***
«Bell» была небольшой маггловской кофейней недалеко от дома Гермионы. Французский стиль и божественный кофейный аромат порой притягивал девушку не хуже Амортенции, когда она возвращалась домой по вечерам. Иногда она даже позволяла себе заглянуть туда на чашку капучино, но не часто — кафе было не дешевым. Весь следующий день мысли были заняты предстоящей встречей. Гермиона боялась, что еще не готова посмотреть Люциусу в глаза после того вечера, и все же это было необходимо. Несмотря ни на что понедельник выдался весьма удачный. Гермиона получила в Мунго строжайший выговор, отчего испытала невероятное облегчение — её не исключили. Она не стала никуда заходить после, и направилась прямиком домой чтобы получше подготовиться к разговору с Малфоем. Девушка заставила себя выпить чаю и успокоиться, а затем отправилась в комнату и распахнула шкаф, придирчиво осмотрев содержимое. Этот вопрос сейчас казался даже более важным чем перед приёмом — Гермиона хорошо помнила свои чувства в Министерстве. Взгляд упал на бежевое платье. Она покупала его пару лет назад для какого-то мероприятия в маггловской фирме, в которой работала тогда, но после не одела ни разу, ведь, несмотря на лаконичность, оно казалось слишком роскошным и не соответствующим её привычному стилю. «Но сейчас я иду на встречу со снобом Малфоем, и хочу выглядеть ему ровней. Я не позволю в очередной раз смотреть на себя как на нищенку». Гермиона решительно сняла вещь. Шелковая ткань приятно заструилась в руках, чуть отливая золотом. Платье будто просилось, чтобы его надели, и Гермиона поняла, как давно мечтала об этом. С легким трепетом застегнув пуговицы, она накинула плащ, подошла к зеркалу и замерла — вид получился волшебным: скромно, дорого, как она и хотела. Все отражение в зеркале казалось немного чужим, лишь тугой пучок на затылке напоминал о гриффиндорской затворнице-заучке. Рука нерешительно потянулась к волосам, щеки залила краска. Секунду девушка медлила, но затем тонкие пальцы ловко вытащили одну за другой железные шпильки, и густые каштановые волосы рассыпались по плечам.***
В это время дня кофейня была почти пустой. Никого, похожего на Малфоя, за столиками не было, поэтому Гермиона заказала кофе и села на открытой террасе, рассматривая прохожих. «Хоть это и маггловское кафе, Малфой вряд ли появится в своем обычном облике. Он переоденется? Или воспользуется оборотным зельем?» Перебирая варианты, Гермиона не пропускала ни одного посетителя — каждый из них мог быть Люциусом. Часы в кафе пробили пять. Стрелка отсчитала десять минут, пятнадцать. На дне кружки осталась лишь пенка от капучино, и вдруг девушка вздрогнула, услышав за спиной голос официанта. — Мисс, прошу прощения, это не вы ожидаете Льюиса Марвела? — Извините, н… — Гермиона хотела уже ответить отрицательно, но запнулась на полуслове. — Ах, Льюиса Марвела… Да, наверное... Точнее, да, конечно. — Мистер Марвел заходил сегодня и просил передать вот это вместе со своими извинениями — он не сможет прийти. Гермиона старалась не меняться в лице, беря из рук официанта небольшой предмет, завернутый в пергамент. — Ясно, спасибо, — улыбнулась девушка, но как только официант удалился, уголки губ непроизвольно поползли вниз, навалилась какая-то усталость и разочарование. Завернутой в пергамент оказалась маленькая шкатулка. Дерево выглядело потертым, где-то отполированным временем и без всяких украшений. Замок также оказался нехитрым и поддался сразу. Теряясь в догадках, Гермиона открыла крышку, но шкатулка оказалась пуста. Осмотрела еще раз, постучала по дну, тихонько проверила на скрытые послания — ничего. Разочарование сменилось раздражением. «Так, значит, Мистер Малфой…» Снова завернув предмет в бумагу, Гермиона положила сверток в сумку и вышла, не оглядываясь. На душе было гадко. Было стыдно за то воодушевление, с которым, против воли она сегодня ждала встречи с Малфоем. Было стыдно за платье и распущенные волосы, пусть Люциус их и не видел. «У него свой путь, своя правда и свои цели в этой жизни. Могу ли я судить его за них? Я не прожила его жизнь, чтобы выносить вердикт. Хочет вернуть свои деньги — пусть возвращает. Но какое право он имеет принуждать меня, требовать, чтобы я забыла свои убеждения, отказалась от собственной жизни ради него?! Бегала на встречи в ожидании «инструкций» и находила пустое место. Неужели еще немного, и клетка захлопнется, и та жизнь, которой я могла бы жить, будь я свободна, окончательно исчезнет? Если я заключу брак с Малфоем — друзья будут в недоумении, если заставлю их поверить, что делаю это добровольно, чего и хочет от меня Люциус, — потеряю их навсегда. А он даже не потрудится прийти, сейчас, потом… Я должна найти способ вырваться, пока я не приняла ту жизнь, которую мне навязывают, пока я не забыла, кто я на самом деле». Словно в насмешку над всеми мыслями стояла чудесная погода. Периодически из-за облаков показывалось вечернее солнце, уже не слепя глаза, но словно заставляя природу дышать. Когда оно скрывалось, запахи становились острее, а цвета мягче. И наряду со злостью на Малфоя, в душу пробиралась необъяснимая тоска, словно смутное воспоминание о чем-то прекрасном, но неуловимом. Перед глазами вновь пронеслись картины последней школьной весны. На глаза навернулись слезы. Гермиона вспомнила, что где-то в столе у неё лежали школьные фотографии, и ускорила шаг. Зайдя в квартиру, девушка осмотрелась. С тех пор, как она поселилась в этом месте, все вещи, напоминающие о школе, отправились в дальние ящики и коробки. Видеть их каждый день было больно. Это напоминало о том, что она потеряла. Но сейчас руки сами потянулись к заветным дверцам и начали вытряхивать многочисленное содержимое. Фото нашлись на самом дне, упакованные в невзрачный конверт из плотной бумаги. Гермиона вытащила его и с трепетом начала доставать картинки по одной. Вот они с Гарри и Роном после матча по квиддичу. Гриффиндор в тот день разгромил когтевранцев. Вихрастый Гарри счастливо улыбается, они с Роном обнимают его, а потом весело машут в камеру. Это, кажется, второй курс, фото сделал Колин Криви. Потом его нашли в коридоре школы, застывшим, будто каменное изваяние. Василиск, между прочим, на совести Малфоя. Следующее фото было со свадьбы Билла и Флёр. Счастливый момент. Но это было уже не то беззаботное счастье второкурсников. Взгляды троих друзей, смотрящих с волшебного снимка, казались непривычно глубокими для подростков. Это было уже счастье людей, узнавших, что такое горе, а потому ценивших каждый радостный момент гораздо сильнее. «Мы повзрослели, но не потеряли веру во все хорошее в этом мире». Гермиона достала третье фото — фото родителей. Оно не двигалось, как остальные. В руках лежала самая обычная маггловская фотография в их старом доме. «Этого дома больше нет, Пожиратели сожгли его, когда искали нас во время войны. Слава Мерлину, мамы с папой там уже не было». Гермиона прижала фотографии к груди. Вытащила из конверта остальные, а затем начала искать рамки. В столе нашлась лишь парочка. Остальные она трансфигурировала из бумаги и принялась развешивать по квартире. Спустя четыре года глядя на эти снимки Гермиона уже не испытывала боли, лишь душевное тепло. «Они будут служить напоминанием о том, кто есть кто в этом мире». Вдруг обида и протест против всего происходящего стали невыносимы. Гермиона поняла, что должна сделать хоть что-то, прямо сейчас. С горящими глазами она забрала в тугой пучок длинные пряди, достала палочку, настроилась и взмахнула. «Protego Totalum!» — громкий и четкий звук заклинания разнесся по квартире. Гермиона начала медленно двигаться, дюйм за дюймом возводя магический барьер вокруг своего жилья, словно помещая его в кокон. Это заклинание она десятки раз использовала во время их с Гарри и Роном скитаний в последний год войны, пытаясь укрыться от егерей. «Repello Inimikum!» — произнесла несколько раз нараспев, выводя палочкой замысловатое движение и защищая дом от черной магии. «Fianto Duri» — последний жест, усиливающий уже наложенные чары, и задача была выполнена. Гермиона опустилась в кресло и осмотрелась. Квартира погрузилась в непривычную тишину. Лишь настенные часы мерно отсчитывали мгновения и тихонько урчал Живоглот. Полумрак уже накрыл эту часть дома — солнце садилось в другой стороне, и из окон были виден лишь розовый след волшебного весеннего заката, смешанный с синевой. Оставался последний штрих. Коротко вдохнув, Гермиона подняла палочку и наложила на квартиру заклинание Табу — запретила аппарацию, как в Хогвартсе. «Малфоя это взбесит, — подумала девушка. — Но, в конце концов, стоит как-то предупреждать о своих визитах. По всем правилам хорошего тона вы не имеете права вламываться в мой дом, мистер Малфой. Лучше потрудитесь приходить на встречи!» Гермиона закончила и отложила палочку. Несколько раз заставила себя ощутить завершенность, удовлетворение, но ответом стало лишь горькое злорадство и… отчаяние.