Ничто не истинно, всё дозволено.

      И почему Джейкоб настолько доверчив? Почему так легко покупается на лесть и лживое дружелюбие? Сколько Иви не ломала голову все годы их самостоятельной жизни, ответы так и не соизволили прийти. Она редко кому доверяла — порой она не доверяла даже Джейкобу, что уж говорить. Но брат…за напускной бравадой, наглыми ухмылками и отвратительными шутками скрывался совершенно иной человек. Сколько она говорила ему, сколько говорил отец — всё без толку.       Отыскав открытое окно, Иви проникла в здание театра и, бесшумно приземлившись на бревенчатый пол, прислушалась: «Альгамбра» хранила молчание, но это, безусловно, было обманом. Она ощущала чужое присутствие, и потому, пригнувшись, вышла из подсобного помещения, в котором оказалась, и быстро достигла лестницы. Тот, кого она искала, был на первом этаже, на сцене.       Мысли вновь вернулись к брату. Он так и не рассказал, что произошло между ним и Перл Эттуэй — в том, что это пресловутое «что-то» было, Иви не сомневалась: слишком растерянным выглядел Джейкоб после её убийства. История грозилась повториться вновь, и с кем! С Максвеллом Ротом!       Казалось, совсем немного времени прошло с того утра, когда они стояли на крыше, глядя на залитую солнечным светом площадь, и брат отпускал дурацкие шуточки в сторону мистера Грина.       — Прекрасно тратишь своё время, ходишь за мной с глупыми вопросами. — Иви раздражало легкомысленное отношение Джейкоба к поискам Частицы Эдема. Очередной комментарий о, якобы, бесполезности этой затеи почти вывел из себя, но она смогла сдержаться, выдав чувства лишь возведёнными к нему глазами в немой мольбе об избавлении от докучливого братца.       — Ну, Генри нет, и я думал составить тебе компанию. — На Джейкоба не нужно было смотреть, чтобы понять: в отличие от сестры, он наслаждался ситуацией.       — Не нужна мне никакая компания, а у мистера Грина своё расследование. — Она строго взглянула на брата, надеясь, что тот поймёт: ей сейчас не до шуток.       Однако Джейкоб не был бы собой, если бы не играл в эту игру до конца. Игнорируя усталое выражение лица Иви, он начал передразнивать её:       — «Ах, да, мистер Грин, прекрасно придумано!» — произнёс он высоким голосом, изображая сестру, и театрально всплеснул руками. Презрительный взгляд Иви на него не действовал. — «Прошу, мистер Грин, взгляните на эту книгу, а я пока постою поближе к вам!»       Он сделал пару шагов, остановившись совсем рядом с Иви, как если бы она была «мистером Грином», и ждал реакции на представление.       — Я не… — начала, было, Иви, но вовремя спохватилась. Отговорки не помогут. — Может, тебе и нечего делать, а я пытаюсь защитить ассасинов.       Мерзкая ухмылка даже не собиралась сходить с лица брата.       — Неужели? — спросил он уже своим голосом. — Как там говорил отец?.       — Не позволяй чувствам подвергать миссию риску, Джейкоб, — повторила Иви, осторожно спускаясь по лестнице и надеясь, что ступени не будут скрипеть.       Тогда на крыше брат наверняка ощущал себя победителем. Сейчас же они будто поменялись местами. Иви слишком хорошо знала Джейкоба, чтобы не догадаться: Максвелл Рот зацепил его.       Глава преступного мира Лондона сидел за длинным столом на сцене спиной к кулисам. Он не заметил, как Иви подкралась со спины, не выпустил стакан с вином из рук, даже не вздрогнул, когда острое лезвие скрытого клинка прижалось к горлу поверх алого платка. Рот хмыкнул — так, словно произошло то, чего он ожидал, — и спокойно произнёс:       — Мисс Фрай, я полагаю. — Плавно, чтобы не вызвать бурной реакции гостьи, он поставил стакан на стол. — Видели письмо?       Это не был вопрос: обыкновенная констатация факта. Таким тоном говорят о вещах запланированных.       — Если вдруг встретите сестру Джейкоба раньше его самого, — сказал он Льюису, запечатывая конверт, — отдайте ей письмо…       Иви распрямилась в полный рост и, зайдя сбоку, требовательно посмотрела на Максвелла, не торопясь убирать клинок.       — Что вам нужно от Джейкоба?       Рот смотрел на неё снизу-вверх с загадочной улыбкой на губах и ледяным спокойствием во взгляде, вовсе не ощущая дискомфорта от того, что девушка опасно возвышалась над ним.       — Ничего такого, что ваш брат не может дать, мисс Фрай. — Он подался вперёд, не волнуясь о приставленном к шее клинке. — Ничего против его воли.       «В этом всё и дело», — подумала Иви про себя, и нажим клинка на миг ослаб.       — Если вы задумаете нечто такое, что навредит моему брату, знайте: я найду и убью вас раньше, чем вы воплотите это в жизнь.       Сказанное нисколько не напугало Максвелла — в противном случае Иви даже разочаровалась бы. Однако он был предупреждён.       — Как пожелаете, мисс Фрай. — Он почтительно склонил голову к плечу, не моргая глядя на неё.       Прошло несколько секунд, прежде чем механизм щёлкнул, и скрытый клинок исчез.       Иви беспрепятственно покинула «Альгамбру», но тяжёлое предчувствие всё равно тяготило душу, как бы она не старалась списать это на обыкновенную тревогу за брата.       Тем временем Джейкоб, заменив в излюбленном наряде лишь рубашку на более свежую, затянул пояса поверх расшитого шёлковой нитью жилета и, оценив свой внешний вид в отражении небольшого зеркала, взял шляпу с тростью.       Выглянув наружу, он играючи спрыгнул на перрон вокзала Сент-Панкрас. Перехватив трость удобнее, Джейкоб успел сделать несколько шагов, как вдруг кто-то его окликнул:       — Мистер Фрай, постойте!       Голос незнакомый, запыхавшийся.       Джейкоб замедлился, плавно перекатывая стопу с пятки на носок, пока в развороте достаточно быстром, но не резком, чтобы не спугнуть незнакомца, обнажал клинок, спрятанный в трость. Увидев, кто торопился по его душу, ассасин нахмурился. Боевая собранность отошла на второй план, уступив место любопытству.       — Мистер Фрай, — из последних сил выдохнул медработник, наконец, нагнав Джейкоба. Он согнулся, поставив ладони на колени, сделал несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание, и только после этого смог продолжить:       — Меня послала за вами Флоренс Найтингейл, из лечебницы Ламбета. Ваша сестра сотрудничает с ней, — пояснил мужчина, не встретив ответного отклика.       — Зачем я ей понадобился? — Фрай постарался как можно незаметнее вставить клинок обратно в трость.       — Из-за Джека.       Джейкоб пожал плечами, не понимая, о ком шла речь. Последний вагон поезда-штаба проплыл мимо них, пара джентльменов озадаченно смотрели ему вслед, очевидно, спутав с другим поездом.       —Джек, он только о вас и говорил, мистер Фрай, с тех пор как вы… — медработник запнулся, ему было неловко говорить о случившемся, — убили доктора Элиотсона.       — Вспомнил, — ассасин качнул головой. — Мальчишка, над которым издевался этот ублюдок. Вот только я забрал его из лечебницы Ламбета, но почему-то вижу вас.       — Да, сэр. — Судя по тому, как закивал медработник, он явно хотел поторопить Джейкоба, но для этого духу недоставало. — Флоренс Найтингейл иногда узнавала о его состоянии, Джек весьма способный ребёнок, Клара многому его научила. Как я уже сказал, с момента вашего появления в больнице Джек только о вас и говорит, и это, по словам миссис Найтингейл, свидетельствует о значительных улучшениях в его состоянии, на что никто уже не смел надеяться.       — Рад слышать, — вставил Фрай, никогда не пропускавший похвалы в свой адрес. Губы растянулись в самодовольной улыбке, но собеседник, казалось, выложил не все карты, и, судя по его виду, новая информация могла не понравиться ассасину.       — Вот только Джек опять в лечебнице. Какой-то странный случай, я толком не знаю, но говорят, что он напал на джентльмена… Конечно, мы не вправе просить вас о подобном, — быстро продолжил он, взволнованно потирая руки и страшась задержать взгляд на Джейкобе дольше, чем на секунду, — но условия лечебницы не стали лучше даже со смертью доктора Элиотсона, лекарств не хватает, как и персонала, да и атмосфера, сами понимаете, для ребёнка это…       Фрай тяжело вздохнул, утомлённый бесконечным потоком бесполезной информации и, перенеся вес тела на поставленную трость, деловито взглянул на медработника из-под полей шляпы.       — Что вам нужно?       Джейкоб надеялся, что вконец растерявшийся медработник перестанет надоедать своим занудством и, наконец, скажет, зачем пришёл. К счастью, тот каким-то чудом понял ход мыслей ассасина.       — Флоренс Найтингейл надеется, что вы заберёте мальчика, но теперь под свою личную опеку, — стремительно, словно боясь, что словесный запас иссякнет, выговорил медработник. — И не причините ему вреда.       Зал вокзала наполнился звуком протяжного гудка прибывшего поезда, перрон утонул в белых клубах дыма, окутывая фигуры спешащих пассажиров. Краем глаза Фрай заметил трёх Грачей, со второго этажа вокзала наблюдавших за суетой на платформах. Мимо прошёл дежурный станции: прозвонив в большой колокольчик, он прокричал:       — Поезд до Саутуарка, стоянка две минуты!       Дежурный шёл дальше мимо больших щитов с расписанием и скамеек, не переставая звенеть, Джейкоб смотрел ему вслед, но взгляд был пуст. То, что сказал медработник, было сущим безумием.       — Мистер… — ассасин запнулся, не зная фамилии мужчины, и тот незамедлительно сообщил её:       — Уиткинс, сэр.       — Мистер Уиткинс, — произнёс Джейкоб громко, чтобы медработник не пропустил ни единого слова в условиях шумного вокзала, — вы вообще в курсе рода моих занятий?       — Да, сэр, — ответил тот не без лёгкого оттенка страха в интонации.       — Тогда вы должны понимать, — Фрай крутанул трость между пальцев так, чтобы придирчиво осмотреть металлический наконечник, фиксируя несколько царапин, — что мне совершенно некогда присматривать за малолетними поклонниками.       Опустив трость, Джейкоб вдруг помрачнел и, казалось, начинал выходить из себя.       — С чего Флоренс Найтингейл вообще взяла, что я соглашусь на подобную авантюру? Да, я спас Джека, но его дальнейшая судьба от меня не зависит.       Побледневший мистер Уиткинс слился с цветом своего медицинского фартука.       — Может, вы переговорите с ней лично? Если у вас нет неотложных дел.       Ассасин раздражённо выдохнул, крепче сжав трость. Перед мысленным взором возникло ухмыляющееся лицо Максвелла.       — Нет, — коснувшись пальцами полов шляпы, Джейкоб выжал из себя любезную улыбку, — я абсолютно свободен.       Казалось, Уиткинс только что избавился от непомерно тяжёлого груза, тяготившего его плечи.       — Экипаж ждёт возле вокзала, сэр.       Он поспешил на выход, пару раз обернувшись на ассасина, чтобы убедиться, что тот не передумал. Поправив воротник плаща, Фрай пошёл следом, надеясь, что Максвелл Рот предпочитал поздний ужин.              ***              Джейкоб не любил больницы и потому был благодарен судьбе за то, что сделала его ассасином — от всех болезней спасала хорошая выносливость, навыки в медицине, привитые отцом, и надёжные торговцы лекарствами.       Тошнотворная смесь из запахов медикаментов, спирта и почему-то горелой плоти наполняла коридоры лечебницы Ламбета, от неё невозможно было скрыться; Фрай старался не вдыхать глубоко, пока крался вдоль облицованной белой плиткой стен. В просторном вестибюле запахи немного отступили, пока Джейкоб, проскользнув мимо охраны, пробежался до вентиляционного люка, устроенного внизу стены. Нырнув туда, он оказался в очередном коридоре, и запахи вновь атаковали лёгкие. Ассасин быстро преодолел пару десятков метров, пока его внимание не привлекла полоса ярко-жёлтого света, лившегося из кабинета главврача. Источником сияния было небольшое смотровое окно, куда Джейкоб и заглянул.       Внизу он увидел овальную площадку в окружении нескольких рядов деревянных трибун, поднимавшихся амфитеатром. Напоминало лекционный зал — если бы не запачканный кровью кафельный пол и металлическая каталка, на которой корчился в предсмертных конвульсиях пациент. На трибунах было немало зрителей, все без исключения работники лечебницы, наблюдавшие за действиями доктора Элиотсона. Даже сквозь стекло Фрай услышал отвратительный хруст, когда доктор провернул стальную ручку немудрёного инструмента, ввинчивая его в череп подопытного. Он не обращал внимания на кровь, что заливала каталку и пол, на то, как дёргались руки и ноги пациента, пока наконец резким рывком не извлёк инструмент. Из дыры в черепе брызнула немаленькая порция крови, чудом не коснувшись ботинок доктора, и пациент обмяк. Люди на трибунах со знающим видом покачали головами.       — Как вы только что видели, слишком большое давление приводит к неожиданным последствиям. К несчастью, я уничтожил этот орган.       К несчастью, в голосе доктора Элиотсона не было даже намёка на сожаление.       Джейкоб видел, как доктор подошёл к стене, где висело переговорное устройство, и скомандовал в трубку:       — Живо труп сюда!       Ответ Фрай не услышал, но в его голове созрел план.       Он вновь побежал по коридорам, оставаясь незамеченным для охранников, пока отголоски громкой ругани из южного крыла не привлекли внимание.       — Плевать мне на вашу этику! И уж точно плевать на ваших пациентов. Отдавай ключи!       — Что вы делаете? — всхлипнул женский голос, пока Джейкоб, прижавшись плечом к холодному кафелю, приближался к повороту коридора.       — Не слышала? Ты уволена! — кричал тот же мужчина, что и до этого. — Проваливай!       Быстрые шаги раздались совсем близко, и Фрай, не растерявшись, спрятался за открытой дверью кладовки. Неизвестный прошёл мимо, сжимая в ладони связку ключей, и Джейкоб едва сдержался, чтобы не бросить нож ему в спину.       Когда шаги стихли, ассасин покинул укрытие и отыскал плакавшую медсестру. Она вначале испугалась, увидев Фрая, но когда он убедил её, что не представляет опасности, девушка рассказала о том, что творилось в стенах лечебницы и где расположен вход в морг.       — Сэр, постойте! — она схватила Джейкоба за край рукава, когда тот уже собирался покинуть её. — Здесь есть один мальчик. Его мать убили, и он замкнулся в себе. Доктор Элиотсон думает, что он склонен к жестокости и насилию, пытается «вылечить» электрошоковой терапией, но Джек…он безобиден, и он погибнет здесь. Вы можете помочь ему?       Фрай покачал головой и уже открыл рот, чтобы отказать, но в голубых глазах медсестры было столько надежды и искренней веры в добродетель ассасина, тонкие пальцы цеплялись за его рукав с таким отчаяньем…       — Где я могу его найти? — тускло спросил он, мысленно казня себя за мягкосердечие, и нехотя пошёл следом, когда сестра потянула его к подсобным помещениям.       — Я велела ему спрятаться, пока доктор Элиотсон проводит демонстрацию лоботомии, но, боюсь, его могут обнаружить санитары.       Медсестра открыла дверь кладовки для уборочного инвентаря, заглядывая туда с улыбкой.       — Джек, не бойся, это я, — она поманила Джейкоба рукой, призывая подойти поближе, и вновь посмотрела на того, кто прятался в кладовке. — Я хочу кое с кем тебя познакомить.       Ощущая себя донельзя странно, Фрай приблизился к проёму и в неровном свете единственной зажженной свечи увидел ребёнка лет десяти: высокий для своего возраста и очень худой, он был одет в больничную робу не по размеру; чёрные волосы длиной почти до плеч были неаккуратно зачёсаны назад и постоянно падали Джеку на лицо. Он поправлял их и тёр усыпанный веснушками нос. Большие глаза светло-голубого цвета смотрели на Джейкоба с недоверием и настороженностью.       Медсестра улыбнулась Фраю, призывая заговорить с мальчиком, и тот, стянув капюшон с головы, предпринял попытку:       — Привет, меня зовут Джейкоб, — сказал он как можно более дружелюбно и, не задумываясь, сделал шаг вперёд.       Ребёнок дёрнулся так, будто ассасин только что ударил его. Фрай остановился, поражённый, а после и вовсе неловко отступил, повинуясь медсестре, что потянула его за локоть.       — Джек, не бойся, — мягко сказала она, и Джейкоб, глядя на её добрую улыбку, за которой скрывалась боль, понял: эта фраза была самой часто используемой в общении с Джеком. — Этот человек может помочь тебе.       Мальчик всё ещё недоверчиво косился на Фрая, но тот видел, что во взгляде ребёнка появилась заинтересованность: он рассматривал необычное одеяние ассасина, его наруч и трость, и это было хорошим знаком.       — Кто вы такой? — наконец, спросил Джек.       — Враг доктора Элиотсона, — выкрутился Джейкоб, решив, что не стоило пока вдаваться в лишние подробности.       Мальчик смотрел на него ещё несколько мгновений.       — Вы правда можете мне помочь?       В этом вопросе Фрай расслышал слабую надежду.       — Думаю, да, — ответил он со своей фирменной улыбкой на лице, и Джек, глядя на неё, еле заметно кивнул.       — В северной части лечебницы есть небольшое помещение, — обратился Джейкоб к медсестре, — там раковина, полки с полотенцами, каталка. Судя по состоянию пола с засохшими следами крови, помещением редко пользуются. Отведите мальчика туда, а я скоро вернусь.       — Нет, — вдруг воскликнул ребёнок и испуганно округлил глаза, видимо, не ожидав от самого себя столь громкого возгласа. Две пары глаз озадаченно уставились на него. — Слишком много охраны, нас заметят. Лучше я один.       — Уверен, что сможешь проскользнуть незамеченным?       Этот странный мужчина смотрел на Джека со снисхождением, какое мальчик часто видел в глазах старших. Однако он был первый, кто не относился к Джеку, как к опасному пациенту.       Мальчик нашел в себе силы расправить плечи.       — Уверен.       В глазах ассасина вспыхнул озорной огонёк.       — Тогда до встречи! — И, накинув на голову капюшон, он сорвался с места раньше, чем медсестра успела ахнуть.       Подгоняемый разгоревшимся в груди воодушевлением, Джек выскочил из кладовки, чтобы взглянуть ещё раз на Джейкоба, но увидел лишь его спину, скрывшуюся за поворотом коридора…       Менее чем через минуту Фрай крался вдоль кованого ограждения балкона, протянувшегося по периметру просторного помещения. Внизу пара врачей проводила сеанс электрошоковой терапии. Справа виднелся спуск в морг — туда Джейкоб и направлялся.       Бомба полетела вниз, через секунду разорвавшись облаком плотного дыма, врачи закашлялись, побросав инструменты, не заметив тёмной фигуры, что промелькнула мимо них в сторону лестницы.       Путь к моргу освещался скудно, придавая зелёным стенам ещё более унылый вид. Чувствовалась сырость, запах медикаментов сменился зловонием формальдегида. Казалось, охраны здесь было ещё больше — можно подумать, отсюда мог кто-то сбежать. Одного дежурного Джейкобу пришлось вырубить — чтобы не мешался.       Наконец, оказавшись в морге, ассасин осмотрелся: в глубине зала за металлическими рамами с натянутой светлой тканью, что служили перегородками, маячила фигура доктора. На каталках лежали трупы, но лишь крайняя к выходу с телом, накрытым простынёй, привлекла внимание Фрая. Дождавшись, когда доктор отойдёт к столу в дальнем углу, Джейкоб подкрался к каталке и, стащив труп, спрятал его в шкафу в смежном помещении. Затем, поторопившись, занял освободившуюся каталку и накрылся простынёй.       Такого сюрприза доктор Элиотсон точно не ожидал.       Ассасин беззвучно посмеялся, но тут же поморщился от отвратительного букета запахов, исходивших от простыни, для описания которых нельзя было и слов подобрать. Впрочем, ради грядущего веселья Джейкоб мог и потерпеть.       Доктор не заметил подмены и покатил каталку по коридорам. Сквозь неплотную материю Фрай видел ритмично мелькающие огни потолочных светильников. Вскоре воздух стал чище, хоть и отдавал металлическим привкусом крови; послышались приглушённые перешёптывания.       — Вот, доктор. — Каталка остановилась, и на фоне яркого ровного света Джейкоб увидел тень, принадлежащую доктору Элиотсону.       — Скоро мы продолжим наш эксперимент. Сейчас мы сравним образцы мозга двух подопытных, — вещала тень с наверняка важным видом, приближаясь к ассасину. — Оба имели склонность к насилию, и мы наверняка увидим шишки в соответствующих частях мозга каждого из них.       На несколько секунд воцарилась тишина, и Фрай почувствовал, как кровь быстрее побежала по венам в предвкушении дерзкого рывка.       — Трупы не носят обувь…       Слишком поздно спохватился Элиотсон. Выражение чистого ужаса застыло в его глазах, когда Джейкоб, скинув простынь, с размаха всадил клинок ему в глотку. Кровь хлынула на кафельный пол — не та кровь, которую доктор привык видеть здесь…       Ассасин спешил прочь из больницы с максимальной осторожностью, пока всполошившаяся охрана пыталась найти его. Он почти успел забыть о мальчишке, наслаждаясь торжеством очередной победы, но Джек ждал его возле открытого окна в оговоренном месте.       — Пойдём, я знаю, где тебя спрятать, — подбодрил он ребёнка, спрыгивая на карниз за окном, и Джек безбоязненно повторил этот манёвр.       Вместе они спустились по фасаду, пересекли небольшую лужайку перед зданием больницы и, перемахнув через кованый забор, запрыгнули в пустой экипаж.       Джейкоб отвёз Джека к Кларе, и та обещала позаботиться о нём.       — Вы научите меня? — спросил мальчик у Фрая, когда тот вернулся на место возницы.       — Чему?       — Всему, что умеете, — пояснил Джек. Надежда теплилась глубоко внутри него. Надежда и вера в этого человека.       — Посмотрим, — улыбнулся Джейкоб и, ударив вожжами, скрылся в тумане Лондона.       Джек вслушивался в растворяющийся цокот лошадиных копыт и стук колёс о мостовую и верил, что Джейкоб Фрай вернётся за ним…              ***              — Даже не представляю, что буду делать с ним, — пробормотал Джейкоб себе под нос, пока Флоренс вела его по коридорам лечебницы. Иви это точно не понравится…или наоборот. Зная о её беспричинной доброте ко всем вокруг, Фрай не удивится, если заслужит похвалу от сестры.       — Вот, —Найтингейл указала вглубь палаты, и Джейкоб натянул свою самую обворожительную улыбку.       — Ну, здравствуй, дружище Джек, — приветствовал он мальчика, разведя руки в стороны, и то, что случилось после, повергло его в состояние крайней растерянности.       Едва увидев ассасина, Джек спрыгнул с койки, босиком пробежав по холодному кафельному полу, и со всего размаха врезался в Джейкоба, худые руки крепко обвились вокруг талии; ребёнок прижимался к нему так, словно никого роднее у него не было.       Фрай так и не смог опустить руки, застыв в нелепой позе, глядя то на черноволосую макушку мальчика, то на растрогавшуюся Флоренс. Наконец совладав с собой, он неловко похлопал Джека по плечу, надеясь, что тот отпустит его, и к счастью, ребёнок повиновался.       — Рассказывай, что ты успел натворить? — спросил Джейкоб без осуждения, и мальчик, вспомнив о событиях, что вновь привели его в стены лечебницы, разом сдулся. От былого восторга встречи не осталось ни следа.       — Украл часы у одного джентльмена.       — Не только, Джек, — откликнулась Найтингейл. — Не так ли?       Под насмешливым взглядом Фрая ребёнок почувствовал себя ещё более неуютно.       — И ударил его палкой несколько раз, когда не удалось сбежать.       К удивлению мальчика, Джейкоб рассмеялся, позабавленный историей, но, заметив неодобрение Флоренс, откашлялся в кулак, с трудом придав лицу серьёзное выражение.       — Мы не обижаем простых людей, Джек, — поучительно сказал он, хотя губы то и дело растягивались в озорной ухмылке.       — Мы?       — Ассасины.       В этот миг Джек понял: его только что посвятили в великую тайну, которая навсегда изменит его жизнь.       Спустя полчаса угнанный экипаж нёсся по улицам Лондона. Джейкоб не жалел лошадь, подгоняя её ударами хлыста, ловко лавировал между карет и луж, в которых, как в сотнях зеркал, отражались оранжевые огни уличных фонарей.       Он привёл Джека в поезд-штаб и оставил под присмотром Агнес: она обещала накормить юнца и найти для него работу на первое время. Фраю запомнился тот восторг, с каким ребёнок рассматривал корешки книг, а после — оружие и боеприпасы. Он всё ещё вёл себя скованно в присутствии Грачей, непривычный к простому обращению, не грозившему ему сеансом электрошоковой терапии, но Джейкоб был уверен: Джек быстро обживётся. Он всё ещё слабо понимал, что будет делать с этим ребёнком, но мысль о том, чтобы передать свои знания и умения кому-то ещё, отозвалась в душе неожиданной радостью. Кто бы мог подумать, что именно сейчас Фрай как никогда ощутит связь с отцом, вложившим в их умы и тела всё самое лучшее, на что был способен сам. Возможно, когда тамплиеры будут повержены, когда Лондон станет безопасен — возможно, тогда Джейкоб задумается о том, чтобы набрать учеников. То-то Иви удивится.       В столь приятных размышлениях он провёл дорогу до «Альгамбры», едва не наехав на зазевавшегося прохожего на площади Пикадилли. В спину полетели отборные ругательства, но ассасин лишь рассмеялся, чувствуя, как с приближением к театру его и без того хорошее настроение улучшалось. Оставив экипаж неподалёку, Джейкоб подошёл к чёрному входу. Дверь заперта, Льюиса нет, но это не расстроило ассасина — наоборот, добавило азарта.       — Вы же любите игры, мистер Рот.       Фрай прицелился к карнизу. Стрела шенбяо вонзилась в камень, и Джейкоб в несколько сильных прыжков оказался на крыше. Пробежав по самому краю, он ловко спустился на выступ возле приглянувшегося окна и, поддев клинком раму, с тихим скрипом открыл створку.       Мрак помещения рассеивался светом с улицы; спрыгнув на пол, Фрай едва не повалил фрагменты декораций, что изображали фасады викторианских домов. Вокруг было царство картона, дерева и тканей, пахло краской и пылью. Джейкоб быстро нашёл дверь и, повернув ручку, выглянул в коридор: тихо и безлюдно.       Темнота всегда была надёжным союзником ассасина, он не изменял привычке держаться в тени, хоть сейчас в этом и не было надобности. Джейкобу нравилось ощущение неуловимости, скрытности и непредсказуемости, в мгновение ока он мог улизнуть от противника или поджидать свою жертву всего в паре шагов, спрятавшись за ящиками или углом дома. Невозможно было отрицать, что это подпитывало и без того раздутое чувство собственного превосходства над остальными, но Фрай не хотел ничего менять. Тем более когда появлялась публика, по достоинству оценивавшая эти качества.       Сейчас им двигало желание немного повеселиться, к тому же, хотелось вновь увидеть восхищение в глазах Рота. Это льстило самолюбию, и Джейкоб не собирался отказывать себе в удовольствии.       В вопросе бесшумности Иви была лучше его, но и Джейкоб был хорош. Вытащив нож, он аккуратно передвигался по верхнему краю высоких экранов, служивших декорациями на сцене, надеясь, что они надёжно прикручены к полу; взгляд неотрывно следовал за фигурой Максвелла, который, выйдя из-за стола, прошёл за кулисы на деревянный помост, где стояли ящики с вином.       Джейкоб спрыгнул на ковёр. Тихий шорох подошвы слился с нестройным перезвоном стекла. Пара плавных шагов. Сердце билось ровно. Рот склонился над ящиками в поисках определённой бутылки, и замер, почувствовав, как холодное лезвие коснулось шеи ниже линии челюсти.       — Если бы я захотел, ты был бы уже мёртв, — сладкий шёпот раздался над самым ухом, и сквозь ткань пиджака Максвелл почувствовал тепло чужого тела, что оказалось так близко. Фрай фамильярничал, и это подстёгивало главаря Висельников.       — Но ты, очевидно, не захотел, — тихо ответил он, чувствуя, как губы растянулись в улыбке, и, повинуясь движению ножа, медленно распрямился и развернулся на каблуках. Взору открылось лицо Джейкоба. Тень от капюшона смазывала черты, дрожащее пламя свечей освещало фигуру ассасина со спины, но он стоял совсем рядом, и это позволяло увидеть, как мимические морщины собрались у внешних уголков смеющихся глаз.       Он был рад видеть главаря Висельников и не стремился это скрыть.       — Вы пригласили меня на ужин, мистер Рот, — пояснил Фрай, не торопясь убирать нож, хотя Максвелл ничего не спросил, а просто смотрел на него, и этот взгляд необычно действовал на ассасина, погружая в некое подобие гипноза.       — Тогда прошу к столу. — Приглашающий жест отвлёк внимание, и тягучее ощущение тёплого марева, что окутало тело Фрая, исчезло. Он убрал нож, усмехнувшись, и безбоязненно повернулся к Роту спиной.       Когда Джейкоб сел за стол и потянулся к вазе с фруктами, Максвелл поставил перед ним керамическую кружку и, откупорив бутылку, налил вина. Сделав тоже самое для себя, он громко позвал Льюиса. Тот никоим образом не отреагировал на появление ассасина, лишь взгляд стал более холодным, и уголки губ дрогнули в намёке на неодобрение, когда Фрай закинул ноги в грязных сапогах на стол, чувствуя себя в стенах «Альгамбры» более чем комфортно.       — Принеси нам что-нибудь поесть, — распорядился Рот и, забыв про камердинера, обратил всё своё внимание на Джейкоба, пока тот общипывал ветку винограда, отправляя в рот сразу по несколько ягод. Его манеры оставляли желать лучшего, что парадоксальным образом уживалось с изяществом движений, свойственным лишь ассасинам. И это завораживало Максвелла. Сейчас Фрай выглядел расслабленным, отстранённо жуя виноград, и слегка раскачивался на задних ножках стула, без труда сохраняя баланс, но Рот знал: меньше чем за мгновение он мог перевоплотиться в искусного убийцу, а после испариться с места преступления подобно лондонскому туману, что тает в первых лучах солнца.       Кроуфорд Старрик недооценивал Джейкоба Фрая, весьма недооценивал. Осознание этого доставляло Максвеллу особое удовольствие.       Видимо ассасин угадал ход его мыслей, раз, потянувшись к вину, бросил на Рота заинтересованный взгляд и спросил:       — Как вы познакомились со Старриком?       — О, мой дорогой Джейкоб, — тихий смех прокатился по сцене, — это любопытная история. Случилась она несколько лет назад в Национальной галерее. Мы оба — любители живописи, только с разным, так сказать, подходом. Я любовался работами Тёрнера*, когда Старрик подошёл ко мне.       — Искусство, значит? — Фрай даже не удивился.       — Приятно, когда глазам есть чем любоваться.       С этими словами Джейкоб ощутил на себе долгий взгляд Максвелла, от которого по позвоночнику лениво прокатилась тёплая волна, принеся с собой приятную слабость. Это чувство не оставило ассасина, как и внимание Рота, даже когда возвратился Льюис с серебряным подносом. Он поставил на стол большую тарелку с вяленым мясом, куском сыра и половиной ржаного хлеба; на мгновение закрыв собой Максвелла, пока расставлял еду, Льюис распрямился, вновь освобождая пространство для встречи взглядов, но Рот более не смотрел на Фрая.       — А потом?.. — намекнул ассасин на продолжение, отламывая от хлеба большой кусок, когда Льюис оставил их.       — А потом он украл «Пятую казнь египетскую»**, — сказал Максвелл, но, наткнувшись на непонимание, заговорил с мрачной выразительностью, выделяя паузы и ударения:       — «И сказал Господь Моисею: пойди к фараону и скажи ему: так говорит Господь, Бог евреев: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение; ибо если ты не захочешь отпустить и ещё будешь удерживать его, то вот, рука Господня будет на скоте твоём, который в поле, на конях, на ослах, на верблюдах, на волах и овцах: будет моровая язва весьма тяжкая».       Максвелл замолчал, а Джейкоб, застывший с куском хлеба в руках ещё в начале короткого монолога, не смел пошевелиться: он смотрел на Рота в немом восхищении, вновь убедившись, что в стенах театра тот был на своём месте. Это была не просто напускная театральность, эта страсть бушевала в крови Максвелла, и сейчас, неподвижно глядя в пустоту зрительного зала, он выглядел великолепно.       — Знаете, Максвелл, — задумчиво пробормотал Фрай таким тоном, будто говорил сам с собой, — иногда вы меня действительно пугаете.       Эти слова оказали магическое действие на Рота: рассмеявшись, он вернул жестам привычную резкость, когда потянулся к кружке с вином и, сделав глоток, с хитрым прищуром взглянул на ассасина. Было видно, что главарь Висельников обдумывал некую идею, посетившую его безумную голову, и решение пришло довольно быстро. Звучно поставив кружку на стол, Максвелл резво соскочил со стула и, хлопнув Джейкоба по колену, поманил в сторону выхода.       — Пошлите, Джейкоб! — Ему явно не терпелось поскорее претворить свой план в жизнь, но Фрай не торопился опускать ноги со стола, продолжая коситься на Рота с разумной долей предубеждения. — Я думал отложить это на потом, но зачем ждать?       — Что вы задумали? — ассасин пытался разгадать затею Максвелла, но тот видел, что Джейкоб мысленно уже давно согласился на очередную авантюру. Его не приходилось долго уговаривать. Стоило сказать: «Приключения!» — и Фрай следовал туда, куда Рот указывал.       — Вам понравится, — пообещал Максвелл, сгорая от нетерпения, и с напускной любезностью склонил голову к плечу, пропуская ассасина вперёд.       — И всё-таки, куда мы направляемся? — вновь поинтересовался Джейкоб, когда их экипаж неторопливо двигался по улицам Стрэнда в сторону Вестминстера. Лунный свет раскрасил Лондон в оттенки насыщенно-синего, превращавшегося в глубокий чёрный в узких переулках, что отступал перед жёлтым сиянием уличных фонарей и светильников, покачивавшихся над дверцами экипажей, редкими на дорогах в это время суток.       — К дому номер одиннадцать по Белгрейв-плэйс, — Рот оттянул край пиджака, демонстрируя торчащую из потайного кармана рукоять револьвера. — Дом в собственности Кроуфорда Старрика.       — Мы же не собираемся убивать его прямо сейчас? — недоверчиво усмехнулся ассасин, хотя в случае Максвелла подобный вариант допускал. Однако тот покачал головой в отрицании, поправив пиджак, и заявил:       — Нет, Джейкоб, эту часть вы выполните уже без меня.       Объезжая большую лужу, Джейкоб покосился на Рота, гадая, была ли двусмысленность прозвучавшей фразы лишь плодом его воображения, но по чертам лица Максвелла, заострившимся в переменчивом сиянии фонарей, ничего нельзя было понять. Он задумчиво шевелил усами, отчего кожа вокруг тёмного росчерка шрама то и дело натягивалась, и Фрай уже набрал воздуха, чтобы спросить, кто умудрился так изуродовать главаря Висельников, но с усилием остановил себя.       Пару кварталов они проехали в молчании. Карета покачивалась на неровной брусчатке, отчего двое мужчин иногда соприкасались плечами, но это не доставляло дискомфорта. Джейкоб не сводил глаз с дороги, но буквально ощущал исходившее от Рота поразительное спокойствие, которое не могло не влиять на самого ассасина. Он даже позволил себе улыбнуться, чуть подгоняя лошадь, и не заботясь о том, что Максвелл мог увидеть эту улыбку. Фрай не знал, что главарь Висельников незаметно наблюдал за ним, удовлетворённо постукивая кончиками пальцев по колену.       Когда Букингемский дворец остался позади, Джейкоба уже раздирало от любопытства, но он лишь кусал нижнюю губу, зная: если Максвелл решил молчать, он не раскроет своих карт раньше времени.       — Остановите экипаж здесь, — попросил Рот, когда слева показался Итон сквер, и Фрай повиновался. — До нужного дома дойдёте пешком. Он охраняется моими людьми. Вырубите их, но не убивайте, и как только сделаете это, я присоединюсь к вам.       — И всё же, Максвелл… — ассасин предпринял последнюю попытку выяснить, что они здесь делали, но, ощутив тяжесть чужой ладони на плече, замолчал. Король преступного мира Лондона наклонился к нему и, сверкая хищной ухмылкой, заверил с вкрадчивой интонацией:       — Разговор по душам с Хэтти Кадуолладер принёс свои плоды. Я обещаю, вы не пожалеете.       Глядя на Рота, Джейкоб вдруг ощутил себя как в их первую встречу, когда получил предложение «немного поразвлечься» с попутным причинением вреда делам Кроуфорда Старрика. Чтобы доверять Максвеллу Роту, нужно быть безумцем, но Фрай себя таковым не считал. В чём скрывался подвох, он не знал и не стремился понять. Совсем недавно он обжёгся, и предательство Перл Эттуэй стало уроком, который ассасин с треском провалил, едва переступив порог «Альгамбры».       — Выждите пятнадцать минут.       Джейкоб спрыгнул с козел и устремился к нужному дому через сквер. Элитный район Белгравия был, пожалуй, самым чистым районом города, где жители вели размеренный образ жизни. Никто не заметил тень, промелькнувшую между кустов: люди гуляли по хорошо освещённому скверу, наслаждаясь живым концертом, кто-то даже танцевал; сидящие на скамейках джентльмены обсуждали последние новости. Подобная картина была делом привычным для Белгравии и Вестминстера, чего нельзя было сказать о других районах, где появление в парке в столь позднее время приравнивалось к добровольному самоубийству.       Миновав сквер, ассасин отыскал дом номер одиннадцать по Белгрэйв-плейс. К сожалению, он не мог пустить в ход оружие — подобные обстоятельства всегда немного омрачали действо для Фрая, любившего нести с собой суматоху и хаос. Однако Максвелл выразился ясно: без жертв.       Четверо Висельников патрулировали небольшой двор со множеством тёмных уголков и большими стриженными кустами самшита. С бандитами Джейкоб справился меньше чем за пять минут, предусмотрительно убрав тела с открытых мест. Осмотрев двухэтажное здание из белоснежного камня, он с лёгкостью взобрался по колонне на карниз и, запрыгнув на балкончик, взломал защёлку на одном из высоких окон. Фрай смог бы оценить роскошное убранство дома, если бы хватило времени. И желания.       В коридоре второго этажа он вырубил явно мечтавшего о сне Висельника; спустившись по мраморной лестнице, разобрался ещё с двумя. С замком на входной двери не пришлось долго возиться, Джейкоб выглянул наружу, надеясь увидеть Максвелла, и усмехнулся, заметив его тонкую фигуру на противоположной стороне улицы. Рот перебрался через невысокий забор и блеснул глазами, когда Фрай, отвесив шутливый поклон, шире открыл перед ним дверь.       — Он наверняка хранит её в тайнике в кабинете, — сообщил Максвелл, даже не обратив внимания на пару ног Висельников, торчавших из-под лестницы.       — Её? — Ассасин поднимался следом за компаньоном, который, глянув на него через плечо, выдохнул с мрачным торжеством:       — Да, Джейкоб, «её».       Они вошли в кабинет. Из темноты, что с трудом рассеивалась уличным освещением из-за тяжёлых портьер, выступали высокие стеллажи, заставленные книгами. В центре на пушистом ковре стоял массивный стол. Рот плавно обошёл его, коснулся резной спинки стула, задумчиво осмотрелся.       — Что думаете? — наконец, спросил он у Фрая.       — Возможно, стоит искать то, что сокрыто от глаз.       Что сокрыто от глаз большинства, но было доступно взгляду ассасина. Казалось, предметы вокруг погрузились в чёрно-белую дымку, воздух завибрировал, и в этом тумане засияла золотым одна из книг на стеллаже, что стоял ближе остальных к окнам. Каблуки застучали о паркет, когда Джейкоб приблизился к нужной полке и уверенно потянул книгу на себя, почувствовав достаточно сильную отдачу, как от большой пружины. Где-то недалеко щёлкнул механизм, и центральный стеллаж пришёл в движение, отъезжая вглубь стены.       Взорам мужчин открылся чёрный прямоугольник.       Пламя лизнуло фитили свечей на настенном канделябре, осветив тайник. Он был достаточно небольшой и представлял собой пространство метра два в глубину и полтора в ширину. Стены, облицованные тёмным деревом от пола и до потолка, были сплошь завешаны полками с составленными на них сундучками разных размеров. Едва ли там хранилось что-то особо ценное, — для этого в распоряжении Старрика наверняка была не одна ячейка в Английском банке — однако тайник был реален. Возможно, он использовался как перевалочный пункт для важных предметов и документов, и эта версия подтвердилась, когда Джейкоб, вскрыв один из сундучков, обнаружил в нём бумаги со счетами.       Максвелла же не интересовали сундучки: как завороженный он смотрел на большой деревянный ящик у дальней стены, своим видом выбивавшийся из общей картины. Когда Рот поддел прибитую на гвозди крышку ножом, ассасин вдруг понял, что окажется внутри, и эта догадка едва не заставила его рассмеяться.       Спустя двадцать секунд Максвелл с величайшей осторожностью вытащил из ящика большой предмет, завёрнутый в светлую ткань. Он потянул за край, и перед взглядом Фрая предстала золочёная рама и угол написанной маслом картины.       Рот обернулся. Мгновение, и его лицо преобразилось в искреннем злорадстве. Наверняка в мыслях он во всех красках представлял реакцию Старрика на кражу.       Однако ликованию не было суждено продлиться долго. Чуткий слух ассасина уловил скрип открывшейся калитки. Стремительно подлетев к окну, в просвете между штор он увидел нескольких Висельников, идущих по дорожке к дому.       — Дьявол! — выругался Джейкоб и посмотрел на Максвелла, что уже стоял рядом и выражал своё недовольство лишь лихо выгнутой бровью и поджатыми губами.       — Смена караула. — Предположение Рота вызвало у Фрая лишь нервный смешок. Он оценил размеры картины, которую главарь Висельников едва удерживал широко разведёнными руками: груз усложнял задачу.       — У нас есть несколько секунд форы, прежде чем ваши люди поймут, что к чему, — шепотом сказал Джейкоб, выбегая в коридор. Лучше было покинуть здание с противоположной стороны. До экипажа придётся сделать крюк, но это лучше, чем нарваться на драку с Висельниками. В другой ситуации Фрай был бы рад подарить бандитам пару гематом и вывихов суставов, но не сейчас, будучи уверенным, что Рот хотел остаться инкогнито. Потому они и оказались на балконе западного фасада. Забравшись на балюстраду, Джейкоб спрыгнул на мягкий газон первым и поднял руки, демонстрируя, что готов поймать эту чёртову картину. Максвелла не пришлось уговаривать: сбросив полотно, он убедился, что ассасин поймал его, а после сам оказался на земле. С обеих сторон участок граничил с территориями соседних домов, потому путей отхода было два: либо через двор и к парадному выходу, что неприемлемо, либо через чёрный ход на параллельную улицу и крюк до экипажа.       В доме за спиной неожиданно вспыхнул свет, и беглецы синхронно пригнулись, добрались до каменного забора и по очереди перепрыгнули через него, стараясь не повредить картину. Похоже, Джейкоба, убравшегося со двора последним, всё-таки засекли, раз из дома послышались громкие голоса, а через секунду бегущий по тротуару ассасин услышал разъярённое:       — Поймайте этого ублюдка!       Они скрылись за ближайшим поворотом, и Фрай успел перехватить сверкавший азартом погони взгляд Максвелла.       — Я же обещал, что вам понравится!              ***              — Забудьте про экипаж, Джейкоб! — Рот схватил его за локоть, утягивая в сторону тёмного переулка, и Фрай, скрипнув зубами, подчинился. Позади раздавались выстрелы, но ассасин, как никто другой, умел растворяться в лабиринтах тёмных закоулков, радуясь, что Максвелл бегал так же быстро, как и он.       Они мчались мимо Веллингтонских казарм, когда Джейкоб, приподнявшись, обернулся, чтобы послать несколько пуль в сторону экипажа Висельников, что преследовал их. Пули достигли своих целей, бандиты свалились замертво, а перепуганная лошадь понесла карету прямо, в то время как Фрай, сев обратно, потянул вожжи влево.       Слишком поздно он заметил открытый люк сточной канализации. Колесо попало точно в него, что-то надрывно затрещало, карету резко бросило в сторону, и одно лишь чудо позволило избежать столкновения с деревом. Джейкобу с трудом удалось остановить лошадь, радуясь, что в погоне возникла небольшая передышка. Он хотел оценить масштабы повреждений, когда Максвелл выскочил из салона кареты, не скупясь на ругательства:       — Какого чёрта сейчас произошло?! — Он посмотрел туда же, куда и Фрай: на разбитое колесо. Решение пришло быстро. Уже слышался приближающийся цокот копыт и грохот колёс, и потому главарь Висельников, вытащив картину из кареты, потянул ассасина в проход между домами.       Они петляли по грязным переулкам, избегая освещённых улиц, и Джейкоб ощущал каждого Висельника, стремившегося отыскать их. Рот бежал на два шага впереди, казалось, громоздкая картина нисколько не мешала ему. Проулки Стрэнда надёжно скрывали их, но Фрай знал, что рано или поздно им придётся выйти на открытую местность, чтобы добраться до «Альгамбры».       Когда до театра оставалось всего ничего, Джейкоб едва успел преградить путь Максвеллу выставленной рукой, указав на трёх Висельников, прогуливавшихся вдоль улицы, которую им нужно было пересечь. С юга показался один из экипажей преследователей: громила яростно хлыстал лошадь, чем привлёк внимание Висельников.       — Ищите Фрая! — крикнул он им, убавив ход. — Он пробрался в дом Старрика и забрал нечто ценное, найдите этого придурка!       Висельники достали револьверы и разошлись в стороны, один из них надвигался прямо на Джейкоба и Максвелла, сокрытых густой тенью. Ассасин молниеносно изучил обстановку: они оказались в узком проходе между глухих стен двух домов, спрятаться негде. Либо вверх на крыши, что с картиной затруднительно, либо на двадцать шагов назад, во внутренний дворик, где Фрай, уже не задумываясь над подобными мелочами, отметил стог сена в старой телеге и узкую пристройку-сарайчик, занавешенный грязной материей — в таких Джейкоб любил прятаться и, привлекая внимание бандитов свистом, незаметно устранять их.       — Быстрее, — шепнул он Роту и, зная, что главарь Висельников последует за ним, побежал обратно. — Прячьте картину здесь!       Ассасин указал на стог сена, и Максвелл, хоть и одарил напарника недоверчивым взглядом, не стал перечить. Джейкоб не позволил как следует прикрыть картину, чувствуя приближение бандита, — на то, чтобы спрятаться самим, у них оставалось меньше пяти секунд. Поэтому он абсолютно невежливо вцепился в пиджак Рота и, пятясь назад, втянул его в укрытие следом за собой. Материя всколыхнулась, пряча их от взора появившегося во дворике Висельника; ассасин продолжал удерживать Максвелла одной рукой, как будто ему могло вздуматься бежать, а пальцами другой осторожно отодвинул край ткани, наблюдая за бандитом: тот ходил по двору, и Джейкоб молился, чтобы ему не пришло в голову потыкать ножом в стог сена.       Ассасин дышал медленно и глубоко, каждая клеточка его организма буквально наэлектризовалась от адреналина, тело подобно сжатой пружине было готово действовать молниеносно. Висельник отошёл в дальний угол дворика, заглядывая за кучу пустых ящиков, и Фрай, немного переведя дух, словно впервые ощутил поистине крошечные размеры укрытия: их с Максвеллом разделяло всего несколько дюймов. В абсолютной тьме он чувствовал исходящее от него тепло; сердце Рота под ладонью ассасина билось гулко и размеренно.       С запозданием Джейкоб заметил, как Висельник приблизился к телеге с сеном.       — О, нет, — с досадой выдохнул Фрай, сетуя на несвойственную ему невнимательность.       Максвелл по-своему расценил эту фразу. Тишину укрытия разрезал щелчок взведённого курка, а в следующий миг ассасин ощутил, как дуло револьвера коснулось его бедра и устремилось вверх. Прикосновение вышло случайным и мимолётным, но Джейкоба будто поразило разрядом электричества. Голову резко повело, как от сильнейшего опьянения, и Фрай, отдёрнув руку от Рота, схватился за край деревянной стены, не понимая, что за дьявольщина с ним творилась.       Он так же внезапно пришёл в себя, в холодном свете луны увидев, как блеснуло лезвие в руках Висельника. Сбывались опасения Джейкоба. Видимо Максвелл тоже это заметил, но Фрай предугадал его маневр, а потому выскочил из укрытия первым и с непревзойдённой точностью в один большой прыжок настиг бандита, вонзив клинок в глотку. Тот захрипел, захлёбываясь кровью, но ассасин уже отвернулся от него, не заботясь, что скажет на это Рот— в конечном итоге, он сам был готов застрелить Висельника, оценивая его жизнь не так высоко, как картину кисти Тёрнера.       Молча Максвелл достал драгоценное полотно из сена. Только ухмылка выглядела несколько по-иному, но, возможно, повинен в этом был лунный свет.       В театр они вернулись незамеченными.       — Джейкоб, дорогой, — ликовал Рот, перепрыгивая через ступеньки, ведущие с помоста на сцену, — что за ночь! Сюжет для пьесы!       Фрай лишь посмеивался, неторопливо идя следом, и с каплей снисхождения смотрел на то, как Максвелл подыскивал для картины наиболее выгодное место. Наконец, он поставил её на стопку чемоданов, поднёс лампу со свечой поближе и торжественно скинул ткань, являя полотно взгляду ассасина. Тот успел занять место за столом и, отправив в рот несколько тонких кусочков вяленого мяса, рассматривал картину, пока наконец не пожал плечами и не спросил:       — И чем же она вам там нравится?       В голосе Джейкоба не было осуждения — просто потому, что он не брался судить то, в чём плохо разбирался. Однако в него картина вселяла тревогу: беспокойное небо, силуэт египетского города с высокой пирамидой на фоне. И труп белой лошади на первом плане. Там было несколько мёртвых животных, но с такого расстояния ассасин не мог их разглядеть, в то время как лошадь выделялась ярким пятном.       — Она напоминает мне о том, — заговорил Максвелл с мрачной удовлетворённостью в голосе, — что за любые грехи человеческие рано или поздно приходит расплата.       Рот замолчал, в задумчивой отрешённости поглаживая усы кончиками пальцев; ладони, казалось, не знали разлуки с кожаными перчатками. Движения его, медленные и скупые на эмоциональную составляющую, были непривычны для Фрая — именно в такие моменты главарь Висельников открывался с новой, неизвестной стороны. Ассасин не смог бы сказать наверняка, какая ипостась Максвелла завораживала его сильнее.       — Я упоминал, что наше отношение к искусству разнится. — Рот вышагивал вдоль стола и говорил достаточно тихо, отчего казалось, что он ведёт диалог сам с собой. — Я считаю, что все произведения искусства принадлежат народу. Каждый должен иметь возможность разглядеть тот посыл, что несёт в себе работа творца — будь то картина или симфония. С музыкой проще, она не осязаема, её нельзя запереть в тёмном тайнике или банковской ячейке. Картины и скульптуры… Такие как Кроуфорд Старрик полагают, что они вправе наслаждаться произведениями искусства единолично.       Джейкоб взглянул на Максвелла поверх стакана, пока пил вино.       — Судя по вашей логике, картину стоит вернуть галерее.       Заявление не прозвучало всерьёз — оба понимали его абсурдность. Рот опустился на свой стул и, подняв стакан, заявил:       — Раз уж Старрик решил украсть полотно, то пусть оно лучше будет у меня.       Они стукнулись стаканами и одновременно осушили их. Максвелл потянулся к сыру, когда на сцене появился Льюис с сообщением о том, что пара Висельников просила аудиенции с их главарём.       — Ну, разумеется, — Рот отставил стакан с усталой обречённостью в этом простом жесте, не удивлённый поворотом событий, затем спрятан картину за вешалкой с театральными костюмами. — Джейкоб, вас не затруднит?       Ассасин без объяснений понял, что от него требовалось. Отсалютовав посерьёзневшему Максвеллу, он прихватил с собой бутылку вина и зашёл за высокие декорации. Привалившись плечом к деревянной раме, Фрай попивал вино и слушал разговор Рота с бандитами, и от того, что фиксировал слух, улыбка ассасина то и дело становилась шире.       — Старрик знает об этом? — спросил Максвелл, и по двигающейся тени Джейкоб понял, что тот расхаживал по сцене. Ассасин выдохнул в беззвучном смешке, представив выражение лживой озабоченности на лице главаря Висельников.       — Ещё нет, сэр.       — Мерзкий ассасин украл что-то из тайника, но мы не стали проверять, помня приказ мистера Старрика. Что нам делать, сэр?       — Ничего, — отрезал Рот, и Фрай различил в его голосе легчайший намёк на издёвку. — Раз вы не поймали ассасина сразу, значит, теперь он недосягаем. Как и то, что он украл.       — Чёртов Джейкоб Фрай! — выругался один из бандитов, не догадываясь, что виновник переполоха стоял напротив, а его компаньон прятался в паре метров. — Удвойте охрану. И сообщите о случившемся Старрику.       Бандиты ушли, и Джейкоб, пройдя за декорациями, смог подслушать обрывок их разговора:       — С тех пор как пропал Раффлс, работа пошла под откос, — недовольно буркнул тот же голос, что костерил Фрая пару секунд назад.       — И кого мы должны за это благодарить?..       — Ребята сказали, что этим утром видели нашего главаря в компании ассасина, — шёпотом заметил первый бандит. — Какие совместные дела у них могут быть?!       — Вот пойди и спроси у Рота, если жить надоело, — шикнул на него напарник, и звук хлопнувшей двери оборвал их диалог.       Максвелл не слышал этого разговора: сев за стол, он вспомнил вечер, когда стало известно, что Джейкоб убил доктора Элиотсона. Тогда Кроуфорд собрал их в одной из своих резиденций.       — Доктор Элиотсон мёртв, а «Сироп спокойствия» снят с производства! — зачитал Филипп Тапенни, человек Старрика в Английском банке, последние новости из утренней газеты. —Возмутительно!       — Фрай желает весь Лондон отдать на растерзание толпе, — добавил генерал-лейтенант Джеймс Браднелл с пренебрежением, тем самым демонстрируя градус своего отношения к ассасину.       — Возможно, он ничего не желает, — откликнулся банкир, не замечая, что сидевший за столом Старрик наблюдал за тем, как слуга заваривал чай, и, казалось, был вовсе не заинтересован жарким обсуждением. — Просто ему нравится играть нашими судьбами!       — Лечебница закрыта, в городе сумятица, часто врачей не найти. — Генерал-лейтенант поднял руки к потолку, добавляя трагизма сказанному. — Он попросту не сознаёт всех последствий своих поступков! Полагаю, он анархист.       Последнее замечание вызвало у Максвелла, расположившегося на диване в противоположном конце просторного кабинета, тихую усмешку: господи, какие же идиоты. К счастью, его мнениео сказанном осталось незамеченным.       Кроуфорд Старрик, чьим спокойствием можно было накормить всех бедствующих Лондона, не прибегая к процессу изготовления сиропа, положил пару кубиков сахара в чашку из тончайшего фарфора и, отложив щипчики, потянулся к серебряной ложечке. Он помешал чай и взглянул на всполошившихся приспешников.       — Господа, — сухо обратился он к мужчинам, подняв чашечку с блюдца и указал взглядом на неё. — Этот чай был доставлен из Индии морем, его привезли на фабрику, расфасовали, затем отправили сюда, распаковали в кладовке и, наконец, подали мне.       Старрик сделал паузу, глядя на тамплиеров. Его самоуверенности можно было позавидовать.       — Все эти люди работают на меня. Они обязаны мне, Кроуфорду Старрику. Я дал им работу, дам им досуг и образ жизни. А потом на смену им придут их дети. А вас интересует этот Джейкоб Фрай?       Рот чуть распрямился, приподняв подбородок в заинтересованности, когда услышал, как в ровном и лишённом эмоций голосе Кроуфорда прорвался оттенок раздражения—точно как зараза проникает в здоровое тело.       — Это безмозглое ничтожество, именующее себя ассасином.       Максвелл смотрел, не мигая, на лицо Старрика между фигурами Тапенни и Браднелла, и, хоть он ещё не был знаком с Фраем лично, назвать его безмозглым точно не мог. Мимо прошла Люси Торн, и Рот отвернулся, вновь демонстрируя безучастность.       Лидер ордена Тамплиеров вернул голосу былое спокойствие, словно этой секундной слабости и не было:       — Вы оскорбляете город, который трудится день и ночь, чтобы мы могли пить это. Это чудо. Этот чай.       Взяв с подноса чашку с чаем, Люси деловито прошлась по кабинету, глядя по сторонам — в её глазах мелькали тени уже совершённых дел и будущих планов.       — Мои поиски почти завершены, — сообщила она. —И я уверена, что скоро мы избавим наш город от этого беспокойного глупца.       — А что насчёт его сестры, мисс Фрай? — задумчиво спросил Старрик, и Максвелл мог поклясться, что, интересуясь Иви, лидер Тамплиеров вряд ли руководствовался пресловутым любопытством.       — Ей тоже недолго осталось жить. Обещаю. — Сделав глоток чая, Люси в удовольствии прикрыла глаза. — Роскошно.       Кроуфорд ленивым жестом указал джентльменам на выход, и те, повинуясь, покинули кабинет. Наконец, Старрик обратил внимание на Максвелла.       — Думаю, не будет лишним усилить охрану мисс Эттуэй.       Рот встал и, поправив шейный платок, фальшиво улыбнулся.       — Как скажете, мистер Старрик.       Покидал Максвелл кабинет Кроуфорда с тёплым чувством близкой расправы, что так приятно грело его сердце.       Рот вынырнул из воспоминаний, когда Джейкоб вышел из-за декораций и призывно покачал бутылкой:       — Ну что, продолжим?..       Вернулся ассасин в поезд-штаб уже с рассветом, чудом запрыгнув на соединение вагонов и не упав.       Остаток ночи пролетел незаметно, бутылкам вина не было счёта, и Фрай не мог вспомнить, когда в последний раз он столько смеялся, развеселившись от историй из преступной жизни Максвелла. Ассасин не остался в долгу и отвечал не менее интересными рассказами, после неизвестно какого стакана без зазрения совести, но с такой страстью рассказывая об убийствах Висельников главе этой самой банды. Потом события слились в одну ярко-красную полосу, кажется, Рот даже что-то играл на пианино, что обнаружилось за кулисами, а Джейкоб подпевал. Последним, что Фрай запомнил, была картина Тёрнера, на которую он смотрел, засыпая прямо на стуле. Полы шляпы, опущенной до бровей, отгораживали от назойливого сияния свечей, и в какой-то момент ассасин почувствовал прикосновение к руке, в которой он до сих пор держал стакан с вином. Пальцы ослабли, и стакан мог вот-вот выскользнуть.       Всё было как в густом тумане кровавого цвета, но Джейкоб мог поклясться, что ощутил чужие холодные пальцы без перчаток, бережно накрывшие его ладонь.       — Джейкоб, милый, — раздался ласковый шёпот, и это пробудило в памяти ассасина недавние воспоминания, а вместе с ними — боль и горечь предательства.       Она так называла его.       Не открывая глаз, Фрай перехватил пальцы Максвелла другой рукой и, крепко сжав их, едва слышно пробормотал:       — Не смей предавать меня.       Хватка ослабла, и Джейкоб, глубоко вдохнув, погрузился в беспокойный сон.       Рот посмотрел на его хмурое лицо, всё-таки забрал стакан и, коснувшись подушечками пальцев покрытого щетиной подбородка ассасина, ответил, зная, что его никто не услышит:       — Ты просишь о невозможном, мой дорогой Джейкоб.       Фрай рухнул на диван в своём вагоне, всё ещё не в силах контролировать координацию движений из-за сильного опьянения. К счастью, поезд не так сильно покачивался на рельсах, как можно было ожидать, и Джейкоб, прикрыв глаза ладонью, вяло размышлял о том, насколько далеко он зашёл в отношениях с Максвеллом Ротом.       Не позволяй чувствам подвергать миссию риску.       Ассасин открыл глаза и посмотрел на книжный стеллаж: казалось, Иви до сих пор стояла там и произносила эти жестокие слова:       — Ведь в этом же заключён твой гениальный план, не так ли? Убить всех тамплиеров и их приспешников. Что же, Максвелл Рот один из них.       Сестра права. Он не должен был проводить время с тем, на кого мог направить дуло револьвера.       Слишком глубоко он погряз в водовороте противоречивых чувств, что ярче разгорались в нём с каждой новой встречей.       Слишком сильно он хотел отступиться от намеченного плана…       Поезд неторопливо двигался по колее, встречая новый день.