Незаконченный год 2016

Джо, как на автономном топливе. Он кружит, бегает, смеется. И от него честно болит голова. Как заведенный человечек, сейчас повернешь ключик и он порадует глаз очередным придурковатым выкрутасом. Когда маленького размера человечек рядом твое бытие уже не то, что было раньше. Секунда, две, не суть сколько проходит времени. Он рядом. И у Каспара перехватывает дыхание. Новый Год. Южная Африка. Почему бы не начать все с чистого листа? Джо — чудо. Во всех значениях этого слова. От него исходит то, что искрошилось, завяло, истлело. Он — часть прошлого, такого приятного, чей вкус все еще на языке, похожий на пряный глинтвейн. Каспар застрял в тех временах, словно не может найти путь к настоящему и выпутаться из сладкого лабиринта воспоминаний. Ему тошно, а перед глазами главный вирус или же то, что заставляет изо дня в день возвращаться туда, куда не хочется. Хочется настолько сильно, что темнеет в глазах. Мама Ли говорит, что хочет сыну приземленную избранницу. А потом тихо добавляет: «Ну или избранника», — с ухмылкой поглядывая на Сагга. На что Каспар цыкает и закатывает глаза. Он бы повел его под венец и без советов. В Африке жарко, солнце каждый день приветствует прохожих, каждый чертов день. Оно не дает передышки, чтоб остыть. Оно печет без остановок, а Каспару бы вернуться в Лондон, только бы не видеть живое, теплое, светлое создание около бассейна в круглых темных очках и извечную нарисованную улыбку. Это создание — волшебство, подаренное ему на праздники. И, ох, лучше бы его не получать. Только если без всего того, что их связывало в комплекте. — Я думал ты солнечный шар, а когда дотронулся — не обнаружил ожога. Может ли это означать, что ты простой человек, а не небесное тело? — Сагг подплыл с подготовленной шуткой и потрепал младшего по волосам. Он давился смехом и всячески сдерживался, после чего с надрывом прошептал конец. — Ты не звезда, Касп, окей? Сворачивай конторку… А Джо и правда — наркотик без которого не выжить. Личный ад. Тот самый запретный алкоголь для закодированного человека. — Я думал ты Бог, а у тебя глаза неудачника, — невесело бросил Ли цитату из книжки и поспешил удалиться. Между ними год. Целый год. Год непонятного общения, год странных перемен, год, где февраль поменял все. Где февраль — своеобразное кредо, от которого веет холодом. Незаконченный год 2016. — Мне бы проснуться однажды в нашей старой квартире. И чтоб, знаешь, за стеной в соседней комнате был шаловливый коротышка. — Ага, — неопределенно бормочет Джо и отхлебывает из бутылки. Парень уже подвыпивший и с ним не поведешь светских бесед, зато ему некуда идти и он выслушает. Если, конечно, его собеседник захочет продолжить разговор. Джо — это легкие, заполненные до упора. Джо — это новый вид необъяснимой лихорадки. Джо — это Джаспар, но без Каспара. Ли проводит выходные в шумной компании на своей родине, в месте где всё такое близкое, привычное, простое. Тут вечное лето, от которого не откажешься. Здесь привычный запах океана и люди, с которыми легко общаться. Это — реальность, от которой не убежать. Каспар не вездесущий, не тот, кто способен решить собственные же проблемы. Он тупо от них откажется и скажет, что так и было задумано. Джо проводит выходные в той же самой компании, в тех же самых местах и ухает, когда вылезает из воды. Вокруг творится то, что ему нравится и он бы обменялся странами с этими южно-африканскими парнями. Но Джо определенно любит Лондон и всё, что с ним связано. Мама Ли улыбается и готовит ржаное печенье, со вкусом дома. «Со вкусом дома, где тебя нет», — думает Каспар и запивает печенье чаем. А в голове эхом последнее слово тянется, распространяя гулкую пустоту. А еще Сагг — маленькое счастье. Карманное, компактное. И такое нереально заряженное. Знаете, когда ребенку покупают, то чего он так хотел и лелеял. Те, первые моменты неминуемого восторга от полученного. Маленькие исполненные мечты. Также, немного необдуманно, но все же, Каспар начинает встречаться с девушкой в белом. Она не особенная, но говорит, что работает моделью. А еще она загорелая и южная, своя. А еще она совсем не он и совсем не холодный Лондон. В их переплетенных ладонях покоятся искры, надменно возомнившие себя больше не возгорающимися. А горели ли они когда-нибудь? Когда впервые молодой человек жалеет о поспешных решениях, то не может не смотреть в сторону безразличного праздника-Джо. И именно от этого нерушимого вида, будто тот скала, бывшего соседа, Каспар думает, что свыкнется. Наплюет. — Я серьезно, у меня никогда не было ощущения, что я дискошар на дискотеке. Никогда. Если и было, то только чувство самоуверенности и всеобщей любви. Нет, Оли, даже не думай брызгаться водой. Каспар вступает в бой с Оли и весело смеется. А потом у них начинается настоящая борьба, и они бегают друг за другом по всему периметру. Ли бежит не только от Уайта, но и от наступающего безысходного положения, накатившего на него. Он бежит от Джо. Но как бы он того не хотел, Сагг — не свет в конце туннеля. По крайней мере не его свет. Джо — все тот же шебутной, но в нужных ситуациях серьезный, Сагг. Джо — это поцелуи, которых не было. Джо — это тесный мир, в котором так и остался неизбежно теряться Каспар. — Помнишь, когда мы разъехались, то обещали друг друга проводить вместе каждый день, — Ли криво рисует на песке линию и тут же ее стирает. — И почему, тогда мне это казалось правдой? — Может потому, что на тот момент это и была правда. Мы наобещали друг другу много всего, но ведь не всегда получается сдерживать обещания… Джо встает и потягивается, на его лице улыбка, и не поймешь от чего она там. Он вздыхает и поворачивается к Каспару лицом, и говорит самые неожиданные слова в мире: — Разве наш разъезд не сделал нас сильнее? Джо — лишь половина от батончика с надписью Jaspar.