«Ведь расстоянье до луны не бесконечно…»
За свою жизнь Виктор Никифоров посетил столько стран, сколько позволяло свободное время и физическая выдержка. Когда приезжаешь в новый край на очередной этап Гран-при, то не получаешь абсолютно никакого удовольствия. Ты тренируешься с раннего утра до поздней ночи, видя достопримечательности лишь на картинках туристических брошюр, а потом, пристыженный перед самим собой, устало возвращаешься в отель, количество звезд которого давно перестало тебя утешать. Это чувство неудовлетворённости и подталкивало Виктора не сидеть в любимом Санкт-Петербурге, а продолжать осваивать новые языки и изучать культуру различных стран. Зная себе цену, Никифоров не желал присоединяться к длинному списку фигуристов, разбирающихся лишь в ледовых дворцах и лучших отелях мира. Звучит все вышесказанное невероятно красиво и романтично, но Виктор Никифоров не лгун, утверждающий, что это единственная причина. Просто он проживает в мире, где каждый мечтает отыскать своего соулмейта, и использует для этого все возможные средства. Если у тебя неограниченный бюджет, ты можешь посетить каждый уголок земли, но так и не найти родственную душу. Если у тебя нет презентабельной работы, а доход никогда не бывает постоянным, ты можешь встретить свою половинку в очереди в гипермаркете. Ты можешь встретить её в шесть, а можешь не встретить никогда. Виктору Никифорову двадцать семь и он боится, что окажется одним из тех, кому не повезло. Уже в три года Виктор ощущал себя неполноценным ребёнком. В яслях он чаще других становился объектом насмешек ребят из старшей группы, утверждающих, что фигурное катание исключительно девчачий вид спорта и чудику с неприлично длинными волосами он как раз подходит. Виктор терпит, ведь мама гордится успехами сына, а тренер утверждает, что именно он станет примером для подражания многих. Виктор терпит даже тогда, когда каждый в его группе обретает тень своего соулмейта. У главного задиры — девочка с забавными косичками, у замкнутого нерешительного молчуна — невысокая дошкольница, почти всегда носящая коротенькое платьице, а у Виктора Никифорова — маленький пухлый мальчик с торчащим в разные стороны ёжиком. Оскорблять тени непорядочно и неэтично, однако детям этого не объяснишь. В шесть лет Виктор ненавидит своего соулмейта, самостоятельно обрезая послушные волосы и оставляя безобразные ошметки, рассчитывая хоть немного смягчить участь главного клоуна группы. Период средней и старшей школы оставил в жизни Виктора куда больше приятных воспоминаний. Окрыленный победами и осознанием собственной красоты, Никифоров становится одним из самых востребованных юношей школы. На него вешаются девушки, а учителя делают поблажки. Именно здесь он перестает смущаться личного имиджа, знакомясь с первой и самой продолжительной своей пассией — Милой Бабичевой, такой же «неудачницей по соулмейту». Мила была прелестной оптимисткой и обаятельной девушкой, в тайне ото всех занимающейся фигурным катанием. Лучшее свидание для нее было свидание на льду, и очарованный Виктор тайно мечтал выменять Милу у её соулмейта, в обмен отдавая свою родственную душу. Драгоценной Бабичеву также делало то, что она была слишком принципиальной, и эти самые принципы не позволяли состоять в отношениях лишь ради статуса. Пара провстречалась четыре года, наивно полагая, что кроме друг друга им никто не нужен. Все изменилось на финале Гран-при, когда Мила, традиционно пришедшая поддержать своего парня, повстречалась с итальянской фигуристкой Сарой Криспино, по иронии судьбы оказавшейся её соулмейтом. Отношения пары, взрывающие жёлтую прессу на протяжении нескольких лет, закончились масштабным скандалом. В этот же день Мила Бабичева твердо решила поступать в Италию, а Виктор Никифоров впервые уступил своему извечному сопернику — Крису Джакометти. На протяжении нескольких лет Виктор был настолько увлечен пленительной Бабичевой, что совершенно не обращал внимания на изменения своего соулмейта. Оказывается, мальчишка сильно подрос, превратившись из пухлощекого карапуза в подтянутого спортивного юношу. По контурам тени, отчетливо выделяющей очки в большой оправе, Никифоров пришел к вполне логичному выводу, что у его второй половинки не очень хорошее зрение. И почему-то именно это казалось ему абсолютно очаровательным. С каждым днем Виктор удивлял сам себя, все чаще задумываясь о характере своего соулмейта. Может ли он быть агрессивным, как Юрий Плисецкий? Вульгарным? Любить различные тусовки и видеоигры? Или мягким, совсем застенчивым? Возможно, он предпочитает проводить время в кругу семьи? Увлекается ли фигурным катанием? Может, он давно знает, что его вторая половинка — это настоящий король льда? К двадцати годам Виктор Никифоров второй раз обрезает свои шикарные волосы и, отпустив вместе с ними тяготившее душу прошлое, твердо решает во чтобы то ни стало отыскать свою истинную пару.***
В этом году легенде фигурного катания вновь удалось победить, став пятикратным чемпионом мира, однако возраст начинал брать свое. Преграда в лице упёртого и страшно талантливого семнадцатилетнего Юрки Плисецкого также никуда не делась. С каждым сезоном дорожка его шагов улучшалась, прыжки становились легче, юноша буквально парил надо льдом, зачаровывая судей своей исключительной харизмой. Следствием всего вышеперечисленного служили его очки, с каждым сезоном неумолимо приближавшиеся к очкам Никифорова. Несносный мальчишка был настроен слишком решительно, возносясь даже над Джакометти, чья конкуренция преследовала Виктора на протяжении многих лет. Виктор не любил предпраздничные зимние дни в Петербурге. Атмосфера всеобщего счастья лишь угнетала его, лишний раз напоминая о собственном одиночестве. Он навестил родителей, всячески пытающихся сделать вид, что все нормально и абсолютно не замечающих безрадостный настрой своего сына. Общаясь с натянуто улыбающейся матерью по скайпу, Виктор еще на первом этапе Гран-при догадывался об истинной природе её фальшивого настроения. Супруги не были соулмейтами, а не-соулмейтам свойственно по прошествии времени постепенно терять друг к другу интерес. Это была еще одна из множества причин, почему Виктор не видел смысла заводить долгосрочные отношения с кем-то, кроме своей родственной души. Несмотря на переполняющее его одиночество, Виктор знал, что, помимо квартиры родителей, в мире существует еще одно место, где он всегда будет желанным и в котором может рассказать о наболевшем под милосердный свет ласковых глаз. — Надежда Дмитриевна, я вернулся! — громко огласил Виктор, неизбежно привлекая внимание немногочисленных посетителей. Женщина, до этого момента спокойно регистрирующая новые книги, вздрогнула и с невероятной для своего возраста скоростью оказалась рядом с Никифоровым, кидаясь к нему на шею. — Витенька! Поздравляю с победой! Как по команде отложив книги, посетители начали активно перешептываться. Лишь сидевшая позади всех девушка неодобрительно покачала головой, возвращаясь к своей литературе. Видимо, она наблюдает уже не первую сцену трогательного воссоединения в данной библиотеке. — Ты ведь никуда не торопишься, дорогой? — выпустив мужчину из приветственных объятий, взволнованно начала Надежда Дмитриевна. — А то мне посетителей оставить не на кого, у Юри пары еще не закончились. — Сегодня я полностью в Вашем распоряжении! — засмеялся Виктор. — Неужели все-таки решились нанять помощника? — Я, может, еще бы долго не решалась, да паренька жалко. Он иностранец, подработку найти не мог, — сердобольно посетовала Надежда Дмитриевна. — Как это на Вас похоже, — тепло усмехнулся Никифоров, изучая одну из полок с зарубежной прозой. — Хочешь взять книгу и подождать меня в комнате отдыха? — С удовольствием. Всего пара секунд понадобилась Виктору, чтобы выбрать и вытянуть одну из малочисленных книг в потрепанной обложке. — «Мальчик в полосатой пижаме»? В школе ты обожал все произведения Джона Бойна. — Это мое любимое английское издание, — с нотками ностальгии ответил Никифоров, ласково поглаживая корешок книги. — Я отправляюсь в комнату отдыха. Не смею больше Вас отвлекать. Женщина тепло улыбнулась, присаживаясь за стол и возвращаясь к прерванной регистрации. Не успел Виктор прочитать и десяти страниц, как неподалеку послышалось громкое топанье ног, сопровождаемое чьим-то возмущенным пыхтением. Шумные гости (одним из которых оказался он сам) уже второй раз за день нарушали атмосферу привычного спокойствия этой библиотеки. Отложив книгу, мужчина вознамерился узнать, что же такое произошло, как открытая с особой жестокостью дверь явила перед ним растрепанного тяжело дышащего юношу. — Надежда Дмитриевна, я неудачник! — самокритично объявил он, на ходу стаскивая забрызганное подозрительной жидкостью светлое пальто. — Почему же, милый? — риторический вопрос вырвался раньше, чем Виктор успел его осмыслить. Хотя стоит уточнить, что юноша действительно был невероятно мил: взъерошенные волосы, съехавшие очки, покрасневшие щеки и толстовка, явно не подходящая по размеру. Он был похож на маленькую недовольную птичку, по воле случая попавшую под дождь. Виктор нахмурился, пытаясь припомнить, кого же ему напоминает этот очаровательный японец. Который, к слову, расценил выражение лица мужчины как-то совсем по-своему. — Пожалуйста, простите меня! — низко поклонившись, прокричал он, вновь хлопая ни в чем не повинной дверью и вылетая из комнаты так быстро, как если бы в ней разгорался нешуточный пожар. Виктор так и не понял, за что ему приподнесли извинения, но щеки, уши и даже шея у этого юноши пылали так, словно он только что съел двойную порцию перца Чили.