Из жизни Поместья

      ЛеВо, мурлыча что-то мечтательно-романтическое, вошла на кухню и не спеша стала рыться на полках.       – Почему не на рабочем месте? — с напускной строгостью спросила Хелен, возясь у плиты.       – А меня с него только что выставили, — бодро отозвалась ЛеВо, — так что имею время на перекур.       – Кто посмел? — по-прежнему не прерывая работы, сказала Хелен. — И где в это время был сержант?       – Он и посмел, — ЛеВо шутливо развела руками. — У мистера Портера сегодня — один из дней рождения. Поэтому сказано было отбыть на отдых до завтра.       – Хорошенькое дельце… — Хелен выпрямилась с обиженным видом. — В Поместье праздник, а меня в известность никто не ставит. А как же угощенье?       – Не кипятись, — ЛеВо с безмятежным видом накрывала на стол. — Ну, посидят мужской компанией, ну, выпьют, ну, потравят военные байки — это ж не всамделишный День Рождения.       – А почему не в винном погребе? — не унималась Хелен. — Помнится, последний раз…       – Сказал, что библиотека — самое то место для сегодняшнего случая.       – И ты, разумеется, просто так ушла.       – И я, разумеется, сразу же пошла к тебе. Идём. Мы не гордые и не дворяне, — можем и подслушать.       Подойдя к библиотеке и стараясь не шуршать, дамы уже собирались было аккуратно приложиться ушами к двери, но створки оказались слегка приоткрыты. За ними слышались приглушённые мужские голоса, изредка прерываемые более громким смехом. ЛеВо и Хелен осторожно заглянули внутрь как раз в тот момент, когда наконец все замолчали, и послышался голос Портера:       – Ну, за того, кто меня спас!       По обеим сторонам двери воцарилась недолгая тишина. Все невольно посмотрели на Торина, но сержант решительно замотал головой и усмехнулся:       – Нет-нет-нет, я сказал «спас», а не «похоронил».       Лицо короля под Горой слегка потемнело, и все немного напряглись. Для многочисленных обитателей Поместья давно не было секретом, что эти двое старались как можно реже попадаться друг другу на глаза. Даже случайно сталкиваясь, сержант Портер и Торин испытывали что-то вроде облегчённой формы посттравматического синдрома. Но сейчас они сидели за одним столом.       Первым молчание нарушил Йен Макэлвин.       — Джон, я теряюсь в догадках. Да кто только тебя ни спасал…       — Девять раз, — негромко сказал Филипп Дюрант. — Мальчишка-вакхабит, дважды Лола и Дэни, Масуку, парень в африканской тюрьме, Джерри и даже Колинсон. За кого пьём?       — За десятого, — улыбнулся Портер. — За Альбера Камю.       Створки двери слегка вздрогнули.       – Кто такой, почему не знаю? — неожиданно выдал не свою реплику Гай Первый.       Портер протянул руку, пошарил на ближайшей полке и вытащил толстую книгу с чёрном переплёте.       – Лауреат Нобелевской премии. Писатель. Философ. Футболист. Участник Движения французского Сопротивления. Коммунист.       – Коммунист? Ну, тогда не мудрено, что он тебя спас, — с иронией произнёс Лукас.       – Вообще-то он не собирался, — съязвил в ответ Портер, — но у него выбора не было. Сценаристы решили, что именно он и есть тот самый нобелевский лауреат, ставший олимпийским чемпионом. Он, правда, был членом юношеской олимпийской сборной по футболу, но у него обнаружили туберкулёз. Хотя всё это мелочи. Сегодня — день его рождения.       – Так мы пьём за промах сценаристов, или у нас — Повод? — прищурился Филипп.       Портер насмешливо поднял бровь.       – В корень зришь, как говорил этот… Не помню, в общем, это другая книга. У нас есть промах сценаристов, и это — Повод. И пусть Дэни с Лолой простят меня, но сейчас я хочу выпить не за них, — они с честью выполнили свою работу, и в другое время я сделал бы для них то же. За Случай, который мог не представиться. Вот за этот самый, — он указал на книгу. — Когда мы остаёмся наедине со своим опытом, своими способностями, и надеяться не на кого. Когда всё пропало, но мы, тем не менее, совершаем невозможное. Когда абсурд бьёт ключом, а в нас вдруг просыпаются силы. Я благодарен сценаристам за эту неточность, — она заставила меня задуматься.       Он вышел из-за стола и встал рядом с Торином.       – Каждый из нас может припомнить имена тех, кому мы обязаны жизнью. Но мы никогда не вспоминаем всех. Потому что это невозможно. Есть вещи, о которых мы даже не подозреваем. Но всё же есть ошибки, за которые мы не устаём благодарить судьбу. Вот за них пусть каждый и выпьет.       Торин пристально посмотрел в глаза Портеру и медленно поднял тяжёлую кружку.       – За ошибки, значит? Тогда я выпью за то, что чуть не сорвался со скалы, когда прыгнул туда за мистером Бэггинсом.       Портер со счастливой улыбкой сомкнул кружки с Торином и обвёл глазами остальных. Со всех сторон к нему потянулись руки.       – А я — за то, что поверил Саре больше, чем требовалось.       – А я — что оставил Трею нож…       – … что порвал заявление…       – …что не бросился за каретой…       – …что позволил Немому…       Не дослушав, Хелен осторожно прикрыла двери поплотнее и повернулась к ЛеВо.       – Пошли и мы выпьем — за того, кто спасает нас.       ЛеВо понимающе кивнула:       – Ага, — за нашего Патрона. И за Поместье!