Два лика жестокости

Драко сперва разъярённо шипел на почти невидимого за зелёной оградой Поттера, потом долго возмущался, пытаясь выкинуть злополучные цветы. Но они почему-то не выбрасывались, то порывом ветра возвращаемые назад, то цеплявшиеся какими-то листиками и усиками за рукава мантии Драко, оставались в его руках. После третьей бесплодной попытки он убедился, что от них так просто не избавишься. Драко присмотрелся к серебристо-серым гроздьям орхидей, покрытым мраморными разводами, жилками, пятнышками. Казалось, экстерьер растения меняется прямо на глазах — леопардопятнистые точки претекают в совершенно другой рисунок, сетку из жилок, которые позже превращаются в какие-то узоры. Необычные орхидеи слегка вибрировали, наполняясь легким гудением, словно в каждом цветке спрятался сердитый шмель, недовольно жужжащий и раскачивающий своё убежище. С наступлением вечера звуки усилились, цветы зазвучали легкой мелодией, пронзительной и печальной. Драко заслушался, сидя в уютном кресле под звёздами. Под эту мелодию он отправился в кровать незадолго до полуночи, под эти колыбельные он необычно легко уснул, в отличие от остальных бессонных ночей. Даже привычные кошмары не сильно мешали. Ночью традиционно снилось что-то страшное, мрачное и неприятное — одно из последствий пребывания в Азкабане. Пусть он там находился непродолжительное время, но это сильно ударило по самочувствию, и теперь каждую ночь он долго не мог заснуть, а забывшись, проваливался в сумеречное состояние полусна-полуяви, в котором ему являлись все жуткие видения его богатой на неприятные события жизни: то окружающий его Адский Огонь, то острый луч Сектумсемпры, вспарывающий плоть, то смерть друзей. Чаще всего ему снились гибнущие родные и близкие, падающие с большой высоты, проваливающиеся в зыбучие пески ловушек, заваливаемые горной породой обвалов в потайных ходах Хогвартса. Больная фантазия подкидывала самые страшные видения, от которых он вскидывался посреди ночи с испуганно колотящимся сердцем и в полностью пропитавшейся холодным потом постели. Денег на целителя из Мунго у него не было, да и простое зелье Сна без сновидений не помогало, а сварить более действенное у него не было ни сил, ни ингредиентов, ни возможности. Оставалось терпеть, ждать, пока появятся свободные средства, и надеяться на лучшее. Вот и сегодня ему повезло — лёгкая мелодия убаюкала, сквозь сон он слышал завывания бури, порывы ветра, раскаты грома. Он улыбался, наслаждаясь звуками грозы — он любил непогоду, под нее так сладко спалось. Но через какое-то время торжествующее буйство стихии сменилось какими-то тревожными порывами, не предвещавшими ничего хорошего. Сон с явью перемешались, Драко словно порывался взлететь в грозовое небо, но никак не мог этого сделать, что-то его не пускало. Оставалось только наблюдать за густыми тучами, низко окутавшими небо, за косыми струями дождя, за молниями, сверкающими всё чаще и чаще, за тонкой фигуркой мага, летящего на метле сквозь эти тучи, дожди и молнии. Поттер! Он знал, что этим безумцем, летающим в грозу, мог быть только Поттер! Драко был абсолютно в этом уверен, и он сам хотел к нему присоединиться в полёте, но не получалось, земля не отпускала, метла не находилась. Сон полностью захватил, не давал ни с места сдвинуться, ни взлететь, ни позвать… Драко с тревогой следил за этим полётом, ужасаясь близким разрядам грозы, боясь с каждой секундой всё больше. Когда огромная молния почти смахнула с метлы мокрую фигурку в мантии, он только и мог, что попытаться поймать Левиосой падающего Поттера. Но тщетно, предательница-магия почти не работала, палочка после блокировки в Министерстве ощущалась словно чужая, сил повлиять хоть на что-нибудь не было, оставалось только испуганно кричать: «Нет! Не надо! Не хочу!» и стараться выбраться из сна. Вот и сегодня очередной кошмар никак не хотел отступать. Такие потрясения у него были почти каждую ночь. Драко рвался, словно пытаясь успеть наперерез падающему Поттеру. Рвался, кричал, но грозная музыка бури не отпускала. Хотя… сегодня было чуть по-другому. В тревожную симфонию бури вплетались нотки надежды, словно сегодня он успел, поймал и теперь держал на весу этого несносного почти самоубийцу Поттера. Держал и шептал ему: «Не бойся, всё будет хорошо…» Или это ему шепчут… Драко уже не разбирал нюансов, он спокойно спал, впервые со дня освобождения. Кошмары отступили…

***

Пробуждение было странным. Уже необычным было то, что Драко ощущал себя полностью отдохнувшим и выспавшимся. Да и ночные привычные кошмары не напоминали о себе сегодня. Обычно они оставались в его памяти надолго, портя настроение и предвещая ещё более неприятные ночи. А сегодня что-то было… что-то такое, что немного пугало, но больше будило любопытство и желание полетать. Драко поймал себя на мысли, что было бы неплохо погонять с Поттером за снитчем, хотя с момента падения Дамблдора с Астрономической башни он стал бояться неба, высоты и полётов. А сегодня вот вдруг всё изменилось. Он решил обдумать это попозже, а пока попытался вылезти из плотного кокона одеяла. И как он в него завернулся? Неловко повернулся и поражённо ахнул — тот, о ком он думал минуту назад, оказался в паре дюймов от его лица. Спящий Поттер в его постели, обнимающий его тело, укутанное в одеяло, прижимающий с твёрдой уверенностью, что так и надо, что ему позволено всё. Драко уже набрал в грудь воздуха для возмущённого спитча о наглых гриффиндорских героях, не понимающих, как надо вести себя с наследником высокородной фамилии Малфой. Вдохнул, немного подумал и выдохнул, решив, что поорать он ещё успеет, а спящий, ничего не опасающийся Поттер в шаговой доступности — это слишком соблазнительно. Ведь никто не знает, когда он проснулся, а пока он может чуток так полежать, ловя на себе дыхание спящего Поттера, немного полюбоваться на беззащитное без очков-велосипедов лицо. А если Драко ещё чуть осмелеет, то, повернувшись ещё немного, он прикоснётся губами. Если осмелится… И если Гарри не проснётся раньше… Пока Драко пребывал в сомнениях, Гарри застонал, заёрзал, тихо вскрикнул, словно мучимый своими демонами сна. Драко на это только печально усмехнулся — не его одного терзали кошмары. Только что же дальше с этим делать? Он прикрыл глаза и стал поспешно обдумывать ситуацию. То, что Поттер оказался в его постели — это совершенно недопустимо, какая бы причина не привела его сюда — желание помочь вырваться из паутины ночных страхов или банальное желание ближайшего доступного тела. Он одинаково не принимал ни унизительной жалости, ни оскорбительной попытки разрешить свои проблемы в постели. Нет, сама идея о сексе с ним его не пугала, даже больше того, он об этом часто мечтал в школе, упивался несбыточным. Но что мечты, он прекрасно знал, что они оба, единственные наследники своих родов, должны вступить в магические браки с тщательно подобранными молодыми ведьмами, завести детей, воспитывать их в правильных традициях. Никакие отклонения от этой программы не допускаются, даже если его чувства к Поттеру окажутся не безответными, даже если у них будет роман с продолжением, но… Но после полного магического брака он не сможет быть неверным жене, пусть и нелюбимой. А рвать по живому отношения с любимым?.. Это слишком больно, значит, не стоит и начинать… Так мыслил он в школе, так думал он, сидя в камерах Азкабана и аврората, так робко планировал, добиваясь возвращения гражданства и права на Мэнор. «Всё ради рода! Возродить род Малфоев и вернуть былое уважение!» Значит, он должен много трудиться, зарабатывать деньги, искать союзников, выбирать правильную невесту из могущественной семьи, договариваться о браке… Пока ожидал освобождения, он уже успел обдумать, как было бы полезно возобновить помолвку с Гринграсс. Жаль, неосуществимо… Притом Драко было всё равно, с какой из дочерей лорда Гринграсс его бы окольцевали. Гораздо больше и чаще он вспоминал своего заклятого соперника Поттера, их перепалки на переменах, их стычки в коридорах, перерастающие в драки, их гонки на метлах, когда, казалось, уже вокруг никого, только небо, снитч, он и Гарри. Эти воспоминания дарили ему силу, желание жить и бороться, не давали опустить руки, сдаться, уехать. Драко верил, что когда-нибудь он, как равный, сможет взглянуть на Поттера, протянуть ему руку, и тот с уважением её пожмёт. Два часа на эту мечту было у него, именно два часа он питал иллюзии, что так и будет. В десять часов ему сообщили о том, что семью освобождают с лишением всех гражданских прав и имущества. Воспрянувший духом Драко моментально составил план, как вывернуться из этой ловушки, как отвоевать гражданство, как остаться в Англии и бороться за титул и Мэнор. Не так уж ему и нужен был тот белостенный дворец, скорее Драко переживал за источник силы и камень рода. Но и у Франции были дома у Малфоев с небольшими источниками, только там не было Поттера. Именно из-за него он решился остаться, представив, что, уехав в Францию, никогда больше не увидит несносного шрамоголового придурка. Два часа он мечтал, как восстановит тяжким трудом своё положение, как принудит всех с собой считаться, как заставит Поттера себя уважать, докажет, что он не избалованный сынок влиятельного Люциуса, а совершенно самостоятельный маг. Достойный… Два часа он упивался этими грёзами, а в полдень его решимости нанесли непоправимый урон. Люциус, уже отмытый и переодетый, услышав, что сын хочет остаться, сперва возмутился, попытался надавить авторитетом, приказав уехать с ним, а после того, как Драко уперся, сменил тактику, стал давить на слизеринскую увертливость, подсказывая хитрые ходы: — Если ты разыграешь правильные карты и найдёшь себе значительного покровителя, то дело может выгореть. — О чем ты, отец? — Соблазни Министра или кого-то из его заместителей, заставь их выполнять свою волю… — Да ты что такое говоришь?! — взъярился Драко. — Малфои ни под кого не прогибались!.. — Плохой из тебя Малфой, да и слизеринец никакой. Был бы хитрым, приручил бы Поттера с первой минуты, он у тебя бы с рук ел и с твоих слов говорил. А теперь ты веришь, что без покровителя сможешь всё вернуть? Наивный… — Отец! Никогда!.. Слышишь, никогда Драко Малфой не ляжет ни под кого ради выгоды! — Ну и дурак! Провернул бы финт с Поттером, и мы бы все остались при своих. А ты? Чистоплюй! — Нет! — А ты подумай хорошенько, подумай. Я же видел, что он на тебя неравнодушно посматривал. Если бы на меня так смотрели, да будь я помоложе и в форме, мы бы в этой войне не понесли таких убытков. — Клянусь Магией, что не стану через постель решать… — возмущённо начал Драко, но Люциус его перебил: — Замолчи! Ты совсем мозги потерял?! Не давай таких клятв, о которых ты можешь потом остро пожалеть. Кто знает, как жизнь повернётся. Подумай ещё раз, если не хочешь ехать с нами, то прими мой план. — Нет! Теперь Драко остро жалел, что этот разговор состоялся, что в его голове постоянно всплывают слова Люциуса: «Соблазни Поттера! Разреши с его помощью свои проблемы! Ты же слизеринец!» Этот разговор поставил перед ним непреодолимую преграду, не позволяя дать себе волю, не разрешая рискнуть, не позволяя взять этот маленький шанс на счастье. Ведь это так просто и приятно, чуть повернуть голову и поцеловать манящие губы. Вот он рядом, спящий, уютно сопящий ему в шею Поттер, который сам пришёл, сам обнял, сам приник телом. Всего одно движение — и всё будет, и они оба будут счастливы. Если бы не тот разговор с Люциусом, если бы не та почти прозвучавшая клятва, если бы не остатки самоуважения и гордости Драко, которые будут платой за попытку получить эту капельку счастья. Поттера он получит на одну или несколько ночей, а самоуважение потеряет навсегда. Как бы ни соблазнительна была ситуация, Драко не решился форсировать события, правильнее всего притвориться спящим. Он зажмурился и прижался виском к губам Гарри, и тихо млел в его объятиях…