***
Как-то раз, оставшись на пол дня один, Поттер стал размышлять. Как именно Воландеморт достиг бессмертия? Ведь не просто так же он возрождался раз за разом? И тут в его голове снова всплыли новые знания — теория создания крестража — отвратительнейшего тёмного артефакта, которое, как якорь, удерживает душу создавшего его мага, не давая ему уйти за грань. Мысли Гарри заметались: дневник Тома Риддла, он сам, что ещё? Есть ли что-то ещё? Но увы, никакая личная информация не была ему доступна, только знания. А с середины лета Снейп начал время от времени аппарировать вместе с Гарри в особняк на площади Гриммо. Вместе с Сириусом они гоняли его по дуэлингу, и Гарри нравились бы эти занятия, если бы не его палочка: она совершенно перестала его слушаться. Конечно, они с Северусом отправились к Олливандеру и купили ему другую, но парень был в недоумении. Значит, на эффект Priori Incantatem можно больше не рассчитывать. Что же случилось? И тут его посетила догадка: он попросил Кикимера добыть ему небольшую живую змею. Он попытался было поговорить с ней, но ничего не вышло. Он больше не мог говорить на парселтанге. Задумавшись, Гарри вдруг понял, что с тех пор как съел тот кристалл, ему больше не снились сны, и голова больше не болела. — Северус, а помнишь ты тогда, на отработке варил такое красивое зелье? — спросил его Гарри как-то. — Оно ещё застыло. И черпак в нем застрял? — Что это ты вспомнил? — засмеялся Северус, целуя парня в висок, и притягивая к себе поближе. — Это было Зелье Обретения, оно было экспериментальным и не получилось — там была ошибка в расчётах. Полгода книзлу под хвост! Маг, выпивший его должен был обрести то, что потерял или осознать то, что спит в его глубине его души. Исполнение должно было быть моральным или даже материальным. Гарри ничего не сказал, хотя совершенно точно понял, что крестраж каким-то чудом растворился в нем, а значит, зелье Северуса работает. Он малодушно боялся нагоняя, боялся, что тот скажет: «Какой же ты ещё ребенок. Такой же безответственный, как твой отец». Или что-то вроде этого.***
К концу лета Гарри и Северус сблизились ещё больше, проросли друг в друга, и только к концу августа Поттер вспомнил о своей теории подмены смертельного проклятья. Он долго не мог придумать, как рассказать о своих догадках, пока, наконец, не нашел простым заклинанием библиотечного поиска информацию о заклинании летаргического сна в библиотеке Блэков. Северус, как ни странно, очень воодушевился идеей Гарри, он очень помог ему, и даже приготовил заранее некоторые зелья, которые используются для безболезненного вывода больных из комы. Кладбище в Годриковой впадине было тихим и немного зловещим. Они пришли туда в полночь, и поэтому Гарри было немного не по себе. Слышалось уханье сов, шуршали кронами деревья. Серые памятники хранили секреты мертвых. Первым они эксгумировали могилу Джеймса. Гарри заглянул в неё — и его тут же вывернуло наизнанку. Что же, в случае Джеймса — это была Avada. Потом они подняли гроб Лили, и открыв его, обомлели. Она была такая красивая, с длинными рыжими локонами. — Мама! — Лили! Но вот могилы приведены в порядок, и Северус аппарировал с драгоценной ношей обратно в особняк на Гриммо, а Гарри остался на кладбище один. Стоя на холодном ветру он ждал — ведь Северус сейчас вернется за ним, правда? Но время шло, а Северус не возвращался. Гарри попытался дозваться до Добби и Кикимера — но это ему не помогло, ведь он не был их хозяином. Он был в растерянности. Может, Северус оживит её, а уже потом вернётся за ним? Но вот прошло полчаса. И ничего… Гарри вышел с кладбища, достал палочку и махнул ею, вызывая Ночной Рыцарь. Когда, Гарри вошел в особняк на Гриммо, он увидел свою маму и Северуса. Они страстно целовались. Это был удар в самое сердце, это было невозможно, это было ужасно, это было подло, наконец! Слезы полились из глаз неудержимым потоком, и Гарри убежал наверх, в свою комнату. А через пару часов к нему пришла мама. Довольная, с засосами на шее, она радостно танцевала по комнате, кружилась и трещала без умолку. — Я решила преподавать ЗОТИ в этом году, Гарри, сынок, здорово, правда? Но, конечно, не больше года, потом наверно, пойду в декрет. Северус сделал мне предложение, он меня ещё со школы любит! Эй, ты меня слушаешь? Но Гарри поднял глаза и посмотрел на неё как на злейшего врага, так как будто собирается убить её. Лили задушенно пискнула и выскользнула из комнаты. «Гадкий мальчишка! Что он себе позволяет! Он уже взрослый, и это не его дело, с кем я живу. Северус был прав — зря я ему всё рассказала». Но Лили не унывала, она знала, что все подростки недолюбливают своих отчимов или мачех. И ей было, по большому счёту, на это наплевать с Астрономической башни. Она совершенно не знала своего сына, и он был уже взрослый и какой-то чужой. Она знала только то, что Джеймс так и не составил магическое завещание — не успел, так что она осталась ни с чем. Ей надо было на что-то жить, и работать она не очень-то хотела, ну разве что годик, для вида. Ей нужен был муж, и срочно. Сейчас сойдет и Северус, надо же столько лет прошло, а он до сих пор предан ей, как собака! Но выглядит он так себе, конечно, так что со временем надо будет кого-нибудь посимпатичнее захомутать!***
А Гарри отчетливо понял — он не сможет учиться в Хогвартсе и постоянно видеть перед глазами мистера и миссис Снейп. И он в срочном порядке перевелся в Дурмстранг, благо немецкий он теперь прекрасно знал. Видимо, Риддл какое-то время жил в Германии. Гарри сообщил, что он переводится в другую школу только Дамблдору, и никому больше. Он не хотел больше ни с кем общаться. Учиться было трудно и непривычно. В новой школе он намеренно держался особняком, и ему было очень одиноко. Но вот в середине триместра, Гарри вызвали в комнату переговоров. — Северус! — воскликнул Гарри. — Что-то случилось? Сердце подростка забилось раненной птичкой, он так соскучился! — Гарри! — тихо сказал Северус, шагнул к нему и обнял. — Мне плохо без тебя, и мне плохо без неё! Я люблю её, но мне так холодно с ней рядом. Знаешь, я совсем запутался. Гарри обнял его в ответ, потом поднял на него глаза, огромные, зеленые, яркие, и Северус привычно утонул в них. Он судорожно сжимал подростка в объятьях, и отчаянно целовал его. Пожалуй, эта комната для переговоров таких жарких переговоров ещё не знала. Но потом, когда всё закончилось, Северус молча собрал свои вещи, оделся и ушел домой — к ней. А Поттер остался, чтобы вновь пытаться склеить своё разбитое сердце. Время шло, близились экзамены, но Гарри, казалось, ничего не замечал — время скользило мимо него. После сессии однокурсники пригласили его проехаться по Европе, и он, не раздумывая, согласился. А в конце августа, когда он сидел на ступеньках маленькой итальянской гостиницы в пригороде Сан-Марино и потягивал апельсиновый фреш, к нему подлетела большая мощная сова. Она принесла письмо от Гермионы: «Возвращайся немедля. С Северусом произошло несчастье». Метаясь по гостинице и собирая вещи, Гарри думал: «Откуда Гермиона знает? Ну, вот откуда?». Когда Гарри, наконец, оказался в Англии, оказалось, что несчастье случилось ещё в феврале — Северуса окатило недоваренное экспериментальное зелье. Это случилось на уроке у шестого курса — у Невилла взорвался котел, и часть ингредиентов, которые в результате взрыва разлетелись по всей комнате, попали в котел Снейпа. Он успел выставить щит, чтобы защитить учеников, но себя — не успел. В результате он ослеп и оглох, и ни колдомедики, ни магловские врачи ничего не смогли с этим поделать. Гермионе удалось узнать, что сейчас он живет в каком-то магловском заведении. Лили с ним развелась ещё весной. Гарри просто трясло: его Северус и в каком-то хосписе? Да быть этого не может! Но могло и было. Поттер зашёл в комнату, больше напоминавшую больничную палату. Там было четыре койки: на одной из них лежал Снейп. Он смотрел прямо перед собой — и ничего не видел. Гарри подлетел к нему, обнял, прижался, стал целовать, шептать всякие глупости, зная, что его всё равно не услышат. — Гарри, Гарри это ты? Где же ты был? — надломленный голос, потухший взгляд. Как же с ним общаться? Как сказать, чтобы он услышал? Гарри взял его ладонь, и начал чертить на ней буквы, одну за другой, время от времени целуя ладонь — так он обозначал конец каждого слова. Северус улыбался, как только он умеет, одними кончиками губ. И отвечал — словами, объятьями и поцелуями тоже. Он ужасно соскучился по Гарри, по заботе и человеческому теплу. А уже через пару часов они оказались в доме на площади Гриммо. Поттер знал, что Сириус и Северус терпеть друг друга не могут, но не везти же зельевара на Тисовую улицу? «Ты мне доверяешь?» — написал Гарри на ладони Северуса. — Да, Гарри, если не тебе, то кому же? — сказал Северус. Гарри принес один из кристаллов от Зелья Обретения, и Северус лег спать с ним за щекой, чтобы на утро проснуться совершенно здоровым. — Гарри! Гарри! Это же настоящее чудо! Как ты это сделал? — и Гарри простодушно всё ему рассказал, а что ему ещё оставалось делать? Воодушевленный, Северус тут же занялся патентованием нового зелья, новыми экспериментами, и казалось, совсем забыл о Гарри. Тот умом понимал, что всё это очень важно, но ему было обидно. Ведь сейчас лето, это их время, и оно подходило к концу. А потом явилась она. Лили. Как же он её ненавидел! Она была беременна, животик был уже довольно большой, отцом ребенка был Кингсли Бруствер, и заявилась, чтобы пригласить их на свадьбу. При этом весь её вид кричал: «Отговаривайте меня!». И Северус стал отговаривать: он был готов принять её любую, даже беременную от другого мужчины. — Ты просто тряпка! — кричал Поттер в очередной раз собирая вещи, — Она просто вытирает о тебя ноги! — Не смей так говорить, щенок! Я просто люблю её! — Но гордости у тебя нет! Будешь воспитывать ребенка-мулата! Да над тобой смеяться будут! — А мне плевать! Она — моё солнце! — А ты — моё! Но, клянусь, если ты ещё раз ко мне сунешься — я тебя прокляну! И Гарри ушел, навсегда, как он думал.***
В конце следующего учебного года к нему в Дурмстранг явился сам Альбус Дамблдор собственной персоной. Он долго и пространно говорил с мальчиком о его долге перед магическим обществом, о войне с Тёмным Лордом. Но Гарри это не трогало ни в малейшей мере. — Гарри, мой мальчик… В эти трудные времена, все мы должны объединиться перед лицом опасности! Она грозит всем, и твоей семье в том числе. Тёмный Лорд очень недоволен тем, что Лили осталось жива. Он объявил на неё охоту, и на Северуса тоже — ведь он пытается её защитить. — И что вы хотите от меня? — обреченно спросил Гарри. — Для начала мы должны вернуться в Хогвартс. Когда Поттер и Дамблдор вернулись в школу, штурм уже начался. Воландеморт руководил сражением, и Гарри из кабинета директора прекрасно видел — с обоих сторон уже есть погибшие. Финальная битва набирала обороты. — У всех у нас есть свое предназначение в этом сражении, — начал директор. И тут в кабинет вошел Северус. Он встал за спиной у директора, пряча глаза. — Видишь ли, мальчик мой, — сказал директор, — около часа назад Воландеморт выдвинул свое требование. Он остановит штурм, если мы выдадим ему Лили Снейп или Гарри Поттера. Было принято решение: выдать тебя. Пойми, Гарри, это единственный выход. Ради всего магического мира — ты должен умереть! — Директор, я знаю, о чем вы, но я — больше не крестраж, мне вовсе не нужно умирать, я… — Silencio! — остановил героя Дамблдор. Этого ещё не хватало! Он не будет слушать этот бред — он не имеет права верить насмерть испуганному мальчишке и рисковать всем! Только не после того, как ему пришлось собственноручно искать и уничтожать все крестражи — не из Невилла же героя пророчества лепить! — Северус, мальчик мой, ты знаешь, что делать! — сказал Альбус, спокойно глядя в глаза зельевару, и отправляя в рот очередную лимонную дольку. Ну вот. Сейчас Том убьёт мальчишку, и наступит его, Альбуса, звёздный час! Он победит второго Тёмного Лорда, и магическое общество будет снова есть у него с рук. В Северусе он нисколько не сомневался — на нём столько обетов, что тот не сможет ослушаться его приказа. Разве что, ценой своей жизни. Но у Северуса молодая жена и ребенок, которых нужно защищать, так что он выберет жизнь. Альбус махнул палочкой, и стены его кабинета сделались прозрачными. Вот теперь можно любоваться сражением. А Северус волок безмолвного Гарри навстречу смерти. Парень сначала сопротивлялся, но потом перестал, подумав, что, наверное, всё к лучшему. Потому что — зачем жить, после того, как любимый человек предал тебя смерти? На поляне в Запретном лесу были почти все Пожиратели Смерти. И лорд Воландеморт. Гарри увидел его, и слезы тут же высохли на его лице. Достоинство — до конца. Он так решил. Он смотрел на Темного Лорда гордо, с превосходством. Он знал, что он чист, и что крестража в нем нет, и что его смерть абсолютно бессмысленна. Но что он мог сделать? На нем магические путы и Silencio, а беспалочковую магию он так и не освоил. — Avada Kedavra! — закричал Воландеморт, и зеленый луч смерти устремился к Гарри.***
Он открыл глаза на перроне 9 и ¾. Сюрреалистичные сероватые краски, размытые контуры предметов и лёгкий клубящийся вокруг туман позволили Гарри сделать однозначный вывод: «Я умер!». И тут из тумана выступила смутно знакомая фигура. — Папа! — обрадовался Гарри. — Ну здравствуй, Сохатик! — сказал ему молодой парень, года на четыре старше его самого. — Я умер? — Не совсем, ты можешь вернуться! — сказал Джеймс с улыбкой. — Я не хочу возвращаться! Нет! Только не это! — Сынок. Я знаю, что тебе было сложно, но не надо отчаиваться. Судьба и Смерть к тебе благосклонны, тебе могут дать ещё один шанс. Если ты, конечно, хочешь. Ты можешь вернуться, но вернуться раньше — скажем, на пару лет. — Да, папа, в таком случае я согласен. И в тот же миг, перед глазами Поттера-младшего всё закружилось, и он стал падать, падать куда-то вниз. Когда падение остановилось, Гарри обнаружил себя в своей комнате на Тисовой аллее. Рядом с ним лежала его предсмертная записка. Он ведь мог тогда умереть — вот и новая точка отсчёта! Гарри вскочил с кровати! Через несколько дней здесь появится Северус, и он может начать всё с начала! Он стал чуть-чуть старше и чуть-чуть умнее, и теперь всё будет по-другому! Он ещё не знал, что будет делать, но пока ему было ясно лишь одно: он не будет оживлять Лили. Нет уж, мама, умерла, так умерла!