Pebbles on the beach

Раньше она была уверена, что вновь испытает такой покой только в Винтерфелле. После кошмарной роскоши Королевской гавани и холодных чужих стен Орлиного гнезда, только родной замок мог даровать ей ощущение безопасности и это успокаивающее чувство, когда ты дома. Ты дома, Санса Старк. Но сейчас, так далеко от дома, от родной, продуваемой северными ветрами долины, находясь в незнакомом ей чужом городе, живя в чужом доме, она с удивлением замечала, что все больше и больше начинает чувствовать здесь этот домашний покой. Как будто частичка Винтерфелла приехала сюда вместе с ней и проросла здесь – в этом небольшом уютном доме, внутреннем дворике, усаженном лимонными деревьями и цветами, в открытых галереях вокруг сада и даже в отражении маленького пруда. Она полюбила сидеть в тихом саду. Порой дни были холодноватыми, небо затягивало тучами, идущими с севера, но деревья в саду еще не потеряли свои листья, а высокие стены вокруг дома защищали двор от ветра. Здесь было очень тихо и красиво. Лимонные деревья тихо подрагивали тонкими ветками от слабого, забредшего сюда сквозняка. Они уже не плодоносили, но иногда она срывала с них листья и украдкой совала в рот – они пахли лимонами и давали травяной кислый вкус. Это было по-детски глупо, но ей нравилось. Затейливо подстриженные кусты, усыпанные мелкими цветами, испускали тонкий, сладковатый аромат. Один из слуг, горбатый седой старик, постоянно возился в саду, что-то подпиливал, вскапывал землю, собирал листву. Встретив ее глазами, он всегда молча кивал и продолжал заниматься своим неспешным делом. Нед носился по саду, по аккуратным дорожкам, и тогда она замечала на лице старика улыбку. Добрый малыш Нед никогда не ломал цветов и веток, и даже один раз, спросив у нее разрешения, помог садовнику высадить новую клумбу, перемазавшись землей с ног до головы. Именно в саду она могла подумать над всем. Деревья и журчащий пруд успокаивали ее, когда она начинала мучительно метаться в своих раздумьях. Она не могла остаться. Это было неправильно. Она любила его, в этом уж не было сомнений, и скрывать это от себя самой было глупостью. Особенно после этой ночи. Но остаться, стать его женой? Она же Старк, принцесса Винтерфелла. Дело даже не в том, что он низкороден, а в том, что он - это он. Изворотливый хитрый лжец, способный на предательства и убийства. Любви она не могла противиться, но как быть с честью? Он незамедлительно воспользуется своим новым положением – ведь его жена наследница Севера! Как к этому отнесется ее немногочисленная теперь семья? Ее вассалы? Каковы будут их презрительные взгляды? Она уже представляла это – смешки, шепот за спиной, омерзение в глазах Арьи и собственный стыд за свою любовь. За то, что посмела любить не того, кого следует… Выйти за него, за Мизинца, лорда крохотных Перстов, бывшего мастера над монетой, лорда зловещего Хорренхола, владельца борделей и торговца, убийцу, предателя, человека, которого считали беспринципным мерзавцем? Или за Петира, ее доброго, нежного Петира, который так любил ее этой ночью? Который искуплял свою вину каждым поцелуем, каждым движением пальцев, у которого блестели глаза от сдерживаемых слез, который шептал «Прости»… Она не могла уехать. Она не могла остаться. *** - Когда вы купили этот дом? – спросила она Петира следующим днем, после обеда. - Давно. Еще будучи мастером над монетой. Его продавали за полцены, здесь давно никто не жил. Пришлось потратиться на ремонт. - Он очень уютный. - Да. Мне тоже нравится. Правда, я не видел его, когда покупал, - он улыбнулся. – Цена была привлекательна, и мой человек здесь купил его. А по приезде сюда я испытал приятную неожиданность – дом и вправду очень мил. Маленький Нед возился на толстой шкуре у камина, обложенный игрушками. У него были маленькие деревянные лошади, слоны, рыцари с двигающимися руками и ногами, и даже два искусно вырезанных из кости и ярко раскрашенных дракончика. Похоже, Петир скупил ему все игрушки в этом городе. - И много у тебя домов по всему Вестеросу? – Санса расправила вышивку на своих коленях и недовольно закусила губу. Волк получался слишком дружелюбным. - Не только по Вестеросу, - Петир досадливо сморщился, когда с кончика пера капнула клякса на почти дописанное письмо. – Есть еще в Дорне и Браавосе. Одни просто сдаются, в других арендованы различные заведения… - Бордели, например? – усмехнулась она. - И бордели. Недвижимость и шлюхи – самые выгодные вложения. Несмотря на то, что она улыбалась, в ее мыслях промелькнул извечный стыд – она благородная Старк, потомок тысячелетнего рода, связала свою жизнь с содержателем борделей… Чтобы сказал ей отец? Или мать? Лорд Бейлиш понял, о чем она подумала – ей казалось иногда, что он видел ее насквозь. Он усмехнулся, опустив глаза на бумаги. - Да, это низко, – сказал он. – Но увы, я родился бедняком, и мне никогда не понять этого презрения по отношению к некоторым видам деятельности, которое возникает у благородных вельмож. - Перестаньте, - сказала она. - Деньги - это всегда деньги. Он хотел сказать что-то еще и вдруг вскочил. - Нед, что ты делаешь?! – Петир в мгновение ока оказался подле сына. Нед заревел, когда засунутый им в огонь дракончик начал полыхать. - Я хотел, чтобы он выпустил огонь изо рта… - И для этого засунул его в камин? - Чтобы он подышал им и потом выпустил… Санса взяла на руки плачущего малыша, пока его отец пытался спасти дракончика. - Пекло! – Бейлиш зашипел от боли и выронил горящую игрушку на шкуру, которая начала немедленно тлеть. Нед взревел еще сильнее, а Санса отошла подальше, чувствуя небольшую панику. Лорд Бейлиш тем временем вылил на шкуру и горящего дракончика целый кувшин вина. Комната была полна дыма и отвратительного запаха. Убедившись, что огонь потушен, Петир оглянулся на них и внезапно засмеялся. - Ох, Нед, ну и пострел же ты… Пойдем отсюда, пока мы не задохнулись. - Я больше не буду, - шмыгнул носом малыш, когда отец взял его на руки. - Я на это очень надеюсь, молодой человек. Видишь, что бывает, когда балуешься с огнем? Он оглянулся на нее. - Может, выйдем во двор? Подышим свежим воздухом после этой вони. Санса кивнула, взяла накидку для себя и курточку для Неда, распорядившись по пути проветрить второй этаж. Во дворе Петир показывал сыну что-то в пруду, там иногда появлялись жуки-плавунцы. А летом он обещал запустить туда рыбок… Она одела малыша и села на скамейку напротив, глядя на них – лорда Петира Бейлиша, держащего на руках малыша, как две капли воды похожего на него, который всматривался в темную воду с живым мальчишеским интересом. И как-то внезапно, очень сильно ее затопило чувство правильности. Она должна быть с ними, подумалось ей. Они – ее судьба, они повязаны неразрушимыми цепями, раз и навсегда. Она не сможет уехать. Даже если уедет, она сама останется здесь, останется ее сердце, ее душа, ее счастье. Она уедет пустой высохшей оболочкой, старым хрупким коконом. Слезы вдруг прорвались из глаз. Она не всхлипнула и не зарыдала, только вытерла мокрую щеку. Но Петир, будто почувствовав, повернул голову, посмотрел на нее, прищурившись. - Давай, Нед, поиграй. Побросай камушки в воду. Он опустил сына на землю и быстро подошел к ней. - Ну что вы? Вы плачете? – он опустился на колени и взял ее холодные руки в свои – сухие и горячие. – Санса, любовь моя, я чем-то расстроил вас? Она посмотрела на его лицо – такое искренне, обеспокоенное, любящее. Такое любимое. - Нет, нет. Все хорошо, - она дотронулась пальцами до его щеки. – Просто… я не знаю, что мне делать, Петир… Он вздохнул и опустил голову на ее колени, и она зарылась руками в его волосы. Он молчал несколько минут. Потом заговорил каким-то севшим голосом: - Какое решение вы бы не приняли, я буду любить вас. Всегда, вечно. Любить так, как никто никогда не полюбит, вы это знаете, моя маленькая волчица. И я буду ждать вас. Мы будем ждать. Но я отпущу, если вам так легче… - Нет, - она потянула его голову к себе, к своим губам. – Не легче. - Чем мне помочь вам? – он поцеловал ее в губы, очень легко, нежно. – Скажите, что я могу сделать? - Любите меня, мой милый Петир, - ответила она. – Просто любите меня, пока у нас еще есть время…