Выбор есть всегда

       Проснулась Гермиона резко. Было уже утро. Как быстро нахлынул сон, так же быстро он и спал, будто и не было этой ночи. Казалось, даже во сне мозг ни на минуту не отключался, вновь и вновь переваривая произошедшее. Все пространство занимала одна и та же мысль: «Что мне делать! Что мне теперь делать!» Гермиона с трудом села на кровати и поморщилась — болела голова, и даже тело немного ныло. Вчерашние переживания давали о себе знать.       Девушка медленно обвела взглядом комнату: свитер лежал все там же на полу у стены, куда она швырнула его в истерике, плед на кресле был примят — там сидел Малфой, у самого кресла лежала палочка. «Если авроры не совсем идиоты, они наверняка поняли, что не все так гладко, как я говорила. Ну, или решили, что я не дружу с порядком. Уж лучше бы второе». Гермиона встала, накинула халат поверх ночнушки, подняла с пола одежду и сложила в шкаф. Взгляд её снова упал на волшебную палочку. Гермиона все не решалась подобрать её. Где-то на краю сознания все еще оставались сомнения. Вдруг все это неправда, все сон, очередной ночной кошмар. И окончательное подтверждение лежало перед ней на полу. До него всего несколько движений. Гермиона подняла палочку. Как давно она не держала её в руках! Девушка бережно огладила древко и направила на одну из книг на тумбочке: «Вингардиум Левиоса!» Книга плавно поднялась в воздух и, покачиваясь, поплыла по комнате. Рука немного дрожала. Через несколько секунд книга рухнула на пол. Гермиона опустила палочку и поняла, что устала. Удерживать даже такое легкое заклинание было непросто. «Похоже, мне предстоит долгий путь. Но, во всяком случае, все это реальность». Гермиона положила палочку и прислушалась: «кота нет». Девушка прошла на кухню и убедилась, что вчерашний корм не тронут. Но беспокоиться пока не стоило, Живоглот наверняка удрал по своим делам вслед за хозяйкой. Животное было строптивое и отчитываться за свои действия привычки не имело. «А ведь ты его чуял, Глотик. А вот моё чутье притупилось». Гермиона взглянула на часы, до работы еще оставалось больше часа, следовало заняться самыми насущными вопросами.       Гриффиндорка ополоснулась холодной водой и сделала кофе. «Первым делом нужно себя обезопасить на случай, если обойти непреложный обет не удастся». После недолгих раздумий девушка взяла небольшой пузырек и извлекла в него свои воспоминания о вчерашнем дне. Плотно закрыв пробирку, она села за стол и взяла пергамент. Попутно пытаясь взбодрить себя кофе, начала писать подробные инструкции относительно того, что с воспоминаниями нужно будет сделать. «В случае моей смерти или несчастного случая, повлекшего тяжелые травмы и потерю дееспособности, передать Гарри Джеймсу Поттеру. В случае его смерти…». Гермиона на мгновение задумалась, стоит ли. Но потом решительно написала «Рональду Уизли». «Ближе них у меня никого нет, как бы мы ни ссорились с Роном, как бы ни был занят Гарри. Но дай Бог, чтобы все это никогда не понадобилось!»       А родители?.. Взгляд Гермионы вдруг стал холодным и отстраненным. «Я надеюсь, Люциус понимает, что если с ними что-то случится, меня уже ничего не остановит. Я заставлю его сгнить в Азкабане, пусть и ценой своей жизни». Гермиона решительно запечатала конверт и спрятала в сумку. Затем быстро привела себя в порядок, оделась и направилась на работу.       Выйдя из дома, девушка восторженно вздохнула. Утро выдалось ясным и теплым. День обещал быть воистину прекрасен, по-осеннему прекрасен. Осень Гермиона любила. Еще теплое солнце, желтеющие листья всегда напоминали ей Хогвартс, начало учебного года, которое она ждала с особым трепетом. Встречи с друзьями, любимыми педагогами. Потом день рождения… Сегодня погода будто говорила: «Вспомни, вспомни это все, вспомни, что ты волшебница, и ты обязательно найдешь выход». И выход, казалось, действительно где-то рядом, стоит лишь протянуть руку.       Несмотря на самочувствие, за ночь в голове все же наступила некоторая ясность. Так или иначе, к Гермионе пришло понимание того, что одной ей не справиться никак. «Мне нужен, союзник, помощник, просто человек, которому можно доверять. И это совершенно точно не Гарри и не Рон. Рон несдержан, его эмоции испортят все. Гарри потребует полной откровенности. Только этого я сейчас не вынесу. Молчать и бороться с его домыслами, обидами выше моих сил. А помогать мне вслепую он не станет. Тем более, я не имею права заставлять его так рисковать. Скоро родится ребенок. Если Гарри из-за меня потеряет работу, Джинни мне этого не простит никогда. Нет, мне нужен человек, не связанный с Министерством. Тот, кто знаком с природой непреложного обета, который поможет его обойти и не задаст лишних вопросов. И причем найти, не привлекая внимания друзей и авроров, не вызывая подозрений». Гермиона вздохнула: «Как все это сложно. И важно, чтобы Малфой ничего не заподозрил. Но кто согласится мне помочь?! За мной будет следить аврорат, я не смогу просто так искать, а ждать, пока про меня забудут, нельзя. Время идет! Люциусу вряд ли понадобится несколько лет, чтобы провернуть свои дела с судом и разводом». Чувствуя, что ещё немного, и страх вновь возьмёт верх, Гермиона одернула себя: «Хватит! Думать не о проблеме, думать о решении!»       Первую половину рабочего дня Гермиона высидела с трудом. Волнение нарастало. Мыслями она уже была в магической части Лондона. Как только стрелка доползла до часа, девушка буквально сорвалась с места. Еще по дороге в офис она приметила тихую арку между домами, и сейчас почти бегом направлялась туда. Добравшись, достала палочку, но вдруг замерла в нерешительности. «Смогу ли я сейчас аппарировать? Я не делала этого столько лет!» Гермиона заставила себя собраться, и успокоиться. Тщательно нарисовала в воображении место, в котором хотела оказаться. И уже через мгновение перед ней предстал Косой переулок.       Гермиона замерла. У неё перехватило дыхание. Аппарация прошла успешно, только немного тошнило. Но это было не важно. Гриффиндорка не могла отвести взгляд от того, что её окружало. Она снова ощущала себя школьницей, которая впервые увидела эту невероятную улицу. Девушка будто влилась в живой поток, живительный поток. Последние годы, идя по городу, она все равно была одинока, а жизнь вокруг казалась лишь скучными декорациями к внутренней борьбе со своей тоской и неизменному проигрышу. Сейчас она будто пила живительную влагу. Все её завораживало: проплывающие лица, витрины. Она будто впервые видела людей, и это было волшебно. «Все правильно! Я же волшебница!»       Множество людей в мантиях спешили по делам, магазины были открыты, торговля шла полным ходом. Гермиона давно не была здесь, и некоторые заведения были ей не знакомы. Времени было не много, потому стараясь не слишком засматриваться по сторонам, Гермиона направилась в Гринготтс. По пути к банку девушка все же с интересом оглядывала яркие вывески кафе, торговых лавок, мастерских. «Не думала, что когда-нибудь вновь окажусь здесь». Гермиона остановилась у магазина мадам Малкин. Витрина была шикарной, еще лучше, чем прежде. Немолодая леди явно преуспевала в мире моды. Девушка подумала, что в маггловской одежде выглядит несколько нелепо. «Надо будет зайти сюда на обратном пути». Еще раз бросив восхищенный взгляд на шикарные мантии за стеклом, Гермиона заспешила дальше. Наконец, перед ней выросло здание Гринготтса.       После того, как они с Гарри и Роном верхом на драконе вырвались из подземелий банка, заведение явно претерпело некоторые изменения. Фасад перестроили. Знаменитый покосившийся вход с белыми колоннами заменила конструкция из стекла и металла. Архитектура была заимствованна из мира магглов и не очень вписывалась в ансамбль, однако выглядела внушительно. Вспоминая ограбление, и оттого немного смущаясь, Гермиона вошла в здание. В холле её встретили охранники или швейцары, видимо два в одном, дальше же тянулись привычные длинные столы с восседавшими за ними гоблинами. Внутреннее убранство столь кардинальным изменениям не подверглось.       После войны на счету девушки оставалась приличная сумма. Материальную поддержку получили все кавалеры ордена Мерлина в зависимости от степени. К этим деньгам Гермиона не притрагивалась, стараясь содержать себя в мире магглов самостоятельно. Но сейчас, видимо, настало время воспользоваться накоплениями. Забрав около сотни галеонов, гриффиндорка попросила гоблина о личном разговоре, передала завещание, оставила в сейфе воспоминания в особой шкатулке и затем сделала несколько распоряжений. Гермиона понимала, что правильнее было бы обратиться с подобными вопросами к юристу, однако не знала, кому можно доверять. Она могла нечаянно нарваться на людей, работавших с Люциусом, а он не должен был знать о том, что она предпринимает.       Закончив дела в Гринготтсе, девушка направилась к мадам Малкин. Времени до конца перерыва оставалось не много, стоило поторопиться.       Купив кое-что из одежды, Гермиона, наконец, решила сделать еще одно, последнее дело, запланированное на сегодня. Она чувствовала, что это необходимо. Гермиона зашла в почтовое отделение и оформила подписку на все газеты и журналы магического мира, чтобы не пропустить ни одной новости, связанной с Люциусом Малфоем. А в том, что возвращение такой фигуры будет перемываться в прессе, сомнений не возникало. Девушка хотела предельно четко понимать, что в данный момент происходит и сколько у неё времени. «Время, время! Все упирается во время!» Гермиона вздохнула и, наугад взяв один из старых номеров «Пророка», начала бегло просматривать последние новости магической Британии. Вдруг её взгляд упал на небольшую заметку.       «В больнице св. Мунго готовятся испытания нового противоядия. Один из первых, на ком планируется опробовать экспериментальное зелье — герой войны, одна из самых неоднозначных фигур Второй Магической, бывший профессор Ховартса — Северус Снейп. Напомним, что с момента окончания войны…» и т.д., и т.п. Гермиона выронила газету и уставилась на сотрудника почты невидящим взглядом.  — Мисс, с вами все в порядке?  — Что? Да, простите, все в порядке, все отлично. «Господи, ну конечно! Конечно! Снейп! Кто знаком с непреложным обетом, кто знаток темных искусств. Кто так, как он, умеет молчать…» Гермиона быстро собрала купленные вещи, несколько газет и вышла на улицу. «Но Снейп в Мунго, в особой палате. К нему не пускают. Но даже если и получится попасть в больницу, если новое зелье поставит его на ноги, что в принципе маловероятно, согласится ли он помочь мне? Кто я для него? Назойливая гриффиндорка? Невыносимая всезнайка?» Гермиона поморщилась: «Не думала, что я так злопамятна». Эта фраза тенью преследовала её в школьные годы. И Гермиона, хоть и уважала профессора за его мастерство, была всегда обижена тем, что он, пожалуй, единственный во всей школе не ценил ни её способности, ни искренние старания. «И все-таки сейчас это лучшее, что можно предпринять. Мне нужно подобраться к нему во что бы то ни стало».       Придя снова на работу, Гермиона написала заявление об увольнении, и тотчас оно легло на стол начальству.       Теперь она знала, что ей делать. План вдруг созрел сам собой.