Вселенная разбегается бесконечно

Может, они оставят тебя в покое, но не меня.

— "Мафия плащей", — поясняет мне Эрик, — это такая своеобразная группа людей. Ну, и эти люди в плащах, да. Просто однажды Сэму родители купили новый плащ, и он пришёл в нем на занятия, а мы увидели его и сказали: "Эй, старик, ты невероятно круто выглядишь!" Потом мы прикупили и себе такие плащи, а джоки назвали нас "мафией", и мы подумали, что раз мафия, так мафия, и теперь мы — "Мафия плащей". Мы вчетвером сидим в кафетерии: я, Эрик, Брукс и его приятель Макс Спаркс, который что-то увлечённо рассказывает ему. Я сижу, уставившись в книгу, которую нашла среди папиных вещей в гараже сегодня утром и которую он отдал на прочтение со словами: "Постигай дух подросткового бунтарства". У Эрика в руках его мобильный, которым он вертит в разные стороны по столу и продолжает свой рассказ: — Джоки задирают всех наших приятелей из компании, но уж лучше быть членом Мафии, чем пустоголовой свиньей вроде них. Я сижу, слушаю Эрика, уставившись в книгу, Брукс молча слушает своего приятеля Спаркса, а Харрис крутит телефон у себя в руках и спрашивает: — Хэрол, ты любишь читать? У меня в доме целый шкаф с книгами стоит, и никто их, кроме отца, не читает. У Дэна под кроватью огромная стопка комиксов. У меня на полке коллекция Паланика. Я не читаю больше двух книг в год, потому что мне лень. Потому что книжки с рисунками кажутся мне интереснее. Потому что я не люблю читать книги, если это не Паланик. Значит, я не люблю читать вовсе. Вот же блять. Отрываю взгляд от книги, смотрю на Харриса и говорю: — Что? Читать? Да обожаю. Эрик в ответ ухмыляется: — Я так и думал. А потом мы снова сидим в тишине, которая теряется только в стороне Спаркса, когда он снова начинает что-то рассказывать Бруксу. А тот сидит без эмоций и лишь иногда кивает. Эрик спрашивает его: — Кстати, Брукс, ты не забыл то, о чём я тебя просил? Мне нужна камера для одного дела. Браун разглядывает пол и игнорирует Харриса, а через какое-то время отвечает: — Дилан может достать. Эрик смеётся, а потом говорит ему: "Приятель, ты опять сваливаешь свои дела на других". Смотрит пристально на Брауна, который всячески отводит свой взгляд, и добавляет: "Ну и пошёл ты к черту". На уроке рисования Патти Нильсон ходит по классу и наблюдает за нашей работой. Она дала нам свободную тему, так что у меня было с десяток идей для рисунка. Я подумала: а почему бы не нарисовать Тайлера Дердена с Рассказчиком и их борьбу личностей. Рассказчик — в рубашке, с галстуком и в черных штанах, с разбитым носом и синяками под глазами и Тайлер — сильный мужчина с сигаретой и шрамами по всему телу. Между ними стоит Марла Сингер и курит сигарету, от которой исходит голубоватый дым. Черные волосы Марлы взъерошены, лицо белое, как мел, а глаза закрыты. И на стороне Тайлера стоят побитые работники обслуживания — члены бойцовского клуба. На стороне Рассказчика — его босс и разбитые вдребезги автомобили. Я рисую всё это, и Патти Нильсон останавливается возле меня, спрашивая: — Ты сама это придумала? Я смотрю на Рассказчика, у которого рубашка в крови, и отвечаю: — Нет, это персонажи из книги. Она говорит: "Очень хорошо. Вы будете сейчас рассказывать о том, что вы нарисовали, так что удиви ребят, у тебя очень хорошая работа". Когда очередь подходит ко мне, я выхожу и становлюсь перед всеми с рисунком. Говорю: — Пару лет назад Чак Паланик опубликовал свою книгу под названием "Бойцовский клуб". Скоро выйдет фильм по этой книге, так что не забудьте сходить. В центре повествования — офисный клерк, который в одной из своих поездок встречает человека по имени Тайлер Дерден. Тайлер слева, рассказчик справа. У Рассказчика стоит его босс, и вы можете видеть разбитые автомобили, — именно из-за них главный герой вечно пропадает в поездках. Возле Тайлера — такие же офисные клерки, официанты и уборщики, которые приходят в бойцовский клуб, чтобы отдохнуть от своей никчемной жизни. И между ними Марла Сингер — женщина, которую ненавидит Рассказчик, но тайно любит, которая завязывает отношения с Тайлером. Бойцовский клуб — это невероятная книга, героев которой мне захотелось сегодня нарисовать. Ну, это всё, а вы почитайте книгу на досуге, хорошо? Все смотрят на меня изумленными глазами и я слышу, как кто-то говорит: "Как же круто". А потом чей-то слышу мягкий голос: — Сколько насилия в этом рисунке, господи. Патти Нильсон оглядывается и говорит: "Ах, Рейчел, рада тебя видеть. Выйди расскажи о своём рисунке". Я сажусь обратно за парту, а милая девушка по имени Рэйчел, которая назвала мой рисунок полным насилия, выходит перед учениками. В её руках листок бумаги, на котором я замечаю распятого на кресте человека и плачущих людей в облаке сверху. Она говорит: — Мой рисунок об Иисусе и святых, которые оплакивают его. И я понимаю, что, вот же черт возьми, это Рейчел Скотт. Мы стоим на сцене в школьном театральном кружке, вокруг нас ни души, зрительские места пусты, декораций на сцене нет, и мужчина, что стоит перед нами, устало хватается за голову и говорит: — В этой школе явно где-то есть черная дыра. Ну вот куда могли пропасть аудиокассеты и сценарий? — он шагает с места на место, а потом кричит, — Дилан, мне нужна твоя помощь! Из кабинета с техникой выбегает блондин и спрашивает: "Мистер Тайн, что случилось?" Мистер Тайн вертит головой и говорит, что сейчас мы должны репетировать какое-то выступление, а у нас потерялся сценарий и музыка. "Мы теряем время, — говорит он, — у тебя есть какие-нибудь кассеты с музыкой? О чёрт, мы же без сценария ничего не сможем". Дилан просит подождать и бежит в кабинет с техникой, и я слышу, как что-то падает там, в кабинете, а потом понимаю, что этот парень разгребает кассеты. И, ничего не обнаружив, он выходит и печально машет головой, говорит, что ничего не нашёл. Этот мистер Тайн хватается за сердце и говорит, что всё пропало. Будто какая-то школьная сценка, сорвавшись, разрушит его жизнь. Я думаю, что надо что-то делать, обращаюсь к этому мистеру: — А может мы сами музыку подберем и выступление сочиним? У нас ведь есть хоть минут десять? Он удивленно смотрит на меня и отвечает, что есть ещё час до выступления перед публикой. Я говорю: — Отлично, мне нужен микрофон. Дилан сидит возле мистера Тайна и внимательно наблюдает за мной, когда я беру микрофон в руки и подключаю его к колонкам. Я говорю ученикам напротив: — Сделаем выступление по типу пьесы, вы будете танцевать, я буду петь. Петь буду плохо, так что танцуйте хорошо, — я улыбаюсь, и остальные тоже, — главными персонажами будут мать и сын, вокруг них будут кружиться люди и всё такое, задача матери — быть немного опечаленной, словно она уже в возрасте и её жизнь не доставляет ей особых благ, а её сын старается сделать её счастливой. В общем, я сейчас спою, а вы вслушайтесь, а потом уже будете придумывать танец под музыку, хорошо? И все кивают, даже мистер Тайн кивает и говорит: "Отлично, проблема решена". Я вдыхаю воздуха поглубже, делаю паузу и начинаю петь: — Она спросила: "Сынок, когда я состарюсь, Купишь мне дом из золота? И когда твой отец отойдёт в мир иной, Ты позаботишься обо мне?" Я сделаю тебя королевой всего света, Я прославлю тебя, Я исцелю тебя от недугов. Все вокруг замерли, все улыбаются, и я думаю, что не так уж всё и плохо. У меня с пением, разумеется. Ситуация в школе всё ещё хреновая, если что. Я смотрю на Дилана и продолжаю: — Давай представим, что мы уехали из города И перевернули наше будущее с ног на голову. Мы притворимся, что ты и я Были счастливы с тех пор. Парень краснеет и отворачивается посмотреть на ребят напротив, и я думаю, что ему тоже нравится песня. Думаю, что хорошо, что здесь нет Эрика, иначе вскоре бы в его дневнике появилась надпись: "Я ненавижу сраную инди музыку, я её в Аду видал, я хочу, чтобы все фанатики инди СДОХЛИ, потому что я НЕНАВИЖУ ИНДИ И ВАШИ ГРЕБАНЫЕ УКУЛЕЛЕ". — И раз мы знаем, что мечты погибли, А жизнь ставит всё с ног на голову, Я вознамерюсь стать никчёмным, Чтобы стать хоть кем-то. Я делаю поклон и говорю, что, фух, наконец-то всё закончилось. Ребята напротив раскрывают рты и говорят: "Ну ты даёшь". Они аплодируют, и я говорю им: — А теперь танцуйте. И их недовольный стон становится смешнее всего на свете. Мы стоим втроём: я, Дилан и мистер Тайн, мы смотрим на толпу ребят, которые повторяют слова песни и придумывают заурядный танец, где посреди сцены стоит так называемые мама и сын, и они кружатся в танце, таком веселом и легком, что мы все смеёмся с этого, как дети. Дилан подталкивает меня в плечо и говорит: "Это было очень классно". Я говорю ему: "Спасибо". И с тех пор мистер Тайн — мой должник.