***
Невзирая на то, что погода была сегодня хорошая, поле было практически пустым, поэтому появившийся из раздевалок Юра сразу бросился в глаза. Позволив себе глубокий вдох, он сел на метлу и направился к центру поля, где его уже ожидал Отабек. Юри не слышал, о чём говорят ребята, но наблюдал очень внимательно, совершенно забыв про книгу в сумке. Слизеринцы не делали ничего сверхъестественного: никаких финтов или трюков — простые броски, пасы и полёты вокруг наколдованных препятствий. Это так разительно отличалось от обычных бешеных полётов Юры, что казалось очень непривычным. Спустя время в глаза внимательному гриффиндорцу бросилось то, что вся необузданная энергия мальчика, державшая его в напряжении, к концу тренировки волшебным образом исчезла. Юра подстроился под темп старшекурсника, двигаясь неспешно, но свободно. Вот только по окончании занятия он выглядел ещё более взбудораженным, чем обычно. — Ты видел, какой он крутой? — первые слова, произнесённые им по возвращении на трибуны к Юри. Крутизны несведущий в спортивных вопросах гриффиндорец, конечно, не заметил, но предпочёл оставить этот факт при себе. Впрочем, его реакции и не потребовалось: всю дорогу до замка заняли рассказы мальчишки о невероятном Отабеке — талантливом капитане слизеринской команды по квиддичу. — Он сказал, что может помочь мне подтянуть пасы, представляешь? — с энтузиазмом говорил Юра, всем своим видом показывая, как важно для него то, что происходит. На какой-то миг Юри кольнула мысль, что, видимо, его присутствие на трибунах больше не потребуется, но Плисецкий, словно услышав его мысли, улыбнулся так, как не улыбался никогда с момента их знакомства. — Завтра тренировка, придёшь? И от таких простых слов, невзирая на тоску, поселившуюся внутри с начала года, на душе у Кацуки стало немного светлее.***
Вот только стоило светловолосой макушке скрыться за поворотом, ведущим к слизеринским подземельям, как терпеть подкатывающую тоску сил не оставалось. Как и игнорировать нерешённые проблемы. Несмотря на сложившиеся вполне дружеские отношения, они никогда не обсуждали Никифорова. Понимание непростых взаимоотношений братьев не давало Юри так просто заводить эту тему. Иногда казалось, что Виктор так или иначе проскальзывает меж строк в их разговорах, но оба старательно делали вид, что не замечают этого. И на это у каждого были свои причины. Да и не хотелось Юри на их хрупкую дружбу вываливать ворох своих проблем. Хотя это и не значило, что время хоть что-то расставило по местам. Никифоров всё так же продолжал избегать его, не пытаясь внести какую-то ясность в своё поведение. Даже происшествие в библиотеке оставило лишь вопросы, ответы на которые, по ощущениям, лежали на поверхности, но в силу каких-то пробелов в знаниях просто не хотели даваться гриффиндорцу. Попытки осторожно расспросить Пхичита ни к чему не привели: всё же он, как и Юри, большую часть жизни провёл в мире маглов. Попытки же выведать информацию у чистокровного мага Плисецкого были пресечены твёрдым: — Это не моя тайна. Разбирайтесь сами. И ведь возразить нечего. Вот только легче от этого не стало ни на грамм. Осознание того, что он упирается в стенку, которую не может преодолеть, давило мерзким чувством бессилия так же, как и внутренний страх того, что подобного можно было избежать, поступи Юри по-другому. Вот только по-другому — это как? Снова вопрос в копилку без ответа. Кацуки всё так же не знал, что сказать Виктору, но чувствовал каждой частичкой души, что ему жизненно необходим этот разговор. Узнать хоть что-то. Услышать ставший дорогим голос. Проставить наконец окончательно точки над и.***
Несмотря на врождённый талант, Юру всё же не взяли в основной состав команды на играющие позиции, что, впрочем, не помешало Отабеку взять его во второй состав и лично тренировать один-два раза в неделю. Что, на удивление, вполне устроило Плисецкого. Капитан, увидевший в мальчишке что-то, чего не увидели другие члены команды, сказал, что при должных тренировках в следующем году Юре не составит труда занять место в основном составе. И Юри, наблюдавший за ними со стороны, не мог не отметить, что Отабеком движет не только желание выдрессировать для слизерина мощного игрока. Было что-то ещё. Что-то, чего никак не могли уловить внимательные глаза грифиндорца. Беспокоило ещё и то, что Юра в своём восхищении старшекурсником всё больше напоминал Кацуки себя на первом курсе. И мысли обо всём этом вызывали весьма горькое послевкусие.***
Замаячившее на горизонте Рождество принесло вместе с собой непроходимую стену из экзаменов, подводящих черту первому семестру. И чем ближе они были, тем ярче становились тени обеспокоенности на лицах студентов. Даже Юра, мысли которого в последнее время были забиты не учёбой, вплотную засел за учебники. В отличие от Юри схватывал мальчишка всё на лету, нагоняя всё упущенное семимильными шагами и вызывая в Кацуки лёгкий укол зависти. Лишь единожды Плисецкий забуксовал на казавшемся с первого взгляда простом заклинании. Конечно же, гордость не позволила ему напрямую обратиться за помощью, а как помочь по-другому, Юри не знал. Смотря на нервничающего друга, привыкшего к тому, что у него всё получается с первого раза, Кацуки уже хотел полезть на рожон, но Юра наконец сам пересилил себя, обратившись к гриффиндорцу. Вот только сделал это в свойственной себе манере, заставив Юри тысячу раз пожалеть о том, что он не умеет стирать память: — Покажи мне Выручай-комнату! Вот так просто. Не просьба — почти приказ. Так в стиле юного слизеринца, не уступающего своим принципам. — Выручай-комнату? — переспросил растерянно Кацуки в надежде, что ослышался. — Да-да. И не делай такое лицо. Мой тупоголовый брат сам рассказывал, что вы всегда там занимались. Подобное откровение ещё больше обескуражило Юри, и он затруднился бы ответить, что поразило его в большей степени: что Юра сам упомянул брата или то, что Виктор рассказывал кому-то о их занятиях. — Это не моя тайна, — справившись с собой, наконец ответил Юри, на что тут же получил раздражённое закатывание глаз. — Эта комната принадлежит в равной степени любому студенту в этой школе, балда. И всё же Юри не покидало ощущение, что он просто не имеет права рассказывать кому-либо об их секретном месте. Словно этим он разорвёт последнюю нить, связывающую его с теми вечерами, принадлежавшими только им одним. «Но ведь Виктор рассказал ему всё сам», — подумал Юри, с сомнением вертя в руках перо. — Хорошо, — устав от колебаний друга, внезапно выдал Юра, подавшись вперёд, — тогда предлагаю сделку: информация за информацию. Ты показываешь местоположение Выручай-комнаты, а я по возможности отвечаю на любой твой вопрос о моём брате. Идёт? Ощущая, что заключает сделку с дьяволом, Кацуки, правда, недолго колебался. Всё же нельзя его осудить за то, что он не смог не воспользоваться выпавшим случаем: слишком парня вымотало за последние месяцы неведенья. Ему нужны были хоть какие-то ответы. — Идёт, — непослушными губами проговорил Юри. — С тобой приятно иметь дело, — усмехнулся Плисецкий, в очередной раз подтверждая репутацию своего факультета. Слизеринцы всегда добиваются своего.