Вот только стоило ему выйти из помещения с мётлами, как он заметил, что к запыхавшемуся слизеринцу уверенно подлетел какой-то старшекурсник в квиддичной форме, но обеспокоиться этим фактом Юри не успел, так как увидел удивлённо вытянувшееся лицо Плисецкого. Перебросившись парой фраз со старшекурсником, Юра резко кивнул, после чего сразу направил метлу в сторону стоявшего на песке друга. За несколько секунд преодолев разделяющее их расстояние, мальчик спрыгнул на твёрдую поверхность. Находясь в явно взбудораженном состоянии, он, ни говоря ни слова, зашагал в сторону раздевалок. Лишь по дороге в замок, когда поле осталось позади, он, словно сам не до конца в это веря, пораженно выдохнул: — Меня пригласили посетить тренировку по квиддичу! — Что? — переспросил не расслышавший Юри. — Отабек пригласил меня посетить следующую тренировку по квиддичу! — громче, но от этого не менее возбуждённо ответил Юра. — Кто такой Отабек? — осторожно поинтересовался Юри. — Как кто? — искренне возмутился Плисецкий. — Это капитан квиддичной команды слизерина! Ты совсем, что ли, ничем, кроме этого идиота, не интересуешься? Нужно отдать Юре должное: осознал он, что сморозил глупость, почти сразу. Кинув на Кацуки взгляд, в котором Юри почти разглядел испуг, он уже более спокойно добавил: — Ты же придёшь? Вопреки попытке Плисецкого замять неудобную фразу парню потребовалось чуть больше времени, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. На удивление, слова слизеринца зацепили его сильнее, чем он ожидал. Прошло несколько откровенно долгих минут в тишине, прежде чем Юри смог наконец выдавить из себя: — Приду. Их дальнейшая дорога до замка прошла в обоюдном молчании. Но, судя по расслабившимся плечам впереди идущего Плисецкого, этот ответ значил для него куда больше, чем он сам осознавал.