Из жизни Поместья

      — Кто рылся в голливудском секторе, а в журнал не записал? Почему «Звёздные войны» недоукомплектованы??       Бессменная заведующая поместной фильмотекой ЛеВо беспомощно сверлила взглядом зияющую дыру в стройных рядах видеокассет, усматривая в этом непререкаемый злой умысел. Уже в который раз обитатели Поместья пытались убедить главного киноведа и кинолюба в допотопности использования данного материала и упрашивали освободить место для более современных вещей. Дама была непреклонна: раритет есть раритет, к тому же, узелковый тырнет часто живёт своей жизнью, а здесь всегда под рукой наиполнейшая история самого массового из искусств. Однако после того как в порыве страсти она опрометчиво заявила, что за некоторые экземпляры на чёрном рынке скоро можно будет сколотить состояние, на склад под разными предлогами зачастил Джон Муллиган. Наблюдая за тем, как внимательно он разглядывает стеллажи, ЛеВо потеряла покой.       — Не беспокойтесь, мадам, весь антиквариат в целости и сохранности.       ЛеВо подозрительно вскинула глаза на бесшумно подошедшего Муллигана.       — Мы с Филиппом взяли их как наглядное пособие, объяснить кое-что Проктору. Но, кажется, у нас не получилось.       ЛеВо уже забыла о своём раздражении и невольно улыбалась, глядя на смущённую мину очаровательного жулика: надо же, у него — и не получилось!       — Вы хотели втроём поиграть в игру «Найди Патрона»?       — Нет, пытались объяснить Джону, что такое «клоны».       Тут уж ЛеВо по-настоящему удивилась:       — Зачем ему?       — Да уж верно не из любопытства. Вы же знаете, он к прогрессу и комфорту равнодушен, — еле-еле уговорили его телевизор поставить. Так он из всех каналов смотрит тот, что с бразильскими сериалами. Говорит — они добрые… Последний назывался «Клон»*. Ну, и он не может поверить, что это не сказка — создание человека заново.       ЛеВо хмыкнула:       — И для доказательства вы решили показать ему сказку? А ведь Дэн мог бы доходчиво рассказать.       — Согласен, не очень удачное решение. Но мы думали — так он скорее поймёт, что к чему.       ЛеВо между тем расставила чашки и засыпала кофе в машину. По всему залу поплыл головокружительный аромат… Джон непринуждённо сел в кресло напротив и придвинул к себе пустую тарелку. ЛеВо вздохнула и пошла доставать из буфета печенье. Джон — прекрасный рассказчик, на такого никаких сладостей не жалко. И ещё — он хорошо чувствует, чего именно от него ждут…       — Одиноко ему, — продолжал Муллиган. — Спокойно, но от этого ещё больше одиноко. Чувство неотвратимости сильнее, когда вокруг безмятежность, — сам знаю. А тут пришёл в таверну, сел рядом, долго молчал, а потом тихо так спрашивает: «Люди, правда, стали как боги? Могут воскрешать?» Дэн был рядом, но даже он не нашёлся, что ответить. И тогда мы решили по-простому.       — И как? — ЛеВо смотрела на него во все глаза.       — Весьма неожиданно, мадам: посмотрел молча и сказал, что всё это не к добру!       — Ещё больше не поверил?       — Поверил, ещё как! Только увидел всё с другой стороны.       ЛеВо чуть подумала и по такому случаю извлекла из недр буфета большое блюдо с эклерами.       — Это как же? — спросила она, ненавязчиво подвигая его Джону.       Муллиган с удовольствием взял один, и в зале на несколько секунд воцарилась томительная тишина. Наконец Джон виновато улыбнулся.       — Я и сам толком не понял. Кажется, сначала он воспринял клонов как надежду на преодоления неотвратимости. Даже как реальность бессмертия. А потом сказал, что это…       — Это для слабых людей.       ЛеВо и Муллиган стремительно обернулись. В дверях стоял Проктор. ЛеВо смутилась.       — Простите, мистер Проктор, это я попросила Джона рассказать…       — Всё в порядке, мадам, — Джон Проктор протянул ей кассету, — я как раз пришёл, чтобы обменять на что-нибудь похожее. Что предложите?       ЛеВо задумалась.       — Пожалуй… «Бегущий по лезвию»** подойдёт. Но, мистер Проктор, расскажите нам, чем Вас так увлекла идея клонирования?       Джон Проктор сел в услужливо предоставленное кресло и с одобрительным видом принял из рук ЛеВо чашку чая. Муллиган воспользовался паузой, чтобы взять самый большой эклер.       — Я, правда, сначала подумал, — не торопясь начал Проктор, — что Господь простил человека, наделив его силой возвращать к жизни любимых и близких. Но потом понял, что страшная тоска по прошлому увела меня в сторону от праведных мыслей. Эта история, — Джон показал рукой на стеллажи, — просто откровение какое-то. Конечно, я не всё понял. Но это не важно. Хорошо, что это про машин, а не людей. Так легче видна суть, если думаешь не о себе. Человек лишается чего-то и не понимает, за что, и томится потом в бесплодной надежде. И когда приходит неожиданное решение всё начать сначала, он не думает, откуда оно, кто надоумил… Для него это как знамение. Чтобы мир стал прежним, и жизнь началась с чистого листа, и не было прежних ошибок. А не бывает так. Кто забыл прошлое, вернётся к нему с другой стороны, не узнав. И ошибки будут те же, и тоска увеличится.       — Это ты всё из фильма узнал? — тихо спросил Муллиган.       — Ну да, — спокойно ответил Проктор. — Всё же просто. Захотела республика вольно жить своими законами, но сил-то для этого у неё не было, амбиции одни. Создала армию солдат машинных на одно лицо. Но не это главное. Сама мятежная республика — как эти солдаты: ей бы связи внутри империи налаживать, единство укреплять, а она борьбу затеяла, да ещё и метрополию во всём обвинила. А я смотрю и вспоминаю: было ведь такое уже, когда Салем поставил закон общины выше Слова Божьего, ничьих советов не слушал… Я посмотрел, и прошло всё, мне понятно стало, — он неожиданно широко улыбнулся. — Теперь-то я не попадусь на тот же крючок; соблазн — дело пройденное. Нет прошлого, не вернёшь его, и прикидываться нечего. Помнить — надо.       Они ещё долго сидели за столом. Когда совсем стемнело, Джон Проктор отправился к себе в коттедж, получив от ЛеВо целую стопку кассет. А другой Джон направился в таверну, где его уже заждался Филипп Тернер.       ЛеВо расставляла кассеты по местам и улыбалась. «А хороший фильм, оказывается», — думала она. — «Надо будет пересмотреть».