Демоны Севера

      День 1881       Первый официальный день после ядерной войны. Планету всё ещё лихорадит серией землетрясений, а на горизонте то и дело вспыхивают зарницы. Несмотря на час, рассвет так и не наступил из-за затянувших небо непроницаемых для солнца туч, отчего мир погрузился в сумрак. Не полностью и не сразу. Тьма расползалась постепенно. Всего несколько недель понадобится, чтобы ветры в стратосфере окружили сажевой пылью весь земной шар. Пошел сильный ливень, вызванный жарой и потушивший лесные пожары.       Во всей округе мертвая тишина, нарушаемая лишь перестуком капель по пыльной земле и покрытию полуразрушенного брошенного дома, в котором я укрылась, дабы переждать невзгоду. Помимо меня больше никого живого в радиусе десяти километров не ощущалось. Однако мой покой оказался нарушен.       Сидя в углу пустой комнаты с вытянутыми ногами и положив на них оружие, я почуяла на себе чужой взгляд и открыла глаза, сразу же найдя источник тревоги. Всего в двух шагах от меня находилась очень высокая (пришлось запрокинуть голову) гуманоидная фигура, в которой я мгновенно узнало то самое существо, что внешне походило на человека, но таковым совсем не являлось. Существо с внешностью мужчины-блондина выглядело сильно раненым и смертельно уставшим, но по нейтральной позе и из-за плотной одежды нельзя было понять, что именно у него болит. Его светлые одеяния были разорваны и испачканы в грязи и в чем-то светящемся оранжевым и светло-голубым (последнего многократно больше), с шипением капающим на пол, который тут же разъедало и обугливало, как от огня или кислоты. Его белоснежные волосы, слегка переливающиеся в полутьме, тоже были испачканы этой непонятной жидкостью, от которой исходил легкий светящийся пар, как от жидкого азота. А светлое лицо с горящими серебром глазами походило на мертвецкую маску, за которой невозможно было прочесть ни единой эмоции. Но его внешний вид не так меня напрягал, как невозможность пошевелиться. Всё моё тут же окрысившееся существо кричало об угрозе и необходимости защищаться, но я была не в силах сопротивляться из-за парализовавшей меня непонятной силы. Нежданный встречный по какой-то причине не спешил на меня нападать, несмотря на ситуацию. Светящиеся в темноте серебристые глаза, все это время изучавшие меня с непонятным выражением, начали гаснуть, словно в них больше не осталось энергии. Светлая тварь медленно отстранилась и с пустым выражением лица посмотрела на свои руки, испачканные оранжевым, которые начали мелко дрожать, с каждой минутой все сильнее, а в его загоравшихся с новой силой глазах появлялся огонек истерики. Что бы с ним не произошло, но ему явно изрядно досталось и аффект сходил на нет, уступая место осознанию. Его исказившееся болью и ужасом лицо скрылось в ладонях, а колени подогнулись, отчего существо буквально рухнуло перед ничего не понимающей мной, даже так оставаясь возвышаться громадой. Я была озадачена. Вместо угрозы от его фигуры теперь веяло покаянием, сбивавшим меня с толку.       — Veniam in me… Obsecro, veniam in me… Illud mihi culpa… Me erravisse… (лат.) — уловила донесшийся с его стороны едва уловимый полузадушенный шепот на незнакомом языке.       Я пошевелилась, отчего существо очнулось и резко вскинуло голову, посмотрев на меня так, словно впервые увидело. Его глаза, ещё секунду назад казавшиеся пустыми и безжизненными, опасно сузились, а тело напряглось. Но издав непонятный сдавленный звук, он вдруг содрогнулся и схватился за правый бок, откуда сквозь пальцы потекла светящаяся светло-голубая жидкость. Блондин тут же потерял ко мне всякий интерес, рассеянно разглядывая белый огонь, появившийся в тех местах, где растеклась его раскаленная кровь. Я тоже на него посмотрела, вспоминая вещества, способные придать огню такой необычный цвет. На ум пришли селитра, антимоний, азотнокислый свинец, сернистое олово, сера, жженая известь и прочие химикаты, от которых лучше держаться подальше и чей запах я по какой-то причине совершенно не ощущаю. Ещё я никак не могу понять, как именно был провернут подобный фокус с пламенем и чего ради вообще все это представление?       Чувство абсурда происходящего заставило меня встряхнуть головой в инстинктивной попытке вернуться к нормальной реальности. Когда я вновь посмотрела на своего визитера, тот был уже около выхода. Его шатало, отчего он придерживался за дверной косяк, прислонившись к нему лбом и продолжая зажимать свой бок. Он выглядел так, словно готов был рухнуть прямо здесь и помереть, но продолжал упрямо стоять на ногах и даже пытаться куда-то идти, наплевав, что снаружи сильная гроза и ветер, способный опрокинуть взрослого. Раненый гуманоид больше ничего мне не сказал. Лишь смерил напоследок странным тяжелым взглядом, прежде чем свалить восвояси, оставив после себя лишь горящую белым огнем испачкавшую пол голубую жидкость, которая менее чем через десять минут полностью исчезла без следа. И одинокую меня все в том же углу, непонимающе смотрящую ему вслед и раздумывающую, что это за создание и что ему здесь было нужно.       После его ухода из моего горла сам собой вырвался вздох. Вместе с дыханием изо рта образовалось облачко пара, хотя в Восточной Европе в это время года должно быть довольно жарко. Похолодало.       День 1942.       Прошло две недели прежде, чем я сумела добраться до первого более-менее крупного поселения. Все крупнейшие города планеты, а так же промышленные центры оказались уничтожены вместе с населением. В одно мгновение мир сошел с ума, начав пожирать сам себя. Редкие выжившие в изорванной, испачканной одежде с пустыми лицами и лихорадочными взглядами заполонили дороги, устремившись в нетронутую глушь, где была еда и безопасно, и где нахлебников совсем не ждали с распростертыми объятиями. Государства перестали существовать окончательно, а силовые структуры переродились в бандитские группировки, принявшиеся воевать между собой за территории, убежища и склады с жизненно необходимыми припасами. Война не прекратилась с исчезновением правительств, её начавших. Она просто перешла на локальный уровень, превратившись в войну на выживание, где все боролись против всех.       А потому никто особо не обращал внимания на проходящую мимо закутанную с головой в окровавленную ткань девушку с необычной винтовкой за плечом и пропажу кого-то из своих. Как и не знали, что кровь на одежде обладательницы холодного хищного взгляда принадлежала совсем не ей.       Мне удалось удачно слиться с толпой беженцев, нападая лишь на отморозков, решивших меня остановить для допроса или поразвлечься с обманчиво легкой жертвой. Ведь осунувшаяся и похудевшая, без спутников, я выглядела совсем беспомощной. В результате те сами становились добычей, за счет которых я поддерживала свои жизненные силы на приемлемом уровне и сумела дотянуть до первого пункта назначения, где я могла бы хоть немного восстановить истощившее запасы тело и разузнать, как двигаться дальше. Может быть мне повезет раздобыть какой-нибудь транспорт? А то из-за волны ЭМИ вся электроника на сотни километров вокруг погорела, включая современные автомобили, в которые напихали столько мозгов, что те стали умнее своих владельцев. А в Европе больших городов с промышленными мощностями много, отчего и удар по местности вышел более концентрированным, так что найти тут что-то рабочее — та ещё задачка, и приходится двигаться пешком.       Но на мой скептичный взгляд — все было не так уж плохо, как навоображали себе окружающие паникеры, надоевшие криками «мы все умрем!» Из-за того, что основная часть ударов пришлась по мегаполисам, количество выделившейся сажи вышло на два порядка меньше, чем в случае удара по лесу, а огненных смерчей не образовывалось вовсе. Сторонники ядерной зимы рассчитывали последствия на основе бомбардировки Хиросимы, в 1945 году состоявшей почти полностью из деревянных и полотняных строений, в то время как современные города построены с использованием негорючего бетона и камня. Поднялась в основном тяжёлая пыль из раздробленных и оплавленных горных пород, имеющая большую плотность и высокое отношение массы к площади, то есть склонная к быстрому оседанию. Сажа от пожаров имеет меньшую плотность и более развитую поверхность, что позволяет ей дольше удерживаться в воздухе и подниматься выше с восходящими потоками. Мощность термоядерного оружия настолько велика, что при поражении современного города поверхность оплавляется и сравнивается с землёй мощнейшим ударом, тем самым погребая пожароопасный материал под несгораемыми остатками строений. Также теория ядерной зимы не учитывает парниковый эффект от гигантских выбросов углекислого и других парниковых газов вследствие массового применения ядерного оружия, а также то, что падение температуры от уменьшения доступа к солнечному свету будет компенсироваться огромными тепловыми выбросами от вероятных пожаров и самих взрывов. Так что перепугавшие человечество последствия не более, чем научно неподтвержденный обман. На самом деле, никаких фатальных последствий для планеты возникнуть не должно. Концепция «ядерной зимы» основана на долгосрочных моделях изменения климата. В то же время, подробное численное и лабораторное моделирование начальной стадии развития крупномасштабных пожаров показало, что эффект загрязнения атмосферы имеет как местные, так и глобальные последствия. На основании полученных результатов сделан вывод о невозможности именно ядерной зимы. Противники концепции «ядерной зимы» ссылались на то обстоятельство, что в ходе «ядерной гонки» в 1945–1998 годах в мире было произведено около 2000 ядерных взрывов различной мощности в атмосфере и под землей. В совокупности это равно эффекту затяжного полномасштабного ядерного конфликта. В этом смысле «ядерная война» уже состоялась, не приведя к глобальной экологической катастрофе, а потому и нынешняя не станет фатальной.       — Ишь ты, умная какая, — сузил на меня глаза сидящий напротив мужчина, который и завязал этот разговор с целью выяснить мое мнение о происходящем апокалипсисе. — И откуда только такая взялась?       — Дева, — назвала я название города, где должен был быть подписан договор о перемирии. — Румыния, — пояснила, видя непонимание на лице собеседника.       — Говор у тебя совсем не румынский, — отметил тот. — Не из них, стало быть? Откуда сама родом?       — Из небольшого поселения полярного круга, — произнесла таким тоном, чтобы тот понял, насколько его компания мне мешает.       — Совсем рядом, — скептично ответил прилипчивый незнакомец. — А как оказалась у нас в Костылевке?       — Проездом, — он начинал меня раздражать, но в то же время и заставил задуматься: — Костылевка? Это какая страна?       — Украина, — ответил с насмешкой. — Если будешь двигаться дальше по главной дороге, то попадешь в Ивано-Франковск. А оттуда во Львов.       — Я двигаюсь на Север. Надо на Восток, — сориентировалась я, воскресив в памяти карту. — Необходимо откорректировать маршрут.       — Все сейчас туда бегут, — пожал плечами мой оказавшимся полезным собеседник. — Вот только мало кто добирается. Не хотят оставаться на пустырях рядом с рванувшими атомными электростанциями, боясь от радиации помереть. В отличие от бомб, реакторы очень даже грязные, а в Европе они чуть ли не на каждом углу понатыканы. Еще больше бежит на Юг, ведь в Африке точно природа меньше всего пострадала из-за отсталости, отчего её почти не задело ударом. Ну, не должно, по крайней мере. Интернета нет, сам там не был и оттуда к нам никто не прибегал, чтобы узнать точно.       Я лишь пофигистично кивала на его слова, меж тем мысленно прикидывая, куда идти, а то из-за сильной загрязненности атмосферы по небесным светилам ориентироваться не получается, а большинство встречающихся названий населенных пунктов мне ни о чем не говорит.       — Ты студентка? — продолжил меня допрашивать незнакомец, обольстительно, как ему казалось, улыбаясь. — Или же работала? Кем, если не секрет?       Я проигнорировала его вопросы, имея полное на это право. Вместо этого старательно пережевывала купленный за последние деньги многократно превышающий свою реальную стоимость кусок курицы, стараясь не давиться пустым вкусом без капли крови и мысленно тестируя состояние организма, которое за несколько дней покоя более-менее восстановилось и вновь было готово к длительному походу. Значит, можно уже выдвигаться. Но только не сейчас, когда снаружи такой ветер, что срывает крыши и опрокидывает взрослого человека.       — Гордая, да? — фыркнул мужчина, меняя положение, на что я отреагировала косым оценивающим взглядом. — Ну раз такая умная, то расскажи, коль знаешь, что ждет нас всех дальше.       — Существует несколько вариантов дальнейших последствий использования ядерного оружия, — спокойно продолжила свое объяснение, не видя в этом ничего такого. — Самые благополучные в виде «ядерной осени» и «года без лета», на основе того, что мы сейчас наблюдаем, сразу отбрасываются, потому как дела обстоят хуже этих версий. Самое вероятное, что можно ожидать — это десятилетняя ядерная зима. Она подразумевает собой падение температуры на всей Земле в течение 10 лет примерно на 15-20 °C. В этом случае может наблюдаться выпадение снега на большей части Земли, за исключением некоторых экваториальных приморских территорий. Массовая гибель людей от голода, холода, а также от того, что снег будет накапливаться и образовывать многометровые толщи, разрушающие строения и перекрывающие дороги. Вероятна гибель большей части населения Земли, однако 10-50% (по разным оценкам) людей выживут и сохранят большинство технологий. В среднем, такой сценарий отбросит цивилизацию в развитии примерно на 20, максимум 50 лет. Риски: продолжение войны за тёплые места, неудачные попытки согреть Землю с помощью новых ядерных взрывов и искусственных извержений вулканов, переход в неуправляемый нагрев ядерного лета. Однако даже если допустить этот сценарий, окажется, что одного только мирового запаса рогатого скота (который замёрзнет на своих фермах и будет храниться в таких естественных «холодильниках») хватит на всё время прокорма всего выжившего человечества, а Финляндия и Норвегия например, имеют стратегические запасы зерна для быстрого восстановления сельского хозяйства. Более маловероятный сценарий — это новый ледниковый период. Отражающая способность Земли возрастает за счёт снега, и начнут нарастать новые ледяные шапки от полюсов и вниз, к экватору. Однако часть суши у экватора остаётся пригодной для жизни и сельского хозяйства. Много видов живых существ вымрет, но большая часть разнообразия биосферы уцелеет. При таком развитии событий, возврат к исходному состоянию может занять около ста лет. Дальнейшая версия — необратимое глобальное похолодание, не рассматривается из-за своей крайне низкой вероятности. На основе вышеизложенных мной данных ожидается, что спустя 7 лет большая часть поднятой взрывами пыли и сажи осядет на поверхность планеты и атмосфера начнет проясняться, пропуская больше солнечного света. Спустя еще три года воздух очистится до довоенного времени, однако радиоактивные пылевые бури могут наблюдаться по всей планете еще несколько десятилетий прежде, чем вода свяжет микрочастицы, уменьшив их свободное количество.       — Ты это все в интернете прочитала или где?       — Разные источники, — дернула я плечом. — Многие из окружения говорили об ядерной войне и ее последствиях отчего мне, согласно занимаемой мной должности, необходимо было тщательно изучить данный вопрос, чтобы иметь представление об угрозе и путях ее решения.       — Значит все-таки работала, из чего следует, что 16 лет тебе точно есть, — кивнул своим озвученным вслух мыслям мужчина, довольно усмехнувшись и посмотрев на меня маслянистым взглядом. — И какая у тебя была должность?       — Личный советник и секретарь представителя российского посольства, а так же телохранитель и начальник охраны, — спокойно ответила я, наблюдая, как изумленно вытягивается физиономия у моего собеседника.       — Ты чё, прикалываешься?! — вытаращился тот на меня. — Да тебе на вид не больше пятнадцати и внешне одни кожа да кости! Какой еще начальник охраны?!       — Я не понимаю юмора. Мне сейчас пять лет. А внешность при оценке физических возможностей Вераса может быть обманчивой. Не смотря на значительную потерю мышечной массы, я все равно сильнее, быстрее и живучее обычного человека.       По мере выдаваемых мной ответов, мой собеседник хватал воздух ртом, намереваясь меня перебить, но услышав слово «Верас» резко побледнел и даже сжался, став казаться вдвое меньше, чем был. Выкатив на меня глаза так, словно перед ним отплясывает чечетку сам Сатана в панталонах, он, на мой взгляд, поступил более чем разумно — молча свалил, оставив меня в покое.       В одиночестве я неторопливо закончила насыщаться и теперь дожидалась, когда ненастье окончательно успокоится, чтобы я могла продолжить свой путь. А чтобы не тратить время зря и не мозолить глаза другим посетителям заведения нереалистичной неподвижной статуей, принялась скупыми движениями протирать свою винтовку от успевшей набиться в щели грязи. Она сейчас выглядела, как немного футуристического дизайна черно-серая снайперская винтовка с отливавшей ярко-синей надписью «Cobalt». Названа она так из-за высокого содержания этого химического элемента в легированной стали оружия, повышавшего её твердость, износо-, коррозионно- и жаростойкость, а также входит в состав магнитов для встроенного миниатюрного электромагнитного ускорителя масс, работавшего на маленьких, но сенсационно мощных аккумуляторах. Которые тоже, кстати, имеют в своем составе этот полезный химический элемент, из-за чего содержимое этих аккумуляторов достаточно токсично, чтобы нехорошо стало даже мне. Собственно, из-за того, что моя винтовка больше считается не пороховым, а электромагнитным оружием, она и способна подстраиваться под довольно широкий ассортимент боеприпасов за счет настраиваемого диаметра дула и мощности поля. Правда, ускоритель на полную мощность работает только в режиме снайперской винтовки и скорость выстрела очень маленькая, зато выходит очень мощным, а вот при использовании пороховых снарядов винтовка и ведет себя, как пороховое оружие, магнитами лишь обеспечивая вращение пули, но не ускоряя. Универсальность — основной упор, на который ориентировались разработчики, так и не решившие, что именно пригодится Верасам больше всего на поле боя, потому как бойцы мы сами универсальные. Правда, без интерфейса моей утерянной брони, за счет компьютера корректирующего прицел, точность у нее существенно падает, но мой мозг позволяет учитывать данные погрешности и подстраиваться под них. Одним словом, технологии в этой игрушке существенно обгоняют свое время, потому что нормально работающую пушку Гаусса, чей аналог находится в винтовке, никто больше собрать так и не смог. Слишком уж она выходит громоздкой, низкоэффективной и энергозатратной на фоне усовершенствованного и доведенного до ума ускорителя Кобальта. С другой стороны, первые компьютеры тоже когда-то занимали всю комнату и жрали энергию, как не в себя, а сейчас его более продвинутый вариант можно спокойно положить в карман, не заряжая несколько дней. Так что вскоре мне пришлось отложить свое занятие и спрятать винтовку под столом, так как больно уж много она привлекает к себе внимания у лиц различной степени криминальности, бросавшие на нее любопытные, завистливые и откровенно жадные взгляды. Чую, в первые дни голодать я не буду. Но что-то с Кобальтом надо будет в будущем сделать — слишком уж приметен.       Погода снаружи потихоньку выравнивалась. Тайфун прошел мимо, но сильный ветер еще пригибал деревья, отчего я вынуждена была ждать, когда можно будет спокойно передвигаться по открытому пространству. Однако местную детвору как-то не волновал ни дождь, ни снег, ни ветер, ни постапокалиптика и даже на вторжение пришельцев, случись оно до кучи, наплевали бы. Они. Вышли. Гулять. И сейчас с хозяйским видом прогуливались по улице, носясь, как ужаленные, цепляя редких прохожих в попытке что-нибудь украсть ну и просто поиграть в компании, чтобы день без интернета, телевизора и радио не был совсем уж тосклив. Я вообще не обратила бы на этих личинок никакого внимания, если бы по сознанию не раздался щелчок-предупреждение. Эмпатия сообщила, что где-то рядом только что случилась смерть, причем именно откуда-то с их стороны. Я уделила этому факту меньше секунды, тут же вернувшись к своим делам по имитации обычного скучающего хомо сапиенса, периодически зевая для этого и потягиваясь до хруста в суставах. Однако кое-кто другой воспринял довольно обыденное на войне дело куда более серьезно.       — Вот уроды, — нарисовался рядом еще один незнакомец, заглядывая в окно, возле которого я расположилась. — Не, ну вы видели, что творят эти недоноски? Нашли, блять, себе развлечение — котенка вместо мяча для бейсбола использовать! И кто только этих ублюдков рожает?!       Я перевела равнодушный взгляд на окно, оценивая скорость движения облаков и степень затемненности неба, игнорируя разоравшегося мужика, нашедшего себе благодарных слушателей, поддакивающих на тему морального разложения молодого поколения. А между тем степень возмущения у не сдвинувшихся с места наблюдателей за детской игрой продолжала нарастать.       — Да грохнуть этих выблядков надо! — внезапно привлек меня все тот же громкий человек, отвечавший, видимо, своему приятелю, сидевшему за соседним столиком. — И лучше прямо сейчас, пока они еще маленькие! А то после из этих «онижедетей» вырастают твари пострашнее Чикатило, которые вместо беспомощных животных с таким же весельем людей забивают насмерть!       И тут у меня в голове вдруг что-то щелкнуло в ответ на зычный командирский тон незнакомца, на которого я посмотрела теперь более внимательно. Откуда-то появились мысли, что я, вроде как «свободный» Верас, ни к кому не привязанный, что совершенно неправильно. Да, у меня есть последний приказ вернуться к домой к хозяину и найти там себе нового контактера из числа домашних… Вот только после гибели командира все его приказы теряют свою прежнюю силу и выполняю я его, по сути, от безальтернативщины. И где оговорено, что я не могу найти себе хозяина ДО того, как я доберусь до места назначения? И почему мне подобная мысль пришла в голову только сейчас?       Я резко поднялась и направилась к возмутителю, но на последнем шаге замялась и стала не очень уверенной. Мысль-то, может, и удачная, но вот только моими создателями не был прописан порядок проведения новой привязки для подобной ситуации, когда Верас внезапно оказывается сам по себе. По идее, нас можно только передавать из рук в руки, не предусматривая, что хозяина мы можем выбирать себе сами. Я не знаю ни критериев, по которым их выбирают, ни условий, ничего, потому что до этого меня просто ставили перед фактом. Я просто оружие, нуждающееся в направляющей меня руке, не способное действовать само по себе, потерянное… А что необходимо делать оружию, которое внезапно оказывается брошенным? Лишь надеяться на то, что его подберет кто-то другой и сделает своим.       Молча я протянула недоуменно уставившемуся на меня мужчине серебряный кулон, символизирующее мою суть, которое я с надеждой и смирением вручала незнакомцу.       — Что это? — не иначе как на автомате принял тот его и поднес ближе к глазам, не понимая, чего я от него хочу. — Продаешь что ли? Или даришь? — фыркнул на полудрагоценную безделушку, смерив меня скептичным взглядом.       Сдержанно киваю и пристально смотрю в ответ, ожидая, когда тот подтвердит свое желание стать моим направляющим. Потому что иного выхода, кроме как добровольное принятие, я не видела, ведь вряд ли незнакомец знает, что надо делать. Алан Курд сам ко мне пришел и подчинил, а остальные просто передавались по цепочке. Придется как-то выкручиваться и действовать по наитию, раз этот момент оказался непродуман.       — Неужели понрави-и-ился? — растянул тот потрескавшиеся губы в насмешливой ухмылке, обнажая желтоватые зубы.       — Везет же тебе, Саня! Бабы сами тебя украшениями одаривают, чтобы завоевать! — загоготали его собутыльники, найдя эту шутку очень смешной.       Я продолжала ждать, не выдавая себя ни жестом, ни мимикой.       — Ну уж нет, дорогуша! Так просто тебе меня не купить! — встал тот в позу, начав кого-то пародировать. — Думаешь, что подарила брюлик и я сразу же растаю? Если хочешь меня, то ты должна меня добиваться! — с наигранным чувством собственного достоинства, он схватил меня за руку и настойчиво вложил кулон назад в ладонь.       В помещении грянул взрыв смеха. Мужчины поддевали друг друга локтями и обменивались ухмылками, кивая на меня. Им было смешно от моего озадаченного выражения лица и взгляда, направленного на возвращенный кулон. Я же обдумывала сказанное, принимая это, как условие и подсказку, которой мне так не хватало. В голове быстро щелкало, выстраивая логические цепочки. Взгляд переместился с красного камня обратно на мужчину. Добиваться? Стремиться. Прилагать усилия. Нет, не то… Ухаживание. Исполнение желаний. Желания? Это по моей части. Он хочет, чтобы я прежде выполнила его желание? И чего он хочет? Я посмотрела в окно на игравших снаружи мальчишек и мои глаза хищно сузились. Так вот что от меня требовалось.       Я выпрямила спину и повела плечами, начав насыщать кровь адреналином, чтобы сердце забилось чаще, разогревая тело для предстоящего задания. Не теряя ни минуты, я покинула полузакопанную от нанесенной бурями пыли пивнушку, где нашла себе убежище, и направилась к играющим то ли в лапту, то ли в бейсбол. Дети обратили на меня внимание лишь когда я близко приблизилась к ним и встала рядом с отбивающим, который как раз удерживал двумя пальцами свой «мяч» и примеривался для нового удара. От котенка, которому на тот момент не было даже месяца, осталась только испачканная в грязи и крови лопнувшая шкурка без единой целой косточки, по которой уже было довольно сложно определить, какому именно животному она принадлежала. На меня налетела девочка на вид не старше семи лет с зареванным красным лицом и начала дергать за одежду, крича что-то про то, что это был ее котенок, а ребята его у нее отобрали. Я молча, но настойчиво оттолкнула ее от себя, потому что эта личинка была мне не нужна и мешала. Шагнула к бейстболисту-подростку вплотную, который был почти одного со мной роста, и смерила его оценивающим взглядом. Тот принял дерзкий вид и, добавив в голос побольше гонору, начал сыпать на меня малозначимыми фразами, вроде «Что хотим — то и делаем!», «Мы давно эту малую предупреждали, пусть не ноет!», «Что ты нам сделаешь?». Но под моим немигающим внимательным взглядом тот начал чувствовать себя все более неуютно, даже не смотря на молчаливую поддержку подтянувшейся ближе банды, и в его голос пробился страх. Я потянулась к нему и рывком отобрала биту, тут же принявшись ее изучать и примериваться, как та ложится в мою ладонь. Несколько раз взмахнула, привыкая к длине и балансу, крутанула между пальцев. Чувствовала на себе множество любопытных и опасливых взглядов с разных сторон, следящих за каждым моим движением и ожидающих, что я буду делать дальше.       Закончив знакомство с оружием, я крепче ухватила рукоять и быстрым рубящим ударом из полузамаха пробила череп первой цели, не успевшей даже испугаться. Хулиганы в недоумении замерли сусликами, услышав треск, увидев, как в воздух взвились багряные капли из порванной осколками кости кожи и как начало заваливаться тело их товарища. Но пока те соображали, что произошло, я сделала шаг вперед и начала разворачиваться корпусом так, чтобы остановившаяся от удара бита перескочила в другую ладонь и максимально быстро начала разгоняться в противоположном направлении, чтобы таким же образом поразить следующую цель. Мне было очень удобно, что все они стояли одной кучкой и находились в зоне моей досягаемости. Но лишь когда испустил дух третий от удара под челюсть, сломавшего ему шею, оставшиеся пятеро отмерли и начали пытаться в панике бежать, толкая друг друга. Только они все равно были слишком близко и слишком медленны, против великолепно использующего против них инерцию движений обученного убийцы. Я в одно мгновение сокращала не успевавшее достаточно увеличиться расстояние и забирала их одного за другим одним ударом, оставаясь абсолютно равнодушной к крикам и слезам. Остановилась лишь перед семилетней девочкой, так и не нашедшей в себе силы сдвинутся с места, когда я напала на ее друзей/недругов, а сейчас с застывшим во взгляде ужасом взиравшей на раскиданные по всей площадке безжизненные тела. Увидев меня перед собой на расстоянии вытянутой руки, она ТАК на меня посмотрела, что я невольно подалась вперед, заинтересованно принюхиваясь к ее страху, словно акула к крови в воде. Но мое внимание тут же переключилось на другие источники негативных эмоций, выдававших, что прямо сейчас на меня совершается нападение. Те самые посетители пивнушки, что до того с интересом наблюдали за чудачкой из окна, теперь выбежали наружу, вооруженные, кто чем. Я не стала медлить и прицельным броском биты выбила из рук один из направленных на меня пистолетов до того, как был нажат спусковой крючок. Это было не единственное огнестрельное оружие в руках нападающих, но моя эмпатия и чувство опасности позволяли улавливать нужные моменты и уклоняться от пуль, рывками быстро сокращая дистанцию, чтобы я могла до них дотянуться. А уж когда дотянулась, то не стала себя сдерживать. У этих людей не было против меня и шанса, потому что я видела их движения и перетекала в другое положение, чтобы отразить удары, а они мои — нет. Слишком медленные, слишком неповоротливые, слишком слабые, много слишком. Первому нападавшему я вогнала сложенные клином пальцы в живот, протиснувшись вглубь мягкой горячей плоти, схватившись за внутренности и вырвав их наружу. Его же тело и использовала как щит от удара ножом, который тут же и прихватизировала, вывернув удерживающее его запястье. Снова прикрылась трупом от выстрела почти в упор из охотничьего дробовика, превратившего грудь мертвеца в фарш, одновременно выдирая застрявший нож и делая шаг навстречу. Рывком перемещаюсь к стрелку, проделывая подсечку, чтобы тот упал. Старик с дробовиком, хоть и ударился затылком, но оружия не отпустил и поспешил выстрелить в меня снизу вверх, пока я так близко. Я сделала шаг в сторону, и крупная дробь снесла полголовы тому, кто пытался огреть меня сзади куском арматуры. Обнаружилось, что это был тот самый мужчина, которому я и предлагала свой кулон, отчего я на миг озадаченно остановилась, резко потеряв ориентиры. Чем немедленно попытался воспользоваться один из выживших, не нашедший себе оружия, но понадеявшийся на свою физическую силу. Я перехватила его руки выше локтя, не позволив себя схватить и заломить. Быстро и точно нанесла несколько ударов ногой по животу, паху и коленям, чтобы тот задохнулся от боли и упал. Отпустив руки, я в ту же секунду вцепилась в его голову и повернула. Услышав заветный щелчок сломанного шейного позвоночника, я не остановилась и продолжила откручивать голову, пока его искаженное лицо не оказалось со стороны спины, после чего резко дернула вверх, отрывая от тела. Кровь хлынула фонтаном, выстреливаемая еще бьющимся сердцем и забрызгивающая все вокруг в радиусе нескольких метров. Я с явным удовольствием слизнула попавшие мне на губы соленые капли, стоя под горячим дождем, и многозначительно усмехнулась, подбрасывая на ладони оторванную голову, словно кочан капусты.       — М-монстр… — пролепетал один из двоих последних нападавших, включая с трудом поднявшегося старика с разряженным дробовиком.       Это он про мои способности или немного удлинившиеся клыки с обострившимися чертами лица, словно во мне проглядывает нечто совершенно нечеловеческое?       Я перестала улыбаться и хищно сверкнула глазами, примериваясь, как бы подобраться к последним противникам. Старик лихорадочно перезаряжал свой дробовик, с матами уронив патрон, чем я воспользовалась. Подскочив, я развернула его к себе за плечи и подалась вперед, словно для поцелуя. Вот только мои удлинившиеся клыки совсем не любовно сомкнулись на его горле, наполняя рот горячей живой кровью, от которой я удовлетворенно заурчала. О да, это куда лучше подгорелой курятины, которой я вынуждена была давиться. По венам побежал жидкий огонь, наполняющий меня силой, смывающий усталость тела и случайные раны, если они были. Этот человек оказался съедобным для меня, и я с видимым удовольствием вырвала зубами кусок его горла, который тут же проглотила и облизнула окровавленные губы, чувствуя, как вливается в меня чужая жизнь, становясь частью моего личного могущества. Раздирающий голод внутри меня на время притих. Я оттолкнула труп и посмотрела на последнего, который, оценив перспективы сражения с неуязвимой неведомой хреновиной-людоедом, с криками бросился прочь, пытаясь добраться до домов и просить подмогу. Я задумчиво склонила голову. Догнать? Не успею, тот успеет добраться до дверей и укрыться. Тогда я впервые за долгое время потянулась рукой за спину. Кобальт удобно лег в ладони, мгновенно занимая нужное положение, а я опустилась на одно колено и приникла к прицелу, спустя секунду выстрелив обычным автоматным патроном, не имея на руках снайперского. Впрочем, со столь близкого расстояния рассеивание было несущественным, а верещащий мужик рухнул кулем со сквозной дырой в голове.       Замерла, прислушиваясь к окружающему фону. И резко кувыркнулась в сторону, спустя мгновение отстрелявшись в ответ из положения лежа по хитрецу, атаковавшего меня из щели в окне своего дома. Значит, за мной наблюдали не только посетители пивнушки, просто другие не успевали или не спешили выходить на улицу. Огонек агрессии погас, перестав беспокоить, но он был не последним. Мне пришлось еще дважды менять местоположение, повинуясь интуиции, и убить еще троих нападавших прежде, чем я сочла угрозу устраненной и вернула винтовку себе за спину.       Онемевшая от шока и ужаса девочка так и осталась стоять столбом среди трупов, оказавшись единственной выжившей из тех, кто меня видел. Я скользнула по ней равнодушным взглядом, чувствуя в эмоциональном фоне вместо нее пустое место, мазнула так же по телу неудавшегося хозяина, после чего, как ни в чем не бывало посмотрела на поутихшее небо, поправила одежду и направилась на выход из поселения, продолжая путь.       Мимо меня начали пробегать какие-то люди, с отчаянными криками устремляясь к учиненной за спиной бойней. Но на меня они почему-то даже не посмотрели и я, не чувствуя направленной на себя агрессии, тоже их проигнорировала и даже не замедлилась. Но возле самого поворота дороги остановилась и обернулась, смерив причитавших над трупами озадаченным взглядом. В моей голове никак не укладывался то обстоятельство, что я иду такая вся в крови с оружием от кучи трупов и все факты кричат о том, что это именно я приложила руку к их умерщвлению. Но не смотря на то, что привлеченный криками и выстрелами народ пробежал так близко от меня, что едва не сбил с ног — меня не заметили. Это странно, потому что на слепых идиотов разъяренные родственники убитых явно не похожи. Как можно было меня не увидеть посреди пустой улицы? Я сморщила нос, пытаясь это осознать, но тут же бросила это неблагодарное дело, ломающее мне логику, и просто пожала плечами, продолжив идти.