Претензий не имею

7. Перчатки

Zwei Gestalten am Waldesrand, Der Vater zum Sohn mit erhobener Hand: “In diesem Wald”, sagt er, “herrscht die Bosheit! Geh nie hinein, geh nie bei Dunkelheit!”… (Schandmaul – Waldmaer).

1980 г.       За окном расстилался день - хмурый и безмолвный, как часто бывает по осени. Само окно было прошлым вечером оттерто прислугой до такого состояния, что вполне могло примерещиться отсутствие в нем стекла. Судьбу эту разделили все окна в доме - и не только они: дом, так привыкший к тишине - во всяком случае, в большей части внутренних помещений - уже второй день кипел и бурлил, словно очнувшись от долгого и тягостного сна.       -Наследник, ваша мать желает вас видеть, - бесцветный голос разнесся по тусклому дереву массивных ступеней.       Мальчишка лет двенадцати - лучшим словом для его описания было бы “чахлый” – ни убавить, ни прибавить - лишь кивнул, сбегая вниз по ступеням. Передавшая послание кукла - для незнакомого с их искусством это было нечто, совершенно неотличимое от человека - в свою очередь последовала наверх, отщелкивая каблуками.       В первую очередь он заглянул в отцовский рабочий кабинет - она часто его оккупировала, когда он сам работал где-нибудь внизу или же вовсе находился в отъезде. Пальцы четырех марионеток, что являлись частью своих массивных столов, порхали по клавишам печатных машинок - но стоило зайти в сам кабинет, и шум моментально оказывался погашен массивными дверьми. Это было мрачное и серьезное помещение: темные стены, темная кожаная мебель - единственное место в доме, где она была новой. На небольших столах были разложены документы и книги, стену над ними украшали чертежи, диаграммы и фотографии, пришпиленные к деревянным доскам. Никаких украшений, кроме, разве что, чистой мелочи - бронзовой ручки дверей в виде когтистой лапы и скромной копии семейного герба по левую сторону от окна. В кабинете витал сигаретный дымок, спешивший на волю сквозь приоткрытое окно, но никого живого там не наблюдалось. Вздохнув, мальчишка затворил дверь и поспешил по следующему адресу - в библиотеку.       Дом был ужасно стар - внутри это бросалось в глаза не так сильно, как снаружи, но когда бросалось - то уже безо всякой пощады к чужаку, не готовому окунуться с головой в старину. Потолки были украшены искусной резьбой, цвет обоев редко отличался от темного, полы же были окрашены черной краской или вовсе - правда, только на первом этаже и лишь в некоторых залах - выложены черным мрамором, гладким и скользким, как лед. Воинские доспехи, готовые угрожающе зазвенеть от одного только неосторожного прикосновения, картины и темные драпировки на стенах, решетчатые витражи, едва пропускающие внутрь свет - по их прихоти он делался то кроваво-красным, то давил на глаза тяжелой, почти траурной синевой, то вдруг отражался в этих самых глазах огнем. Подавляющее количество стрельчатых окон было так высоко, что нечего было и думать коснуться их, встать рядом без применения лестницы. Мебель - старинная, ветхая и вряд ли удобная для кого-то, кроме хозяев. Редкий блеск оружия, доживающего свой век за стеклом - погруженные в летаргический сон чудовища давно минувших веков, тщетно ожидающие радостного мига, когда их вновь призовут, вновь оживят теплом хозяйских рук. Иногда на пути встречалась прислуга, без единого слова уступающая дорогу хозяину, но чаще всего на пути встречалась печаль и хандра. Спасения от них не было - могло сложиться ощущение, что они являлись законной составляющей местного воздуха.       Добравшись до дверей библиотеки, он понял, что проделал весь путь зря: они были заперты - как на ключ, так и на чары - и со вчерашнего вечера, похоже, не открывались. Значит оставалось всего лишь одно место, где она могла бы быть сейчас - он снова вздохнул, раздосадованный тем, что потратил столько времени на пустую беготню. Догадаться надо было раньше, намного раньше: мать была не в духе последние дни, а когда Селеста фон Вайтль была не в духе, а достаточно сложного дела под рукой не наблюдалось…       Зал для поединков на деле представлял собой целых два, имеющих равные размеры и разделенных небольшой, но прочной стеной. Тот, в который вошедший вступал, зайдя за порог, предназначался, в основном, для тренировок, и помимо иных источников света, имел закрепленный у потолка массивного вида прибор, убранный бронзой и черной тканью. Когда была на то нужда, скрытому под бронзовой оболочкой механизму, собранному на заказ из горного хрусталя, подавалась команда - и комнату окутывало поле, вносящее почти безболезненные, но и почти непреодолимые помехи в работу Цепей на постоянной основе - когда очередное упражнение должно было быть выполнено без малейшего следа магии. В комнате, что была за разделительной стеной, бились обычно уже насмерть.       Тренировочный зал был освещен столь ярко, что слепило глаза. Бой, что проходил там сейчас, был далек от честного. Одну сторону представляли три самых совершенных марионетки-фехтовальщика из всех, что были когда-либо созданы в этом доме. Высокие и казавшиеся несколько тощими, они двигались с недоступной человеку - и немногим нелюдям - грацией и скоростью, молниеносно угадывали каждый прием своего врага едва ли не до того, как он сам успевал начать его исполнение, нападали, словно буря и отражали удары так ловко, что оборона их казалась вовсе непреодолимой. Умело прикрывая друг друга и работая так слаженно, словно были друзьями, не один год бившимся спиной к спине, они не ведали пощады - и готовы были превратить в решето любого, кому хватило бы дурости выйти к ним и отказаться от магии. На другой стороне сражалась лишь одинокая фигурка - стройное тело, крепко стянутое кожаным колетом, лицо, укрытое за сетчатой маской, шелк в обтяжку от пояса до колен, темные перчатки.       Бой был далек от честного. У марионеток почти не было шансов.       Отец Селесты занял ее упражнениями практически сразу, как она научилась стоять на ногах. Связки и суставы ее, получившие, помимо тренировок, четко отмеренные дозы чар, были словно из стали, а во времена, когда ей исполнилось десять, выглядела она года на четыре старше. Ее красоту отмечали многие, но искусство фехтования - почти все, кто имел возможность увидеть в деле, включая собственного сына. Ее удару было практически невозможно противостоять, а многие движения сами по себе граничили с магией. Защищавшийся очень быстро понимал, что против него не рапира или шпага, а ветер, поймать который не было решительно никакой возможности - укол в грудь, плечо или в бок следовал без промедления. Те, кто брали в свое время ее уроки, только что не грызли ногти от бешенства - как, наверное, сейчас поступили бы марионетки, одна из которых, будучи поражена в глаза, в единственное место, что сейчас было выбрано их хозяйкой как уязвимое, уже повалилась на спину, моментально “засыпая”.       Мальчишка остановился у порога, меланхолично отсчитывая время. Вот пола коснулось тело второй марионетки, вот заявила грохотом о своем поражении и последняя. Содрав маску со вспотевшего лица и выпустив на свободу светлые волосы, Селеста швырнула ее вместе с рапирой к ближайшей стене - и резко обернулась.       -Долго ж тебя ждать приходится.       -Я читал, - последовал тихий ответ.       Даже в домашней обстановке от Селесты часто веяло холодом и высокомерием: научившаяся заставить обращаться с собой уважительно еще до того, как вошла в семью, она крайне редко позволяла заметить в себе хоть какие-то чувства - людей, которым сие дозволялось, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас же она ничуть не скрывала своего мрачного раздражения, практически на границе с гневом. Откинув волосы с лица, она прислонилась спиной к стене. Ее дыхание постепенно выравнивалось.       -И что же это было? Снова “Семь роз”?       -Да, - кивнул он.       -Это стрельба вхолостую, Юст, - произнесла она, поймав взгляд сына. - Еще твоим дедом было доказано, что изложенные там схемы мало того, что абсурдны, так еще и пестрят недомолвками. Этот опыт пытались повторить не единожды, с максимально возможной точностью воспроизводя техническую сторону. Тщетно, - усталый вздох. - Всем чего-то не хватало, и черт знает, что это. В качестве теории, бесспорно, неплохой материал для размышлений, к тому же кому-то нравится язык автора. Но практическая польза стремится к нулю. Сейчас ты должен читать Амзеля.       -Отец говорил, что он слишком сухой и тоскливый. Особенно его последняя работа, “Морфогенетические поля и их практическое применение при использовании крупных групп конструктов”.       -Чем меньше в работе лирики и больше дела, тем лучше, - отмахнулась Селеста. - Ладно, я звала тебя не для того, чтобы устроить здесь дебаты о старых трудах. Гости прибудут вечером. Почему ты еще не переоделся, как подобает?       -Я… - Юст помедлил с ответом, уткнувшись взглядом в темный пол. - Времени ведь еще много. Я успею…       -Сделай это сейчас. И еще раз пробегись по словам, которые будешь говорить.       -Я все уже выучил, - теперь взгляд его был направлен на лицо матери. - Я могу спросить?       -Ну конечно.       -Тебе…тебе ведь тоже это все не душе. Так почему?       -Потому что так решил твой отец, - ответ был ничуть не менее резким, как ее уколы рапирой. - Остальное ты узнаешь, когда подойдет срок.       -Я…я не понимаю, - направив свой взгляд в ближайшую стену, тихо произнес Юст. - Я ведь ее никогда даже не видел. И…и она меня тоже…       Селеста отошла от стены, и, проходя мимо отключившихся марионеток, подняла с пола маску, забросив на небольшой крючок. Подобрала и оружие.       -Отец не хотел, чтобы ты забивал этим голову раньше срока - риск, на который мы идем, довольно-таки велик, - почти рассеяно проговорила она, смотря не на сына, а словно куда-то сквозь. - Но я думаю, тебе достает ума, чтобы держать язык за зубами. Это во-первых. Во-вторых, если ты будешь осведомлен, тебе, возможно, станет легче справиться со своей задачей. Присядь.       Он доплелся следом за матерью до небольшой скамьи в углу, чей тусклый металл нет-нет да и поблескивал в лучах света. Неведомо откуда вытянув упаковку сигарет, Селеста щелкнула зажигалкой. Некоторое время хранила молчание, вдыхая и выдыхая дым.       -Последние несколько лет мы ходим по краю, - сухо произнесла она наконец. - Все началось с мелочей, но я, к счастью, привлекла к ним нужное внимание еще тогда. Несколько крупных предприятий едва не окончились крахом, а в прошлом году…я думаю, ты сам помнишь, что тогда случилось.       -Ты про охотника, что шел за отцом? - его передернуло от не самых приятных воспоминаний.       -Про кого же еще? Обвинения в том случае были сфабрикованы почти безупречно - мне даже в каком-то роде завидно. - Этот случай - еще одно звено в цепи, и вряд ли последнее. Они переходят к активным действиям.       -Но кто они? - тихо произнес он, взглянув в глаза матери. - Кто? Неужели мы не можем…       -Нет, - резко бросила та. - Даже мы не можем. Кое-что, нам, конечно, удавалось отследить, кое-кого удавалось прижать, но это все мелкая рыбешка и ей нас кто-то не стесняется подкармливать, чтобы отвлечь внимание от себя. Мы не можем назвать имени, Юст, - затянувшись, Селеста мрачно посмотрела куда-то в сторону потолка. - Пока что не можем. Одно могу сказать точно - этот игрок не только опытен, но и нов для нас, все старые варианты мы проверили в первую очередь. Хвосты после войны были подчищены идеально, так что это совершенно точно не кто-то из тогдашних наших противников. И совершенно точно это не кто-то из тех, кого твой отец пустил по миру. И уж совершенно точно дело это не касается человечьей политики или биржевых махинаций, - она усмехнулась. - Возможно, эта угроза тянется из далекого прошлого, но я все же склонна считать, что он или она начал действовать против нас сравнительно недавно, почуял то, что ему показалось слабиной. След, который нам удалось нащупать, ведет в Башню, Юст. Теперь ты понимаешь?       -Да. Я понимаю.       Голос его был тих, но если бы на то была нужда, он готов был озвучить свои мысли без лишнего стеснения. Часовая Башня давно сгнила до основания, погрязши в своих унылых интрижках. Чем больше он узнавал о Лондоне, тем сильнее его жалила одна и та же мысль - если бы магия могла, она бы, вне всякого сомнения, покинула их из одного только презрения. Сколько уже веков они пытаются подмять под себя всех, кто имел честь родиться с Цепями? Сколько уже веков они давят в зародыше любой голос, что звучит против них, дрожа от одной только мысли, что он может окрепнуть?       -Значит, поэтому…они.       -Верно, Юст, - кивнула Селеста. - Дом Кальдервуд достаточно стар и пользуется в Башне определенным авторитетом. Они проложат для нас дорогу внутрь и послужат временным щитом.       -Я понимаю, - кивнул он. - Я понимаю, почему. Но я все еще не могу…я чувствую, что не справлюсь. Я же никогда ее прежде не видел.       -И что с того? - Селеста покрутила меж пальцев тлеющий окурок. - Юст, пойми - мне нравится это не больше твоего. Мой вариант был иным, и я почти уже уговорила твоего отца - союз с семьей Морольф пошел бы нам на пользу. Их младшая…они сами, насколько мне известно, долгое время пребывали от нее в тихом ужасе. Ребенка с таким количеством чертовой крови у них не рождалось поколений пять, если не больше. Но где они спасовали, там бы могли выиграть мы…если бы только твой отец не оказался в этот раз так преувеличенно осторожен. Проклятье, они сами были готовы выслать ее на все четыре стороны. Это поистине необработанный алмаз, которому мы смогли бы дать нужную огранку. А ваши наследники могли бы… - она снова вздохнула. - Да что уж теперь говорить. Он порушил все мосты, что я с таким трудом навела. Теперь остается только разрабатывать вариант с домом Кальдервуд.       -Я никогда ее прежде не видел, - повторил Юст. - Заученные слова - спасение на день, но мне же придется с ней жить.       -Это будет еще не скоро, - Селеста подернула плечами. - Полгода, год…да и продлится все, скорее всего, не более полутора. Нам нужен плацдарм в Часовой Башне, Кальдервудам - новая кровь, потому как их собственная уже захирела настолько, что вскорости зачахнет так же, как чахнут их разлюбезные деревца. Они будут думать, что получили тебя, но на самом деле это мы получим их.       -Значит, полтора года? - снова уставившись в пол, произнес он.       -Думаю, больше времени на то, чтобы найти нашего врага, не потребуется. А когда дело будет сделано…       Окурок в последний раз моргнул тусклым огоньком, прежде чем его смяли безжалостные пальцы.       -Не волнуйся, Юст. Сейчас - ты наш ключик от Башни, но когда дело будет сделано, ты о том даже и не вспомнишь, - Селеста резко поднялась на ноги. - А теперь бегом переодеваться. Все должно пройти идеально.       -Значит, я должен притворяться, - как-то глухо произнес он, сцепив пальцы в замок.       -Притворщика раскусят в два счета и разберут на запчасти, - фыркнула Селеста. - Нет, Юст, ты должен войти в роль и суметь в ней прожить. А что до всего остального…уж любить ее тебя никто просить не смеет.       Нейтгарт и Селеста впервые встретили друг друга на старом, видавшем виды корабле, что плелся по водам Северного моря. Если бы история состояла лишь из одной этой фразы, ей бы, несомненно, могли бы даже придать некий налет романтики, но этой фразой история лишь открывалась. Корабль, принадлежавший Морю Бродяг и носящий гордое имя “Неусыпный”, был выбран в качестве места проведения трибунала над Сверре Торнбьернсеном, престарелым ренегатом, поисками которого Ассоциация занималась без малого десять лет. Официально в вину последнему вменялось исчезновение нескольких рыбацких поселений, а говоря еще точнее - тот факт, что оно привлекло внимание людских властей, не будучи прикрыто должным образом. Всем участникам судилища вплоть до самых незначительных без подсказок было понятно, что дело, разумеется, было даже не в грубом нарушении секретности: новая комплексная методика по модификации организма, в перспективе - по мнению ее автора - способная дать человеку шанс переселиться под воду, интересовала как Могилу, чьи специалисты съели на подобных экспериментах не одну сотню собак, так и другие институты, у которых мигом нашлись свои претензии и обиды к плененному магу. Маг, для которого правосудие и смерть с огромной долей вероятности являлись теперь синонимами, мог надеяться только на чудо - но так как чудес под рукой, увы, не оказалось, надежды пришлось питать исключительно на Нейтграта фон Вайтля, выйти на которого он успел незадолго до своей поимки. Взявшийся разбить все обвинения, Нейтгарт подошел к делу весьма обстоятельно, и конечно, не из доброты душевной - наследство мага, которое по сию пору не могли отыскать, согласно договору должно было отойти ему в полном объеме. На борту “Неусыпного” он повстречал своего противника - посланную небольшим французским филиалом молодую особу, чье имя, впрочем, ему доводилось слышать уже не раз, как и то, что Селеста Леконт - единственная наследница обедневшего к началу века некогда почтенного рода - до того еще никогда и никому не проигрывала.       Любые попытки воззвать к магии на борту корабля находились под строгим запретом - и для того, чтобы обеспечить соблюдение данного требования, трибуналу пришлось пригласить трех независимых специалистов, с самого начала плавания окутавших судно замкнутым полем чудовищной мощи - отключить его могли только в самом критическом случае. Дело шло невероятно медленно: обе стороны рассчитывали получить обещанный им в случае победы куш и не стеснялись в средствах. К вечеру третьего дня, когда бескровное, но чрезвычайно напряженное сражение окончательно вымотало нервы всем присутствующим на судне, в нем наметился перелом. Убрать одного из свидетелей Нейтагарта следовало незамедлительно - но из-за невозможности обратиться к магическому искусству это казалось совершенно невозможным делом. Разрешила его Селеста на следующее утро, предложив своей жертве немного развеяться в дружеском поединке. Опасаться, казалось, было нечего - нашлась даже безопасная тренировочная рапира. Не прошло и нескольких минут, как свидетель перестал представлять какую-либо угрозу: закалив ночью конец своего оружия над каминным пламенем, Селеста лишила его гибкости и сломала несчастному то ли грудную кость, то ли ребро, надолго избавив от возможности заниматься чем-то, кроме себя. Нейтгарт недолго ждал реванша: чувствуя, что победа уходит к другой стороне, он решил затянуть дело до тех пор, пока не подберет карты получше. Еще за неделю до плавания он вызнал все, что только смог о Кристиане де Вите - маге, что должен был возглавить трибунал - включая и такую интимную подробность, как острая аллергия на лимоны. Перед небольшой карточной игрой ему оставалось лишь натереть себе шею, щеки и пальцы разрезанными лимонами, замаскировав запах приготовленным на такой случай маслом: к концу третьей партии де Вит опух настолько, что перестал видеть - и судно вынуждено было направиться в ближайший порт, чтобы сдать там больного.       Обмен ложью, сфабрикованными уликами и всем остальным мог бы продолжиться и дальше, не случись по пути в порт досадная для обеих сторон неприятность: всеми позабытый в суматохе последних дней Торнбьернсен подобрал ключик к путам, которые сковывали как его самого, так и отдельно экранированную каюту, после чего наглядно продемонстрировал уважаемым магам, собравшимся на судне, чего стоили годы его упорного труда: поиски скрывшегося в морских волнах беглеца велись во всех ближайших городах, но так ни к чему и не привели.       Громкий скандал, едва не переросший в поединок, грозил стать им еще три раза - ровно столько за следующие два года Нейтгарт и Селеста, говоря грубо, сшибались лбами - или, как говорили они сами много позже, были вовлечены в конфликт интересов. Инициатива в деле заключения соглашения принадлежала ей - когда они встретились вновь, распутывая с разных сторон очередной сложный клубок: поставки в страны Европы экспериментального препарата, что должен был, как считалось, “полностью исцелить” полукровок от их главной напасти - но, будучи вещью недоработанной и сырой, действовал строго наоборот. Лекарство, как подсчитали много позднее, стало причиной не только отдельных вспышек агрессии, но и спровоцировало полное пробуждение как минимум в пяти случаях - со всеми пятью пришлось разбираться Церкви, которая и запросила помощь со стороны. Помощью этой - за ни разу не скромное вознаграждение - выступила Селеста, точно так же, как извечным игроком Моря Бродяг оказался Нейтгарт. Маги, возглавляющие обе стороны расследования, пусть и привыкли действовать, когда на то была возможность, чужими руками, лично встретились на нейтральной территории - после двух последних лет уже готовые решить все кровью раз и навсегда. Крови в тот день так и не пролилось, в отличие от чернил, потраченных на предельно жесткий договор о временном сотрудничестве - каждая сторона, казалось, пыталась перещеголять другую в строгости условий и сумме неустойки. Тем же вечером - провели маги его во Флоренции, скупив ради отсутствия лишнего шума целый этаж дорогого отеля - Селеста начала разговор.       -Не хотелось бы зазря совать нос в ваши дела, - почти рассеянно проговорила она, наблюдая за солнцем, что спешило завалиться за горизонт. - Но сдается мне, когда мы сойдемся в следующий раз, решить дело миром уже не выйдет вне зависимости от усилий. Прольется кровь.       -Вы видите выход? - искусно изображая равнодушие, спросил Нейтгарт.       -Самый очевидный. Не расходиться вовсе, - она едва заметно улыбнулась. - Вы уже имели возможность убедиться, что как союзник я куда полезнее. Вы большой человек, а меня готовили для любой борьбы и уж поверьте, я пережила достаточно, чтобы это не было пустой похвальбой. Меня мало занимает всякая дребедень, к которой сейчас склонны многие в нашем роду…       Нейтгарту эти слова показались занимательными - как и ледяная страстность, с которой они выговаривались. Но в тот вечер он лишь усмехнулся.       -Я уже видел вас, что в бою, что в иной работе. Вы сумасшедшая. Все или ничего - и так раз за разом. На бешеную тигрицу я могу прийти поглядеть и в зверинец - а достанься она мне, я бы ее просто-напросто пристрелил. Не обижайтесь, но в делах столь тонких, как нынешнее, вы были и будете дилетантом.       Не прошло и минуты, как был брошен вызов - за расследование она возьмется в одиночку, и в случае неудачи примет так же и всю вину. Ядовитый смех Нейтгарта стоял у нее в ушах все следующие три месяца - вплоть до того самого момента, как ответственный за распространение кошмарного “лекарства”, беглец из не менее кошмарного Ленинградского Клуба, возжелавший легкой наживы - не был брошен под очи представителей Церкви. И кукольника.       Усмешка с лица последнего никуда не делась - но в тот день он впервые пожал ей руку, крепко встряхнув.       -Ну что же. Быть может, у меня найдется свободная должность - марок за пятьдесят в неделю…       Они быстро изучили характер друг друга, равно как методы борьбы, силы и слабости, и сами толком не заметили, как взялись за устранение последних. Селеста быстро обнаружила старомодность воспитанного в древних традициях мага - он плоховато разбирался в том, что делалось в мире людей и позволял иногда себе говорить о нем откровенные глупости. Она окружила его нужными связями, помогла установить контакт с прослойкой магов не особо сильных и родовитых, но именно благодаря тому способных вести человеческую жизнь и в ней разбираться - позже они оказали ему огромное количество услуг, избавив от необходимости самому спускаться так низко. Нейтагрт, в свою очередь, не только ввел ее в ранее не слишком доступные из-за бедственного положения ее рода круги, но и предоставил такие ресурсы для дальнейшего изучения магического искусства, о которых Селесте раньше не приходилось и мечтать. Те, кто имел возможность общаться с кем-то из них, не особо удивились логичному продолжению былого союза - иногда говорили, что вхождение Селесты в дом Вайтль было лишь вопросом времени. Это было уже почти формальностью, прошедшей, к тому же, в кругу невероятно узком. Натаниэль Виктор Фицджеральд, уважаемый кукловод, работающий в Соединенных Штатах с конца прошлого века и некогда сравнивший эту пару с “двумя вечно голодными котами, что строят планы прямо над очередной придушенной мышью”, говорил позднее - “я не удивился бы, узнав, что свадьбу провели за полчаса, попутно расписывая приказы агентуре и сетуя на попусту потраченное время”.       Ребенок Нейтгарта и Селесты унаследовал от отца благородный Ветер, мать же подарила его побочный элемент - молнию. Сын получил имя Юст.       Одного взгляда на мастерскую рода Вайтль было достаточно, чтобы навести на зрителя почти невыносимую тоску - и никакой магии для того не требовалось. Магии, впрочем, в окрестностях хватало с лихвой: весь лес, где был запрятан особняк, кишел ловушками всех видов в объеме, наверное, превышавшем даже таковой разнообразной живности в этом же лесу. Сплетенные еще давным-давно чары по-прежнему были крепки - чужак мог искать верную дорогу часами, если не днями, и если ему везло, то находил путь прочь отсюда, а не свою смерть. Смерть, согласно россказням жителей ближайших городов, таилась здесь едва ли не за каждой веткой: в былые века любой житель окрестных сел был готов помереть зимой от холода, но не сделать ни шагу за дровами в эту глухую чащу. Одними чарами дело не ограничивалось - передававшиеся из поколения в поколения байки о живущих тут испокон веков чудовищах были обязаны своим рождением страже дома - и многочисленным миражам, которые держали посторонних подальше отсюда.       К дому, разумеется, вела не одна дорога - но семейству Кальдервуд был раскрыт лишь один из запасных путей, кружной и невероятно тяжелый: пробраться тут на машине нечего было и думать, да и пешком путешествие заняло не меньше двух часов времени. Когда же гости добрались до увитой плющом высокой ограды, каждый их шаг уже давно фиксировали десятки рассеянных вокруг хрустальных глаз, каждое слово - ловили укрытые за листвой и в стволах деревьев машины, каждый жест - оценивался ответственными за наблюдение куклами, что выискивали в них малейший признак начала обращения к магии. Оборона, казалось, только и ждала того, что могло бы считаться угрозой. В этом доме редко принимали гостей и атмосфера на подступах была соответствующей - колючей, словно военная проволока.       Массивные ворота с фамильным вензелем распахнулись еще до того, как их успели коснуться, обнажая унылые картины осенней природы и мрачную, тяжеловесную, но до боли одинокую громаду мастерской. Впереди ждали темные окна и невыразимо старые стены, дряхлый кустарник, чахлая осока и редкие деревца в отданном на растерзание времени саду. Двигаясь по дорожке, припорошенной опавшей листвой, гости миновали небольшой пруд, что притягивал взор своей траурной чернотой - гладь его была совершенно неподвижна, словно отказываясь повиноваться ветру. Молчание, царившее вокруг, казалось совершенно невыносимым - недоставало хоть бы самого малого, но подтверждения тому, что в этих землях есть еще жизнь.       Громада особняка была истерзана веками. От стен тянуло ветхостью, некоторые из них покрывали, как и крышу, лишайники. Окна смотрели неприветливо и жутко - как могут смотреть с рождения мертвые глаза, созданные из стекла. Пробравшись через готическую арку, гости остановились - через усыпанный листьями двор к ним уже направлялись хозяева.       Нейтгарт фон Вайтль носил строгий черный камзол и черный же шейный платок, жилет, единственным украшением которого можно было считать серебряную цепочку от часов, был все того же цвета, равно как и начищенные до блеска высокие сапоги. Он шел чуть впереди, обгоняя на шаг-другой членов своей семьи точно так же, как Бенедикт Кальдервуд - своей. Бенедикт прятал глаза за темными зеркальными очками, носил он также высокий цилиндр - похоже, совсем новый - и темно-зеленый костюм с зеленым же галстуком. Едва маги поравнялись, как очки были отправлены в нагрудный карман - еще раньше, чем были произнесены первые приветственные слова. Главы семей переглянулись - взгляды эти, которым было суждено столкнуться, выражали куда больше любых слов, а прежде всего - волю их пославшего. Оба, удовлетворившись прочитанным в глазах чужих, спокойно моргнули, согласившись признать друг в друге равных, хоть бы и на время.       Костюм Селесты был столь же мрачен, но он по крайней мере отвечал времени - а также отвечал скорее критериям удобства, чем красоты. Единственным исключением из них была, возможно, излишня длина темного плаща - полы его почти касались земли - но порыв ветра, чуть всколыхнувший его, разрешил загадку: изнутри плащ был прошит великим множеством нитей из неразличимого на первый взгляд сплава, что сплетались в сложный, но не лишенный красоты узор. Темные брюки и удобная обувь - с одинаковым успехом она бы смотрелась в них и в своем кабинете и в долгой дороге. Ее поза казалась расслабленной, а лицо преувеличенно спокойным, но и тут основную работу брали на себя глаза, живые и внимательные - сейчас они сцепились взглядами с сине-зелеными глазами Юфемии Кальдервуд. Супруга Бенедикта была ростом чуть ниже Селесты и очень худа - не столько красива, сколько породиста. Высокомерный нос, тонкие мертвенные губы, натянутые стальной проволокой, непомерная гордыня, сквозившая во всем - от лица до пышного наряда. Ее волосы казались по сравнению с Селестой настоящим каштановым водопадом, она была столь напряжена, что, казалось, позвоночник ей заменили стальным прутом, да и тот вот-вот надломится от натуги. Селеста беззвучно усмехнулась - стоявшая напротив нее женщина отвела глаза первой.       Наследники семей также смотрели друг на друга во все глаза - но привычного для таких встреч давления в их взглядах не наблюдалось. Вайола Кальдервуд имела волосы столь же светлые, что и ее отец - могло показаться, что их вдобавок присыпали пеплом. Ее серебристо-зеленые, словно листья, глаза, казались невероятно спокойными, сама же она походила на какой-то выросший в сумерках цветок матовой белизной своего лица. Она томно глядела и неспешно двигалась - походка ее была немного неровной, так что могло показаться, что Вайола несколько прихрамывает. В сочетании со своим старомодным платьем, она казалась трогательно беспомощной для человека - и преступно беспомощной для того, кто имел честь принадлежать к породе магов. Юст был ничуть не менее бледен, темные, как у отца, волосы его растрепал негодяй-ветер, едва он оказался во дворе. Несколько впалые щеки, плохо скрываемая усталость и настороженность в глазах, старомодный костюм темных тонов…странно, как по жилам одетого так тесно человека могла вообще бежать кровь.       Вайола несмело улыбнулась - как ее учили. Юст скопировал эту улыбку - как учили его.       В просторной комнате были открыты два окна из пяти, но это нисколько не помогало - табачного дыма было настолько много, что он просто не успевал выветриться хоть бы и на четверть. Мрачно курил Нейтгарт, выдыхала дым Селеста - сидящий в кресле напротив Бенедикт тоже не отказался от удовольствия подымить трубкой. Супруга Бенедикта заняла место у окна, чуть поодаль от дочери, практически не скрывая того, что у нее уже постепенно начинает кружиться голова - что от дыма, что от здешних речей. Наследники двух семей сидели молча, время от времени бросая друг на друга взгляды, сплетенные из двух нитей - осторожности, почти доходящей до страха, и неизбежного интереса. Больше же всего молчания приходилось на долю человека, что оккупировал старое резное кресло у дверей - но когда говорил он - сухим, надтреснутым голосом - затихали, как по команде, решительно все.       Древний старик, которого гости впервые узрели уже дома, был сплошь закутан в черное, и, как казалось поначалу, не мог испугать ничем, кроме своего жуткого облика. Лицо его было вытянутым и морщинистым, словно давно сгнивший фрукт, оба глаза намертво закупоривали медные кольца огромных очков, а изогнутый нос делал его похожим на больного, облезлого коршуна с дрожащими крыльями. Нос этот был искусным, но все же протезом - тусклый блеск его бросался в глаза, когда старик медленно поворачивал голову. Единственным светлым пятном его костюма являлась серебряная брошь в виде паука, что скрепляла черный плащ у горла - ровно такой же паук был оттиснут на набалдашнике трости, что сжимали сухонькие пальцы левой руки. Рука правая давно уже не была живой - помимо знакомого уже тусклого блеска в глаза бросался небольшой потемневший рубин, скрытый в кисти руки за крохотным зарешеченным окошечком. Когда старику понадобилось срезать конец сигары, рука его раскрылась, как блестящий цветок, а пара пальцев утонула в запястье, сменившись парой же темных лезвий. Да, казалось, ничем, кроме своей внешности старик напугать не способен - но это было лишь до того как произносилось его имя. Йеронимуса фон Вайтля многие давно считали мертвым - и лишь потому спали по ночам спокойно, те же, кто каким-то чудом оказывался осведомлен о том, что отец Нейтгарта еще держится в мире живых, сходились обычно в одном - просто в аду никто не хотел такой компании. Его век давно должен был уже подойти к концу, но старый маг продолжал цепляться за мир живых со всей своей чудовищной силой. Последние десять лет он не покидал стен мастерской, но даже зная, что продержится еще от силы год или два, не оставлял своей работы. Многие секреты рода обречены были умереть вместе с ним - но его мрачная слава стать бесплотной тенью грозила еще очень не скоро.       -…и значит, Людвик все еще на лечении? - кусая трубку, бормотал Бенедикт.       -Уже давно нет, но теперь он прикован к письменному столу вместо кровати, - протянул Нейтгарт, выдыхая дым. - Сейчас заканчивает учебное пособие по эфирно-топографическому анализу, кажется, у вас в Башне уже согласились его издать небольшим тиражом?       -Все так, пусть их и до сих пор удивляет, что такое количество стоящих работ поступило от…чистильщика, - Бенедикт чуть улыбнулся. - Поначалу они решили, что это какая-то шутка. Ну или что настоящий автор предпочитает оставаться в тени.       -Все может быть…       -Про убийство Вальдимара Гюннлейгссона уже слышали, я полагаю? - немного помолчав, произнес Бенедикт. - Месяца три назад меня привлекли к делу в качестве эксперта. Такой бойни давно не доводилось видеть…       -Получал донесение, да, - кивнул Нейтгарт. - Честно говоря, этот конец был чертовски предсказуем. И даже не потому, что после всех войн, в которые его отец успел втравить семью, она уже полвека как дышала на ладан. И даже не потому, что их последние проекты ходили на грани с искусственным вампиризмом.       -Вы уже в курсе? - не смог скрыть удивления Бенедикт. - Откуда?       -У меня свои источники, - пожал плечами хозяин дома. - В данном случае - один, но более чем надежный. Мне сообщили, что они работали с неким растением, привезенным из ранних тропических экспедиций Вальдимара, все так?       -Вы поразительно хорошо осведомлены, - последовал ответ Бенедикта. - Первичным источником послужила его слуга, что была с Вальдимаром в той экспедиции, следующим он сделал свою собственную жену…то, что осталось после учиненного в их подземной лаборатории погрома, мне отдали на исследования…       -Вот так вот просто?       -Ну разумеется, нет, - с некоторой горечью выдал маг. - Все три месяца, что я занимался этой гнилью, в ухо мне дышали два охотника. В конце концов у кого-то наверху лопнуло терпение, им приказали сворачиваться и пережечь там все. На всякий случай всю сеть подземных туннелей подорвали вместе с тем, что осталось от мастерской. Выжившую прислугу…       -Разбросали как минимум в три разных страны, - кивнул Нейтгарт. - Кому-то конфисковали воспоминания, а кого-то на всякий случай оставили под землей во время подрыва. Слышал, слышал…       -Хотел бы я знать, от кого. Ну да ладно. Вы кажется, сказали, что их основная ошибка была даже не во всем этом? Тогда в чем, позвольте спросить?       -Они связались с американцами, - взяла слово Селеста. - Само по себе это, разумеется, не грех, но они имели глупость связаться с Красным Кольцом.       -Вы и об этом…       -…а иметь дела с Кольцом - напрашиваться хорошо если на Печать, - невозмутимо продолжила Селеста. - Да, денег у них всегда хватало, но их отношение к своим…союзникам за пределами Штатов прямо-таки показательно небрежное. Как нужна помощь - ее не дождешься, пойдешь против них - растопчут в два счета. Впрочем, они так увязли в своих маленьких играх с человечками…       -Это и тревожит, - пожевав трубку, пробормотал Бенедикт.       -Пока группа Натаниэля еще хоть как-то трепыхается - им будет чем заняться и у себя дома, - усмехнулся Нейтгарт. - А здесь им ловить нечего, хоть и хочется так, что зубы сводит.       -Я смотрю, вы потянулись за океан?       -Не люблю пустого хвастовства, - отмахнулся Нейтгарт. - Их магическое сообщество - большая помойная яма, в которой неизвестно что забыл десяток приличных людей. К тому же там уже разобраны все мало-мальски приличные варианты. Кольцо сейчас обладает наибольшим влиянием, появиться в любой из сфер их интереса - номер заведомо дохлый, конкуренции у себя дома они не потерпят. Равно как и Малая Башня, да и группа того же Натаниэля - хотя с ним-то у нас по крайней мере нет особых конфликтов…и множество менее крупных игроков, чье перечисление заняло бы сутки, если не двое. Единственный вариант - помимо, конечно, выбивания за край всей этой рыбки помельче - найти что-то, что их гиганты пропустили, сосредоточившись на своих забавах с человечьей политикой и их же войнами…       -…и что, в то же время, стоит потраченных сил и обеспечит доход, - мрачно закончила Селеста.       -И что же, удалось вам что-то найти? - по тону Бенедикта было видно, что на ответ он почти не рассчитывает.       -Можно и так сказать, - уклончиво произнесла Селеста. - Пара небольших программ, не более того.       -Думаю, я мог бы даже вам рассказать, если хотите, - чуть помолчав, продолжил Нейтгарт. - Во многом потому, что точно знаю - вы этим не станете заниматься.       -И о чем же речь?       -Вы знаете что-нибудь о страховках? - мягко поинтересовался Нейтгарт.       -В общих чертах.       -Со мной было ровно так же, аккурат до прошлого года, - маг постучал сигаретой по краю пепельницы. - Знаете, у людей, что там живут, принято - если ты не совсем беден - иметь страховку, в том числе и жизни…       -Допустим. И что нам до того?       -Представьте, что вы человек и смертельно больны, - невозмутимо продолжил Нейтгарт. - Вам осталось жить…ну, допустим, два или три месяца, может, полгода, это не столь важно. У многих людей в такие моменты закрадывается желание осуществить что-то, чего они не успели до того и могут уже не успеть, но, как подсказала собранная нами статистика, в таких случаях все обычно уже ушло на безнадежное лечение. Итак, вы смертельно больны и вы банкрот. Выход?       -Выход?       -Мои люди перекупают их существующие и законные страховки, точнее говоря - права на выплату, примерно за одну четвертую от реальной стоимости, клиент получает деньги на руки, а мы в свою очередь отбиваем все вложения с огромным плюсом post mortem. Помимо очевидной сверхприбыли, все остается в рамках человечьих законов и - что самое главное - единожды наладив данную систему, семье нет более никакой нужды лезть в нее лично.       -Рискованно, - бросил Бенедикт. - Ждать у моря погоды…       -Ждать долго не приходится, - ядовито произнес Йеронимус, что хранил молчание уже почти час. - Люди умирают куда чаще, чем наш брат.       -Создать небольшую…разведывательную сеть стоило мне гроши, - пожал плечами Нейтгарт. - Теперь же они имеют доступ к данным крупнейших страховых компаний и составляют списки подходящих клиентов. Программа потребовала потратить немного времени, но теперь они отлично справляются со всем сами, а вложения уже окупились и пошли в дело. Вы, например, в курсе, сколько стоит в сутки хороший преподаватель, выписанный из Могилы?       -Для вашего сына?       -Для кого же еще? Кстати, Юст… - затушив дорогую сигарету, маг переглянулся с сыном. - Ты ведь не откажешься показать нашей гостье дом?       -Конечно, - тихо кивнул тот, поднимаясь на ноги и осторожно взглянул в сторону Вайолы. - Если вы позволите…       -С радостью, - не менее тихо ответила Вайола, также вставая со своего места. - Отец…       -Конечно-конечно, - почти отмахнулся Бенедикт. - Ты можешь погулять на воздухе, только будь осторожна.       -Я буду осторожна, отец.       -Вот и славно, - маг снова принялся набивать трубку. - Итак, я думаю, нам пора приблизиться к делу, ради которого мы здесь все собрались…       -Почти мои слова, - сухо сказала Селеста, все смотрящая на дверь - она только-только закрылась за Юстом и Вайолой. - В первую очередь хотелось бы остановиться на таком вопросе, как неизбежное наше вхождение в структуру Башни…       -Здесь всегда так…холодно?       Слова Вайолы были подхвачены эхом почти немедленно - оно игралось с ними еще долго, унося все дальше и дальше по пустому темному коридору.       -Временами, - Юст шел по правой стороне коридора, иногда останавливаясь на минуту-другую. - Кажется, собирается дождь…       -Скажи…Юст… - она чуть понизила голос. - Я ведь могу обращаться к тебе так, да?       Он ничего не ответил, лишь утвердительно мотнул головой.       -Тебе ведь тоже написали все эти безумные речи, да? Ну, я имею в виду - для встречи и после…       -Как…как ты догадалась?       -Со мной было то же самое, - продолжила Вайола заговорщицким шепотом. - Они грызли меня две недели кряду. Репетировали со мной каждое слово, что я здесь должна была говорить…       Юст остановился, прислонившись к стене. Был ли это тот самый шанс, о котором ему не так давно говорил отец? Был ли это…       Следи за каждым своим словом, но за ее словами следи пуще того. Готов поставить свои часы, Юст, что девчонку уже напичкали указаниями - и что она попытается тебя выпотрошить, начав с какой-нибудь невинной темы. Смотри не попадись. А если сможешь - вытяни из нее что-нибудь сам…       -Они чего-то опасаются? - осторожно спросил он.       -У вас? Тысячи и одной вещи, - Вайола тихонько рассмеялась. - Мама была против…против даже того, чтобы к вам ехать, - она почему-то обернулась, посмотрев на оставшийся позади холл.       -Почему?       -Она…слишком много о вас слышала, - Вайола несколько нервно моргнула. - И ее это пугает. Говорит, что вы…прости, я не должна была…       -Все в порядке, - он надеялся, что тон, который выбрал, сойдет как доверительный или будет хотя бы близок к тому. - Сказанное в этом доме не выходит за его стены.       -Но все внутри стен будут знать, не так ли?       -Только если я им скажу.       Вайола огляделась по сторонам - лицо ее было несколько испуганным.       -Она сказала, что вы так и остались…пауками, - наконец выдавила из себя она. - Каждый день она говорит отцу, что мы делаем ошибку. Что вы…вы хотите…нет, прости, это слишком гадко.       Он молчал, ожидая продолжения, чувствуя, что рано или поздно она все равно скажет то, что уже крутилось на языке. Он помнил наставления отца, но…что-то здесь было не так. Она не пыталась из него что-то вытянуть. Она…       В это было сложно поверить, но, кажется, ей было еще более неловко от того, что творилось с ними, чем ему самому.       -…сказала, что вы выжмете из нашей семьи все соки и оставите помирать, - наконец, вытолкнула Вайола. - Прости, но ты сам спросил…       -Ничего страшного, - тихо произнес он. - Моя мать тоже не рада тому, что происходит.       -Правда? - удивилась Вайола.       -Да, - Юст чуть кивнул. - Она пыталась договориться с семей Морольф. Их дочь…       -Морольф? - Вайола распахнула глаза. - Но ведь они же…       -Да. Полукровки. Потому отец и не дал этому делу ход. Он рассказывал, что в четыре года она взяла как-то игрушку, кубик Рубика…так вот, он говорил, что когда она начала заниматься этой головоломкой, то случайно…пересобрала весь дом, разделив при том на соответствующее число равных участков.       Дочь Кальдервуда только изумленно вздохнула, тут же прикрыв рот рукой.       -Да, тебе повезло, что твои родители в итоге договорились не с ними, а… - запнувшись, Вайола резко закашлялась. - Я…я хотела сказать…а куда мы сейчас идем, Юст?       -Там, дальше - самый короткий проход наружу, - произнес он. - Если у тебя тоже болит голова от дыма, то нам лучше выйти на воздух.       -Хорошая идея. Там, кажется, даже теплее, чем тут…       Старый сад, даже не пытающийся уже казаться живым, был засыпан опавшей листвой так, что в ней, казалось, можно было купаться. Поросшие бурьяном дорожки, чахлая беседка где-то вдалеке, скорчившиеся в своей многолетней агонии деревья. Мастерская жадно пила силы, год за годом проедая все, что должно было достаться этой земле, этим деревьям и кустам. Присосавшись к переплетению духовных жил, словно пиявка, она не оставляла центру леса ни единого шанса - такова была цена за хитрую и прочную оборону, и хозяев вполне устраивало, что платят по счету вовсе не они.       -Скажи… - от природы негромкий голосок Вайолы почти заглушал налетевший ветер. - А на что похожи ваши города? Те, что поблизости?       -Не знаю, - замедлив шаг, он поворошил ногой листья.       -Но ты же живешь неподалеку.       -Я не был там, - Юст взглянул в небо, где нависали, собираясь в одну черную массу, тучи. - Не было времени. Со следующего года это изменится, но не сейчас.       -Но ведь…       -Если бы сегодняшний день не был отмечен вашим прибытием, я бы даже не вышел сюда, - проговорил он. - Мне нужно много читать. Например, “Куклы для обмана” я должен был дочитать еще на той неделе. Перевод с японского языка очень неточен, приходится постоянно сверяться с оригиналом и словарями.       -А, скажем, по вечерам?       -По вечерам…сегодня же среда?       -Да, а что?       -Значит, сегодня анатомия. И черчение, конечно же. У меня есть час свободного времени в сутки, но его лучше использовать на отработку заклинаний и развитие Цепей. А как продвигается твоя учеба?       -Со стоном, - улыбнулась Вайола. - У меня склонность к тем же элементам, что у и отца, и он сказал, что я буду его достойной заменой, когда придет время. Но по правде говоря, мне все еще тяжело работать в его оранжереях. Однажды я уколола там руку… - она поморщилась. - Хорошо, что я знала, где лежат все противоядия. За три минуты, что мне давал яд, я бы точно не успела ничего найти…       Шуршание листьев в ушах, далекий - пока еще - гром.       -Значит, ты часто бывала за пределами мастерской? - теперь вопрос задал первым уже он.       -Не скажу, что очень. Иногда отец брал меня с собой…он обещал отправить меня в Башню пораньше. Говорит, что обо всем уже договорился. Через несколько лет…       -И как там?       -Где, в Башне? Так я же еще…       -Нет, в людских городах.       -Шумно. Все куда-то спешат и заняты не тем, чем нужно, - немного погодив с ответом, наконец произнесла Вайола. - Но мне почему-то там нравится. Я бы хотела побыстрее оказаться в Башне. Тогда я смогу жить в Лондоне и…       -Не думаю, что этому стоит радоваться, - мрачно сказал Юст. - Там настоящее змеиное гнездо, которое нужно…прости, моя вина - я забыл…я постоянно забываю, что ваша семья принадлежит к Башне.       -Ничего, я понимаю. Мне тоже…мне тоже всегда говорят, что в Море Бродяг живут одни безумцы и еретики. Но если бы это было так, мы бы ведь никогда с вами даже не заговорили, да?       -Наверное, ты права, - он сам не заметил, как они добрались до едва стоявшей деревянной беседки. - Я могу спросить еще…про человечьи города?       -Да, конечно. Но я сама не так уж много знаю. Люди ведь…       -…ничему не способны нас научить, кроме бесцельной траты своих жизней, - вздохнул Юст. - Кейра, правда, считала иначе…       -Кейра? Кто это?       -Она…она приезжает сюда, чтобы учить меня, - слова дались ему только после недолгого молчания. - Отец ее не очень любит. Говорит, что у нее в голове сквозняк, что ему больно видеть, как почтенная семья вроде ее так размякла.       -Где же она сейчас?       -В городе рядом. Снимает квартиру, - произнес он. - Месяц назад они с отцом сильно повздорили, я…ты ведь никому не скажешь?       -Зачем мне это?       -Я боюсь, что скоро…что скоро ей совсем запретят сюда приезжать, - глухим голосом сказал Юст, отвернувшись в сторону - взгляд его был направлен теперь в самую глубь лесной чащи. - Она…в вашей семье отмечают дни рождения?       -Да, - только и кивнула Вайола, опасаясь сбить его с мысли. - А в чем…       -В прошлом году мать подарила мне старый искатель ядов, - пробормотал он. - Очень полезная вещь, таких больше не делают, а если приглашен к чужому столу, без него не обойтись…отец привез из поездки несколько очень интересных рукописей. Перевод на древневерхненемецкий с иврита, арабского и чешского…       -А…Кейра?       -Она…у нее очень странные чары, - наконец, произнес Юст. - Я так и не смог найти ни малейшего следа их на той вещи, что она мне подарила. Но они там есть, иначе бы…иначе бы она мне не понравилась. Наверное, я просто еще не могу их отыскать…все еще не хватает сил…       -Что это было?       -К-календарь, - его почему-то передернуло. - Я все обыскал, но все равно не понимаю. Несколько кусков бумаги, скрепленных проволокой, несколько старых фотографий. Ни малейшего следа чар. А почему-то не выходит его выбросить.       -Почему ты не спросил у нее?       -В чем тогда смысл? Если ты не способен ничего разгадать без подсказок, ты вряд ли достоин зваться магом. Я не бросил это дело, не подумай. Я еще раз потом проверю каждую фотографию. Надо же понять, почему на них так хочется смотреть…       Беседка давно осталась позади - они каким-то образом очутились уже в самом дальнем конце сада. Дальше была только ограда. А за оградой…       Первая капля дождя звонко шлепнула его по лицу - и не успел он поднять голову к небу, как это сделали третья, четвертая и пятая.       -Я же говорил, что…       Остальные слова его смыл поток воды, извергнутый небом. Воды холодной и - как ему показалось - даже какой-то грязной. Он бросил ошалелый взгляд на Вайолу, что пыталась укрыть голову хотя бы руками, и в голове пронеслись наставления из какой-то старой пыльной книги. Она была гостем, а если уж пустил гостя в мастерскую…       -Бежим, - решительно произнес он, шагнув к Вайоле.       …если уж он доверил тебе свою жизнь…       -Но куда? - воскликнула та, однако, припустив за ним следом. - Все равно же вымокнем!       Ему почему-то представилось, как от этого дождя ее разбивает какая-то чудовищная простуда. Как она переходит в нечто худшее и убивает ее…       -Не в дом! - крикнул он, хватая ее за руку и буквально волоча в сторону черного пруда. - Тут проход в подземелье! Переждем там!       -Но…       -Быстрее же! Быстрей!       Над головами рявкнул гром, заплясали всполохи молний. Он мчался вперед, на ходу вспоминая нужные слова и таща за собой Вайолу, словно тряпичную куклу. Дождь лупил по спинам, заставляя ускорить шаг. Дождь не давал остановиться и передумать.       Чернильная тьма пруда, казалось, давно уже осталась позади, как и массивные двери, у которых им пришлось провести минут десять, если не больше. С замками и запорами, что были сплетены из чар, Юст справился легко - извлек из кармана небольшую серебряную брошь - точно такую же Вайола видела на плаще его деда - и, коснувшись ею двери, принялся читать заученные еще несколько лет назад слова.       -А что было бы, если бы ты ошибся? - спросила Вайола минут пять спустя, когда они уже брели вниз по каменным ступеням.       -Если бы я ошибся хоть в интонации… - он остановился, схватившись за стену. - Кажется, там было сказано что-то про плоть, отлетающую от костей. Прости, но я не помню этого со всей точностью.       Потом настало время преград уже механических - именно из-за них Юст и его спутница задержались у дверей так надолго. Проржавевшие ручки старых механизмов едва слушались - а уж когда у того, кто пытался их крутить, банально не хватало сил…принеся в жертву перчатки - они оказались безнадежно испачканы и изорваны - он кое-как отпер последний замок, после чего отошел в сторону, дожидаясь, пока двери, наконец, их пропустят.       Следом за каменной лестницей начиналась железная - еще более скользкая и крутая. Сделав три поворота, она продолжала вести их все глубже и глубже - спуск этот был настолько узок, что двое там с огромным трудом могли разойтись. Шли они молча - вымоченные дождем и окончательно продрогшие уже тут, в стылом каменном мешке - и Юст и Вайола начисто потеряли желание говорить, пусть бы только до тех пор, пока не отогреются.       Лестница, наконец, кончилась, выводя в просторный зал - стены его терялись во тьме и пыли, а сводчатый потолок облюбовала плесень. Пол представлял собой подогнанные друг к другу плиты тесаного камня, дверей - как и темных проходов - было великое множество. Казалось, блуждать здесь можно вечно.       -Где мы, Юст? - едва слышно произнесла Вайола.       -Хранилище, - таким же шепотом ответил он. - Я нечасто тут бываю. И обычно прохожу тем путем, что ведет сюда из дома…       -Значит, мы сможем добраться до вашего дома через эти туннели?       -Да, - кивнул он, делая несколько шагов вперед. - Если я вспомню, какой проход нам нужен…       -Но если ты ошибешься, мы ведь всегда можем выйти, как пришли, да? Через тот пруд?       -Нет, - резко ответил он. - Оба входа работают лишь в одну сторону. Любой, кто попытается выйти так же, как вошел, будет просто развеян по ветру.       -А нельзя было сказать это…чуть раньше?       -Я…я забыл, - Юст нащупал во тьме дальнюю стену, после чего с усилием надавил на какой-то рычаг. - Прости. Мы выберемся. Меня учили тут ориентироваться. Держись позади и ничего не касайся. Если что-нибудь увидишь…или услышишь…       По коридорам прокатился, становясь все громче и громче, хор из десятков сухих щелчков - с каждым из них под потолком или на стене вспыхивал голубоватым светом хрустальный светильник, убранный бронзой.       -…никак не реагируй. Если ты сделаешь хоть шаг на чужой голос или на один из миражей, это закончится смертью, - он пытался говорить как мог спокойно, но в конце каждой фразы голос его звенел от страха. - Я…я не должен был тебя сюда приводить. Не должен был…       -Но теперь у нас уже нет выбора, так?       -Да, - Юст грустно покачал головой. - Здесь нас искать станут в последнюю очередь. Так… - он в очередной раз окинул взглядом открывавшиеся пред ними проходы. - Я думаю, что нам сюда…       Вайола довольно быстро утратила всякую ориентацию в пространстве. Зала, откуда они вышли в путь, давно уже было не видать, и как Юст умудрялся разбираться в чудовищном переплетении переходов и коридоров, оставалось только гадать - и изумляться его памяти. Двери и люки, что выплывали из тьмы, были покрыты толстым слоем пыли, некоторые были открыты - за ними виднелись такие же мрачные залы с крестовыми сводами, заставленные диковинными инструментами. Ничего подобного ей никогда прежде не доводилось видеть - магия ее семьи была настолько далека от этой, насколько это было вообще возможно. Многое было сломано и брошено здесь ржаветь и гнить, многие залы выглядели так, словно в них когда-то откипели жаркие битвы.       Насчет голосов Юст не обманул - стоило только углубиться в туннели, как она начала их слышать. По-хорошему, следовало, как учил отец, закрыться от всего этого - она даже знала, как именно - но творить здесь свою магию Вайола просто-напросто боялась - даже больше, чем того, что лилось со всех сторон в уши. Монотонный скулеж из одного прохода, тоскливое повизгивание из другого, душераздирающие вопли из-за каждого угла…все это не просто действовало на нервы, а буквально разрывало их на клочки, мешая сосредоточиться и вспомнить хоть какие-то защитные меры, которым ее уже успели научить. А уж то, что она иногда видела там, во тьме…       -Ты тоже ведь…слышишь все это?       -Нет, - просто ответил Юст, постучав пальцем по брошке, что уже была пришпилена к его воротнику. - У меня есть дозволение здесь находиться.       За очередным поворотом они наткнулись на огромную стеклянную витрину - Вайола замерла, разглядывая гиганта, что скрывался за ней, нависая над ними мрачной горой. Тяжелые, обитые железом, сапоги, длиннополая бежевая шинель, поверх которой был наложен “фартук” из сцепленных меж собой листов брони. Руки закрывали не менее тяжелые на вид перчатки, пристегнутые к рукавам, лицо - безмолвная газовая маска, обтягивающая всю голову, поверх же находился массивный шлем. Шею закрывал железный воротник. В руках гигант держал нечто с длинным и тяжелым стволом - сбоку к этому самому “нечто” был прикручен массивный барабан, похожий издали на сито.       -Это…ваше? - спросила Вайола.       -Нет, - быстро ответил Юст. - Трофей из России. Один из солдат Серафима Бладберга. Идем, здесь не стоит задерживаться…       Становилось все темнее, все холоднее. Вайола, одетая хоть и пышно, но довольно-таки легко, уже чувствовала, как за ее тело начинает браться озноб, однако не подавала вида - каждый раз, когда ей начинало казаться, что уверенности больше не осталось, достаточно было взглянуть на ее проводника. Юст был бледен как смерть, у каждой развилки он останавливался, размышляя от одной минуты до пяти и больше, судорожно что-то считал, бормоча себе под нос и иногда устало прятал лицо в ладонях - пусть только и на мгновения. Он не выглядел спокойным, но когда он говорил, то ей становилось чуть легче - почему, она сама толком не понимала, однако это работало лучше любых заклятий. Со временем она научилась не обращать внимания ни на крики, ни на миражи, а однажды даже нашла ловушку, что пропустил Юст - тот нервно кивнул, признав, что сейчас она только что спасла их жизни. У одной двери проводник ее замер, вдруг щелкнув по железной ручке.       -Странно. Обычно здесь все заперто, и не только на замки, - голос его звучал настороженно. - Видимо, забыли закрыть за собой в последний раз. Я должен войти и проверить, все ли цело, ты можешь подождать здесь немного?       -Здесь? - ее передернуло. - Я бы не хотела здесь оставаться, нельзя ли…       -Здесь нечего бояться, - обернувшись, произнес Юст. - Эта система работает по следующему принципу. Все миражи основываются на том, что ей удается выцедить из сознания чужака, если оно, конечно, достаточно проницаемо. Он видит либо то, что больше всего хочет, либо, напротив - чего боится. В обоих случаях он может допустить ту или иную ошибку, пусть бы и ненароком.       -А все эти…крики?       -Сбой системы, - он подернул плечами. - Все должно работать иначе, но чары давно уже не обновляли. Мы… - Юст потянул дверную ручку на себя. - Ладно, я думаю, ты можешь зайти. Но о том, что там увидишь, говорить ты не должна. Никогда и нигде.       -Само собой, - голос ее звучал почти что обиженно. - Разумеется, я понимаю.       Эта комната была не такой уж большой по сравнению с теми, которые Вайоле доводилось видеть раньше. Она не напоминала уже склад вещей старых и брошенных, обреченных тихо ржаветь и гнить - нет, это, скорее, был зал музея. Свет здесь был куда ярче, пол и стены - чище, и даже имелся небольшой ковер, по которому можно было ступать, не морозя ноги почем зря о каменные плиты. Слева от входа стоял небольшой столик - на нем были сложены в стопку халаты из какой-то темной тяжелой ткани, защитные очки и перчатки. Чуть дальше начинались витрины - за одной были разложены выцветшие давно листочки бумаги, за другой…       Юст медленно обходил комнату, останавливаясь у каждой витрины, она же, пользуясь тем, подошла поближе к той, которую увидела первой. Там, на подушке из старинного багряного бархата покоился меч великолепной работы - казалось, он пролежал тут не один век, но ни на самом клинке, ни на затейливо украшенной рукояти не было ни единой пылинки. Лезвие, кажется, даже чуть светилось - каким-то странным, сероватым светом. Обычно столь древнее оружие, созданное не без помощи магии и впитавшее в себя целые пласты боли и смерти, давало куда как более грубые и жестокие импульсы, но от меча почему-то не веяло угрозой, даже наоборот - стоило ей только увидеть отражение собственных глаз на поверхности клинка, как Вайола почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение. Терзавший ее озноб куда-то испарился, по телу волной пробежала приятная теплота, настолько обезоруживающая, что хотелось тут же прикрыть глаза и…       -Не вглядывайся, - резко бросил Юст. - Он может дотянуться даже сквозь защиту витрины.       Вайола встрепенулась, переводя взгляд на рукоять. Там, в переплетении узоров и мерцающих сизо-серым светом прожилок, было оттиснуто всего одно слово, к тому же еще и короткое - Pax.       -Странное имя для орудия убийства, - сделав шажок в сторону от витрины, произнесла Вайола. - Почему он так назван, Юст?       -Он создан для того, чтобы убивать, это верно, - мрачно кивнул Вайтль. - Но не тех, на кого будет поднят. Тех, кто поднимает.       -Он…проклят, да?       -Он приносит мир, мир и покой, - Юст говорил медленно, словно не до конца уверенный, имеет ли вообще на то право. - И поедает тебя по кусочку. Мне говорили, что его создали на самой заре нашей семьи - создал один из наших давно забытых предков, кого снедала зависть, такая черная и злая, что ей не было предела, зависть к тому, кого он, однако, при всех называл своим другом…       Подойдя к витрине, Юст поднял валявшийся на полу кусок ткани - и поспешил набросить его на стекло, скрывая меч от дальнейших взоров.       -Во все времена существовали герои. Сильные и храбрые, те, кто был способен вести за собой, кто был способен побеждать. Во все времена героев отравляли, - Юст издал холодный, неприятный смешок. - Он силен. Он может принести тебе победу, и даже не одну. Может сделать тебя непобедимым и завоевать для тебя полмира…в твоих бесплодных мечтах, откуда уже никогда не выпустит, - он снова горько усмехнулся. - Отец показал мне его еще давно, чтобы я понял - иногда сила ничего не значит. Ни сила, ни воля, ни то, кем ты рожден. Если ты взял его в руки всего раз, то еще можешь устоять, но затем…они все заканчивали одинаково, Вайола. Все те могучие, смелые герои…       -Вы приносите его в дар, - тихо произнесла она.       -Верно, - Юст кивнул, обрадованный, что Вайола так быстро догадалась. - Он создан единственно для этого, и всю свою силу его творец вложил в то, чтобы скрыть его сущность. И ему удалось, удалось на славу. Отец говорил, что поначалу они просто становились…спокойнее. Потом им хотелось меньше двигаться, меньше есть…в конце концов… - очередной смешок. - Все они просто ложились и…я не знаю, как лучше сказать…они просто-напросто…отказывались жить дальше. Просто лежали и ждали, пока смерть придет за ними, потому что не хотели больше уже ничего. Меч воплощал все их желания. Отец говорил, что они обычно умирали, улыбаясь. Как дети, что видят счастливые сны…       -А вы возвращали его себе.       -И снова ты права, - Юст устало глянул на укрытую тканью витрину. - Мы теряли его множество раз, но он всегда возвращался к нам. Если тебе нужно убить героя - просто дай ему то, чего он больше всего хочет. У нас…у нас его зовут - Zerressiendes Leid (1). Сражаться им может лишь кукла - и то самая простая, у которой нет и не будет ничего человеческого. Все остальные обречены.       Вайола поежилась - и не потому, что за нее снова взялся холод. Ей вспомнились - в который уже раз - слова матери. Пауки. Старые злобные пауки. Неужели…неужели и он такой же, как они все?       -А что это? - пытаясь прогнать из головы неприятные мысли, Вайола указала на очередную витрину - ту, за которой лежали полуистлевшие листы бумаги.       -Где? - встрепенулся Юст. - Ах, это…договор Урбена Грандье с дьяволом, ничего необычного. Практической ценности уже не представляет. Погоди…я могу показать вещь поинтереснее, если хочешь.       -Если тебя за это не убьют…       -Если они не узнают, что мы здесь были - ничего не случится, - голос Юста стал отчего-то оживленней. - Сейчас…да где же он стоял…       Добравшись до очередной витрины - массивного стеклянного куба, обитого бронзой - он сдернул с него ткань. Здесь, на высоком постаменте, покоилось странное устройство: нечто вроде шара на нескольких тонких опорах, которые расходились во все стороны, словно лапки какого-то насекомого. Вся конструкция была отлита из довольно необычного на вид металла - под одним углом он казался темнее чернил, под другим же - радостно блестел на свету…       -Вообще-то им часто пользуются, - произнес Юст. - Но сейчас в мастерской у моего деда небольшая…уборка, и потому его перенесли сюда.       -Что это?       -Misterienfresser (2). Я…я не знаю, как лучше перевести это, чтобы ты поняла, но…грубо говоря, он способен прочесть все, - тихо сказал Вайтль. - Вне зависимости от языка и степени повреждения текста. Вне зависимости от примененных шифров и заклятий. Если это было записано - неважно, где, когда и каким образом - он справится. Достаточно только скормить ему, пусть даже ничтожный клочок.       -Возьмет любой язык? - изумилась Вайола.       -Ну, может, кроме Единого, - хмыкнул Юст. - Но на нем-то и не пишут.       -Поразительная вещь. Надеюсь, я когда-нибудь смогу увидеть его в работе, - пробормотала дочь Кальдервуда. - Я…я ведь смогу…да?       -Я не знаю, - вздохнул Юст. - Такие вещи зависят не от нас.       -Верно, - погрустнев, протянула она. - Прости. Я забыла, что я здесь лишь гость. Из-за меня у тебя и так уже наверняка будет много проблем.       -Скорее наоборот, - голос Юста также утратил живость. - Кажется, у меня голова пошла кругом. Если мы скоро не вернемся, нас будут искать и…я надеюсь, это не повлечет за собой никаких ссор. Сейчас…я осмотрю последние инструменты, и если все на своих местах, мы пойдем. Я просто…       -Да-да?       -Я уже сказал. Я просто потерял голову. У нас нечасто бывают гости, все деловые вопросы решаются, если нужна личная встреча, где-нибудь в другом месте…обычно так. Я почувствовал, что хоть с кем-то могу…       -Пообщаться с кем-то еще, да?       -Меня учили, что рассказанный секрет - потерянный секрет, - вздохнул он. - Но, кажется, если бы я не поговорил сегодня с тобой, через месяц или через год у меня бы просто-напросто лопнул череп, - Вайтль неумело улыбнулся. - Я…если даже наши семьи ни о чем не сговорятся, я…я был рад, что мне удалось тебя узнать.       -Я тоже, Юст, - после недолгого молчания ответила Вайола, отводя глаза. - Я…я думала, у вас будет куда страшнее, знаешь. И когда я увидела твоего деда, то…я…прости, но я чуть не померла там от страха. Знаешь, из-за того, что о нем рассказывают…       -Смею тебя заверить - слухи о том, что он стоял за Первой мировой войной твердой основы под собой не имеют, - рассмеялся Юст. - А вот то, что он переиграл в ту войну как детей и башенных, и многих русских - чистая правда. Я бы рассказал тебе про его фокус с плащами, но тогда меня точно убьют, - одним взглядом он дал понять, что шутит - по крайней мере, наполовину. - Так…осталось два прибора…если не трудно, посмотри - вон на той витрине все закрыто должным образом?       -Хорошо, Юст. Сейчас гляну…       Ткань зашуршала, сползая вниз и обнажая стекло. Эта витрина и правда оказалась открыта - на очередной подушечке покоился комплект тонких черных перчаток превосходной работы. Никакой магии Вайола не почувствовала - даже когда осторожно коснулась одной из них.       -Юст…а это…       -А, перчатки, - не оборачиваясь, бросил он, занятый другой витриной - с нее тоже, как оказалось, был свален замок. - Это моей прапрабабки…кажется. Она была… - он замялся. - Специалистом по безопасности, как сказал бы отец. Проще говоря, воровкой. И очень хорошей. Она сделала таких шесть пар, на всю свою команду…а это единственные, что уцелели.       -Красивые. Ты знаешь, как они работают?       -Конечно, все очень просто. Надеваешь и подаешь импульс. Много им не нужно, силы почти не тянут, - возясь со своим замком, пробормотал Юст. - Делаешь руки мягкими, как бархат, или твердыми, словно булыжник. Лепишь из пальцев присоски, крюки и когти. Ну и отмычки, конечно же…       -Значит, просто подать импульс…       -Ага, - он почти уже справился с замком. - Если уметь пользоваться, то они сливаются с плотью, и можно крутить пальцы в замках и не ломать их при этом, а еще…       Договорить ему было не суждено - за спиной послышалось какое-то шуршание. Обернулся Юст мгновенно. И застыл, изумленно глядя на Вайолу, чьи руки уже по локоть были покрыты угольной чернотой.       -Что ты делаешь? Их нельзя трогать, ты не…не умеешь…       -Я хотела…хотела поглядеть… - голос Вайолы стал испуганным. - Они не снимаются…и, кажется…Юст, они ползут дальше!       -Успокойся, - глухо произнес он, осторожно шагая вперед. - Только ничего не делай больше, слышишь? Сейчас я их сниму…успокойся…       -Я сама справлюсь! Ты сказал, импульс…       -Вайола, нет!       Крик Юста потонул без остатка в другом - наполненном чистейшей болью вопле Вайолы, что прокатился по подземелью, подхваченный, как и все их разговоры до того, равнодушным, безжалостным эхом…       Шаг. Другой. Третий. Еще ступень. Еще. Еще одна. И еще. Почти…       Никаких мыслей в голове давно уже не осталось - все они сплавились в какой-то комок, который пульсировал все сильнее, отдаваясь болью в висках, сердце и даже ушах. Еще шаг. Еще ступень.       Она уже не кричала и даже почти не шевелилась - повисшее на нем тело лишь тихо всхлипывало и дышало через раз. И, конечно, роняло на каменные ступени кровавые капли. Шаг. Еще один. Еще…       Он не помнил, как отомкнул двери, что вели в дом - помнил только, как она снова начала кричать, когда они перевалились через порог. Помнил, как закричал сам - так громко, как только мог - и как кричал еще целую минуту, что показалась ему настоящей вечностью…       Вайолу колотило. Ее руки - кровавая каша и торчащие наружу осколки костей - безвольно висели вдоль тела, которое он пытался хоть как-то уложить на полу. Бормотал что-то совершенно безумное и бесполезное, не зная, как унять эту боль, тараторил, захлебываясь и даже не понимая, что говорит с ней на немецком.       Шаги за углом заставили его вскочить на ноги - помощь все-таки подоспела. Сейчас он…       Из-за угла вышел высокий человек в темно-зеленом костюме, зеркальных очках и цилиндре. Бенедикт Кальдервуд. Его лицо остановилось - замерло, словно остывший воск.       Он пытался что-то сказать, но не успел даже открыть рта - Бенедикт рявкнул сжатую до предела лирику быстрее. Что-то слишком быстрое для человеческого глаза рванулось из его рукава и хлестнуло Юста по лицу с такой силой, что едва не оторвало голову. Обожженный ужасной болью, он отлетел на пол, стукнувшись еще и затылком.       Подняться он не успел - Бенедикт поднял его сам: сгреб за воротник своей скрипучей перчаткой, без особого труда вздернув вверх и только что не оторвав от пола.       -Ты это сделал, - процедил он, усиливая хватку все больше и больше. - Ты это сделал…       Это не было вопросом - чем угодно, но только не им. Воск ожил - лицо Бенедикта, искаженное гневом, скривилось в маску еще более жуткую.       -Ты это сделал, щенок!       Больно было не то, что дышать - даже думать. Он видел свое собственное лицо - задыхающееся от страха и боли - отраженное в очках Бенедикта.       -Смотри.       Больно. Как же больно.       -Смотри на меня!       Вайола словно очнулась ото сна и взвыла вдруг в голос - для мага это стало, похоже, последней каплей. Схватив Юста за запястье свободной рукой и до боли сжав, он прошипел два коротких слова - из рукава выполз побег со стремительно набухающим бутоном. Коснулся его кисти - тонкий, липкий…       Прорвался с оглушительным хлопком, заливая руку Юста бесцветной дрянью - боль была такой, словно ее в одну секунду прожгли до самой кости.       -Я сброшу тебя в ад, маленький выродок!       -Отпустите его, Бенедикт. Немедленно.       Голос отца - такого голоса он у него никогда не помнил.       -Это не было просьбой.       Дышать стало легче - в следующую же секунду он повалился на пол, как куль с мукой. Застонал, баюкая обожженную руку…       -Что здесь происходит? Отвечайте немедленно.       Голос отца - жестокий, холодный и властный. Шаги отца - громкие, отчетливые. Шагов прислуги он не слышал, но, повернувшись в ту сторону, где стоял отец, увидел их высокие силуэты, вокруг которых дрожал воздух.       -Я спрашиваю последний раз - что здесь происходит?       -Он изуродовал мою дочь! - рявкнул Бенедикт, выходя вперед и явно изготовляясь к бою. - Вы видите, что он с ней сделал?       -Юст, - этот голос пробился сквозь боль, страх и шум в ушах. - Юст, ответь мне. Прямо и коротко. Это ты сотворил?       Боль отобрала у него дар речи - приподнявшись на полу, он кое-как помотал головой.       -А теперь вы, - проговорил Нейтаграт.       -Я - что? - выкрикнул Бенедикт.       -Спросите свою дочь.       -Да вы посмотрите на нее! - треснув рукой по стене, проорал маг. - Она не могла сотворить с собой такого! Это все ваш…ваш…       -Вашей дочери мы окажем необходимую помощь, - Нейтгарт щелкнул пальцами. - Заберите ее, живее.       -Ближе не подходите, - зашипел Бенедикт. - Я вас здесь же развею!       -Не глупите, Кальдервуд, - сделал шаг вперед Нейтагрт. - Она ранена и…       Маг застыл - взгляд его поймал ожог на руке Юста.       -Вы ранили моего сына.       -Ваш сын пытался убить мою дочь!       -Этот вопрос мы очень скоро проясним, - холодно произнес Нейтгарт. - Юст, поднимайся с пола и ступай наверх. Пусть обработают твою рану.       -Вы…вы… - Бенедикт, казалось, сейчас взорвется.       -Вашей дочери мы окажем помощь. Но вы, Кальдервуд, останетесь здесь, - Нейтгарт медленно стянул перчатки, убирая их в карман. - Я более чем уверен, что в возникшей ситуации мы разберемся. Но вы ранили моего сына.       -Я…       -Я уверен, что он сам с радостью ответил бы вам за это оскорбление, но вы сделали это в моем доме, а значит, оскорбили меня уже дважды, таким образом, вызов вы получаете уже от меня. Часа вам хватит, чтобы подготовиться к поединку?       -Какой…еще…поединок… - прорычал Бенедикт. - Вы…вы что…ослепли? Вы не видите, что он сотворил?       -Довожу до вашего сведения, Кальдервуд, что у вас осталось два варианта. Мы прямо сейчас уничтожаем вас и вашу дочь, после чего идем наверх и заканчиваем также с вашей супругой. Или вы, наконец, берете себя в руки и через час мы встречаемся, чтобы вы ответили за свои слова и поступки. Ваш выбор?       Кисть руки болела чудовищно - пусть даже ее и утопили в какой-то мерзкой на вид и запах мази. Ожог был не глубок, но заметен и довольно уродлив - придется теперь, наверное, до конца жизни таскать на этой руке перчатку…       -А ведь я говорила, что это плохая идея, - мрачно произнесла Селеста, закончив обрабатывать его рану. - Говорила же, правда, Юст?       -Это я виноват, - голос его был едва слышен. - Я просто хотел сделать, как лучше…я не хотел, чтобы она вымокла под тем дождем…       -Лучше, по-моему, ты сделать точно не мог, - последовал язвительный ответ. - Теперь нам придется с ними покончить, ты хоть понимаешь это, нет?       -Я…       -По всей видимости, не очень-то понимаешь, - голос Селесты стал еще злее. - Я просила тебя быть осторожнее. Я предупреждала. Предупреждала!       -Я…я виноват, и я…       -Кто виноват, уже не так и важно, - голос матери чуть смягчился. - Если бы мы обогнали Бенедикта, то из ситуации еще мог бы найтись выход, а теперь…что же, теперь нам остается только призвать их к ответу.       -В-всех?       -Пока не могу сказать, - Селеста щелкнула портсигаром. - Его дочь чуть не отошла в мир иной от одного только болевого шока. Ее приведут в относительный порядок, остальное уже не наш интерес. Я надеюсь, - она нахмурилась. - Ты не думаешь, что после этого могут быть хоть какие-то разговоры о союзе?       -Нет, - глухо сказал он, уткнувшись взглядом в пол. - Значит, отец…       -За него не волнуйся, - Селеста запалила сигарету. - Он встречался с людьми похуже, а наш Бенедикт всего лишь неряха, наглец и дешевый убийца. Даю ему минуты четыре - и это только если у твоего отца будет хорошее настроение.       -А…а его…       -Юфемия-то? - Селеста желчно рассмеялась. - Вареная рыба. Знаешь, из тех, что считают слово “нога” неприличным, а вместо крови им при рождении заливают чистый этикет. Держу пари, она уже не помнит, как Цепи-то включать.       -Я виноват, - повторил он в который раз, избегая поднимать голову. - Я…я могу как-то исправить все это?       -Метку ты пока что еще не получил, так что придется оформлять клятву по всем правилам, а еще готовить для этого материал, - задумчиво произнесла Селеста. - После чего ты расскажешь правду о том, что случилось в подземелье, и ничего кроме правды. Но даже если так - Бенедикту все равно уже отвечать перед твоим отцом. Итак, ты готов все объяснить? Готов указать нам виновного?       Он не ответил - пред глазами все еще стояла Вайола. Окровавленная, кричащая Вайола. Что сделает с ней ее собственный отец, когда узнает правду? Что он с ней сделает, когда поймет, что все это - ее вина?       -Юст?       -Все произошло случайно, - набрав в голос побольше сил, произнес он. - Но виноват я в большей степени.       -И не сомневайся, от наказания ты не уйдешь. Но для начала нам стоит наказать Кальдервуда, - Селеста поднялась на ноги. - Идем, Юст. Твой отец не желает, чтобы поединку мешали посторонние, но начало посмотреть мы вправе.       Ноги почему-то наотрез отказывались сгибаться. Выйдя следом за матерью в коридор, Юст остановился, увидев направляющегося к ним человека - вернее сказать, то, что за человека можно было принять издалека. Очень издалека.       Оно имело невысокий рост и было сплошь обряжено в белое. Лицо его, впрочем, было еще белее костюма, за исключением покрытой грязно-красной чешуей правой половины. Раскосые глаза - нет, скорее даже просто две едва заметные щели на том лице – вдруг распахнулись так широко, что, казалось, вот-вот полезут на лоб: зрачков в привычном понимании там не было - только какие-то серые, едва заметные пятнышки посреди угольной черноты. Крючковатый нос и когтистые пальцы дополняли картину с лихвой - как и то, что заменяло существу волосы: некая кристально прозрачная масса, что исходила из затылка и стекала множеством тонких, словно сплетенных из воды нитей до самой поясницы.       Варий, один из отборных отцовских агентов, имел право появляться в доме только в одном случае - и Юст не был удивлен, что его вызвали сюда перед встречей с Кальдервудами. Эта тварь - младший из двух братьев, за головы которых когда-то была назначена баснословная награда - вряд ли могла считаться куклой с полным на то основанием: полукровке только заменили сердце хитрым устройством, что должно было обратить его тело в пыль при одной лишь попытке неповиновения. Старшему брату, как слышал Юст, повезло куда меньше - он перешел в разряд безвольных игрушек Гробовщика. Агент улыбнулся, забрав свои прозрачные волосы в ладонь и обматывая ими лицо - нет, все свое тело. На несколько секунд они подернулись туманом, по дрожащим рукам пробежала рябь…       Мимо Юста прошла, все еще ухмыляясь, полная, вплоть до последней пуговицы, копия его отца - скопирована была не только внешность, но и походка Нейтгарта, вплоть до мельчайших деталей. Он было хотел задать вопрос матери, но ответ появился сам, причем довольно-таки быстро: Бенедикт мог распознать обман, возьми отец с собой обычный кукольный дубль, а пересаживать сознание в более совершенный времени у Нейтгарта просто-напросто не было.       -Они уже вышли, - протянула Селеста. - Поспешим.       -Разве поединок будет проводиться не в доме?       -Нет. Бенедикт заявил, что это будут заведомо неравные условия, - она подернула плечами. - Предложил лес. Думает, что его это спасет.       -Лес? Но он же…       -Юст… - Селеста посмотрела на него, как на дурака. - Это же наш лес.       Казалось, ушли они не так уж и давно. Казалось, еще всего пару минут назад Бенедикт Кальдервуд и Нейтгарт фон Вайтль стояли друг напротив друга, обмениваясь формальными фразами.       Вайола осталась наверху, осталась со своей матерью и прислугой дома - ее состояние все еще было чудовищно тяжелым. Они остались наверху - и потому за началом поединка следить могли лишь обитатели дома.       Селеста курила уже третью сигарету за час. Йеронимус фон Вайтль, с трудом доковылявший до выхода, стоял, опершись на свою трость, и мрачно смотрел за дуэлянтами. Оба они были уверены в успехе Нейтгарта. Оба они не боялись - а если и делали это, то далеко не так, как Юст…       Казалось, перед глазами натянули какую-то пленку. Холод все бегал и бегал по позвоночнику, а в лицо Юсту впивались раскаленные иглы - это ожидание было совершенно невыносимым.       -К вашей семье претензий не имею, - мрачно произнесли оба, после чего, уже не смотря друг на друга, развернулись почти синхронно и, печатая шаг, направились в сторону леса.       Ровно пять минут на то, чтобы разойтись и подготовиться таким образом, каким сочтешь необходимым. Затем - только кровь, только смерть.       Этот срок уже успел истечь - и теперь отсчет шел всерьез. Одна минута. Вторая. Третья…       Когда из-за деревьев выплыло темно-зеленое пятно, у него перехватило дыхание. Когда же стало видно, что Бенедикт не идет - его выносят на руках две изрядно помятые куклы - Юст с шумом выдохнул, чувствуя непредставимое облегчение. Но где же…       -Не туда смотришь, - ткнула его в плечо Селеста. - Вот он.       И верно - стоило только взглянуть в том направлении, куда указывала мать, как он заметил фигуру Нейтгарта: маг прихрамывал на левую ногу, но даже когда он приблизился, Юст не смог найти ни одной раны - разве что небольшой кровоподтек на виске…       -Битву записали наши следящие устройства, - усталым голосом произнес Нейтгарт, приблизившись к остальным. - Рекомендую после ознакомиться - он оказался крепче, чем я думал. Намного крепче, скажу я вам.       Треск ломаемых сучьев заставил Юста дернуться на звук - теперь к ним спешила окровавленная копия Нейтгарта, на ходу принимающая другой облик: в этот раз - рядового члена прислуги.       -Он мертв? - коротко спросила Селеста.       Вместо ответа Нейтгарт щелкнул пальцами - Бенедикта сбросили в траву так же аккуратно, как мешок с песком. Маг, будто очнувшись ото сна, взвыл, заметался.       -Похоже, не совсем, - вздохнул Нейтгарт, в три шага сокращая расстояние до бывшего уже, похоже, противника. - Кальдервуд. Вы слышите меня?       Юст приблизился, рассматривая то, во что отец превратил Бенедикта. Лицо его представляло собой маску из запекшейся крови, от костюма остались пробитые, прожженные и прорезанные во многих местах лохмотья, от очков же со шляпой - и вовсе ничего. Маг истекал кровью - а носимая им под одеждой броня из листьев и лиан - потоками грязно-зеленой склизкой гадости. Метка Кальдервуда горела огнем, не давая хозяину потерять сознание. Загребая скрюченными пальцами пожухлую листву, маг стонал и беспрестанно плевался сгустками красного сока.       -Кальдервуд, - равнодушно повторил Нейтгарт, когда маг снова застонал. - Вы проиграли. Помимо этого, я должен известить, что у вас вновь в наличии два варианта. Я могу закончить все прямо сейчас - закончить быстро и подобающим образом, не нанеся урона вашей чести. Ваше тело будет передано членам вашей семьи для посмертного извлечения Метки и захоронения. Я также могу отпустить вас на следующих условиях - из вашей памяти и памяти членов вашей семьи будет конфисковано все, что касается дороги в этот дом. Ни вы, ни другие члены вашей семьи никогда более не переступите его порога, равно как и границы этого леса под страхом смерти. Что вам предпочтительнее?       Вновь зашуршала листва - Йеронимус фон Вайтль доковылял до остальных, что обступили поверженного мага плотным кольцом.       -Na los, du Inselaffe, - проворчал он. - Wenigstens stirb, wie es sich gebuehrt (3).       -Я… - Бенедикт, скорчившись на земле, жадно глотал воздух, словно никак не мог надышаться. - Я…       -Ну же, - спокойно произнес Нейтгарт. - Одно или другое, быстрее. Мы не можем возиться с вами весь день.       -Я…уйду… - наконец, выдавил из себя Кальдервуд. - Я…проиграл…       -Donnerwetter, so ein schaebiger Kerl! - Йеронимус резко поднял свою трость и так же резко опустил на плечо Бенедикта - тот взвыл от боли уже в полный голос, не в силах больше сдерживать себя. - Auch fur Rohstoff taugt er nicht (4).       -Он проиграл, - напомнил Нейтгарт, что на родной язык пока что не переходил. - Он сделал выбор, и его нужно уважать, пусть даже это выбор в пользу позора.       -И когда ты у нас сделался таким благородненьким? - прорычал старик. - Года три назад ты бы от него и костей не оставил! А сам-то хорош - позволил пустить себе кровь! Всыпал бы тебе, бестолочи, да перед твоей женой неудобно…       -Вычистите ему память и покончим с этим поживее, - не менее зло ответил Нейтгарт. - Напомню, что у нас на руках еще его дочь…       -Ладно уж, покопаюсь в грязи, - приблизившись к Бенедикту и не без труда присев рядом с ним, старик вновь со щелчком сменил один из пальцев острым лезвием. - Was riecht nach Gras und schreit wie eine Dirne? - лезвие вошло в плечо Бенедикта, чье тело Йеронимус рывком перевернул на спину. - Genau! (5)       -Я же просил - без этого, - скривился Нейтгарт. - Чуть не забыл…Кальдервуд?       -Что-о-о… - простонал Бенедикт.       -Дела такого рода требуется завершать, как подобает. Я получил удовлетворение и со своей стороны могу обещать, что вы будете отпущены живыми в полном соответствии с условиями соглашения. К вашей семье претензий не имею. А вы?       Бенедикт, вырвавшись из хватки Йеронимуса, приподнялся на локтях. Сплюнул кровь в траву, чуть не попав Селесте на ботинки.       -К…вашей…       Юст замер, чувствуя, как все внутри холодеет. Маг не смотрел на отца или мать. Не смотрел на Йеронимуса.       Только на него.       На него одного.       -К…вашей…семье…претензий не имею…       С последним словом Бенедикт утратил и без того хрупкое равновесие. Глаза его - злые и почти безумные - закатились, и он рухнул, словно дерево, подрубленное под самый свой корень.