Из жизни Поместья

      На маяке уже который вечер кипела работа. Сир Раймон, увидав как-то на чердаке старинный телескоп и проведав о его назначении, изъявил желание «лицезреть небесный свод». Да не с чердака, а «ближе», для чего решено было перенести устройство на маяк. Гэри вызвался ему помочь, и теперь дамы с любопытством разглядывали длинную трубу, высунувшуюся в окуляр.       Пристроившись глазом к стеклу, сир Раймон не спеша поворачивал аппарат на штативе, дивясь простоте, коя давала возможность заглянуть вдаль, не трогаясь с места. Мимо него проплывали луга и палисадники, конюшня, кузница, и всё, что там происходило, было как на ладони. Вот в круглое окошко вошли мельничные хоромы, и сир притормозил, засмотревшись на Хелен, как всегда хозяйничавшую на кухне.       — Магистр, — негромко позвал он Гэри. — Ну-ка, растолкуй мне.       Гэри оторвался от распаковывания какого-то ящика. Он никак не мог отучить Раймона называть себя «магистром». «Ты ж учитель? — спросил тот. — Науки, латынь знаешь? Как же не магистр? Кто бы тебя тогда к воспитанию допустил?» Пришлось смириться.       Гэри приложился глазом к трубе и вопросительно обернулся к Раймону.       — Почему мисс Хелен всегда трудится одна? Разве это не забота троллей — готовить пищу?       Гэри вытаращил глаза:       — Каких ещё троллей? Ты что, сказок начитался?       Сир Раймон не любил вольных шуток, но Гэри всё-таки был магистр, поэтому он решил проявить терпение.       — Наши сказки мне хорошо известны, и там тролли никакими поварскими делами не занимаются. Они дики и уродливы, едят нечистоплотно и грубую еду.       Гэри всё ещё не понимал.       — Вот поэтому мисс Хелен и заправляет поместным пищеблоком…       — Недавно я прознал, что наш Патрон предпочитает общество троллей, потому что они хорошие повара. Вот и объясни мне, как это может быть.       Гэри смущённо развёл руками:       — Ну, это же была шутка. Шуточное интервью, проверка на сообразительность…       — Постой, — не унимался Раймон, — ты считаешь, что шуткой может считаться скрытая ложь?       — А ты полагаешь, это только скабрезные солдатские байки?       Раймон недобро сверкнул глазами, Гэри подумал, как хорошо, что он всё-таки магистр, и поспешно спросил:       — Так что тебя тревожит — что тролли могут знать толк в кулинарии или то, что Патрон мог ввести нас в заблуждение?       — А разве этого не одно и то же? — с вызовом сказал сир. — Я хоть высшим премудростям и не обучен, но грамоту знаю и здравого смысла не лишён. Всем ведомо, что тролли ни пса не смыслят в хорошей еде, — значит, утверждать обратное есть ложь. Выбирать ложное означает действовать в согласии с ложью. Что не так? Или ты считаешь, что можно встать на сторону лжи и не разделить её?       Гэри понял, что сегодня они телескоп не соберут. Раймон, воодушевлённый родившейся мыслью, меж тем продолжал:       — Возможно, Патрон, действительно, уверен, что тролли искусные повара, — кто знает, вдруг ему попадались такие. Не это главное, и не в шутке дело. Почему на самом деле между троллями и орками он выбрал троллей?       — Говорю же тебе — шутка. Каков вопрос, таков и ответ, сир Раймон. А почему для тебя это важно?       Раймон с недоверием посмотрел на Гэри — неужели и впрямь не понимает? Похоже, что нет, хоть и учёный человек.       — Потому что между глупцами и умными следует выбирать умных, даже если они более злы и жестоки. С ними легче договориться, а если повезёт, то возможно предугадать их действия, ибо только глупцы непредсказуемы.       Нельзя сказать, что это было неожиданно. И всё же Гэри удивился.       — Не представляю, чтобы Патрон предпочёл компанию орков. Ну, или им подобных. Пойми, Раймон, он из двух зол выбрал меньшее. Орки — зло абсолютное, потому что бывшее добро. Разделить их общество означает стать одним из них. А тролли — так, недоразумение. Бастарды природы, напоминающие о том, чтобы быть начеку. Съесть могут, но для души не опасны.       — Всё равно это выход менее достойный, — не сдавался Раймон. — Подыграть глупости, чтобы избежать зла, — это, как говорится, хрен редьки…       — Не совсем, — возразил Гэри, опять возвращаясь к ящикам. — Вот скажи мне: как ты себя чувствовал после победных боёв с сарацинами?       Сир Раймон подошёл и принялся помогать Гэри. Некоторое время они работали молча.       — Тяжко, — наконец сказал он. — На сердце потом очень тяжко. Последние силы утекают, ноги не держат, в глазах темень, а боязнь такая бой прекратить, кабы ты знал! Хочешь бесконечно биться, молишься, чтобы враги всё прибывали, и силы рубиться не оканчивались. Потому что потом тоска смертная настаёт. Враг как будто душу твою забирает, потому что понимаешь: он тебе ближе всякого друга. Получается — он для тебя жил, ты для него. Ничего другого делать не умеешь, только рубиться. И вот ты убил его — и что дальше?       — Вот именно, — отозвался Гэри, проверяя механизм наведения, — а тролля победил, и на душе легко. Как будто отдал старый долг. Потому что бороться с глупостью всегда легко и приятно. Готово. Можешь наблюдать небесный свод.       — Не знаю, — покачал головой Раймон, — никогда не встречал троллей. Может, и зря.