У зла есть две медали

      Они так и стояли. Было слышно только звук часовой стрелки, медленно идущей вперед. Она пыталась замедлить свой ход, чтоб оставить этот момент навечно в сердцах этих двоих.       А когда знакомые становятся друзьями, а друзья — любовниками? Где проходит эта грань? Или её и нет вовсе?       Сейчас они пытались ответить на вопрос: «Кто они друг другу?».       Ни друзья.       Но и не любовники.       Середина.       От этого вывода у Плисецкого сжалось сердце. Он не хотел терять друга, но желал сделать его своим целиком и полностью. Во всех смыслах.       Ему становилось неистово больно от того, что его мечты, сны и фантазии вот-вот рухнут и превратятся в прах. Он не мог сдержать слёз. Падая, словно камень с высотки, солёная вода обжигала кожу казаха. Юра не мог остановиться и, если бы Бека не обнял его, парень уже давно бился бы в истерике. Русский фигурист в который раз убедился, что объятья друга успокаивают его, даже если он совсем не контролирует себя.       Отабек ещё ближе притянул его к себе, сильнее сжал руки. Он не хотел делать больно Юре, не желал видеть его слёзы. В его голове пульсировали мысли о том, что Плисецкий должен быть счастлив.       Должен.       Быть.       Счастлив.       Двадцатилетний парень понимал, что их отношения будут сложными и, если и станут счастливыми, то очень не скоро. Он хотел удержать блондина как можно дольше рядом с собой. Хотел держать его за руку и никогда не отпускать, бродить по улицам и болтать обо всём на свете, просыпаться каждое утро рядом, засыпать в обнимку, радоваться победам. Бека был готов держать удар и знал, что за его любовь, придётся многое вытерпеть и пережить.       Но готов ли к этому тот, кто сейчас расплылся в лужу и находится на грани истерики?       — Я… Я не знаю, что будет завтра. Не знаю, как долго мы будем общаться. Как долго тебе будет хорошо со мной. Но знаю одно — я хочу быть рядом каждую минуту. Хочу видеть твою прелестную улыбку, держать твою руку, вот так обнимать тебя, — Юра решил повернуться к Отабеку лицом, но тот не дал это сделать. — Не поворачивайся. Иначе я не смогу сказать то, что должен.       — Бека… — выдохнул блондин. — Дай я сяду тогда, — он опустился на стул, спиной прижался к груди Алтына, отчего тот вспыхнул багрянцем словно спичка.       Брюнет расцепил объятия и положил руки на плечи Юры. Так подросток ощущал себя свободнее, но сильные руки друга всё же держали его.       Слёзы предательски капали из глаз. Плисецкий радовался тому, что сейчас происходит. Боялся, но радовался. Они честны друг с другом.       На этом строится дружба. На этом строится любовь.       «Да что это такое! Не сделаю сейчас, никогда не смогу. Трус, трус, трус! Бороться за счастье не учили? Это сложнее, чем взять золото. Но важнее его, идиот. Давай уже. Признайся!»       — Юра, ты больше, чем друг для меня. В моём сердце ничто не занимает столько места, сколько мысли о тебе. И хочу, чтоб я стал для тебя таким же желанным как четверной аксель. Раздели со мной лёд нашей жизни, прошу. Я… Я люблю тебя, — брюнет почти шепотом завершил свою речь и опустил голову, чтоб не видеть реакции друга.       Плисецкий, не веря своим ушам, потерял дар речи и начал плакать ещё сильнее. Он дрожал всем телом. Руки непроизвольно начали прикрывать рот. Он слышал, как тяжело дышит Отабек в ожидании его ответа, ощущал руки, обвивающие плечи, и чувствовал жар, идущий от его тела.       — Пусти, — от шока его голос стал ледяным. — Т-ты же понимаешь, что мы обречены? — он встал на колени перед Отабеком. — Готов терпеть всё? — рукой мягко коснулся его лица. — Ради меня? — слёзы всё ещё не отступали.       Плисецкий никогда не забудет глаза, полные решимости. Она впервые почувствовал себя слабым, сейчас его защита не выдержала. Он - фея, которой нужна защита и опора. От этих мыслей кружилась голова.       — Да, ради тебя, — ответил Бека, целуя руку Юры.       — У меня нет слов, насколько ты придурок, — ухмыляясь, ответил русский фигурист. — Аксель говоришь. Да я мечтал об этих словах сильнее, чем о покорении этого дурацкого прыжка! И чтоб ты знал, я уже разделяю с тобой лёд.       Не убирая руку с лица Алтына, блондин приблизился к нему. Их губы находились в паре миллиметров друг от друга, но ни один из них не решался сделать шаг, который разрушит прошлое.       — Давай? — еле слышно спросил блондин.       — Давай, — ответ не заставил себя долго ждать.       После этих слов они поняли, что пути назад нет, и слились в первом поцелуе. Неуклюжем, нежном, робком первом поцелуе.       Время остановилось. Здесь были только они. Только их поцелуй. Только их объятия. Только их счастье.       «Пожалуйста, пусть это не заканчивается.»       Отабек запустил руку в волосы Юры и ещё напористее продолжил его целовать. Он поднялся со стула и развернул блондина к стене, прижимая его всем своим телом.       Парень не верил, что этот ангел ответил взаимно на его чувства. Казалось, что сейчас он услышит будильник, проснется и, нехотя, пойдёт на утреннюю тренировку. Но когда его фея обняла его и сжала рубашку на спине, не осталось сомнений, что это правда.       Первым разорвал поцелуй Плисецкий, его глаза светились от счастья в темноте, руки нежно лежали на висках брюнета, а большие пальцы еле ощутимо гладили его щеки. Он улыбался, а его щеки пылали от смущения багрянцем. Смотря на нависающего над ним Отабека, понимал, что это неправильно, но так желанно.       — А ты украл мой первый поцелуй, — радостно заявил он.       — А ты первый кто украл моё сердце, — ответил Алтын, обнимая своё сокровище и заставляя его ещё больше краснеть от таких слов.