Из жизни Поместья

      — Хелен! Можно тебя на минутку? Хеле-ен!!! — голова Эль показалась в дверях кухни.       Спина у разделочного стола слегка качнулась, перепачканные мукой пальцы изящно потёрлись о салфетку.       — Не могу, — тесто не любит пауз…       — Гай тоже не любит пауз!       Хелен неторопливо повернулась.       — Прости, дорогая, но моя епархия Лукас, тут уж ничего не поделаешь: пончики — это не только лишние калории, но и бессмертный кинон…       — Обещаю возместить, и не только морально! — Эль умоляюще смотрела на Хелен. — Ты нам срочно нужна, и не как повар!       Хелен с подозрением наблюдала, как ловко Главный Поместный Амбулатор развязывает на ней крахмальный передник. Эль поймала её взгляд и расхохоталась:       — Футакойбыть! На вот, насладись.       На стол легла тетрадка — обычная, школьная, исписанная, однако, замысловатыми завитушками… Хелен осторожно, чтобы не запачкаться чернилами (чернилами??), перевернула несколько страниц. На одной из них красовалось: «По моему глубокому разумению, следовало усилить число вооружённых отрядов рыцарей в маноре, именуемом Вышгород, для чего отрядить туда на постоянное пребывание Шерифа, в то время как упомянутый Шериф обязывался признавать прямой суверенитет Наследного Принца Метрополии Киевской и оказывать ему, Принцу, всяческую лояльность…»       Хелен еле сдерживалась от смеха.       — Эль, вы с сэром решили обучать грамоте крестьянских детей в Локсли?       — Мы на досуге с сэром восполняем пробелы в мировой истории!       Хелен недоверчиво пробежала глазами витиеватые строки. Да, пожалуй, крестьяне так не изъясняются…       — И что же требуется от меня?       Эль присела на подоконник.       — Ты как-то говорила, что всегда любила историю Древней Руси. Расскажи Гаю доходчиво, кто такие монголо-татары, и что им от нас понадобилось, а то у меня терпения не хватает!       — Зачем ему это? — удивлялась Хелен, пока они с Эль шли по бесконечным коридорам в сторону библиотеки, где, по всей видимости, и происходило восполнение исторических пробелов.       — Как зачем? — в свою очередь удивилась Эль, — Это же для нас глубокое прошлое, а для него — самое что ни есть будущее! Сто лет тому вперёд, — шутка ли? Вот ты — разве не захотела бы узнать?       — Да ладно, мы тоже будущее, даже какое-то совершенно запредельное, но он же не удивляется…       — Не путай, Хелен, мы — вечное и единственное настоящее, для всех для них.       Хелен помолчала, потом задумчиво кивнула.       Наконец они дошли до библиотеки, где Чёрный рыцарь в нетерпеливом ожидании перелистывал какие-то книги, в творческом беспорядке лежащие на большом столе. При виде вошедших дам он встал и учтиво, но сдержанно поклонился.       Хелен опасливо покосилась на груды книг.       — Всё так серьёзно?       — Разумеется, мадам, — выражение лица Гая не оставляло сомнений. — Несколько дней назад леди Элена взволновала меня рассказами о дерзком нападении степных варваров на достойный христианский город. Я человек военный, бывал на Востоке, меня этим не удивишь… Но когда узнал, что армия…       — Орда, — тихонько подсказала Эль.       — Да, именно. Странное слово, — согласно кивнул Гай. — Когда стало известно, что не один город, а целый христианский народ оказался порабощённым на целых триста лет, я подумал, что это Апокалипсис! И поскольку леди Элена заверила меня, что в моём времени произойдёт это не раньше чем через сто лет, я решил составить труд…       Сэр остановился, хотя его никто не перебивал. Глядя на его смятение и беспокойство, дамы испытывали противоречивые чувства. Им хотелось с улыбкой успокоить Гая, но они понимали, что это не ночной кошмар, а сэр — не ребёнок, и в соответствующей ситуации может с лёгкостью разрубить человека пополам. И сейчас он был напуган возможным будущим — его будущим тоже, потому что из книг ему стало ясно, что западные государства избежали порабощения только потому, что варвары прочно увязли в славянских землях.       — Несколько ночей я пытался писать Наставление о том, как лучше всего организовать оборону городов и селений, — продолжал Гай, указывая на тетрадку, которая всё ещё была в руках у Эль. — Я так понял, что эти достойные христиане не очень сведущи в искусстве ведения осадных войн… Если нельзя избежать нашествия, можно хотя бы успеть подготовиться к нему.       Эль повернулась к Хелен с торжествующим выражением на лице.       — Теперь ты понимаешь? Гай хочет нам помочь!! Ну, не нам, конечно, — предкам.       — А что же требуется от меня? — в глазах у Хелен была смесь восхищения и растерянности.       — Моё послание почти закончено, — сказал рыцарь, — но я кое-чего не понимаю, а леди Элена… не всегда может найти подходящие слова, ибо всё принимает слишком близко к сердцу.       Дамы потупились, оценив тактичность сэра.       — Ну, моё сердце тоже не камень, — со вздохом сказала Хелен, присаживаясь за стол.       — Зато нервы железные, — пропела Эль, с готовностью устраиваясь рядом.       — Диагноз другой, — улыбнулась Хелен, и лукаво посмотрела на Гая. — Сэр, Вы уверены, что лучше беседовать на пустой желудок?       Судя по выражению лица сэра, гурманистические потребности его сейчас интересовали меньше всего. Но он только вздохнул и принялся освобождать от книг угол стола. Пока подоспел чайник, Хелен успела вскользь оглядеть, из каких источников Гай черпал сведения.       Наконец все расселись, и дамы превратились в слух.       По мере того, как Гай говорил, Хелен начинала понимать, в чём дело. И от этого ещё сильнее удивлялась. Для них с Эль история нападения монголов на Русь была чем-то само собой разумеющимся, усвоенным с детства и не вызывавшем вопросов. Всё же ясно, как божий день: есть жестокие, не знающие пощады захватчики, есть большой, но в целом миролюбивый и слегка пассивный народ, и долгая борьба с прицелом на изматывание врага, не привыкшего стоять на месте. Собственно, вынужденная оседлость и погубила кочевников, славяне лишь довершили дело. Но оказывается, кто-то может думать иначе, смотря на всё это глазами далёкого католического прошлого…       — Так вот, — повторил сэр, — я стал делать наброски стратегических планов противостояния захватчикам в надежде, что эти скромные записи со временем смогут попасть в нужные руки… Но чем дальше я читаю разные документы, тем больше мне кажется, что эта затея невыполнима… И не потому, что мои записки могут затеряться. Даже если их найдут, в них не будет нужды, ими просто никто не воспользуется.       Сэр в волнении ходил из угла в угол.       — И в то же время я не могу прервать свою миссию, потому что не привык сидеть сложа руки, когда кому-то угрожает смертельная опасность.       — Объясните, сэр, — тихо сказала Хелен.       — Первое, что поразило меня, — продолжал Гай, — то, что с обеих сторон сражается так много народов. Это похоже на битву в Святой Земле. Леди Элена рассказывала, что в будущем сарацины завоюют не только Иерусалим, но и Константинополь, и эти твердыни никогда не вернутся в лоно Святой матери Церкви… Но этот новый Иерусалим почему-то не гибнет, и через триста лет народ его освобождается и начинает набирать силу. И я подумал…       В коридоре послышался звон шпор, и Гай прервал речь. Дверь распахнулась.       — Ты подумал, что завоевание идёт на пользу слабым, делая их сильнее?       Дамы в полном смятении смотрели на вошедшего, который меж тем отвешивал им церемонный поклон. Сэр Гай подошёл и протянул руку.       — Рад видеть, сир Раймон. Нет, не совсем так. Я подумал, что иногда завоеватели проигрывают завоёванным.       — А какая разница? — ухмыльнулся крестоносец, протягивая руку в ответ. — В любом случае, ничего нет хуже разбитых надежд победителя.       — Видишь ли, — Гай говорил медленно, наблюдая, как Эль наливает чашку новому гостю, — я начал читать реляции с единственной целью — понять, в чём уязвимость христиан, помимо численности. Но потом как-то незаметно нашёл, что врага изучать интереснее.       — Только не говори, что ты решил писать послание варварам! — расхохотался Раймон.       — О нет, тут мои усилия были бы тщетны, — улыбнулся Гай, — но было любопытно поразмыслить, в чём они просчитались при всей своей силе.       — Гай, ну мы же уже говорили… — в нетерпении подала голос Эль, и сэр остановил её мягким взглядом.       — Да, да, я помню, миледи: они кочевники, у них нет опоры, в буквальном смысле, им нечего терять, кроме своих жизней. Потому мы и называем их варварами, — они ничего не создают и оставляют после себя пепелища. И даже боги их кровожадны. И всё же мне показалось, что они не случайно задержались на ваших землях.       — Разве они не похожи на тех нехристей, с которыми мы воевали в Святой Земле? — с лёгким удивлением спросил Раймон.       — Нисколько, — вмешалась Хелен. — Эти, как Вы изволите называть их, нехристи почти триста лет владели Иерусалимом, пока не начался первый Поход. Вот им как раз было, что терять.       — Да, логика сарацинов понятна, — согласился Раймон. — Они стремились в святую Землю, как и мы, потому что считали те места особенными. Их пустынный бог не имеет имени, как и наш, и во имя его они хотели создать могучее государство на руинах самого могучего. Там, где рождались великие пророки.       — Вот именно, — продолжал Гай. — Они были благородными противниками, равными нам по духу. Воевать с ними было большой честью. А эти — что они такое? Они ведь просто идут. У них нет идеи, они кочевники. Им неважно, как к ним относятся, они всё равно сотрут всё на своём пути, потому что не могут иначе. И они не ищут равных по силе — таких просто нет. Они бесконечно сильны, потому что ничем не связаны.       Ненадолго воцарилось молчание.       — А может быть, их идея — завоевать весь мир? — неуверенно спросила Хелен.       — Прошу простить, мадам, — откликнулся Гай, — но, боюсь, это не идея. Хотя Вы совершенно правы.       — Значит, они хотели именно этого и потому так бесславно закончили? — уточнила Хелен.       — Не совсем. Просто нашлось то, что в любом случае должно было их остановить.       Дамы переглянулись.       Гай немного помолчал, собираясь с мыслями.       — Как ни трудно это, но вынужден признать, что для завоевателя нет ничего пагубнее, чем пестовать идею мирового господства. Великие Александр и Цезарь хотели положить весь мир к своим ногам — и чем всё закончилось? Они вдруг утратили великую цель, потому что поняли, что мир на самом деле совсем не такой, как представлялось. Они хотели завоевать неведомое и проиграли. Возможно, сир Раймон со мной не согласится…       — Он согласится, — отозвался крестоносец, и Гай с воодушевлением продолжил.       — А вот рыцари Креста мира не завоёвывали. Нет, они шли за Гробом Господним. И если бы пошли дальше, их ждал бы бесславный конец. Они вернулись бы назад, сами, — посрамлённые тем, что забыли свою миссию. Но они не успели осознать, что борьба за власть только усиливается с возвращением святых реликвий. И поэтому, когда турки выбили их из Константинополя, как до этого арабы из Иерусалима, они вернулись в свои земли побеждёнными, но не разуверившимися. Почти что мучениками, как первые христиане. С надеждой начать новый Поход. Но вот я прочитал, что совсем недавно… в моё время, родился тот, кто опять восхотел мирового правления.       Гай полистал одну из книг и протянул её Раймону.       — Вот. Чингисхан — его имя. Его дело продолжит внук и поведёт Орду на христианские земли.       — Так здесь же всё логично, — сказала Хелен. — Им нужны были земли, и они шли туда, где надеялись встретить наименьшее сопротивление. Они понимали, что славяне будут защищать свои города, но знали, что они не экспансивны, — значит, преимущество у нападающих первыми. К тому же, из истории известно, что Батый был безземельным, и ему следовало подтвердить наследное верховенство над монголами реальными победами.       Гай ухмыльнулся:       — Прямо как наш принц Джон… До чего же всё знакомо: чтобы правитель поставил народ дыбом, нужно просто дать ему власть, не оставив наследства!       — Так что же, по-твоему, могло остановить стихию? — с любопытством спросил Раймон.       — Бесконечность! — ответил Гай, и Эль подпрыгнула в кресле:       — Точно! Мы же это когда-то проходили в школе: масса тела обратно пропорциональна скорости движения составляющих её частиц!       Гай и Раймон посмотрели на неё так, словно она заговорила по-монгольски, и Эль смутилась.       — Я хотела сказать, что чем меньше пространство, на котором обитает народ, тем интенсивнее он использует данные ему ресурсы. И по мере роста населения начинает искать выхода… А когда находит его, оказывается, что это не выход, а ловушка.       — Вполне может быть, — кивнул Гай, — а кроме того, известно, что когда вступаешь в конфликт c противником, которому это не нужно, война приобретает непредсказуемый характер.       — Хочешь сказать, это похоже на борьбу римских язычников с первыми христианами? — спросил Раймон.       — Не совсем. Всё-таки римские христиане гибли, не сопротивляясь, а славяне не сдавались без боя, правда, почти всегда ограничивались оборонительной тактикой. Леди Элена правильно сказала: варвары, как бы много их ни было, вышли за пределы своей территории и отчасти лишились силы. Но это не всё. Успех наполовину зависит от того, насколько ты понимаешь противника. Уверен, кочевники не понимали. Мне кажется, что именно миролюбие христиан в конце концов добило их. Сначала они были опьянены лёгкостью побед. А потом…       — Я знаю, — глухо отозвался Раймон. — Я прошёл через это. Когда живёшь в состоянии войны многие годы, в конце концов, ожидаешь от соседей только агрессии, воспринимаешь это как доблесть, умоляешь о вызове. А если кто-то рядом живёт мирно, это начинает казаться трусостью или слабостью. Но когда ты берёшь верх, вдруг всё теряет смысл…       — Ты говоришь как христианин, Раймон, — ответил Гай. — Нет, будь ты сарацинской веры, покорность завоёванного врага тебя бы только распалила, как красная тряпка быка. Захватчиков равно оскорбляло то, что их старались выбить с чужой земли, но при этом не стремились поработить. Видимо, они считали, что если не хочешь завоёвывать чужие земли, то не имеешь права на свою. Они пытались выманить славян в степь, но ничего не получалось.       — Может, эти славяне понимали, что не выстоят, и не хотели рисковать зря? — сказал Раймон.       — Да нет, они были отличными воинами, — ты удивишься, но они захватили Константинополь раньше нас! Оставили там свои щиты и вернулись обратно…       Раймон был поражён.       — Зачем? Ушли — зачем??       Эль тихонько кашлянула.       — Видите ли, сир Раймон, чтобы удержать власть, надо меняться самим, подстраиваться под обстоятельства, а они не видели в том нужды. Показали византийцам, что могут их завоевать, заключили вечный мир и уплыли к себе. Но Византия уже знала, что с Русью лучше дружить, чем враждовать. А вот с кочевниками так не вышло: их преимуществом была скорость перемещения и перманентная атака. В то время их нельзя было победить, даже если бы вся Русь объединилась от Новгорода до Тмутаракани и выставила войско. Положили бы тьму народу, и всё. Пиррова победа была бы.       — Есть другой способ победить, но на это нужно время, — сказала Хелен.       Раймон хмурил брови, всё ещё не понимая.       — Нужно воспользоваться ситуацией и получше изучить захватчика, — сказал Гай и неожиданно горько рассмеялся, — как я Вейзи.       Хелен сочувственно посмотрела на Гая и продолжила:       —Да, нужно было выждать время. Пока противник не решил осесть, он практически непобедим. Всё, что ему нужно, он добывает войнами, поэтому все силы и умение направляет на совершенствование военной стратегии. Монголы воевали не только числом, но и умением. Но по иронии судьбы, такая огромная армия не могла обходиться без государства со всеми структурами. Захватчикам приходилось многому учиться, и они поневоле втягивались в диалог с завоёванными народами, перенимая их хозяйственный опыт. Постепенно обогащение становилось самостоятельной целью, а это сильно подтачивало военную мощь.       — Вы хотите сказать, мадам, что ваши предки это понимали? — недоверчиво спросил Раймон.       — Сложно сказать, — вздохнула Хелен, — но они хорошо умели тянуть время и могли выиграть на этом, измотав противника. Кроме того, они всегда отдавали предпочтение укреплению своих государств, а не захвату чужих. В этом они видели свободу для народа, ведь постоянная война взращивает в человеке рабские чувства, как бы странно это ни звучало. Поэтому, потерпев поражение, они стали искать компромисс с захватчиками, чтобы отвлечь их внимание от основной цели и рассредоточить силы в борьбе за внутреннюю власть. И тогда несколько больших сражений переломили исход завоевания. Захватчикам уже было что терять, и, когда спустя триста лет им перестали платить дань, они просто ушли.       Хелен повернулась к Чёрному рыцарю:       — Но это вовсе не означает, что Ваши записи никому не нужны. На исход предприятия они не повлияют, но наверняка спасут чьи-то жизни.       При этих словах дверь открылась, и на пороге появилась Алёна с огромным блюдом пончиков.       — Раз уж я спасла тесто, разрешите присоединиться к вашей компании!