XI.
Саван Дженнифер Соммерс сжигали на рассвете.Слезы застилали мои глаза, но я заставил себя смотреть, как языки пламени поглощают плод вчерашней работы нашего домика. Обычно, если полубог отправляется в опасный поход, его домик делает для него погребальный саван. Если он возвращается, саван сжигают на костре в его присутствии. Если же нет, то его сжигают символически, в качестве процедуры прощания. Если же кто-то гибнет в лагере или в его окрестностях, саван приходится делать на ходу, буквально за один день, также, как и нам вчера. Разумеется, даже в таком случае его сжигают пустым. В лагере и так хватает впечатлительных личностей, которым снятся кошмары. Личностей вроде меня. Я вспомнил план Кроноса. «Нанеси удар коварным богам», - сказал он тогда. Они ответят. Должны. И первый удар надо нанести на Олимпе. Через три недели – зимнее солнцестояние, время совета богов. Жители лагеря полукровок поедут туда на традиционную экскурсию. И я тоже буду там. И сделаю то, что должно. Не потому, что так сказал Кронос, а потому, что я сам считаю это правильным. В толпе вокруг костра я ловил сочувственные взгляды. Батч, Аннабет, Крис, Кларисса – все они были там. Но ни один не подошел ко мне. Впрочем, я и сам не собирался заводить разговор. Когда пламя наконец стало затихать, я встал, развернулся и пошел по аллее в свой домик. Шел и плакал, не стыдясь этого. А потом заметил впереди себя уже знакомое марево, будто раскаленный воздух летним днем. Я знал, что там прячется невидимка, но мне было все равно. Когда я уже почти миновал это место, воздух внезапно сгустился, замерцал, пошел завихрениями – и сложился в образ человека. Невысокий и невзрачный, с растрепанными волосами, светлыми-светлыми, почти белыми. А еще – у него были золотые глаза, как у Кроноса. Но это определенно был не Кронос. - Лука, - грустно и тихо сказал мужчина, - Постой. Казалось бы, секрет раскрыт, и я оказался не сумасшедшим. Я действительно видел кого-то тогда – на арене. Но сейчас все это не имело значения. Никакого. И лишь усилием воли я заставил себя остановится. - Ты преследовал меня? – мой голос звучал, как чужой. – Кто ты? Если честно, меня сейчас ни капли не интересовало ни то, ни другое. Но что-то же надо было спросить? В этих вопросах был хоть какой-то смысл. - Сейчас это неважно, - сказал мужчина, - Тебе лишь нужно знать, что я здесь по своей воле. И для того, чтобы предупредить тебя. Ты ступил на опасный путь. - Мне кажется, - сказал я сквозь зубы, - Что нам не о чем говорить. По крайней мере, пока вы не представитесь. - Когда-то я был как ты, - вздохнул мужчина, - Шел по пути прямо и видел лишь один путь – с востока на запад. Он махнул рукой куда-то в сторону горизонта. - Не доверяй Кроносу, Лука. Я знал его когда-то. Он извратит твои желания и твою суть. Тебе не по пути с ним. Найди другое решение. - Спасибо, конечно, - сказал я, - Но я сам разберусь со своей жизнью! Мужчина грустно посмотрел на меня и исчез в завихрении горячего ветра. А я пошел дальше по аллее. Я окончательно выбрал свой путь, и отныне шел по нему не сворачивая.XII
Следующие три недели прошли для меня в подготовке и хлопотах, и боль в груди ушла глубоко в недра моей души, уступив место застарелой тоске. Раз в несколько ночей мне являлся Кронос. Иногда мы разговаривали над провалом в Тартар, иногда на бескрайнем пшеничном поле. Он многое рассказал мне про богов и титанов, про свое понимание мира, и часто мне приходило в голову, что никто из олимпийцев не позволил бы себе настолько сблизиться с одним из смертных. Тем не менее, я не доверял ему. Кем бы ни был тот светловолосый мужчина, сотканный из горячего ветра и летнего марева, его предупреждение эхом звучало у меня в голове. Оглядываясь назад, я не раз жалел, что не расспросил его обо всем подробнее. Впрочем, он тоже был хорош – нашел сверхподходящий момент, чтобы подойти ко мне. Про эту странную встречу я не рассказал никому, ни друзьям, ни Хирону, ни Кроносу – но не забыл услышанное ни на миг. Кронос, в свою очередь, не доверял мне тоже. Я чувствовал это недоверие, будто каплю яда в меде его голоса. Часто в разговорах он менял тему и отказывался обсуждать что-то, или отвечать на какой-то мой вопрос. Он отказывался рассказать свой план полностью – я знал лишь первый шаг, который было необходимо сделать. Хотя и это знание наполняло сердце ужасом. Мне надо было отправиться на Олимп, подобрать подходящий момент, а потом… Нет, я отказывался обсуждать это даже с самим собой. Между тем, лагерь оправился от очередной потери, как оправлялся уже тысячи раз. Пока что пустое место в домике и за столом Гермеса еще напоминало о Джен, но вскоре прибудут новые ребята, и новые печали вперемешку с новыми радостями сотрут последнюю память о ней в коллективном разуме лагеря. Я обещал себе никогда не забывать ее и, порой, когда в ночи меня охватывали нерешительность и сомнения, перебирал в голове три имени, словно бусины на ожерелье. Мей – Талия – Джен. Мей – Талия – Джен. Моя мать. Моя самая близкая подруга. И девчонка, которую я и не знал никогда толком. Дочь неизвестного бога, так и не признавшего ее. Умершая, потому что ее не признали. И я смогу изменить миропорядок. Все пойдет по-другому. Не ради мести. Ради справедливости.***
Вечер сменял утро, следующее утро наступало вслед за вечером, и солнцестояние подбиралось все ближе. Я мало с кем общался в эти дни. Дни проходили в тренировках, я упражнялся сам и проводил занятия для первогодков лагеря. Ночами я шлифовал свой план, который казался мне все хуже, чем ближе подходил день Х. Короткие болезненные сны проходили в кошмарах или беседах с Кроносом. Будь у меня хорошие друзья, они бы точно заподозрили неладное. К счастью, у меня были товарищи, знакомые, подопечные, учителя. Но не друзья. Ах да, была еще Аннабет. Пожалуй стоит наконец рассказать про нее побольше, уж она-то заслужила этого как никто другой. За полгода до того, как нас с Талией обнаружил и попытался проводил в лагерь сатир по имени Гроувер, в наших странствиях и попытках выжить появилось наконец светлое пятно.Причина бороться и надеяться на лучшее. Я хорошо помню тот день. До тогда нас уже дошли слухи о безопасном месте где-то среди лесов Лонг-Айленда, и мы постепенно пробирались на северо-восток. И, когда поздним вечером мы, усталые, брели по улице в поисках места для ночлега, сами мойры направили меня в подворотню, где на меня накинулась семилетняя девочка с «оружием» в руках. Так мы и познакомились, и то воспоминание – одно из немногих за долгие годы, что вызывает искреннюю улыбку на моих губах. С тех пор прошли годы, и Аннабет очень изменилась. В ней мало уже оставалось от той маленькой девочки, которая пряталась в вонючем проулке за мусорными баками, всеми позабытая и брошенная. Она стала куда серьезнее и целеустремленнее, увлеклась архитектурой, и, хоть я и не мог до конца разделить ее увлечений, но все же всегда находил их достойными. Дочь Афины, она никогда не держала зла на свою мать, не смотря на все испытания, через которые ей пришлось пройти. Что уж там, она даже пыталась, несколько раз воссоединиться со смертной семьей! Чистый человек, она ни на кого не держала зла, но ее убеждениям всегда была свойственна легкая наивность. Она и ко мне относилась также, с любовью, наивностью и слегка с благоговением. И я тоже любил ее, но все же для меня она всегда, даже теперь, оставалась маленькой девочкой, которую надо защищать и учить выживать в жестоком мире, что придавало нашим отношениям легкую прохладу. Я всегда держался на нужной дистанции от нее. В эти недели я общался только с ней и с Батчем, в котором неожиданно нашел подходящего собеседника. Он также тяжело, как и я, переживал потерю Джен, и это нас сблизило куда больше, чем что-либо до этого. Но и общение с ними двумя у меня сводилось по большей части к разговорам в павильонах во время еды либо у вечернего костра. Никто не заметил перемены во мне, и я продолжал готовиться к делу всей своей жизни. Крис практически не давал о себе знать, я чувствовал, что он затаил на меня обиду за вечер того дня, когда погибла Джен. Но виноватым я себя не считал. По крайней мере, его ночные походы теперь прекратились, и одной потенциальной жертвой в моем домике стало меньше.***
Утром в день Х я проснулся с рассветом. Сон мой резко прервался, и я лежал в постели, пытаясь отдышаться. Этой ночью – волею ли Кроноса, силою ли моего подсознания – я спал крепко, и никакие кошмары не тревожили меня. Что было очень кстати – сегодня мне пригодится трезвый разум. «Удар богам будет нанесен сегодня!» - сказал голос Кроноса в моей голове. Я встал, оделся и пошел умываться. Через два часа, после завтрака на скорую руку, я вел хмурящихся и зевающих жителей домика Гермеса к лагерному автобусу. Вернее, двум автобусам – нас явно было слишком много, чтобы поместиться в один. Хирон и Аргус, начальник службы безопасности лагеря, ехали с нами, но все равно, почти 40 полубогов за защитным колпаком одновременно – серьезный риск, поэтому выезжали мы рано и ехать должны были максимально быстро. И путь наш лежал прямо в обитель богов… И вот спустя короткое время мы ехали в автобусах под серыми безразличными небесами по направлению к зданию Эмпайр-Стейт-Билдинга, и Аннабет спрашивала у меня, как я буду решать свои проблемы со сном, а я с ужасом осознавал, насколько сложное дело мне предстоит и насколько ничтожно, ничтожно малы мои шансы на успех.XIII.
Пожалуй, я задолжал вам еще одно объяснение. Прошу прощения, просто когда ты полубог, что называется, со стажем, некоторые странные на первый взгляд вещи начинают казаться очевидными. Да, действительно, Олимп находится на Эмпайр-Стейт-Билдинге. Большинство других значимых объектов греческой мифологии находится в Америке. Это как бы…дрейф идей. Боги перемещаются из одной могущественной западной державы в другую, все усложняя свои характеры, подчерпывая что-то новое в каждой из них. Мне всегда было интересно: что, если во время моей жизни центр западного мира переместиться, и Лагерь Полукровок вместе с ним? Я тогда тоже окажусь в другой стране и мне придется привыкать жить там? Или я останусь там, где я сейчас нахожусь, и мне придется самому отправляться в новое место? Я уже говорил, что над некоторыми вопросами лучше никогда не задумываться? Кстати, если вы уже разочаровались в современном Олимпе: он находится не в самом здании Эмпайр-Стейт-Билдинга, а высоко над ним. Если кратко, надо сесть в лифт и поехать на 600-ый этаж. А охрана, спросите вы? А как же проверки, металлодетекторы, фэйс-контроль и прочие достижения человечества? Ну… Внизу, перед входом в лифт, сидит один-единственный охранник. Он спросит, куда вы, и вы ему объясните. Возможно, дадите немного денег. И если вы поражены такой беспечностью, то позволю вам объяснить: все же Олимп – это место обитания богов. Боги не ждут, что их будут грабить. Боги не ждут, что на них будут нападать. Боги не ждут, что к ним прорвутся журналисты или торговые агенты. У них самая отвратительная система безопасности в мире. И это должно было солидно облегчить мне мою задачу.***
На Олимп мы поднимались группами по 5-6 человек, и я поехал в самой первой. Большинство моих товарищей пребывало в приподнятом настроении. - Сегодня же будут танцы как в прошлом году, да? – спросила Селена, дочь Афродиты, нетерпеливо раскачиваясь на носках. Все улыбнулись, в том числе и я. - Олимп консервативен, у них каждый год в этот день танцы, и так уже тысячу лет, - ответила ей Аннабет. Я снова усмехнулся. По-правде сказать, я сам рассчитывал на танцы, потому что реализация моего плана напрямую была завязана на них. И на мое постоянное нежелание танцевать. - Лука, потанцуешь со мной сегодня? – спросила Селена, мило улыбаясь. Пару девочек у меня за спиной негромко захихикали. - Я подумаю, - сказал я с натужной улыбкой, - Ты же знаешь, я не большой любитель танцев. А потом улыбнулся шире, чтобы мои слова не обидели дочь Афродиты. Селена Боргард – талантливый полубог и хороший староста своего домика, к тому же она довольно симпатичная. Если бы только я приехал сюда только ради танцев, как все остальные… На секунду я задумался: а так ли хорошо то, что я делаю? Но потом понял, что все сомнения должны быть отметены прочь ради успеха миссии. Цель оправдывает средства. В конце концов, я делаю это все ради них в том числе: ради Серены, ради Аннабет. Нельзя останавливаться. А потом я вспомнил странное марево над дорогой и невзрачного светловолосого мужчину с золотыми глазами. Он проник в лагерь, куда, предположительно, не мог попасть никто, кроме полубогов, его работников и двенадцати олимпийцев. «Не доверяй Кроносу». И я понял, что никогда не смогу полностью освободиться от сомнений в своей правоте.***
Хотите знать, как выглядит Олимп, древнее обиталище богов? Ничего особенного. Не поймите меня неправильно. Он прекрасен. Канонада узких улочек с рядами домов в древнегреческом стиле высоко в небе над Нью-Йорком, прекрасные храмы из белого мрамора купаются в солнечных лучах, а высоко впереди, почти что на вершине горы Олимп, что зависла подобно гигантскому белоснежному зиккурату над одним из крупнейших городов Америки, поражающее взгляд здание Олимпийского Совета. Но все же – ничего особенного. Ничего такого, что вы ждете от Олимпа. Когда многие полубоги приезжают сюда впервые (так было в свое время и со мной), Олимп падает жертвой завышенных ожиданий. Никто не знает, чего ждет, но все ждут чего-нибудь эдакого. А в итоге видят просто прекрасный древнегреческий город. Таким могли бы быть в свое время Афины, Фивы или Коринф. Когда Аннабет прошлым летом показала мне свой план перестройки Олимпа, я нисколько не удивился. Вряд ли, конечно, боги согласятся, чтобы какой-то там полубог перестраивал их almamater. Когда последняя группка, наконец, вышла из лифта, мы двинулись по извилистой улочке вверх по склону.***
Пожалуй, события того дня я описывать не буду, тем более, что для меня все прошло как в тумане. Встречи с богами, мастер-классы, обзорная экскурсия по храмам… Для новичка – интересно, для меня – ежегодная рутина. К тому же, меня больше беспокоило то, что ждало меня впереди. Надвинулся вечер; в воздухе запахло прохладой. Длинные тени пролегли по склонам горы Олимп. Заиграла музыка – призывная, манящая. Аппетитный аромат готовящейся еды заполнил ноздри. Начинались традиционные празднества по случаю самого короткого дня в году, и все мы двинулись на городскую площадь. Музыка играет важную роль в жизни Олимпа. Не зря же Апполон, бог-музыкант, вхож в Олимпийский Совет. Не зря же муза Эвтерпа – одна из самых почитаемых. В конце концов, именно из Древней Греции к нам пришло большинство известных музыкальных инструментов. Сейчас же музыка лилась ото всюду:израспахнутых дверей домов, с площадей, с заполненных улиц, казалось даже, что она просто растворена в воздухе и как бы является естественным звуковым фоном этого места. Возле главной площади, где уже собралась толпа народу и раздавались веселые крики, я остановился, пропуская других детей Гермеса вперед, постоял немного на краю круга света, а потом развернулся и зашагал вверх, туда, где обычно заседал Совет Олимпийцев. Если все пройдет по плану, меня не хватятся. Я выбрал свой путь и должен пройти его один.XIV.
Олимп – особое место, и музыка здесь тоже особая. Ее исполняют музы, и каждый слышит в ней что-то свое. То, что больше подходит ему в его текущем состоянии. То, что ложится на сердце. Мои музыкальные вкусы во многом сложились под влиянием Талии, которая сходила с ума по поп-панку и альтернативе еще до нашей встречи. И хотя музыку я слушал нечасто, сейчас именно она вела меня. Какая ирония: олимпийская музыка – и против Олимпа. Я поднимался вверх в гору по пустынным улицам белого города. Все малые боги, все духи небес в своем бесчисленном множестве уже собрались на площади, где начинались танцы. Они-то сейчас наверняка слышали что-то другое, но я был один, и моя музыка была мне под стать. I sing revolution while you're trying to silence me Я пришел сюда, чтобы изменить все, и мне не дадут это сделать по доброй воле. Но я выполню свой долг. My resolution for a life I can lead Я нашел решение, и воплощу его в жизнь. Я хочу лишь справедливости для тех, кто не дождался ее при жизни – и для тех, кто на нее уже не надеется. Adversity has become part of my destiny Невзгоды изменили меня, но это не значит, что я сдамся. Я буду бороться до конца за свои идеалы, и ничто меня теперь не остановит. I'd rather die on my feet, than ever live on my knees Возможно, я потерплю поражение. Но и в таком случае я по крайней мере пойду до конца. Я помотал головой. Нет, надо настраиваться на позитивный лад, иначе ничего не выйдет. Песня еще гремела в моих ушах, когда я наконец добрался до вершины и остановился в нерешительности.Замыслить какой-то поступок – это одно. Совершить его – совсем другое. Даже притом, что и делать ничего толком не придется. «Олимпийцы самонадеянны», - сказал мне Кронос во сне три недели назад, - «Они завистливы и боятся друг друга, и на этом их легко подловить. Лучший день для этого – зимнее солнцестояние, время совета богов, единственный раз в году, когда на Олимпе собираются все двенадцать». «Я как раз собирался быть там в этот день. С экскурсией от лагеря», - ответил я. «Хорошо», - сказал Кронос, - «Тогда первая часть нашего плана должна пройти без затруднений. Вечером того дня Совет спустится на главную площадь Олимпа, дабы начать празднества. Зевс не доверяет своим братьям, Аиду и Посейдону, и потому требует от них оставить их символы власти, Шлем и Трезубец, в тронном зале. Но также вынужден оставлять в зале свой Жезл Молний, поскольку иначе они бы не согласились на такие условия. Я знаю это достоверно: у меня остались друзья на Олимпе, так что неожиданностей не будет. Боги даже не подозревают, что кто-то может проникнуть в Зал Совета, они не выставляют никакой охраны. Так что ты отправишься туда и заберешь Шлем Аида и Жезл Зевса – но не тронешь Трезубец. Ты наденешь Шлем, что скроет тебя завесой мрака, и доставишь его вместе с Жезлом в условленное место, где тебя будет ждать мой союзник. Боги заметят пропажу, когда ты со своими друзьями из лагеря уже покинешь Олимп. Подозрение падет на Посейдона, так как его символ власти останется при нем. Так мы задуем ссору между богами, сыграв на их собственных слабостях. А затем придет твое время узнать следующую часть плана. Не подведи меня, Лука Кастеллан!» «Это самый простой и в то же время самый опасный из всех планов, которые только можно представить», - подумал я тогда – и проснулся.***
Величавое сооружение с куполообразным потолком, скрывающимся где-то во мраке, тонуло в тенях. Тени жили своей жизнью в дальних углах, переплетались на мозаичной плитке пола, пытались догнать друг друга на белом мраморе стен. Несколько факелов скупо освещали зал, добавляя искры света в игру теней. Царство сумерек и мрамора. Я шел сквозь тронный зал богов, испытывая невольный трепет. Хоть я и не признавал их, и готовился пойти против них, это место вызывало дрожь своим величием. «Я не один», - напомнил я себе мысленно, - «Владыка титанов на моей стороне. Кронос мне поможет». Но я понимал, что имя Кроноса здесь ничего не значит. Он был где-то вдали, глубоко-глубоко под землей, обреченный на вечный мрак и муки. Здесь же царили его дети – его враги, что свергли власть титанов, здесь было самое средоточие их силы, и оно буквально чувствовалось в воздухе. Наконец я добрался до трона Зевса. На огромное кресло можно было усадить несколько таких как я. Материалом для сидения, как и для подлокотников, послужило, видимо чистое золото. Вся его поверхность была украшена победами олимпийцев: битва Зевса с Тифоном, разгром гигантов, свержение титанов… Сам вид чего-то столь огромного и богато украшенного внушал оцепенение. А у подножия кресла стояла маленькая плетеная корзинка, из которой виднелся небольшой жезл из небесной бронзы. И что, это все? Да ладно, не может быть. Здесь точно какой-то подвох. Я подошел поближе. Ошибки быть не могло, это было как раз то, зачем я пришел. Жезл Зевса-Громовержца, символ власти богов, оружие, выкованное циклопами для мятежа против титанов, Жезл-Раздувающий-Бури, Жезл Молний! И он лежит на полу в плетеной корзинке!? Я наклонился и поднял корзинку. Осторожно вынул из нее жезл и поставил корзинку обратно. На секунду я думал, что меня сейчас испепелит на месте, в меня ударит молния, меня сожжет, от меня мокрого места не останется! Не произошло вообще ничего. Простой цилиндрический жезл из небесной бронзы, без всяких на нем украшений, приятно холодил руку. М-да. Мда-мда-мда. Когда я представлял себе этот момент раньше, я видел его как битву с толпой божеств, чуть ли не со всеми олимпийцами сразу, а потом я, храбрый герой, истекая кровью, подхватываю символы власти, надеваю шлем и под злобные вопли врагов бегу из зала, укрытый Абсолютной Тьмой. Но я просто пришел и взял то, что хотел. Черт возьми, даже двери открывать не пришлось! Ладно, теперь Шлем. Я прошел к трону Аида – мрачному сооружению из черного базальта. Не хотелось бы мне иметь такой трон. На этот раз я уже был готов увидеть плетеную корзинку с очередным символом власти. Шлем Тьмы, скрывающий ото всех, открывающий все двери, позволяющий отправиться куда угодно! Нет, Кронос конечно говорил мне, что олимпийцы самодовольны и беспечны, и что на этом строится весь план. Но чтоб настолько? Они определенно чокнутые! Такие не должны обладать всевластием. Я точно делаю миру услугу. Я достал шлем из корзинки. Потом взглянул на часы. Двадцать минут седьмого. Празднования на Олимпе начались в шесть. Всего двадцать минут ушло на то, чтобы совершить кражу тысячелетия. И это учитывая, что большую часть времени я просто шел сюда по дороге. Через еще двадцать минут я уже вернусь на площадь, и никто меня не хватиться. Я даже успею потанцевать немного. Я почувствовал, как гнев поднимается внутри меня. Я должен бы быть доволен, но… Черт возьми, да что эти олимпийцы вообще себе думают! Как можно оставлять такие важные предметы без всякой охраны! Что за бред здесь творится! Я заставил себя успокоиться. Обдумать все можно и потом, а пока надо заканчивать дело. Я приготовился было надеть Шлем на голову, но не успел. Здоровенная рука легла мне на плечо, и холодный голос за моей спиной произнес: - А теперь быстро положи на пол символы власти, да аккуратно, пока я не сжег тебя на месте!А затем медленно-медленно поворачивайся. Сердце ушло у меня в пятки. Я наклонился, и Жезл со Шлемом со стуком легли на мозаичный пол. А потом медленно, медленно, медленно повернулся, подняв руки вверх.XV.
Бога войны Ареса я прежде видел только раз, и тогда он меня откровенно не впечатлил. Его современный, «американский» облик был весьма нелепым и позерским. На нем обычно красовалсякожаныйбайкерский костюм, который был каким-то…слишком байкерским, что ли? Уверен, что настоящий байкер никогда не стал бы носить такое. Дополняли образ металлический ошейник на шее и идущие в разрез с вышеперечисленным темные очки и стрижка «ежиком». «Позер и клоун», - подумал я о нем при встрече. Но сейчас на меня смотрел Арес в своем древнем обличье, и назвать его клоуном точно никто бы не рискнул. Он принял человеческий облик, но все равно был куда выше и крупнее меня. Он был одет в полный древнегреческий доспех, но шлем держал во руке, и ничто не скрывало его глаз, пылающих багровым пламенем; их взгляд прожигал до костей. Вторая его рука лежала на моем плече, и что-то подсказывало мне, что он может воспользоваться ей одной, чтобы переломить меня как тростинку. На поясе его висел меч, длиной лишь немного уступающий моему росту. Я хотел сказать что-то, хоть как-то оправдаться, но язык мой прилип к небу. Миссия провалена. Я погиб. Каким же я был идиотом! Решил, что смогу просто зайти в тронный зал богов и забрать их символы власти, а мне ничего не будет за это? - Решил, что сможешь просто зайти в тронный зал богов и забрать их символы власти, а тебе ничего не будет за это, не так ли, салага? – спросил Арес, ухмыляясь. Он оттолкнул меня в сторону, и я кубарем покатился по полу. А потом наклонился и стал пристально рассматривать те два предмета, добыть которые, судя по всему, стоило мне жизни. - Не то, чтобы я винил тебя, парень, - сказал Арес задумчиво, - Такие могучие предметы не для кого не будут лишними, верно? Но серьезные преступления требуют серьезной кары. Вопрос только в том, сжечь мне тебя на месте или сначала притащить на площадь, на потеху остальным? Ты сам-то как считаешь, а? Я лихорадочно пытался соображать. Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Не может быть, чтобы я проиграл вот так глупо, в самом начале. Но ничего не приходило на ум. Голова моя была пуста. - Ну, чего молчишь? – спросил Арес участливо, неторопливо приближаясь ко мне. – Сдается мне, что лишних унижений тебе бы не хотелось, так что давай-ка мы покончим с этим здесь, а пол я потом чистенько подмету, и следов никаких не останется. Только сначала маленькая просьба. Ты подойдешь к символам власти, медленно-медленно поднимешь их с пола и положишь туда, где взял. Видишь ли, поднять их сам я не могу. И не пытайся надеть шлем на себя, я среагирую куда быстрее тебя, понял? Я кое-как поднялся с пола. В ушах шумело, колени и локти саднили, но сейчас это было наименьшей из моих проблем. Я искал выход – и не видел его. Кронос не поможет мне сейчас. Либо я что-то придумаю – либо умру прямо здесь. Я подошел к символам и поднял их с пола. Арес пристально следил за каждым моим шагом. Я не успею убежать. Шлем не успеет скрыть меня. Бог Войны побывал в сотнях подобных ситуаций. Он испепелит меня на месте, а я и пальцем не успею шевельнуть. Я сделал шаг в сторону трона Зевса, и тут меня осенило. И как я сразу до этого не додумался? Выход был, и он лежал на поверхности. «Олимпийцы самодовольны и беспечны, и они боятся друг друга», - прозвучал в моей голове голос Кроноса, - «И мы воспользуемся этим». «Видишь ли, поднять их сам я не могу», - это уже голос Ареса. И в нем звучит такая странная интонация… Грусть? Сожаление? Я повернулся к Аресу лицом. Он продолжал буравить меня своими безумными глазами, но я сделал над собой усилие и пересекся с ним взглядом. А затем совершил, наверное, самый безумный поступок в своей жизни: протянул два самых могущественных предмета в мире одному из олимпийцев. Богу Войны. Наверное, я и вправду сошел с ума. Минутная пауза. - Ты, должно быть, не расслышал, парень, - сказал Арес, но его голос на сей раз ощутимо дрогнул, - Я сказал тебе вернуть все на место. - У меня возникла идея, которая, возможно, устроит нас обоих, повелитель Арес, - в его глазницах падали и взрывались атомные бомбы, но усилием воли я удерживал свой взгляд, - Вы сказали, что не можете поднять чужие символы власти сами, но их может поднять полубог. И передать вам. - И зачем же они мне нужны? - рассмеялся Арес. - Ты что, подкупить меня решил? Кишка тонка будет! Я лихорадочно думал. Олимпийцы слабы, но в чем слабость Ареса? Власть? Нет, к власти над богами он не стремится. Ему нужен бой, а не победа. Слава, триумф? Уже ближе, но все еще не то… Вот оно! - Повелитель Арес, - произнес я, тщательно обдумывая каждое слово, - Не кажется ли вам, что в последние десятилетия на Олимпе стало слишком тихо и спокойно? Война не в почете между богами, не так ли? - Я тут подумал, - сказал Арес медленно, - В твоих словах есть крупица смысла. Я люблю Америку, отличное место для меня. Но эта американская национальная идея, знаешь ли. Она объединяет богов. Вот в Древней Греции… Отличные времена были! Полис враждует с полисом, бог-покровитель – с богом-покровителем! Теперь же у богов все меньше поводов для разногласий. - Но мы могли бы найти такой повод, не так ли, повелитель Арес? Арес уставился на меня. Задумался. А потом вдруг захохотал во все горло: - А ты знаешь, чем меня заинтересовать, не так ли, малыш? Он выхватил символы власти из моих рук. - Я сохраню их у себя, пока что. Посмотрим, что из этого выйдет. А ты…ты можешь быть свободен. И держи язык за зубами. Если ты поможешь мне развязать войну… Арес сделал шаг к выходу, потом обернулся и посмотрел на меня в последний раз. В его глазах радиоактивный пепел оседал на поля кровавых побоищ, и я не выдержал и отвел взгляд. - А тебе-то какая выгода, парень? Зачем тебе война? - Видите ли, повелитель Арес, - сказал я, - Не вы одни хотели бы немного встряхнуть нашу унылую реальность. Безумный бог расхохотался еще раз во всю свою могучую глотку, запрокинув голову назад. - А ты забавный. Мы еще встретимся, полубог. А потом он исчез в вспышке света. Я всхлипнул и осел на пол. Меня всего трясло, а по спине ручьем стекал холодный пот.***
Без пятнадцати минут семь. Я шел вниз по мраморным улицам. Меня уже больше не трясло, но страх все так же сковывал мое сердце. Я был куда ближе к смерти, чем мог себе представить. Если бы хоть одно мое слово не понравилось Аресу, я бы тут же превратился в горстку радиоактивного пепла, а мои останки смели бы в совок и выкинули в мусорную корзину. И ни один человек в мире не узнал бы, куда исчез Лука Кастеллан. Но тем не менее я справился. Не в открытом бою, конечно. Только полный псих может бросить вызов богу с мечом в руках. Но я нашел ключик к его сердцу, и это тоже многого стоит. Правда, не ясно, что теперь будет с планом Кроноса, ведь символы власти достались Аресу, а не ему. Но я был уверен, что нужные коррективы можно будет внести без проблем. Все же идея войны между богами в конечном итоге была нам на руку. Чем ближе я подходил к площади, тем громче в моих ушах звучала мелодия. Не та, которую я слышал, поднимаясь в гору: что-то гораздо более лиричное и печальное. Я узнал ее, еще одна песня из коллекции Талии. Страх уходил, и тихая грусть снова проснулась во мне. Она любила эту песню и эту группу. Stumble through the wreckage, Rusted from the rain There's nothing left to salvage,No one left to blame Among the broken mirrors,I don't look the same I’m rusted from the rain, I’m rusted from the rain Я снова задумался – а одобрила бы Талия, то что я делаю? Мы часто говорили про то, что боги не думают ни о нас, ни о мире, но была ли она готова по-настоящему пойти против них? Dissect me 'til my blood runs Down into the drain My bitter heart is pumping oil Into my veins I'm nothing but a tin man,Don't feel any pain I don't feel any pain Я покачал головой в задумчивости. Что бы ни сказала сейчас Талия, это не важно, потому что ее больше нет, как нет и Джен, как нет, по сути, и моей матери. Их отняли у меня, и теперь я сражаюсь за них. И сегодня я одержал первую победу. Пускай не полную, пускай не без потерь, но все же победу. На главной площади мраморного города царило веселье. Празднество было в самом разгаре. Улыбнувшись, я шагнул в круг света. Полубоги танцевали с богами, боги с духами неба, и никто здесь не думал о судьбах мира. Пора отдохнуть и мне. Кто-то тронул меня за рукав рубашки, и я обернулся. - Лука, - обеспокоенно сказала Селена Боргард, - Куда ты пропадал? Мы искали тебя! Что ж, значит, кого-то все же заинтересовало мое отсутствие. - Я был здесь, неподалеку. Просто танцевать не хотелось, - я надеялся, что мой голос звучит убедительно, - А что такое? - Я… - девушка осеклась, увидев мое выражение лица, - Что-то не так? - Селена, - сказал я торжественно, сдерживая улыбку, - Мне кажется, я задолжал вам танец!XVI.
- Ты облажался, - в металлическом голосе Кроноса звучала скрытая ярость. Мы стояли все на том же пшеничном поле, знакомом мне из моих прошлых снов. Но золотое море злаков больше не было безмятежным. Западный ветер усилился, теперь он был подобен урагану, и прижимал колосья чуть ли не к земле, грозясь вырвать их с корнем. Грозовой фронт был уже совсем близко, и огнистые линии молний роились в слоистых массивах туч, вспыхивая то тут, то там. Мелкий дождь робкими каплями падал на иссушенную почву у меня под ногами. Внезапно я понял, что грозовые тучи надвигаются с востока, хотя ветер дует с запада. Хотя это был сон – чему тут было удивляться? - Ты получил четкие указания, но не смог выполнить свою миссию. Ты мог надеть шлем сразу же, Лука Кастеллан, и Арес не успел бы поймать тебя. Это твоя оплошность. - Повелитель… - Молчи, - выкрикнул Кронос, и, будто в ответ на его крик, весь мир сотрясся от мощного раската грома. Я стоял молча и ждал. Что еще мне оставалось делать? - Ты ошибся, и цена твоей ошибки была велика, - продолжил повелитель титанов уже спокойнее, - Но все же ты нашел достойный выход из ситуации. Арес сохранит Жезл и Шлем у себя – из своих низменных интересов. Боги уже заметили пропажу – и он ни словом не обмолвился о тебе. Арес даже якобы направился на поиски пропажи, вернувшись затем с пустыми руками. Мы же теперь изменим наш план соответствующим образом, и он станет даже лучше, чем был. Кронос посмотрел на меня задумчиво: - Ты подвел меня, Лука, но все же ты сработал хорошо. Ты сыграл на слабостях олимпийцев, на их разобщенности, о которых мы с тобой так много говорили. Но в следующий раз тебе не повезет так, как сегодня. Впредь выполняй мои указания дословно. Они не пустая прихоть, но часть отточенного плана, и вносить в него неизвестные – равносильно самоубийству. Помни – одна грубая ошибка – и ты окажешься в Тартаре вместе со мной. Я сглотнул слюну: - Я понял вас. Каков наш следующий шаг? - Мы сделали ход, - сказал Кронос, - Теперь мы будем ждать хода Посейдона. Мой источник сообщает, что Зевс обвинил его в измене, как только обнаружилась пропажа. Бог морей постарается утрясти дело, но когда у него не выйдет… - Тогда – что? - Тогда он достанет последний свой козырь из рукава, - усмехнулся Кронос, - И мы постараемся сделать так, чтобы этот козырь перешел в наши руки. В свое время ты узнаешь, как. А пока лишь знай, что козырь этот – единственный известный нам его ребенок-полубог, и местонахождение этого ребенка от меня сокрыто. С детьми Большой Тройки связано некое пророчество, которое может привести к падению олимпийцев, я пока еще не знаю его точное содержание, но скоро мой источник на Олимпе выяснит его. К началу лета ребенок Посейдона так или иначе окажется в Лагере, тогда и придет наше время действовать. Ребенок этот очень важен – наш основной план связан с ним. Пока же ты можешь отдыхать, я не стану тревожить тебя в ближайшие дни. Пускай и не во всем, но я доволен тобой, Лука Кастеллан. Мы точно сработаемся. Я помолчал немного. Что-то в его фразе меня смутило. Потом я понял, что именно. - Основной? Есть какой-то другой ребенок? - О да, а ты не знаешь? Конечно есть! - И кто же это? Какой-то сын Аида? Мое предположение, казалось, позабавило Кроноса. - Речь о твоей подруге Талии. Она жива, по крайней мере формально. Зевс обратил ее в дерево за секунды до физической смерти, и это спасло ей жизнь. Правда, ее пробуждение было бы процессом весьма непростым, и я не уверен, что это вообще возможно. Так что лучше пока обойтись тем ребенком, который есть. Я опешил. Я просто стоял столбом, разинув рот. - Лука, - сказал Кронос, и в его голосе я уловил беспокойство, - Я сказал это тебе, потому что это не тот факт, который мне бы хотелось скрывать от тебя. Но ты не должен ничего предпринимать по этому поводу. Мы обсудим возвращение Талии – в свое время. - Да… - отозвался я безжизненно. Кронос кивнул, хотя убедить его до конца я явно не смог, да и не особо старался, и он смотрел на меня с некоторым подозрением. - А теперь, - сказал он, - Прежде чем мы на какое-то время попрощаемся, скажи мне, Лука, есть ли у тебя что-то, о чем ты хотел бы рассказать мне? Что-то, что тревожит тебя, что могло бы повредить нашему сотрудничеству? Нашему плану? Я подумал о Талии, которая все еще жива где-то там, внутри дерева. Подумал о странном невзрачном человеке (человеке ли?), предупреждавшем меня о Кроносе. Подумал о моих сомнениях в правильности моего пути. А еще – почему то – о танце с Сиреной на Олимпе, и о запахе ее духов, что заполнял мои легкие, когда она прижималась ко мне на той площади… - Нет, повелитель, - сказал я, - Я ничего не скрываю от вас. Кронос с сомнением покачал головой: - Прощай, Лука Кастеллан. Береги себя – ты еще мне пригодишься. Где-то высоко над нами громыхнул гром, и я проснулся.***
Я сидел на скамейке возле домика Гермеса. Время было обеденное. Солнце в зимних небесах казалось потускневшим, но здесь, в Лагере Полукровок, по-прежнему царило лето, и я наслаждался погодой, наслаждался отдыхом. Но на душе у меня было совсем неспокойно. Я всегда знал, что Талия жива. Теперь я это понял. Я никогда по-настоящему не верил в ее смерть. Но услышать это вот так, между прочим… Для Кроноса она была лишь запасным планом, не пешкой – ферзем, которого можно поставить на доску, если запланированный эндшпиль не сработает. Для Зевса – непослушным ребенком, потенциально опасным из-за того же пророчества, которого лучше бы обезвредить, но совсем не обязательно убивать. Наверняка он думал, что поступил с ней милосердно. А кем была Талия для меня? Я никогда не задумывался об этом всерьез. Мы провели вместе столько времени, но так и не стали по-настоящему близки, хотя могли бы. Я уткнулся лицом в ладони, уперся в колени локтями. Кронос прав. Надо жить дальше. Я верну Талию – рано или поздно. Я найду способ, а владыка титанов поможет мне в этом. Если же нет, если же мне придется вернуть ее самому, - так тому и быть. Но это случится не сейчас. Сейчас мне надо не привлекать к себе внимания. Возможно, это моя последняя возможность пожить нормальной жизнью. - Тебя все равно гложут сомнения, не так ли, сын Гермеса? – сказал чей-то голос. Я поднял голову и ни капли не удивился, увидев моего старого знакомого с непримечательной внешностью и взъерошенными светлыми, почти платиновыми волосами. - Я когда-то читал фанатские рассказы в Интернете, - сказал я, - Ну знаете, фанаты разных книжек пишут свои творения по их мотивам. Там часто появляются такие герои, как вы. Все знают, все понимают, дают всем советы, появляются в самый неподходящий момент и так же таинственны, как вы. Надеюсь, я еще не стал героем такого рассказа? Мужчина понимающе кивнул. - Я тоже не хотел бы быть героем такой книги, мой друг. К счастью, я им и не являюсь: я не всемогущ и не всеведущ, амои появления в неподходящий момент – ну, я не часто общаюсь со смертными в последнее время. Я и забыл, каково это. - Так кто же вы такой? – спросил я. – Бог? Дух природы? И чем я обязан вниманием к моей скромной персоне? - Ты находишься в эпицентре бури, Лука, - сказал мужчина, чуть помедлив, - Твои действия – угроза для нас всех, но они могут стать для нас и спасением. И ты не похож на обычного героя – или злодея. Ты задаешь слишком много вопросов, совершаешь неоднозначные поступки. Что-то мне подсказывает, что в самом конце окончательное решение примешь ты. Что до меня… Я и сам не знаю, кто я теперь. Когда-то я был богом, теперь же лишь тень. Ты слышал про Пана? Я кивнул. Бог природы Пан пропал несколько тысяч лет назад, и с тех пор сатиры безуспешно пытались отыскать своего давнего покровителя. - Так вот, я как он, только меня не ищут, - сказал мужчина с улыбкой, - Но я не сдался, как Пан. Я сам прихожу к смертным, и не только к ним – когда считаю нужным. Я не гордый. Пока ты знаешь, чем себя занять, ты не умрешь и не исчезнешь. Божество живо, пока живы его дела. Что-то щелкнуло у меня в голове, точно встал на место последний недостающий фрагмент мозайки. Пропавшее божество со светлыми, выгоревшими волосами. Забытый, разжалованный бог.«Когда-то я шел по пути прямо и видел лишь один путь – с востока на запад», - сказал он мне при первой встрече. А его глаза были золотыми, но не как у Кроноса, а ярче – будто два маленьких… - Знаете, когда я только попал в лагерь, - сказал я, - Я долго не мог понять, как могут быть правдой одновременно и рассказы о солнечной колеснице, и представления современных астрономов. Или, по крайней мере, что было раньше – колесница или огромный огненный шар? Может, вы это мне объясните? Мужчина недоуменно посмотрел на меня, затем засмеялся: - Сложный вопрос. И весьма интересный. Я отвечу на него при нашей следующей встрече. - Тогда буду ждать с нетерпением, - фыркнул я. Мужчина посмотрел на меня одобрительно: - Когда твои эмоции не берут вверх над твоим разумом, Лука, ты не так уж и плох. Не давай Кроносу играть на твоих чувствах. А потом он исчез, оставив в после себя лишь дыхание раскаленного ветра; такой, должно быть, дует в пустынях, где-то, где слишком жарко, чтобы там мог выжить человек. Я лениво потянулся, потом откинулся на спинку скамейки. Мне предстояло вершить великие дела и биться с богами. Но это потом, а пока попробуем просто пожить. Я ведь еще не разучился получать удовольствие от жизни, нет? Какая-то девчонка проходила мимо по аллее, остановилась и посмотрела на меня. - Лука, ты чего тут один? Идешь на обед? – спросила Селена Боргард. - Я так, отдыхаю. Уже собираюсь идти. - Мне тебя подождать? - Да-да, уже иду. Я вскочил со скамейки и присоединился к дочери Афродиты. - Знаешь, - сказала Селена очень серьезно, - Я тебе про это не говорила... Мне так жаль Джен... - Не стоит, - мягко сказал я, - Этим ее не вернуть. - Прости, - смутилась моя спутница. Мы прошли еще немного молча, а потом я понял, что человек, в конце концов, это лишь сумма его поступков и желаний. Каждый день мы меняемся, и каждый день рождаемся заново. Вчера я чуть не умер на Олимпе, и кто знает, что ждет меня завтра. А через полгода, когда до лагеря доберется таинственный сын Посейдона? Мой будущий друг – или враг? Все это потом, далеко за горизонтом, укрытым грозовыми тучами. А пока – у меня впереди целая жизнь. - Селена, - спросил я почти весело, - А что ты делаешь сегодня вечером?