Два лика жестокости

Гарри всегда относился к себе слишком строго. Проживая в доме тётушки Петуньи, все десять лет он слышал только упрёки, ругань и обвинения в никчёмности. Но попав в магический мир, он испытал во всей красе бремя славы: на него пялились все кому не лень, обсуждали его героическое прошлое и не менее героическое будущее, освещали на страницах «Пророка» его взлёты и падения. Всем было дело до героического Мальчика-который-выжил и который погубил Тёмного Лорда. Два раза… Но мало кому было дело до скромного парня Гарри, сироты с магловской Тисовой улицы. Нет, друзья у него были, и много. Но Гарри был не настолько глуп, чтобы не понимать, насколько ряды друзей были бы реже, будь он неизвестным никому юным учеником Хогвартса. Гарри прекрасно всё это понимал, но извечная гриффиндорская импульсивность, желание бороться за справедливость, стоять за правду до конца не позволяли ему жить иначе. Вот и сейчас обыденный поход по магазинам Косой аллеи превратился в испытание его нервов: на него пялились прохожие, на него показывали пальцами, демонстрируя детишкам, за спиной слышались шепотки. Гарри смог только пройти один квартал и посетить одну лавку, как терпенье его иссякло, и он решительно шагнул в каминный зев, пожелав перенестись в дом на Гриммо. Всего неделя прошла с того момента, как учеба в Хогвартсе закончилась, а друзья разлетелись кто куда, занятые своими заботами и устройством будущего. Рон с упоением налаживал контакты с будущими коллегами по команде, обживался в «Пушках Педдл» и сильно возмущался, что Гермиона поступила в магический университет, предпочтя учебу немедленной свадьбе. — Не думаю, что в этом деле нужна поспешность, — ответила она Рону на его предложение заключить брак. — Мне нужно приобрести хорошую специальность, найти свое место в магическом мире. — Но зачем откладывать? — возмутился тот. — Ты можешь хоть сейчас потребовать у Министра, и тебе предоставят работу, кабинет и хорошую должность. Мы бы поженились, я бы играл в квиддич, ты бы строила свою карьеру… — Ну да, должность… — буркнула Гермиона. — Пятого заместителя седьмого помощника, который ничего не умеет, ничего не знает и ни за что не отвечает. Ноль влияния и зеро уважения. А если смотреть на возможность повлиять на ситуацию — так там совсем отрицательная величина… — Чего?.. — вытаращился Рон, не ходивший в магловскую школу, не учивший математику и не подозревавший, что есть кроме нуля, единицы и двойки ещё цифры с минусом. — А, забудь! — отмахнулась Гермиона. — Просто пойми, что я хочу учиться дальше. А ты можешь играть в свой квиддич, но учти, что замуж за тебя я соглашусь выйти только тогда, когда и ты сможешь содержать семью, обеспечить меня и детей. Не думаю, что всю жизнь пролетаешь как мальчишка. Остепенись, получи профессию… — Я подумаю! Но ты со своими советами уже всех достала! — рыкнул Рон и ретировался через камин в Нору. — Квиддич ей мой не нравится… — возмущённо ворча, он тут же сел писать записку Луне Лавгуд с приглашением на свидание, а для надёжности ещё и Сьюзен Боунс чиркнул пару строчек с далеко идущими планами. Гермиона проводила недоуменным взглядом исчезающую в пламени фигуру Рона и риторически вопросила: — И что я такого сказала, что он сбежал?! Как он не понимает, что я хочу как лучше! Хоть она и была абсолютно уверена в своей правоте, легкое беспокойство напрягало и зудело, поэтому она решила поинтересоваться мнением Гарри на этот счёт. Она метнулась по квартирке, предоставленной ей Министерством, быстренько собралась — пристегнула на руку крепление для палочки, накинула мантию и прихватила сумочку с чарами расширения, полную всяких нужных вещей, и аппарировала на крыльцо дома на Гриммо. Поскольку Гарри в своей меланхолии заблокировал камин и повесил антисовиные чары, гостям оставалось только стучать в дверь древним бронзовым молотком. Да и гостей было мало. Тех, кто мог увидеть скрытый дом, набралось менее чем полдюжины, а желающих посетить затворника Поттера оказалась так вообще одна Грейнджер. Пару раз стукнув молотком, она дождалась, когда Гарри откроет дверь, и с порога выпалила: — Гарри, скажи, что со мной не так?! Может, я плохие советы даю вам?! Может, я слишком на вас давлю или надоедаю?.. — Что случилось? — при виде расстроенной подруги Гарри забыл о своих огорчениях. — Пойдём на кухню, выпьем чаю, и ты мне всё расскажешь… — Так всё-таки ответь: нужны вам мои советы, или я вас действительно этим напрягаю? — её тёмно-карие глаза смотрели с надеждой и затаённой болью. — Милая, ну что ты, в самом деле?! Кто тебе сказал такую глупость, кто обидел? Подумай сама, разве мы без тебя смогли бы разыскать информацию о крестражах, узнать все уязвимые места Волан-де-Морта, выучить столько убойных заклинаний… Мы бы не победили без твоих советов. — Это правда? — облегчённо выдохнула Гермиона, от волнения почти не дышавшая пару минут. — Но это же было давно, тогда шла война, всякие средства были хороши, и я, и мои советы. А сейчас… он сказал, что мои советы всех достали, — Гермиона всхлипнула, закрывая ладонями лицо. — Все меня избегают, никто не прислушивается, ты закрылся в доме Блэков, Рон сбежал, Джин ни о чем, кроме квиддича, говорить не желает. Она тоже забросила учебу, потребовала принять у нее экстерном все ЖАБА за седьмой курс и, досрочно получив диплом Хогвартса, устремилась за Роном в большой квиддич. — Не думаю, что ты из-за Джин так расстроилась, — печально улыбнулся Гарри. — Что, Рон опять взбрыкнул? Что на этот раз? — То, что Уизли учиться не спешат, я уже поняла, но я хотела же как лучше... Он всё настойчивее зовёт меня замуж, а я… а я пока на ноги не встану, пока специальность и хорошую должность не получу, замуж не пойду. Да и ему посоветовала об этом подумать. Сколько он пролетает? Год, два, пять, десять? А дальше? Кто будет наших детей кормить, когда он не сможет угнаться за молодыми? А сколько спортсменов получают травмы!.. Он, как страус, предпочитает не видеть реальных проблем. А когда я говорила об этом, он сбежал и на прощанье бросил упрек, что я допекла всех своими советами. Неужели это так? И ты от меня закрылся по этой причине… — Герми, милая, даже не думай об этом! — попробовал утешить расстроенную подругу Гарри. — Это же Рон, он вспыльчив, но отходчив. Разумеется, он так не думает, просто ты отказалась выйти замуж, вот он и вспылил, наговорил глупостей, но я уверен, что он уже раскаивается и думает, как примириться с тобой. Он тебя любит, вот и бесится из-за отказа. Ты бы подумала, семья ведь не помешает тебе учиться, может, если ты действительно любишь — не стоит его отталкивать… — Ах, Гарри, может, ты и прав, — улыбнулась Гермиона, разливая чай. — А ты как, не решил, чем будешь заниматься? Пойдёшь дальше учиться или будешь работать? Тебя-то с удовольствием возьмут и в Министерство, и в Аврорат. — Ага, третьим помощником второго заместителя дворника, — невесело вздохнул Гарри, на что Гермиона прямо-таки неприлично заржала. — А… Что?.. Ты чего? — Да это Рон агитировал меня делать карьеру в Министерстве немедленно, без знаний, без связей, без поддержки… А я ему так и ответила: «Начиная с должности пятого помощника седьмого заместителя…» — теперь уже смеялись оба юных мага. — Ты мне так и не ответил, как у тебя дела? — Дела как всегда — хоть к маглам переселяйся! Никуда нельзя выйти, чтобы на меня не пялились, не показывали пальцами и не цеплялись с просьбами об автографе или совместном снимке на колдокамеру, словно я Гилдерой Локхард или Селестина Уорлок. — Бедный, так вот из-за чего ты сидишь взаперти, — прониклась сочувствием Гермиона. — Я бы тебе посоветовала оборотное зелье, но… — Но что? — Но не буду советовать. — Это из-за Рона и его слов?! Не обращай внимания, это говорило его уязвлённое самолюбие. А мне реально нужна твоя помощь. Что мне делать? Я на ближайший месяц должен вступить в должность аврора-стажёра, чтобы доказать, что достоин учиться в школе авроров. Но как же я буду выполнять задания руководителей, если из-за толпы фанатов не смогу нормально передвигаться по улице? А если за кем-нибудь следить придётся… ум-м-м… вот, где ужас! Пойми, я в растерянности. Что мне делать? Кто мне посоветует что-то толковое, кроме тебя? А ты даже с оборотным не хочешь помочь… — Да не то, чтобы не хочу, — Гермиона успокаивающе похлопала его по плечу.— Просто оборотное не советую. Авроры ещё ловят оставшихся беглых Пожирателей с помощью артефакта, выявляющего магов под оборотным. Они сперва хватают, тащат в участок, а потом уже разбираются, когда личина спадёт. — А-а-а… тогда ясно, — печально вздохнул Гарри. — А что же мне делать? Придётся сидеть здесь до скончания века или пока не позабудется вся эта история. — Нет, не придётся! — торжественно заявила Гермиона. — Эту проблему я знаю, как решить! — Вот видишь! А ты переживала, что твои советы не нужны. Да без тебя… Герми, ты же наш мозговой центр! Говори, что ты придумала! — Ничего особенного! Обычная магловская маскировка — парики, немного грима и цветные линзы. У моего отца есть кузен, театральный гример. Он за небольшую плату так изменит твою внешность, что сам от себя в зеркале будешь шарахаться. Переодевайся в обычную одежду, и аппарируем к «Дырявому котлу». — Идёт! Только захвачу палочку и зачарованный кошелёк…

***

Когда через три часа они, усталые, возвращались, их внешность претерпела такие изменения, что и в «Дырявом Котле», и в окрестных кварталах Косой аллеи их принимали за незнакомых туристов, то ли из Европы, то ли из Штатов. Гримёр подсуетился и превратил их в нордических красавцев скандинавского типа, полную противоположность реальной внешности — смуглым брюнетам. Теперь они выглядели словно брат и сестра, почти близнецы, с длинными белыми волосами, у Гарри — до плеч, а у Гермионы — чуть ниже лопаток, кожа на лицах светилась белизной, словно дорогой фарфор, оттонированая профессиональным гримом, поверх которого минимум косметики создал иллюзию совершенно других черт лица. А финальной точкой, завершающей образы, были цветные ярко-голубые линзы в глазах. — Мне нужно кое-что купить в лавке и в аптеке, то, что утром не успел, — задержался у витрины Гарри. — Да и как приятно прогуляться полностью инкогнито по самым оживлённым перекрёсткам, — мечтательно улыбнувшись, он продолжил: — Свобода! Ты не представляешь, что в этом виде я полностью свободен. Давай часок погуляем, а затем зайдем поужинать в какое-то кафе или ресторанчик… — Нет, минут пятнадцать я с тобой пройдусь, а затем мне нужно домой. Возможно, меня Рон ищет, переживает размолвку, жаждет помириться… Гарри! Гарри! Ты меня не слушаешь?! Куда ты смотришь?! — Пойдём отсюда! Гермиона перевела взгляд в направлении ближайшей витрины кафе Фортескью и опешила. За стеклом, словно в большом магловском телевизоре, развивалось действие, разорвавшее её сердце на куски: Рон упоённо поглаживал руку Лавгуд, целовал хрупкую кисть, приобнимал и ворковал на ушко, а та отстранённо о чём-то вещала. — Ну нет! Теперь уж я никуда не уйду, пока не выясню, в чём там дело! — рявкнула Гермиона. — Я хочу сама слышать, о чём он там шепчет! — она цепко ухватила за руку Гарри и потащила в кафе. — Садимся за соседний столик и слушаем. Если что, мы кузены из Швеции, Ганс и Грета Олафсон. — Тогда уж Ханс, — только и смог произнести Гарри, увлекаемый против воли в самую среду этих почти семейных разборок между Роном и Гермионой, его самыми близкими друзьями, а ныне то ли влюблённой парой, то ли без трёх минут непримиримыми врагами. — Герми, может, не надо… — Надо, Ханс, надо! — припечатала та, уселась за столик и, имитируя лёгкий акцент, заказала: — Нам мороженого всех сортов по шарику, — и, пока ждали заказ, она попросила Гарри: — Я послушаю, о чем они говорят, а ты иногда роняй пару слов, словно мы говорим неспешно и немногословно. После этого она обратилась в слух, но ничего интересного не услышала — Рон шептал слишком тихо, а Луна вещала о вездесущих-неуловимых мозгошмыгах. — Гарри, что делать? — А если бы я хотел подслушать их разговор, чтобы ты посоветовала? — Ты? Это же так просто — подслушивающие чары. — Вот видишь, твои советы в действии. Действуй! Но постарайся понезаметнее… Гермиона приложила все усилия в попытке невербально наложить чары на магов за соседним столиком, именно те чары, которые у нее обычно совсем не получались. Но желание всё узнать сделало своё дело — невербальное заклятие сработало, и она услышала: «Ты такая… ты такая красивая… самая лучшая в мире! Такая миленькая и маленькая, беленькая и тоненькая, ласковая и тихая… Ах, как я тебя люблю… Ах, Рон, ты такой… ты одержим своими мозгошмыгами. Они тебя в конец поработили… но это же не помешает нам быть вместе? Ты же согласишься стать моей?.. Ну нет, Рон! Ты же так не думаешь!.. Именно я так и думаю! Я люблю тебя, я хочу тебя, я предлагаю пойти сейчас в отель, а утром объявим о помолвке… Ну нет, Рон. Мои мозгошмыги не совпадают с твоими. Да и папе я обещала не спешить во взрослую жизнь. Мне ещё учиться надо… И эта туда же! Учиться!.. Все только и учатся, а я? Как же я?!» В этот момент Гермиона увидела, как Рон попытался обнять и поцеловать Луну, но та укоризненно сверкнула глазами, подхватилась, кинула на стол к нетронутой вазочке с мороженным сикль и торопливо покинула помещение. Рон ошарашенно смотрел ей вслед, а потом рыкнул: — Ну и катись!.. Затем он вызвал патронуса, рыжего кролика, и, нашептав ему послание, велением палочки отправил к адресанту. — Он, кажется, ко мне его послал, — занервничала Гермиона. — Говорил, что тоскует, страдает, ждёт в кафе… Нам нужно исчезнуть с его глаз. Не хочу, чтобы нас застали за подслушиванием в таком виде. Идём? — Боюсь, что не к тебе, — с сочувствием произнёс Гарри. — Если бы к тебе — через секунду всё кафе слушало бы его кролика. Ну Рон и чудит! Может, это приворотное? — На приворотное я его проверила сразу, как вошла в кафе. Нет там никакого зелья, одна дурь и похоть. — Тогда зачем тебе это всё? Чего ты хочешь добиться? Вернуть Рона? — Нет, про возвращение и примирение речи пока не идёт! Я хочу удостовериться, убедиться, что не ошиблась, что это не какой-то шутник под обороткой, хочу увидеть до конца свой позор. — Но зачем?! Это же так больно и горько — наблюдать такое вблизи. — Гарри, я его реально любила, очень сильно любила и опекала. Но выяснилось, что ему противна моя опека, а любовь… для любви ему годится любая доступная девушка, согласная терпеть его нервные выплески, крики и истерики, слушать бесконечные истории про квиддич и восхищаться его мечтами о величии. А я просто принимаю горькое лекарство — неприглядную правду, чтобы излечиться от позорного недуга, от такой слабости как любовь… — она опять расстроенно шмыгнула носом, смахнула набежавшую слезу и добавила: — Я загадала — если он раскается, подумает над своими ошибками, захочет меня вернуть и удержать, то я дам ему шанс всё исправить. А если он пустился во все тяжкие — готов с любой, первой-согласившейся — я еще подумаю. Но если он в один вечер готов изменять мне раз за разом, вызывая девушек одну за одной… тогда я готова порвать всякие отношения. — Но он же наш друг! — В первую очередь, он предатель! Он предал меня, нашу любовь, свои клятвы… — Но, может, всё не так критично? — Ах, Гарри, ты готов видеть в людях всё только светлое и доброе… но жизнь — сложная штука, она бьет наотмашь… Я решила, если у него сейчас появится ещё одна девушка за столом, которой он будет ворковать о любви… Если у него случится ещё одно свидание — я уеду навсегда! — Уедешь? А как же учеба, ты так о ней мечтала! — Наш магунивеситет не единственный в мире. Меня приглашали и в Сорбонну, и в пражский университет, и в римскую магическую академию. Я не пропаду. Жаль только с тобой расставаться, такого доброго и надёжного друга у меня уже не будет… — Не спеши паковать сундуки и чемоданы. Может, это всего лишь розыгрыш, нелепая шутка, чтобы вызвать у тебя чувство ревности и желание идти на уступки, чтобы не потерять любовь, — Гарри пытался хоть как-то найти объяснения, чтобы смягчить неприятные последствия. — Герми, это он так борется за твое внимание… — Вижу, как он борется! — внезапно побледнела Гермиона, увидев ещё одну волшебницу в мантии и шляпке с вуалью, которой Рон расторопно подвинул стул, усадил и, захватив руку, стал нежно целовать ладонь, проникновенно глядя в глаза и страстно нашёптывая нежные глупости: «Любимая… единственная… жить без тебя не могу… выходи за меня замуж… немедленно! Сегодня же!» — Всё! Хватит! — вскипела Гермиона. — Сегодня же уезжаю в Париж, Рим или Прагу. А может, ещё дальше, хоть в Америку или в Австралию, только бы этого не видеть, только бы не слышать о его бабах, только бы не читать в «Пророке» о его свадьбе! У него хватит ума ещё и приглашения мне прислать на бракосочетание. — Приглашение? Возможно… — задумчиво произнёс Гарри. — Интересно кто эта дама под вуалью, которая попадётся на крючок этого озабоченного кролика. Мне её уже жаль… — Жаль?! Её, а не меня?! — возмутилась Гермиона. — Её, её… Ты уже разобралась, смахнула иллюзию с глаз, а она ещё верит в любовь, великую и бескорыстную. Только ответь: теперь, когда рассмотрела Рона вблизи, ты веришь, что он будет верным супругом? — Да, ты прав, это открытие ей ещё предстоит. И вправду нужно посочувствовать. Бедняжка. А я сильная, справлюсь!