Демоны Севера

      Боль?       Не знаю такого чувства.       Когда сталь разрезает твою плоть появляется лишь некое раздражение, говорящее о повреждении, и постепенно накатывающая слабость от кровопотери. Неглубокие раны быстро подсыхают, так что они просто не стоят внимания, а вот перерубленные сухожилия и мышцы куда как серьезнее. Без них Верас не может сражаться и защищаться, а значит он обречен.       Вот опять...       Мой неуловимо быстрый взмах рукой, в несколько раз превосходящий человеческие возможности, обрывается на середине движения из-за лопнупших от переизбытка напряжения связок. Тренировочный клинок выпадает из рефлекторно расслабившейся ладони, по инерции улетев куда-то вверх. Сама рука по инерции совершила полный оборот, заодно и выскакивая из сустава, после чего повисла мертвым грузом.       Я даже не поморщилась, отметив этот факт, как нечто раздражающее, но несущественное. Никакой боли или сожаления от утраченной конечности, для меня сейчас было важно только закончить этот бой живой или мертвой.       Приказ был сражаться до гибели противника, по другому на этом ристалище не бывает, так что оба противника выкладываются на полную, не жалея себя, одинаково стремясь исполнить волю человека.       Обученный Верас против новорожденного.       Пусть Алан Курд и говорил, что с каждым разом новый солдат выходит совершеннее предыдущего из-за постепенной доработки его сывороток, но на начальных этапах все с точностью до наоборот, ведь у первых Верасов было то, чего катастрофически не хватало их поздним собратьям - опыт.       Кожа под одеждой сейчас должна окраситься в болезненно-багровый оттенок от разлившейся под ней крови, хотя мне не было времени это проверять. Да и вряд ли я смогла это заметить на фоне пропитанной алым ткани, скрывающей множество порезов и синяков. Все-таки мое тело слишком хилое для выполнения возложенных на него надежд даже после проведенного нашим создателем усиления костной и мышечной ткани. Не успела оклематься от предыдущего растяжения, случившегося со мной два дня назад на поединке, так меня снова выставили против старшего Вераса, чтобы тот научил меня правильно соизмерять и применять мою неконтролируемую силу.       После превращения в Вераса все блоки в нашем сознании перестали существовать, включая и мышечный блок, отчего мы перестали чувствовать вес и ориентируемся лишь по дрожи собственных мускулов в момент их натяжения. От этого мы стали сверхсильными и быстрыми, выходя за природные ограничения, но постоянно расплачиваемся за наши способности увечьями и травмами, которые неосознанно наносим сами себе.       Вот только солдатам нового поколения абсолютно плевать на то, во что превращается их тело. Подобно зомби мы будем раз за разом рвать мышцы от очередного ломанного движения, дробить кости, плеваться кровью, разрушать себя в попытке выжать из организма больше заложенного на все 500% и спустя пару дней раз за разом вновь вставать в строй полностью обновленные и еще более опасные, чем до этого. Там где обычный человек сдохнет от ужаса и усталости, мы даже не получим одышку, все так же в любой момент готовые бесстрашно вступить в бой с любым противником до самого последнего вздоха по одному только слову человека.       Здесь нет места слезам. И счастливого конца здесь тоже не будет.       Слабый будет съеден заживо своими же собратьями просто потому, что не выживет и лучше прикончить его сейчас из жалости, чем тешить пустыми надеждами и тратить ресурсы на обучение. Либо же ты берешь все здесь и сейчас, либо же списываешься в брак и отправляешься на переработку.       Наш создатель довольно экономный человек и не любит делать что-то зря.       Добро пожаловать в проект "Верас", откуда не возвращаются.       Добро пожаловать в мою жизнь.       Отбиваюсь от целящегося мне в бок острия, но при этом слишком далеко отвожу руку с оружием, за что мгновенно поплатилась. Мой противник в один шаг сокращает расстояние и наносит мне мощный удар рукоятью в грудь.       Сейчас мы отрабатываем приемы обращения с холодным оружием, образцами которых на этот раз послужили парные короткие мечи. Лезвие затуплено, конечно же, иначе бы от меня еще в первые секунды боя осталось две неравные половинки, но сила атаки + сам вес оружия способны были прибить на месте не то, что лошадь, а взрослого слона! Я еще в самый первый свой поединок опробовала это на себе, едва не оказавшись с проломленным черепом, если бы наблюдающий не остановил моего оппонента в последний момент. Так что в последующие разы я стала куда осмотрительнее и стараюсь держаться подальше от клинка. Но я все еще слишком неопытна, чтобы тягаться.       Хруст вдавливаемой внутрь грудной клетки, принявшейся давить на сердце, мешая ему работать. Обычный человек умер бы на месте, но адреналин, заставляющий меня двигаться в смертельном танце, так же не позволял мышце остановить свое биение жизни. Дыхание мгновенно сбилось, покидая легкие с рванным хрипом, и вдохнуть вновь никак не получалось. От вложенной в удар силы меня отшвырнуло назад, будто соломенную куклу, и хорошенько приложило о стену арены, что в глазах на несколько секунд потемнело.       Шелест клинка по песку арены и быстрые шаги. Я дернула головой, услышав, как меч вонзился в нескольких сантиметрах от моего уха, одновременно с этим мысленно представляя примерное местоположение своего противника из-за не вернувшегося зрения, и уверенно взмахнула оставшимся у меня клинком. Запах крови и некоторое сопротивление указали на то, что я все сделала правильно.       - Я сказал, стоп! Лаврова!!! - услышала я голос Алана словно из-под воды.       Но услышала же, пусть и не с первого раза, так что послушно замерла в текущем положении.       Темнота и звон в ушах постепенно проходили.       Первое, что я увидела, как это затупленный кончик меча напротив моего правого глаза и нависшая надо мной рослая фигура мужчины в форме с символом "III". Он опирался на второй клинок, погрузившийся на несколько сантиметров в дерево возле моей головы, а мое собственное оружие вгрызлось Верасу в бок. Я его не порезала, а просто порвала кожу в месте соприкосновения плоти и стали. Вдоль желобка в центре клинка стекала струйка горячей крови, вырывающаяся толчками из раны с каждым выдохом и окропляющая мою ладонь на рукояти. Но на лице моего противника, как и на моем, не было и тени боли, только продолжал смотреть на меня все так же внимательно. Захлестнувшее нас до этого упоение боем, прошло, оставляя привычное безразличие.       Быстро оценив обстановку, я поняла, что проиграла.       Задание провалено.       Опять.       И в подтверждение этого внутри меня начала разливаться пустота, забирающая с собой все мои мысли.       В голове вновь воцарился абсолютный вакуум, как в день моего рождения, но на этот раз ничто не стимулировало мои движения, не было ненависти, ничего не было.       Я превратилась в пустую оболочку без каких-либо стремлений.       Такое наказание за провал придумал наш создатель для тех, кто не боится боли, стыда и не имеет никаких привязанностей в этом мире, включая собственную жизнь.       Беспамятство.       И это для нас страшнее всего на свете, ведь не выполнить приказ для нас аналогично смерти. Пусть не физически, но сознательно мы просто перестаем существовать. Уж лучше бы реально погибнуть раз и навсегда, чем потом помнить эту сосущую пустоту.       - Вольно, - услышала я новый приказ, выдернувший меня из этого мерзкого чувства, только потому, что отдан он был именно моим хозяином. - Всем встать!       Верас под третьим номером словно и не знал, что его тоже потрепало. Он неторопливо выдернул свое оружие, отошел от меня на шаг и вытянулся перед вышедшим на арену Аланом, готовясь его слушать.       Я тоже попыталась встать, придерживаясь за стену, но сломанная в бедре нога плохо способствовала этому, как и два литра потерянной крови.       Мало мне слабости, как еще вновь пустота начала накатывать из-за того, что у меня ничего не получается.       - Ирина Лаврова, - заметив мой отсутствующий взгляд, человек сам подошел, присел передо мной на корточки и несколько секунд молча изучал мои травмы. - Снова ты меня разочаровала. Тебе уже месяц наступил, а ты все еще слабейшая из всех пятнадцати Верасов, хотя по графику должна уже хотя бы подтянуться до уровня десятого номера с твоей скоростью и ловкостью. Но ты раз за разом проигрываешь все виды контактных поединков, не выдерживая и минуты. Ты понимаешь, что в ближнем бою от тебя толку чуть? Как ты думаешь, в чем заключалась твоя ошибка?       - Некр-р-рх-х-х... - вместо ответа выдала я, не способная сделать полноценного вдоха, но попыталась еще раз. - Ошибка в... Выборе... Прот... Ивника...       - В каком-то смысле, да, - задумчиво постучал по губе тот. - Но надеюсь, что тебя посвятили в то, что если к концу следующего месяца ты не подтянешься до приемлимого уровня, то мне придется признать твою физическую подготовку неудовлетворительной?       - Я в курсе этого... Профессор, - кивнула я.       - Тренировка окончена. Идите в медотсек на восстановление.       - Как прикажете, профессор Курд, - в рыцарском жесте приложил рукоять меча к груди Верас.       Описав обоими клинками несколько кругов перед собой, третий вонзил оружие в песок и уверенно направился к выходу, не смотря на пробитый бок. Меня же потрепало куда серьезнее, чем много раз до этого, отчего у меня не было никакой возможности подняться самостоятельно, о чем я прямо и заявила своему хозяину.       Разумеется, ему это не понравилось. Рывком схватив меня за немного отросшие волосы, он силой заставил меня подняться и прислонил к барьеру арены.       - Чтобы я больше не слышал от тебя подобных глупостей, четырнадцатая, - сердито прикрикнул на меня мужчина. - Что значит, не можешь идти?! Ты что, размазня?!! Не можешь идти, тогда ползи! Чтобы через пятнадцать минут была в медотсеке! Усекла?!       - Как прикажете, - тихо ответила я за счет последнего оставшегося в легких воздуха.       Сломанные ребра опасно давят на органы, серьезно меня ограничивая, как и вывихнутая параллизованная рука вместе с непослушной ногой.       - Набрали слюнтяев черт знает где, и Верасы из этого материала такие же потом получаются, - громко фыркая, быстро покинул арену Алан, но я еще слышала его возмущения какое-то время. - Можно подумать, что в реальности ее на ручках отнесут до больнички и в лобик поцелуют, когда возникнет такая ситуация! У нас тут секретные лаборатории, а не санаторий! Захочет выжить - пускай научиться зубами в землю вгрызаться, но ползти вперед! Слабачка! Такой экспонат пропадает...       Я почувствовала его приближение еще до того, как он оказался в зоне видимости. Слишком мало людей могут шататься по корпусу Верасов и при этом шарахаться от каждой тени, распространяя вокруг себя четкие эманации страха. Да и не видела я еще человека с такой чистой ровной аурой, как у него. Может быть, потому что видела я людей очень мало и могу посчитать их по пальцам одной руки?       - Мда, ну тебя и отделали, - сказал он вместо приветствия, когда проходя мимо арены, увидел окровавленную меня. - И против кого тебя поставили на этот раз?       - Виктор Жодь. Третий, - ответила я, подбирая один из мечей, чтобы использовать его в качестве костыля. - Приветствую, господин Лавров. Как ваше здоровье?       Я знаю о чем он подумал, можно было прочитать по его лицу. До этого меня на арену выставляли против сородичей, которые номера ближе к моему, а тут сразу против одного из первой пятерки, считавшейся на данный момент самой сильной и полностью подготовленной.       - Явно лучше твоего, - заметил тот, быстро приближаясь ко мне, но остановился, не добежав несколько метров. - Как ты вообще?       Этого человека я узнала относительно давно. Сам он сказал, что видел меня еще в день моего перерождения и с тех пор выбрал меня в качестве наглядного пособия, раз уж невольно стал моим однофамильцем, чтобы на основе моих достижений сделать оценку хода эксперимента. Самого его впервые увидела лишь через неделю после пробуждения, когда тот переборол себя и решил лично сунуться в логово каннибалов в сопровождении Алана. Правда говорят, что любопытство отличительная черта человека. Нам-то это неведомо, потому для нас остается непонятной причина, по которой люди могут убедить себя пойти в условно опасное место. Им ведь приказы никто не отдает, так чего суются, если не хотят? Но Лавров до сих пор все еще не справился со своим страхом быть разорванным на кусочки и сожранным толпой Верасов, несмотря на заверения руководителя проекта, что такая вероятность существует лишь в случае, если пронумерованные образцы чем-то сильно рассердить, выведя в состояние боя, либо же создать ситуацию, которую те могут использовать в свою пользу, обойдя условия клятвы о неприкосновенности. Но этого никогда не случится, пока он за всем следит, не-е-ет... В крайнем случае, вышедшего из-под контроля Вераса быстро устранят остальные образцы.       Стоит ли говорить, что после этого инспектор стал шарахаться от нас еще сильнее?       - Мне требуется медицинская помощь и у меня осталось три... кха... тринадцать ми... кху-кхуут и семь секунд, чтобы добраться до пункта... кха... назначения, - опираясь на меч, я поковыляла к выходу, обходя двуногое препятствие на своем пути.       - Ты кровью харкаешь!       - Левое легкое пробито, - немедленно вынесла я диагноз из тестов по анатомии, по которым меня тоже успели погонять.       - Знаешь, все-таки Курд редкостная свинья!       Я почувствовала, как из моей ладони выдрали стальную опору, а вместо этого забросили руку за плечо и поддержали за талию. Не понимая подобного маневра, я посмотрела на человека с вопросом.       Меня лично Лавров, в отличие от других бойцов, с каждым разом начинал бояться все меньше, привыкая и начиная действительно верить, что я его не трону. Хоть и не рисковал пока меня касаться до этого момента, чтобы нечаянно не спровоцировать. А вот на старших Верасов смотрит с изрядной опаской. Сказал, что в первый день его приезда, трое мужиков гоняли его по всему корпусу, устроив увлекательный осмотр местных достопримечательностей, после чего поймали, скрутили и насильно "проводили" в его комнату, посчитав на этом свое задание выполненным.       Отчего-то его очень удивляет наше врожденное стремление в точности выполнять любые приказы со стороны нашего хозяина.       А мне не понятно, почему люди любят столько болтать, когда никто их об этом не просил.       Сам Алан на вмешательство проверяющего в мое воспитание ответил просто: "испортишь мне Вераса - в сортире утоплю", но при этом одобрил достаточно много видов тестов, связанных с моей социальной стороной развития. Курд проинформировал, что обычно Верасов начинают учить правильно общаться с другими людьми на третий месяц, когда их психологическое состояние более менее стабилизируется и сюрпризов от них ждать не стоит, но "раз товарищу Лаврову так угодно лично убедиться в скорости обучения моих образцов, то я разрешаю опробовать на четырнадцатой несколько наших тренингов раньше времени". И если результаты его устроят, то он может подумать над сменой программы для следующих новорожденных. Я начала учиться человеческому общению только две недели назад, когда была на больничном и ограничена в движениях, но время при этом все равно не теряла, поглощая новую информацию с поражающей скоростью. Пока что определенно можно сказать, что социальная часть развития дается мне куда лучше, чем физическая. Уже хорошо, потому что это означает, что я не загрызу своего нового хозяина, после своего "выпускного".       Если доживу до него...       - Как можно покалечить свое собственное творение до полусмерти и бросить в таком состоянии? - злился Лавров, став новой точкой опоры, и чуть ли не волоком потащил на себе в медотсек. - Я искренне не понимаю, чего он добивается таким образом! Влить в Вераса столько денег и ресурсов тупо ради того, чтобы ты окочурилась от потери крови!       Кто о чем, а люди снова о деньгах. Понять бы еще почему мою ценность оценивают не по факту моего существования, а по количеству раскрашенных бумажек, которые я должна им принести. Да, было дело, что человек протащил тайком специально для меня пару купюр после озвученного мной вопроса, но он так и не сумел донести до меня их важность. Обмолвился даже, что ради них люди готовы убить...       Хм... А ради чего тогда убивают нас, если это приведет к тому, что люди наоборот потеряют свои бумажки, которые, якобы, в нас вложены? Может быть, стоит понимать буквально и они внутри нас? И потому наш создатель раз за разом натравливает нас друг на друга в самоубийственной атаке, чтобы таким образом их достать?       Когда я озвучила свою мысль десятому, тот ненадолго завис, просчитывая такую вероятность, после чего лег на пол и предложил лично удостовериться в этой теории и извлечь деньги из его тела.       Я не поняла, по какой причине профессор Курд так рассердился, когда седьмой с восьмым, решившие поучавствовать в нашем собственном эксперименте, выкрали нож из столовой. Если бы не проходивший мимо четвертый, то Алан вообще бы не узнал, что мы собирались вскрытие нашего собрата провести (мы же не из вреда это затеяли, а только ради сохранения наших тушек в дальнейшем, если бы теория подтвердилась). Но на наше собрание настучали, наорали, нож отобрали и принудительно ввели в состояние "пустоты" на целый час, после еще толпой выгнали на арену на рукопашный бой "один против всех" в качестве дополнительного наказания (меня тогда хорошо помяли, так что я прониклась). Лаврову Алан тоже вломил по первое число, не посмотрев на его положение, и попросил внимательнее следить за языком, чтобы таких недоразумений больше не случалось, иначе озвученная выше угроза "утопить в сортире" станет намного более реальной.       Урока для себя мы не вынесли, узнали от создателя, что мы кретины ненормальные и получили друг от друга по морде по его приказу. После мы снова собрались и пришли к выводу, что наказали нас видимо за то, что деньги раньше времени достать пытались и они еще, видимо, не дозрели.       Люди могут смеяться над нами сколько им влезет, вот только не стоит забывать, что тогда никому из Верасов не исполнилось и года. Мы дети во взрослых телах и навсегда такими останемся. Но тогда мы были слишком молоды и еще более наивны, чтобы понять элементарные человеческие истины такие как, взаимоподдержка и сочувствие, лень и жестокость, измена и ложь. Все, что нам недоступно, находится вне нашего понимания. Честно говоря, понятие валюты тоже долгое время было для меня дремучим лесом, пока я, наконец, не осознала истинную силу хрустящей бумажки и ее власть над этим миром. Но это случится намного позже, а сейчас меня, вроде как, тащат в нужном мне направлении.       - Мои травмы не фатальны, проверяющий Лавров, - едва поспевала я за ним, подволакивая сломанную ногу. - Нет необходимости выражать беспокойство по отношению к моему состоянию. Профессор Курд сказал, что я должна сама добраться до медпункта и ваше вмешательство неприемлемо. Прошу вас меня отпустить, чтобы я могла выполнить задание.       Человек остановился и внимательно посмотрел на меня, будто бы послушался, но неожиданно вдруг подхватил меня на руки.       - Заткнись и дай мне тебя дотащить! - усмехнулся он в ответ на мой вопросительный взгляд. - И хватит уже меня называть так официально. Можно просто по имени.       - Сэр... Гей? - уточнила я, не делая никаких попыток за него ухватиться и при этом нечитаемым взглядом смотрела на него снизу вверх.       - Э-э-э... Сергей! Я Сергей! Пожалуй, тебе надо немного потренироваться в произношении, - выдал он короткий нервный смешок, неосознанно сжимая мое плечо.       - Зачем вы мешаете мне?       - Это называется доброта, - недовольно пробурчал человек на мой вопрос. - Это когда делаешь хорошо другим, не ожидая награды за свои действия, даже в ущерб себе.       - Значит, доброта - это клятва, которую люди приносят друг другу? - попыталась я подобрать аналогию этому явлению.       - Не совсем... С чего ты взяла? - не понял он.       - Верасы стремятся сделать хорошо тому, кто принял их клятву верности. Быть полезными нашему хозяину, даже если он после этого пожелает нашего уничтожения. Это называется доброта?       - Нет! Это называется охуеть в край! - отчего-то рассердился Сергей. - Таких людей, как твой хозяин, называют самовлюбленными эгоистами и мудаками, а это плохо.       - Что такое плохо? - спросила я и непонимающе склонила голову, когда он внезапно остановился и уставился на меня с таким недоумением, будто впервые увидел.       - Ты не знаешь, что такое хорошо, а что плохо? - нервно облизнул он губы, вновь сжав мое плечо. - Хочешь сказать, что ты не видишь никакой разницы? Это ведь даже дети... Точно, вам же это не надо...       Он немного подбросил меня, взяв поудобнее для себя, и понес дальше, о чем-то усердно рассуждая. Я продолжала смотреть на него, ожидая, когда он снова заговорит, потому что ясно чувствовала, как его что-то гложит.       - Ирин, скажи... - после длительного молчания, Сергей вновь открыл рот, но оборвал сам себя. - Ты... - попытался он еще раз сформулировать свою мысль, опасливо косясь на камеру, чтобы убедиться, что действительно находится в слепой зоне прямо под ней. - Ты помнишь что-нибудь из своего прошлого?       - Я не понимаю вашего вопроса, уточните о каком временном промежутке идет речь?       - До того, как стала Верасом. Ты помнишь, кем ты была раньше?       - Я не располагаю подобной информацией. Вы хотите сказать, что Ирина Лаврова существовала до того, как появилась здесь? - пыталась переварить я его вопрос.       - Да, раньше ты была человеком и звали тебя Кира Вольная, - заговорчицким шепотом сказал он мне, внимательно отслеживая мою реакцию, которой не последовало. - Можешь сказать, уцелело ли хоть что-то от твоей предыдущей личности кроме знания языка? Воспоминание? Привычка? Фобия? Что-нибудь, что делает тебя живой? Понимаешь?       Я впервые за все время, пока была у него на руках, опустила взгляд, показывая глубокую задумчивость. Честно пролистав всю свою память с момента пробуждения и не найдя ни одного соответствия, я подняла глаза и отрицательно покачала головой.       - Я боюсь пустоты, - внезапно сами собой прошептали мои губы, хотя сказать я хотела совсем не это.       - Пустоты? - удивленно поднял бровь Лавров.       - Вот здесь, - я подняла здоровую руку и коснулась груди, где слабо билось зажатое сломанными костями сердце. - Иногда бывает очень холодно здесь.       Что-то в нем поменялось, стоило лишь мне сказать эти слова. Я и раньше улавливала от этого человека симпатию по отношению ко мне. Вернее, к моей внешности, которую, как признался сам Сергей, он находил невероятно миловидной. Я была самой низкой из всех Верасов, ростом метр шестьдесят пять. Обладала совершенными, как и все мои сородичи, телом и лицом. Имея славянское происхождение, в моем облике помимо этого были довольно ярко выражены ближневосточные черты, как темно-карие, практически черные глаза с характерным для тех мест разрезом, и черные волосы, отросшие за месяц до трех сантиметров. Больше нигде на теле, за исключением бровей и ресниц, волос не росло вследствие мутации. Моя кожа была гладкой и слишком нежной для моего образа жизни, потому постоянно была покрыта синяками, которые сходили за несколько часов. Третий размер груди, подтянутая от постоянных тренировок и специальных диет фигура, четко очерченные пухлые губы и пронзительный холодный взгляд, смотрящий прямо в душу. Хотя обычно этот взгляд отталкивающий из-за постоянных неконтролируемых насылаемых волн страха нашей эмпатией, и именно по глазам нас легко вычислить. Все Верасы очень красивы, но женщин среди них пока только две. Я каждый раз улавливаю, как учащается сердцебиение всех людей-мужчин, кроме Алана, когда я или девятая оказываемся в поле их зрения. Нашему создателю мы безразличны, воспринимаемся лишь как красивые бездушные куклы, когда как других мы завораживаем. Но я еще никогда до этой секунды не ощущала направленное на меня человеческое тепло без обычной примеси похоти и вожделения. Такая реакция была для меня нова.       - О, так значит, вы не такие бездушные, какими кажетесь. Это хорошо, - улыбнулся человек и вновь подбросил меня, когда я склонила голову на последнее слово. - Вот мы уже практически на месте. Ну как? Быстро мы добрались, когда я тебе помог?       - В нынешнем состоянии я бы не сумела проделать то же расстояние за столь короткий промежуток времени, - согласилась с ним, на что он снова усмехнулась.       - И да, можешь мне пообещать, что не расскажешь профессору мудаку о нашем разговоре? - попросил меня Лавров. - Ему могут не очень понравиться мои слова.       Я подумала несколько секунд, просчитывая про себя результаты такого обещания, и согласно кивнула.       - Ну и о чем вы там болтали? - в лоб задал вопрос Алан Курд, стоило лишь открыться двери.       - Сэр Гей застал меня на арене и оказал помощь в моем перемещении, несмотря на предупреждении о нарушении приказа. На мой вопрос, зачем он это делает, проверяющий сказал, что это проявление доброты и охуевание в край. Далее он начал спрашивать у меня несуществующую информацию о некой Кире Вольной, сказав, что так зовут человека, которой я когда-то была. Также последовали вопросы о моих воспоминаниях, привычках и фобиях, на что я смогла ответить лишь, что мне неприятно наказание за невыполнение приказов хозяина. После чего Сэр Гей попросил меня ничего не говорить профессору Мудаку, потому что ему могут не понравиться его слова.       - Значит, я профессор мудак? - сложил руки за спиной ученый, испепеляя взглядом человека позади меня.       Одновременно с этим я чувствовала за своей спиной четкое желание меня убить.       - Вы профессор Курд, а не профессор мудак, - не согласилась я, после чего на секунду задумалась и, склонив голову, предложила: - Желаете сменить свое имя?       - Села, - едва сдерживая раздражение, мой хозяин указал на давно знакомый мне операционный стол.       Там как раз стоял пятнадцатый, который сейчас на мне будет отрабатывать медицинскую практику, и мысленно насмехающийся над ситуацией помощник Алана - тридцатилетний человек с завышенным самомнением и врожденной жестокостью, которую с радостью выливал на нас.       К примеру, однажды Чак, а звали помощника Алана именно так, во время очередной проверки закалки последних десяти Верасов, случайно забыл нас в камере заморозки, уйдя на перекур.       Суть упражнения заключалась в том, чтобы загнать нас в морозильник с температурой ближе к минус десяти градусам в той легкой одежде, в которой мы расхаживаем обычно, и мы в течении часа должны научиться контролировать собственное тепловыделение, спасаясь от обморожения. Самым элементарным выходом было постоянное активное движение по камере либо же спарринг, но подразумевалось так же и неподвижное стояние на месте с использование дыхательных методик. Заболеть никто из нас не боялся. С нашим иммунитетом мы даже на сибирскую язву чхать хотели, так что вы никогда не увидите Вераса с насморком. Но вот обморожение тканей - серьезное испытание, с которым мы вполне можем столкнуться в будущем. Пережить час в холоде для нас не проблема, но вот когда эта сволочь про нас забыла и мы провели в морозильнике три часа - на ногах из нас никто уже не стоял. Скучковавшись, мы сберегали остатки тепла на обогрев сердец, чтобы не умереть, и были близки к тому, чтобы, не смотря на нашу безразличность, открыть для себя силу великого и могучего.       А еще это была его идея ежедневно минировать наш отсек в самых неожиданных местах, чтобы мы ни на секунду не расслаблялись даже по пути в уборную. Стоит только не заметить тоненькую натянутую леску, невзрачный бугорок на стене или полу, инфракрасный луч или еще какой контакт, приводящий ловушку в движение, как одним Верасом-разиней на несколько часов в медотсеке станет больше. И это, кстати, еще один факт, по которому посторонним к нам лучше лишний раз не соваться без сопровождения. Лично мне понадобилась неделя, чтобы перестать попадаться в ловушки и устранять их на месте. И самое интересное в том, что именно мы же и минируем наш дом по приказу Чака, заодно тренируясь в этом деле. Так и выходит, что одни Верасы целый день ходят по жилому отсеку, полигонам и в комнате отдыха, расставляя сюрпризы разной степени изощренности, а остальные должны не попадаться и вовремя обезвреживать калечащие и оглушающие (смертельные нам запретили) капканы. А если учесть, насколько прокачиваются наши навыки при соревновании друг с другом, то скоро к нам не сунутся даже саперы, предварительно не написав завещание, потому что даже для опытного человека первый же шаг может стать последним... этой ногой. Увы, о нашей регенерации обычным людям стоит лишь мечтать. Зато из нас выйдут отличные диверсанты в плане, чтобы устроить оригинальную бяку противнику из минимума материалов с максимумом эффективности.       Кстати, моя очередь минировать будет послезавтра.       К черту классическую школу с их методами обучения. Только практика, только хоррор, только экшен, только чистый динамит! В крайнем случае, намылю все полы. Я уже убедилась, что даже старшие Верасы не готовы к такой подставе. Как-то нас не додумались учить кататься на льду.       - Раздевайся, - приказал мне Чак, поедая моё тело уже знакомым мне похотливым взглядом. - Полностью раздевайся, чтобы ничто не мешало.       Мой ровесник пятнадцатый уже готовил аппаратуру, которая будет отслеживать мое состояние, когда я избавлюсь от одежды.       Помимо этих двоих, Алана и Лаврова, в дальнем углу дежурили первый со вторым, не сразу бросаясь в глаза. Так уж повелось, что пусть мы и не должны причинять вред людям без их приказа, но пока не докажем, что полностью находимся под контролем, поблизости обязательно крутится кто-то из первой пятерки, чтобы в случае чего мгновенно встать на пути у сорвавшихся новорожденных.       Одной рукой стягивать с себя майку было очень неудобно, так что человек быстро помог мне скальпелем и коснулся пальцами деформированной грудной клетки, давящей мне на сердце.       - Мда, на этот раз действительно перестарались со спаррингом, - недовольно процокал он языком, перейдя на мое плечо, которое пятнадцатый вставил одним резким движением. - Мда, чувствуй ты боль, то орала бы, как свинья резанная. Хоть бы бровью повела, чтобы показать, что хоть что-то почувствовала, а то совсем не интересно. Еще мышцы опять порвала... Как же мне это надоело, каждый день одно и то же! Нет, так дело не пойдет! Клади ее на стол, и пускай ею машина занимается! Я задолбался!       Пятнадцатый кивнул и помог мне снять обувь и штаны, чтобы занялись еще моей сломанной ногой. После чего я послушно откинулась на спину, разложившись так, чтобы мое положение в точности повторяло нарисованный контур на самом столе, представляющем из себя ничто иное, как регулируемая платформа. Мой ровесник положил мою неподвижную руку в контур и поправил раненую ногу, тоже выходящую за пределы, после потянулся к массивной установке над столом, являющейся единственной во всем мире работающим медицинским роботом-хирургом, способным из нескольких кусков полуживого мяса собрать обратно любой организм, словно конструктор. Разработан специально для проекта "Верас", аналогов не существует больше нигде. Как и многие другие штучки, вроде трансформируемого оружия, дронов или голографического наручного суперкомпьютера, будто сошедших из футуристических компьютерных игр, эта аппаратура опережала свое время на многие десятилетия.       Создатели этого удивительного механизма вдохновились фильмом "Пятый элемент", где из одной лишь конечности сумели заново воссоздать и оживить целый организм с сохранением прижизненной памяти. Разумеется, нынешний уровень развития технологий середины 21-го века еще не позволяет делать настолько фантастические вещи, но на одном из вспомогательных производств, занимающихся техническим обеспечением проекта "Верас", как разработка нашего вооружения и средств защиты, создали машину, умеющую делать не менее удивительные вещи. Так, робот-хирург с кодовым названием HR-1 вначале лазером разрезает мягкие ткани, с помощью специального состава с добавлением регенерирующего материала за минуту сращивает сломанные кости, после чего пучок за пучком, нерв к нерву, капилляр к капилляру специальными тончайшими нитями, без следа растворяющимися потом в теле пациента через несколько дней, стягивает поврежденные ткани, делая работу, на которую у обычного врача уходит не один день, всего за несколько минут. Редко полчаса, если пациент в совсем уж паршивом состоянии придет.       Через десять минут я уже снова сидела на краю стола, давая Чаку потрогать мою срощенную грудь, чтобы тот убедился в отсутствии проблем, а пятнадцатый в это время крепил к моей голове различные контакты для ЭКГ. Двигать свежесрощенными мышцами и костями я не стала, понимая, что регенерация только начала действовать, и стоит только мне напрячься, как медицинские нити тут же порвутся, а переломы сместятся, и меня придется укладывать заново. Хотя до завтра меня все равно никто не будет трогать, дав задание проходить психологические тесты на реакцию в различных ситуациях, имитацию эмоций, либо же дадут на изучение что-то из научного материала, вроде разучивания какой-нибудь сложной схемы, хотя могут и сказать разобрать и собрать какое-то оружие. Каждый день я делаю что-то новенькое, предугадать сложно. Но я учу все, что мне не предложат, ведь вся эта информация в будущем когда-то спасет мне жизнь. И хоть оружие нам дают пока ненастоящее, а наши тренировки на полигоне практически ничем не отличаются от обычного пейнтбола, но стреляю я метко, двигаюсь быстро и умудрялась пару раз обхитрить даже вторую пятерку Верасов, занимающуюся вместе с нами. А ведь они поопытней меня будут. Единственная беда с контактным боем из-за моего малого веса и недостатка силы по сравнению с моими качками-братьями. Они ж меня швыряют, как плюшевую игрушку, стоит только попасться. И ловкость со скоростью меня совсем не выручают!       Я повернула голову в сторону Алана, который все это время о чем-то оживленно разговаривал с Сергеем, часто переходя на повышенный тон. Причем от обоих уже давно тянуло сильным раздражением, потихоньку переходящим в гнев. Именно поэтому я обратила на них внимание. Ведь если моему хозяину будет кто-то угрожать, то даже мои раны не остановят ни меня, ни других Верасов в медотсеке. Лавров даже и не подозревает как сильно может пожалеть о своей несдержанности.       Я не знаю, что происходит между этими двумя мужчинами, потому что если их споры и протекали до этого, то без моего присутствия. Но я ясно чувствовала нависшую над Лавровым смертельную опасность, которую сам он, почему-то не замечал. И опасность эта исходила от моего хозяина и его ауры превосходства над своим собеседником. Словно Алан знал что-то о Сергее, дающее ему некоторую власть над этим человеком. Знал, но почему-то держал при себе, наблюдая, выжидая.       Лаврову явно осталось жить недолго.       Но в любом случае меня это не касается, хоть и говорили они в данный момент обо мне.       - Стоп, - поднял руку Курд, не став слушать своего собеседника, чем вызвал новую порцию раздражения. - Инспектор, я не понимаю ваших претензий! Вы же сами прекрасно все знали, когда направлялись сюда, о том, чем мы здесь занимаемся...       Молчаливое отрицание в эмоциональном фоне со стороны Сергея, не улавливаемое обычными людьми, но замечаемое нами. Я, как одна из самых последних на данный момент Верасов, а значит немного более улучшенная, чувствительнее других к чужой лжи. Но этот невольный всплеск даже старшие Верасы должны были уловить.       Лавров не знал, что увидит, прибыв сюда. Или же просто не ожидал этого увидеть.       - ...Саманта Тейлор должна была вас проинформировать, прежде чем выдать пропуск в наши лаборатории, и объяснить, какие высокие цели мы преследуем...       Снова немое отрицание. Что-то в этом предложении вызывает отторжение в душе нашего проверяющего. А проверяющего ли?       - Создаваемые нами универсальные бойцы послужат на благо человечества, остановив эту бессмысленную войну!       Теперь уже ложь со стороны Алана. О нет, мы совсем не ради этого были созданы. Тогда ради чего?       - Но какой ценой? Или же вы хотите сказать, что не у вас в подвале лежат сотни замороженных трупов, из которых вы потом варите свое проклятое зелье? - тихо ответил парень, сверля ученого тяжелым взглядом. - Вы создаете монстров, признайте это уже наконец. Вы напичкали этих несчастных какими-то химикатами и удерживаете насильно, заставляя подчиняться себе. Вы засунули им в головы чипы и управляете своими марионетками с помощью пульта?       Видимо, Сергей тоже что-то почувствовал, иначе почему перестал притворяться, как обычно? Вот только все равно поздно. Потому что о том, кто он на самом деле, Алан понял еще в первый день, когда связался с нанимателем и узнал, что никакого проверяющего Тейлор не отправляла. Да и та тройка Верасов, что после "проводила" шпиона до его комнаты, сразу же рассказали руководителю о том, что с этим парнем не все чисто. Так что Алан еще с первого дня постоянно следил за незваным гостем, перехватывая все его сообщения и отправляя ответы от имени получателя, в которых требует ему оставаться на месте и продолжать сбор информации. Ему самому было любопытно, как отзовется о его детище непосвященный человек. Вот только так просто избавляться от самолично пришедшего к нему подопытного, для ученого было скучно, и Курд стал притворяться, будто парню удалось обдурить его, систему безопасности комплекса и ходящих детекторов лжи, предварительно отрезав ему все пути к отступлению. Наш хозяин любит игры, и эта его особенность передалась нам тоже.       - Я ничего им никуда не засовывал, инспектор, - в своей привычной манере Алан потянулся к сигаретам, через несколько десятков секунд наполнив воздух медотсека тяжелым ароматным дымом. - Гораздо важнее, чего у Верасов нет в голове.       - Чего нет? - удивленно переспросил Сергей, растеряв весь свой запал. - В смысле, нет?       Профессор усмехнулся, зажав сигарету в зубах, и указал на показание томографии моего мозга, проецируемое на широком прозрачном экране над моей головой.       - За чувство страха у человека отвечает мозжечковая миндалина. Если ее повредить, то пациент перестает испытывать какой-либо страх вообще, как бы этого не хотел. Но при этом чувство самосохранения атрофируется тоже, - выпустил он кольцо дыма на экран. - За любовь и привязанность к кому-то отвечают четыре района, расположенные в средней и передней областях коры головного мозга. При двустороннем повреждении вентромедиальной префронтальной коры головного мозга пациенты перестают испытывать прочие эмоции. Тогда при решении сложных моральных дилемм они руководствуются только рассудком, тогда как у здоровых людей важную роль при этом играют эмоции. Прекрасно различая добро и зло на сознательном уровне, такие люди не способны к сопереживанию и никогда не испытывают чувства вины, стыда и смущение.       - Иными словами, вы просто сожгли Верасам мозги, - невольно стиснул кулаки Сергей, посмотрев на меня.       Впрочем, он тут же торопливо отвел глаза в сторону, сильно смутившись, потому что я все еще продолжала сидеть на столе абсолютно нагой.       - Она вам нравится? - внезапно спросил мужчина, от которого не ускользнул его маневр.       - Ч... Что?! - чуть не подпрыгнул на месте тот, не успев поразиться внезапной сменой темы.       - Ой, вот не надо строить из себя скромника, - прищурился на него Алан, потушив окурок. - Можно подумать, я не понимаю истинной причины, по которой вы постоянно крутитесь рядом с Ириной. Хотя я вас в этом не виню. Красота - это страшное оружие, если знать, как ее правильно использовать. Должен признать, у вас есть вкус, - одобрительно кивнул он, отойдя на шаг и посмотрев на меня, как истинный ценитель искусства.       Сергей же стоял красный, как маков цвет, смотря куда угодно, но не на меня.       Я безразлично смотрела на них обоих, а остальные и вовсе не обращали внимания на их разговор, занимаясь своими делами. Только Чак лучился любопытством, подслушивая, хоть и старался внешне никак этого не демонстрировать.       - Знаете, что такое врожденная аналгезия? - спросил профессор, поставив одну руку на стол возле моего бедра, а второй провел вдоль линии шеи, задержавшись на миг на ключицах, после чего скользнул ниже. - Это генетический дефект. Болезнь скорее центральной, а не периферической природы, поскольку больные способны отличить прикосновение головки булавки от укола ее острием, но совсем не чувствуют боли либо же имеют малую восприимчивость к ней, как под воздействием анестезии, - его пальцы при этом уже поглаживали мой живот, а вторая рука согнула ногу в колене и отвела в сторону. - Но помимо этого в Верасах развилась другая полезная мутация, не дающая им получить наслаждение от прикосновения.       Чак вовсю вытягивал шею, желая видеть происходящее и заметно при этом нервничая. Пунцовый Сергей смотрел в сторону, и я чувствовала его метание между желанием оказаться очень очень далеко отсюда и желанием коснуться меня тоже.       Пальцы с моего живота соскользнули в пах, поглаживая складки. Я вопросительно посмотрела на Курда, получив от него незначительное повреждение в той области, когда он медленно ввел в меня два пальца, немного подвигал ими, нарочно задевая чувствительные места, и показал даже не смотревшему на нас Лаврову. У Чака позади нас разве что кровь носом не пошла от нахлынувшего на него вожделения. Скоро я начну воспринимать это как агрессию.       - Сухая, - сказал Курд, отпуская меня. - Как видите, ни малейшего признака возбуждения или проявления удовольствия, хотя у обычного человека хотя бы пульс изменился в таком случае. Занятный факт, что все Верасы, независимо от их прежнего образа жизни, перерождаются девственниками, - он задумчиво растер мою кровь на своих пальцах. - Причем я заметил, что у моих образцов регенерация восстанавливает не только обычные раны, но и плеву. Это значит, что вздумай кто-нибудь оттрахать Анну или Ирину, то я не смогу об этом узнать, ведь следы преступления через какое-то время исчезнут без следа. Иными словами, они навсегда останутся непорочными. Словно ничто в этой жизни не способно оставить на них грязный след... - его лицо ненадолго приняло вид, похожий на озадаченность, но я знала, что это лишь игра на публику, что он лишь подтвердил своей следующей фразой. - Можете прямо так и написать в своем сообщении, когда будете отправлять его сегодня ровно в десять вечера.       Я никогда не наблюдала, чтобы у человека так быстро сменялись эмоции. Удивление, непонимание, осознание, страх, ужас промелькнули на лице Лаврова, когда до него дошел весь смысл, заложенный в эту безобидную на первый взгляд фразу.       "Он знает! - отчетливо читалось в его глазах. - Надо бежать!"       - Ирина...       Я склонила голову к своему хозяину, наблюдая за тем, как парень вылетает за дверь, справедливо ожидая погони и немедленной расправы после того, как его личность оказалась раскрыта. Но все Верасы остались на месте, не получив никакого приказа. Алан просто дал Сергею сбежать из медотсека.       Но вот из комплекса человек сбежать не сможет.       Ни один подопытный не покинет это место живым, а учить нас надо не на одних только преступниках.       - Сегодня у тебя будет новая тема для изучения, которая будет куда важнее простого владения оружием. Овладеешь ею, и можешь по праву считаться сильнейшей мира сего.       Я ощутила дыхание на своей коже и захватившее его охотничье настроение, когда он с хищной улыбкой сказал последнее слово:       - Манипулирование.       И я овладела этой техникой в совершенстве...