QWERTY

      Вернувшись со службы, Куга обнаружил на столе сразу два письма. Одно, прямоугольное и белое, было от отца. Он писал о том, что дома всё идёт неплохо и даже скорее хорошо. Крестьяне много трудились этим летом, так что прибыль от урожая уже оказалась больше, чем в прошлом году. Кроме того, отец нашёл подходящую партию для младшей сестры Куги. Молодой хозяин поместья из соседнего округа был не слишком богат, но произвёл на старика Шинго приятное впечатление.       Подумав о том, что первое, а иногда и последующее впечатление бывает обманчиво, Куга принялся распечатывать второе письмо. Квадратное, оно было из бумаги персикового цвета, а округлый почерк сестры дополнял приятный образ послания. Куга даже зачем-то понюхал его и с удивлением обнаружил, что бумага пахнет чем-то сладковатым, но не приторным. Получать подобные приветы от столичных дам тоже было приятно, однако, вдыхая ароматы их дорогих духов, Куга чувствовал лишь довольную ухмылку на собственных губах, но никак не тепло и нежность.       Маюми писала, что, несмотря на чудесно живописную осень, она часто скучает в родительском доме. Куга уехал, а старший брат иногда отлучался по делам вместе с отцом. С матерью же Маюми не ладила никогда, а из подруг у неё была лишь Кейко, которая этим летом вышла замуж.       О женихе, которого для неё присмотрел отец, Маюми не имела ни малейшего понятия. Не то чтобы сестра жила мыслью о замужестве, но Куга был уверен, что о таких, пусть призрачных, планах она молчать не стала бы. В конце Маюми корила брата, что тот очень редко ей пишет. «Я хочу знать всё, что с тобой происходит!» — писала она. Отложив письмо отца, Куга с радостью взялся за карандаш. Каллиграф из него был, мягко говоря, так себе, однако письма домой всегда представлялись чем-то особенным. Набрасывая черновик карандашом, он с какой-то маниакальной настойчивостью принимался выводить кандзи тушью на красивой бумаге, купленной в магазинчике через два квартала.       Принявшись за дело, Куга, к своему стыду, обнаружил, что пачка, предназначенная для осенних писем*, не использована даже наполовину, а значит, Маюми вполне обосновано была им недовольна. Решив, что теперь непременно будет писать сестре чаще, Куга набросал пару приветственных строк о погоде и на несколько минут задумался. За последние три недели, что он не писал домой, произошло много всего.       Покусывая кончик карандаша, Куга размышлял, с чего бы начать, но затем решил, что лучше, как всегда, начать с начала. Так, он рассказал об авральном проекте и его триумфальной сдаче, вскользь упомянул о праздновании этого события и ещё о паре встреч, где ему приходилось бывать. Немного подумав, он добавил, что временами суетная жизнь столицы начинает утомлять, и тогда он особенно скучает по дому, с его размеренным течением времени и природной тишиной. А дальше рука будто бы сама вывела: «Недавно я встретил одного очень интересного человека…»       Не окончив предложение, Куга так и застыл. Он покрутил карандаш в пальцах, а затем снова принялся его грызть. Фраза категорически не подходила: подобным образом он не раз писал о своих приятелях, достаточно близких и тех, кого уже через пару недель терял из виду. И хотя Юуки он видел всего два раза, Куга продолжал искать другую, отличную формулировку. Через какое-то время он зачеркнул «интересного» и вместо этого написал «необычного», но вскоре зачеркнул и этот вариант. В таком случае далее в письме следовало объяснить, чем же этот человек так выделялся, но, как ни старался, Куга не смог ни подобрать слов, ни даже для себя чётко выразить мысль. Вместо этого ему вспомнился внимательный взгляд тёмных глаз и притаившаяся улыбка в уголках необычной формы губ. В итоге он зачеркнул всю фразу и решил, что расскажет сестре о главе цензуры, Като, в следующий раз.       — Прошу прощения.       Куга обернулся на голос и удивлённо моргнул. В кабинет зашёл Сатоши. Сделав пару шагов, он неуверенно остановился и покосился на Кобаяси.       — Пожалуйста-пожалуйста, — приветливо заулыбался тот. — Вы нам совершенно не мешаете.       Сатоши благодарно кивнул и перевёл взгляд на Кугу. Такаюки маячил за дверью и лишь заглядывал в кабинет через плечо приятеля.       — Ты в кафе пойдёшь? — поинтересовался наконец Сатоши. Несмотря на то, что они с Такаюки, будто студенты, зашли за приятелем по пути на обед, вид у этих двоих был серьёзней некуда. Сатоши смотрел как-то напряжённо, и Куга даже не думал гадать, чем вызвано такое внимание к его персоне. Он закрыл папку, достал из портфеля бенто, бросил безразличное «пойдём» и, прежде чем выйти из кабинета, успел мельком взглянуть в окно.       Последние полчаса Юуки отчитывал кого-то из своих подчинённых. Человек сидел сгорбившись напротив его стола, а сам глава отдела, казалось, вовсе не двигался. Он сидел, широко расставив локти на столешнице, и за всё время, пока Куга то и дело поднимал голову, ни разу не сменил позы. Ичиро в минуты недовольства или же наоборот, когда хотел кого-то поблагодарить, начинал активно жестикулировать, да так, что со стола, за которым он сидел, обязательно что-нибудь падало. Юуки же наверняка являл собой само спокойствие. Куга почти видел, как тот сидит, сцепив пальцы в замок, а глаза, игнорируя стёкла очков, буравят собеседника колким взглядом.       Теперь же, отправляясь на обед, Куга мог видеть, как человек в окне напротив пятится к выходу и раскланивается, едва не сгибаясь пополам. Юуки же наконец откинулся на спинку кресла и вроде бы сухо кивнул в ответ.       Молчание затягивалось. Такаюки уже с минуту жевал маринованного осьминога, больше похожего на резину, а Сатоши просто разгребал палочками рис. Куга тоже молчал. Эти двое явно хотели спросить его о странном поведении накануне и так сгорали от нетерпения, что даже зашли за ним. «Раз так, пусть сами и начинают разговор», — не без ехидства решил Куга. Судя по выражениям лиц приятелей, он уже начинал догадываться, что в итоге услышит нечто не слишком приятное.       — Шинго-кун, ты не расскажешь нам, что это было вчера? — как ни странно, начал Такаюки. Сообразив, что вопрос прозвучал невежливо, он поспешил добавить: — То есть, мы были не в курсе, что ты знаком с Като.       — Да, думали, ты к нам идёшь, а ты так резко развернулся, что мы в первый момент испугались, всё ли с тобой в порядке, — поддакнул Сатоши, и Куга про себя продолжил: «А потом испугались ещё больше». Не успел он что-либо ответить, как Такаюки, который, видимо, чувствовал себя наиболее неловко, заговорил вновь:       — Просто так неожиданно вышло.       Сообразив, что подобным образом эти двое могут ходить вокруг да около бесконечно, Куга поднял ладони, как бы говоря «я понял».       — Мы с Като-саном знакомы не слишком давно, и я не ожидал увидеть его здесь. А когда заметил, решил подойти, — сделав небольшую паузу, Куга окинул взглядом приятелей и всё же задал вопрос, который крутился у него на языке едва ли не со вчерашнего дня: — В этом есть что-то криминальное?       — Что? Нет, конечно, о чём ты? — засуетился Такаюки. Он натянуто улыбнулся и хотел сказать что-то ещё, но его перебил Сатоши. Он сложил руки на груди и, опустив подбородок, посмотрел на Кугу исподлобья.       — Ничего такого в этом нет. Пока что, — он сделал довольно длинную паузу и продолжил. — Скажи, пожалуйста, как ты с ним познакомился?       Куга отодвинул коробку с бенто, положил локти на стол и слегка наклонился вперёд. Сам себе он казался спокойным, как гора Фудзи, но отчего-то, стоило ему посмотреть на Сатоши, как тот перестал бычиться и отодвинулся подальше. Ещё накануне Куга собирался рассказать этим двоим о странной встрече, но теперь чувствовал, что не желает говорить о Юуки ни с кем. Хорошо или плохо — это не имело значения, ведь, похоже, его слова в любом случае были бы истолкованы превратно.       — Совершенно случайно, — наконец ответил он. — Просто разговорились по пути со службы.       — Так уж и разговорились, — скривил рот Сатоши.       — Като же домой пешком не ходит, он ездит, — задумчиво протянул Такаюки.       — Откуда мне знать, — махнул рукой Куга. — Говорю как было.       — Да все же знают, — вновь непонятно пробормотал Такаюки. На этом его тяга к выяснению обстоятельств, по-видимому, иссякла, и он опять принялся за обед. Сатоши до сих пор пребывал в каких-то своих размышлениях. Он внимательно смотрел на Кугу и молчал, а его редкие брови смешно съехались к переносице. Подумав, что, раз уж тема затронута, Куга решил, что, в общем, не против поговорить, но несколько в другом ключе. Он тоже подвинул обратно свой обед и спросил:       — Вижу, вас вся эта история несколько напрягает. Не расскажете почему?       — Он и правда мог ничего не слышать, — пожал плечами Такаюки.  — Просвети человека.       — Э-э-э? Хочешь, чтобы я пересказал ему сплетни? — недовольно протянул Сатоши.       — А, то есть, кроме сплетен вы ничего не знаете? — ухмыльнулся Куга.       — Да куда нам.       Похоже, теперь и Сатоши чувствовал себя не в своей тарелке. Неизвестно, сказал бы он ещё хоть что-нибудь, но Куга вдруг неожиданно для самого себя выдал:       — Я бы послушал.       Приятели коротко переглянулись.       — Даже не знаю. Первое, что на ум приходит, так это то, что он — племянник Тетсу-сама, — Сатоши поднял глаза на Кугу и тут же замахал руками. — Но это, конечно, полный бред. А вот то, что он ведёт себя, будто так и есть, это все знают.       — То есть, с почтением к традициям и любовью к стране? — изогнул бровь Куга.       — Этого не отнять, — кивнул Такаюки. Он сделал глоток чая и добавил: — А ещё он ужасно высокомерен, заносчив и видит своё мнение аксиомой. Подчинённых своих вообще, кажется, за людей не считает.       — Разве что ноги о них не вытирает. Хотя кто знает, может быть, и вытирает, — коротко хохотнул Сатоши и сразу же оглянулся, будто болтовня трёх младших служащих действительно могла кого-то заинтересовать. Куга вспомнил сцену в кабинете напротив.       — Ну, не повезло людям с начальником. Бывает такое. Однако не думаю, что он так уж перегибает палку.       — Они тоже не думали, — мрачно отозвался Сатоши. — А потом раз — и всё!       — Так, стоп, — Куга откинулся на спинку стула и едва не рассмеялся. — Мы тут страшные истории рассказывать собрались?       — Да никто не собирается тебя пугать. Не слушай этого дурного. — Такаюки с неодобрением посмотрел на Сатоши и добавил: — Просто было несколько случаев, когда подчинённые Като вдруг пропадали.       — Что значит «пропадали»?       Такаюки говорил будто бы нехотя, и Куга весь обратился в слух.       — Просто в какой-то день не приходили на службу. А через некоторое время им находили замену. И тишина. — Такаюки вздохнул, будто ему было неприятно говорить об этом, но всё же пояснил: — Я ничего не знаю, но говорят, что так работает тайная полиция.       На какое-то время над столом вновь повисло молчание. Сатоши выжидающе смотрел на Кугу, а тот думал о том, что Ичиро тоже упоминал нечто подобное. Пересказывать сплетни шеф, понятное дело, не мог, но он точно говорил что-то о тайной полиции.       — Подождите, но при чём здесь Като?       — Говорю же, что не знаю, — нахмурился Такаюки. Он закрыл коробку и как будто собрался уходить. — На первый взгляд, ни при чём. Но работать в Управление берут не абы кого, а в отдел цензуры — и подавно. Я хочу сказать, что, прежде чем отправить кого-то на службу в отдел Като, та же самая тайная полиция проверяла кандидатуры.       — А в других министерствах были такие случаи?       Такаюки покачал головой.       — Не слышал. Наверное, были, но не так часто.       — Я тоже ничего такого не слышал, — кивнул Сатоши. Он хмурился, будто пытаясь вспомнить что-то, а Куга подумал, что этим вечером ему придётся задержаться в кабинете подольше. Такаюки поднялся из-за стола и, махнув рукой, вместо прощания сказал:       — Странно это всё.       Дело продвигалось и даже очень неплохо. В последние два часа Куга запретил себе смотреть в окно. По правде сказать, ничего интересного там больше не происходило. Юуки сидел на своём месте и иногда куда-то ненадолго выходил. Похоже, он тоже собирался задержаться допоздна, раз сказал позвонить ему. Но все мысли в этом направлении, даже самые безобидные, Куга старался гнать подальше. Он наконец разобрался, чего от него хотят, и даже начал делать что-то путное, когда сзади послышался звук отодвигаемого стула.       — Что-то ты не торопишься. Понравилось просиживать штаны в этом муравейнике?       Кобаяси помог надеть пальто Танаке и, попрощавшись со стариком, вновь посмотрел на Кугу. Тот обернулся на голос и едва заметно улыбнулся в ответ.       — Ага, вошло в привычку.       Днём, когда Такаюки ушёл из кафе, Куга попытался узнать у Сатоши кое-что действительно стоящее, а именно — как Юуки в свои тридцать с небольшим сумел получить такую должность. На это приятель лишь развёл руками, сказав, что Като назначили начальником отдела как раз незадолго до его, Сатоши, прихода. «Говорят, он всегда был каким-то сверхинициативным. Или попросту шёл по головам, не знаю. Ещё и фамилия эта странная — Като. Как у крестьянина какого-нибудь». Проще говоря, толком Сатоши ничего не знал.       Сколько работал в Управлении Кобаяси, Куга не помнил, но был уверен, что тот мог и даже с удовольствием рассказал бы что-нибудь о Като Юуки.       — Ты не заболел? — Кобаяси сделал шаг вперёд и озабоченно посмотрел на Шинго, будто собираясь потрогать ему лоб. — Слишком странно слышать от тебя такое.       — Да всё нормально, — отмахнулся Куга. — Считай, что я решил взяться за ум.       — Ну, как знаешь.       Кобаяси надел шляпу и, подмигнув на прощанье, ушёл.       Куга некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, а затем повернулся и взглянул в окно. Судя по наклону головы, Юуки что-то читал, а ненужный пока карандаш крутил в пальцах. Он делал это так ловко и быстро, что Куга даже не сразу понял и, лишь прищурившись, сумел разглядеть. Все знакомые уже наверняка отправились домой, но он решил посидеть ещё немного, чтобы уж точно не попадаться никому на глаза. По правде сказать, чужие пересуды о себе, если речь шла о служащих Управления, Кугу волновали мало, но вот было ли это так же безразлично Юуки? По идее, он должен был безумно дорожить своей репутацией, однако… «Почему тогда она у него такая недобрая?» — на этой мысли Куга заставил себя вновь вспомнить о железных дорогах. К концу рабочего дня он порядком устал, но высидеть ещё хотя бы двадцать минут без какого-либо занятия казалось просто нереальным.       Служебный телефон полагался один на комнату и стоял у Танаки-сана. Звонил аппарат ужасно громко, чем жутко раздражал Кобаяси, а Куга первые дни даже вздрагивал, стоило механической трели разнестись по кабинету.       В телефонном справочнике было два основных раздела: по номерам комнат и по фамилиям. По номеру Като трубку никто не брал. Перевернув справочник, Куга понял, что тот был издан пять лет назад, и принялся искать номер заново. Было немного странно звонить человеку, которого видишь почти что перед собой. Кроме того, Юуки находился на том же этаже и совсем недалеко; судя по потухшим окнам, все остальные сотрудники отдела цензуры уже ушли, и Куга вдруг подумал, что просто зайти было бы проще и… приятнее.       Однако Юуки сказал позвонить, и Куга решил, что так будет лучше. В конце концов, накануне он проявил некоторую наглость и не хотел по глупости поставить Юуки в неудобное положение. Кроме того, секретарь, который обычно сидел перед кабинетом начальника отдела, тоже мог быть ещё на месте.       Куга присел на край стола и, набрав нужный номер, уставился в окно. Телефон стоял от Юуки на расстоянии вытянутой руки, но прошло не меньше трёх потрескивающих гудков, прежде чем тот отложил карандаш и поднял трубку.       — Да?       Это короткое слово просочилось через провода скорее хриплым выдохом, чем вопросом. Возможно, тому были виной помехи, но Куга на мгновение застыл, а затем понял, что не знает, как ответить. «Это я», — звучало слишком самоуверенно, «ты сказал позвонить», — и того хуже. Пока Куга думал, на том конце провода что-то скрипнуло.       — Я слушаю, — на этот раз в голосе явно слышалась усталость и совсем немного — раздражение. Куга понял, что больше тянуть не следует, и уже собирался ответить, когда увидел, что Юуки встал и, не кладя трубку, оперся бедром о стол. Он снял очки и теперь стоял лицом к окну. Прежде чем понял, что он делает, Куга спрыгнул на пол и, пройдя вперёд, насколько это позволял провод, помахал рукой. Жест вышел каким-то детским, но Куга был рад такой возможности начать разговор.       — Это я, — всё же выдал он.       — Что… — недовольно начал Юуки, но в следующий момент наконец заметил, кто так активно машет ему из соседнего крыла. — Вот так сюрприз.       Даже с такого расстояния Куга мог видеть, как тот улыбается. Тон его голоса стал заметно теплее, а сам Юуки коротко помахал одной ладонью в ответ.       — Сюрприз? — не слишком уверенно переспросил Куга. Мысль о том, что Юуки мог забыть о вчерашнем разговоре, отдалась неприятным холодком в кончиках пальцев, но всё оказалось куда проще:       — Не знал, что мы с тобой настолько соседи, — хмыкнул Юуки. — Теперь понятно.       — Что понятно? — переспросил Куга, прежде чем успел подумать, и тут же чуть не хлопнул себя по лбу. Однако Юуки не стал отвечать. Он лишь сказал подходить к лифту и нажал отбой.       Опрометью бросившись к вешалке и ещё не до конца надев плащ, Куга принялся закрывать кабинет. Рассудив, что Юуки имел в виду лифт, который находится ближе к своему отделу, он зашагал по загибающемуся коридору. Аккуратно завязать пояс на ходу оказалось не так то просто, и Куга вдруг понял, что сильно волнуется. С одной стороны, это было вполне объяснимо, но отчего-то собственное состояние продолжало казаться ему несколько необычным. Он уже подошёл к лифту и нажал кнопку вызова, когда из крыла номер пять не спеша вышел Юуки. Поравнявшись с Кугой, тот лукаво взглянул снизу вверх и принялся застёгивать своё пальто. Пока правая рука скользила вдоль борта из тонкой шерсти, пальцы левой проворно застёгивали крупные пуговицы, ловко поддевая их с другой стороны и толкая в тугие петли. Это вроде бы самое обыкновенное действие привлекало внимание настолько, что Куга очнулся, только когда перед ним разъехались механические двери.       — Добрый вечер, что ли. — Юуки первым зашёл в лифт и удобнее переложил ремень висящего на плече портфеля.       — Добрый, — ответил Куга с как можно более серьёзным видом и даже слегка поклонился. Ему вдруг подумалось, что с приветствиями в тот вечер и правда вышла какая-то путаница. — Кстати, разве по уставу не следует отвечать на звонки, начиная с представления, а не простым «да»?       В любом другом случае такой вопрос был бы наглостью или даже попросту хамством в отношении руководства. Однако с лёгким сердцем Куга рассудил, что в ситуации, когда это самое руководство собирается ему чем-то хвастаться, да ещё в индивидуальном порядке, такая вольность не будет выглядеть столь вопиюще.       — Ах, это? Это работа секретаря. А все, кто звонит во внерабочее время, должны быть благодарны, если я вообще взял трубку.       Теперь, будучи неискажённым проводной связью, голос Юуки звучал совсем иначе. Без померещившейся Куге хрипотцы и мягкости он казался каким-то вышколенным. Слова Юуки произносил очень чётко, и те глухо звенели на фоне шуршания опускающейся кабины лифта.       — Но сегодня ты всё же ответил.       — Разумеется, — фыркнул на это Юуки. В его тоне продолжало сквозить высокомерное самодовольство, но отчего-то Куга не верил ему ни на йоту. «Как будто всё ещё не отошёл», — пронеслось у него в голове, а Юуки тем временем продолжал, безразлично смотря в закрытые двери:       — Склероз, равно как и маразм, я себе ещё не заработал. Хотя насчёт второго не уверен. Иногда кажется, что все вокруг только того и добиваются.       Очевидно, он говорил о своих подчинённых или других людях, с которыми ему приходилось работать. Такая оценка даже из уст начальника звучала не слишком вежливо, наверное, поэтому Куга, вместо того чтобы сказать что-нибудь нейтральное, заметил:       — Возможно, ты слишком строг к ним?       — Возможно, — без какой-либо заминки согласился Юуки, а в следующий миг двери лифта раскрылись, и он уверенным шагом вышел в круглый холл первого этажа. Пораженный столь внезапным ответом Куга на секунду замешкался, а затем поспешил следом к проходной.       На улице было свежо и приятно. В полном штиле из-за замерших облаков с неба начинали проглядывать первые звёзды, а тёплый свет фонарей согревал тёмно-синие поздние сумерки у земли. Юуки на ходу достал портсигар и закурил. Он шёл молча, огибая по окружности одно крыло Управления за другим, и Куга решил не догонять его, а так и идти несколько позади. Ему вдруг показалось, что Юуки нервничает, хотя он мог видеть лишь его спину и небольшие клочки выдыхаемого дыма. Прогулка затягивалась, и Куга начал задаваться вопросом, куда же они идут. С обратной стороны от главного входа совсем рядом с Управлением протекала река, но едва ли Юуки шёл, чтобы посмотреть на тёмные воды Сумиды.       Наконец они миновали четвёртое крыло, и Юуки завернул в треугольный двор. Здесь горел всего один фонарь, и в полумраке Куга не сразу понял, что он видит. Вдоль стен были сделаны низкие навесы вроде тех, что ставят торговцы на рынке, но гораздо шире. Юуки махнул рукой куда-то в темноту, и лишь тогда Куга заметил, что под одним из навесов сидит человек. Простолюдин поклонился в ответ на небрежное приветствие и вновь опустился на скамью. Скользнув взглядом дальше, Куга увидел пару велосипедов у самой стены и запоздало понял, что это было за место. Здесь, в отличие от главного входа, дорога подходила вплотную к зданию, и люди, что добирались на службу своим ходом, могли оставить средства передвижения. Чуть дальше действительно было нечто похожее на стойло для лошадей, но Юуки миновал и его, чтобы остановиться рядом с…       — Быть не может! — вырвалось у Куги.       Перед ним стоял автомобиль. Самый настоящий, такой же, как на заграничных фотокарточках, только гораздо лучше. Чёрный капот превращал свет одинокого фонаря в причудливые блики, а две пары фар напоминали глаза какого-то невообразимого животного. Из-за блестящей решётки радиатора, казалось, вот-вот раздастся рык мотора, и, непроизвольно сделав крошечный шаг вперёд, Куга сумел различить надпись на её верху: «Wolseley».       — Смотреть и трогать разрешается, — усмехнулся Юуки, после чего тут же затянулся новой сигаретой. Гладкая, как зеркало, поверхность так и манила прикоснуться к ней, и Куга осторожно провёл кончиками пальцев по изгибу корпуса над колесом.       — Обалдеть.       Автомобили с двигателем внутреннего сгорания ему приходилось видеть и раньше. Случалось, что они проносились по улицам Эдо, распугивая лошадей и заставляя жаться к обочине рикш. А ещё почти на таком же чёрном совершенстве на приём в честь Дня Солнца приезжал английский посол. У некоторых особо состоятельных знакомых Куги тоже имелись машины, но по сравнению с тем, что он видел перед собой теперь, их можно было назвать разве что телегами. Не отрывая пальцев от глянцевого корпуса, Куга медленно обошёл автомобиль кругом и поднял взгляд на Юуки. Тот бросил окурок на землю и, удерживая Шинго от очередного дурацкого вопроса или восклицания, достал из кармана ключи.       — Поехали.       Юуки щёлкнул замком и ловко скользнул на водительское сиденье. В первый момент Куге показалось, что он ослышался. Однако спустя пару секунд дверца перед ним открылась.       — Долго стоять будешь?       В голосе Юуки вновь слышалось слабое раздражение, но теперь Куга едва обратил внимание на это. Он снял шляпу, будто собирался зайти в дом, и не слишком грациозно забрался на переднее сиденье.       Первое время Куга, казалось, забыл обо всём на свете. Он с интересом разглядывал салон, отделанный бежевой кожей, приборную панель со множеством циферблатов и рычажков, в то время как за окнами стремительно проносились цветные пятна домов и людей. Юуки тоже представлялся ему кем-то совершенно невероятным. Зачарованно наблюдая за тем, как тот переключает скорости и плавно поворачивает руль, Куга не заметил, что сам стал объектом пристального внимания.       — На самом деле это вовсе не так сложно, как кажется поначалу, — Юуки едва скосил взгляд на своего пассажира, сверкнув оправой очков, чем стал похож на учителя.       — Не думаю, но, видимо, придётся тебе поверить, — улыбнулся Куга и тут же, коротко вскрикнув, едва не завалился на бок, когда автомобиль резко зашёл на крутой поворот и выехал на дорогу, что разделяла два квартала. Она была хорошо освещена, значительно шире, и по ней в обе стороны двигались повозки и рикши.       — Жаль, что ещё так рано. Ночью здесь почти никого не бывает и можно неплохо разогнаться, — Юуки притормозил, пропуская пешехода, и двинулся дальше за рикшей в черепашьем темпе.       — Насколько неплохо?       Умом Куга понимал, что ему приходилось ездить и быстрее во время путешествий на поезде, однако на четырёх колесах всё воспринималось совершенно иначе. Когда они ехали по безлюдным улицам недалеко от Управления, ему казалось, что автомобиль буквально летит по воздуху.       — До восьмидесяти миль в час или около того, — не без гордости ответил Юуки, после чего кисло добавил: — Можно было бы и больше, но дальше сносная дорога заканчивается.       — Впредь не буду появляться здесь по ночам. А то мало ли что, — рассмеялся Куга. Пока Юуки пытался объехать сразу три выстроившиеся в ряд повозки, он огляделся по сторонам и понял, что они всё это время двигались к центру города. «А куда мы едем?» — хотел поинтересоваться Куга, но, едва открыв рот, передумал. — «Не всё ли равно?» Он хотел спросить что-то ещё насчёт скорости или вроде того, но в этот момент его взгляд зацепил маленький рисунок, утопленный в центре руля. Поначалу Куга принял его за простой элемент декора, но теперь в удачно упавшем свете смог различить четырнадцать лепестков на золотистом круге.       — Wolseley — это же английская фирма?       — Да, британская, — ответил Юуки. Он как раз выехал на относительно свободный участок дороги и лукаво взглянул на Кугу. — Странно, что ты спрашиваешь такое.       — Да… — замялся тот, однако разговор был начат, и теперь глупо было бы не спросить. — Просто у тебя на руле мон Императорского дома.       — Ах, это, — Юуки как-то криво улыбнулся и вновь уставился на дорогу.  — Подарок Тетсу-сама, как-никак.       — Опять шутишь? — усмехнулся Куга, впрочем, не слишком уверено.       — На этот раз нет. Могу показать дарственную, если хочешь. Только завтра.       Он снова резко повернул, но Куга был уже готов. Над окном он заметил ручку, будто бы от обычной двери, и теперь на всякий случай не сильно сжимал её пальцами. Ему было ужасно интересно, за что Император решил подарить Като это чудо техники; не за то же, что тот просто был главой цензуры! Однако говорить об этом Юуки явно и уже предсказуемо не желал, а потому Куга подумал, что будет безопаснее вернуться к оставленной теме.       — И всё же скромность тебя погубит.       — Не самый верный вывод, — едва не рассмеялся Юуки. Он широко улыбнулся, задрав верхнюю губу, из-за чего его лицо резко изменилось. Глядя на ряд крупных белых зубов и асимметрично изогнутый рот, Куга поймал себя на мысли, что внешность Като вызывает у него достаточно противоречивые эмоции. Тот не был красивым, и симпатичным его тоже можно было бы назвать далеко не всегда. Именно так: не всегда. Временами его внешность казалась Куге очень приятной и располагающей, но иногда в мягких чертах проскальзывало что-то откровенно отталкивающее, если не сказать мерзкое. — Но я всё же спрошу: почему ты так считаешь?       — Ты сказал, что любой бы справился, но я не могу представить за рулём скажем… свою сестру, хотя она достаточно умна и любит ездить верхом. Всё равно, это абсолютно немыслимо! — хохотнул Куга, отгоняя странные мысли.       — Очень зря, — абсолютно серьёзно возразил Юуки. — Поверь, немного практики — и даже твоя кухарка бы справилась. Представляешь, как ей было бы удобно: не пришлось бы таскать тяжёлую корзину с продуктами и можно было бы поехать на любой, даже самый дальний рынок.       — Так-то всем было бы гораздо удобнее, — пожал плечами Куга.       Откровенно говоря, мысль была для него внове. До этого он воспринимал подобные чудеса техники исключительно как предметы роскоши, и даже тот факт, что кто-то мог подобным образом просто каждый день добираться на работу, немало удивил его. Крестьянам же и вовсе не разрешалось ездить на пассажирских поездах, так что Каду за рулём стремительно летящего автомобиля Шинго представить не мог, полагая, что та попросту испугалась бы такой скорости. Впрочем, если бы всё с самого начала было иначе…       — И так будет, — одними губами улыбнулся Юуки. — Я даже планирую дожить до этого.       Конечной целью путешествия оказался узкий проулок в одном из центральных районов. За пару перекрёстков до этого Юуки попросил на всякий случай пересесть назад. От кого он таким образом хотел скрыть, что приехал не один, спрашивать Куга не стал, однако уже через несколько минут, когда Юуки исчез в крошечном проходе между старых двухэтажных домов, почувствовал, что вот-вот рискует умереть от любопытства. Он сел ближе к окну и попытался осмотреться, но вокруг были лишь покосившиеся жилые дома и разные лавки, уже закрытые к вечеру. То тут, то там висели бумажные фонари гифу, а по другой стороне улицы брёл сгорбленный бездомный. Ничего примечательного в этом месте не было, и Куга не мог с уверенностью сказать, где именно ему довелось очутиться.       Юуки вернулся очень скоро. Он бросил на освободившееся впереди сидение какую-то кипу перевязанных бечевкой листов, резко хлопнул дверью и, не теряя времени, стал разворачивать машину прямо посередине улицы. В какой-то момент Куге показалось, что у него ничего не получится, и на великолепном блестящем корпусе непременно останутся царапины, настолько мало было места. Но в итоге всё прошло благополучно, и уже на выезде из переулка Юуки вдруг решил ответить на незаданный вопрос.       — Иногда я забираю рукописи самостоятельно. Так надёжнее.       — Чуть дальше… Да, вот этот дом.       Юуки свернул направо и остановился рядом с тускло горящим фонарём. Район, в котором жил Куга, считался достаточно хорошим, но автомобиль, а тем более такой шикарный, всё равно заставил бы удивиться местных жителей. Однако тупик, куда свернул Юуки, был пуст, и в оранжевом свете фонаря Куга заметил лишь кошку, прыгнувшую куда-то в темноту. Пора было прощаться, но, взбудораженный небольшим приключением, которым являлась не только езда по ночному городу, но и сам сидящий впереди человек, Куга немного замешкался, а в следующий момент звук мотора стих. Юуки разжал пальцы, выпуская руль, и откинулся на спинку сиденья, приятно скрипнувшего кожаной обивкой. Теперь в зеркале под лобовым стеклом Куга мог видеть его правый глаз. Некоторое время Юуки молчал, глядя из-под полуопущенных век куда-то на дорогу. Казалось, он что-то обдумывал, взвешивая верность решения.       — Я был удивлён, — наконец негромко произнёс он. — Вчера в кафе.       Отвлёкшись на секунду из-за голоса, Куга снова взглянул в зеркало и увидел, что теперь Юуки внимательно смотрит на него в ответ. От его взгляда становилось не то чтобы неуютно, но однозначно тревожно, и затягивающаяся пауза не способствовала разряжению обстановки. «Я тоже», — хотел было ответить Куга, но в душе что-то неприятно шевельнулось, заставляя проглотить едкое замечание.       — Не понимаю, о чём ты, — прозвучало настолько холодно и невозмутимо, что Куга и сам поразился, как ему это удалось. Для пущего эффекта он даже сложил руки на груди и откинулся назад. Так он больше не мог видеть в зеркале Юуки, но был уверен, что тот удивлён, растерян, а главное — теперь обязан обличить несказанное в слова. Похоже, тот считал, что Шинго не решится заговорить с ним после того, как наслушается россказней об ужасном главе цензуры. «Неужели он считал меня таким трусом и лицемером?» — с негодованием думал Куга. И хотя это было уже в прошлом, мысль о том, что Юуки мог так сомневаться в нём, всё ещё казалась неприятной.       Удивился Юуки или нет, но какое-то время он действительно сидел молча. Плечи, очерченные чёткими линиями пальто, были немного ссутулены, а подбородок опущен, словно тот разглядывал свои руки. Куга уже и сам засомневался, правильно ли поступил, когда Юуки вдруг довольно бодро ответил:       — Вот и хорошо, — он повернул ключи, оживляя мотор, и добавил уже громче: — Доброй ночи.       — Доброй.       В следующий момент Куга уже стоял на тротуаре и смотрел вслед удаляющейся машине. Несмотря на столь странное прощание, чувства, что встреча завершилась как-то плохо или некрасиво, не было. Напротив, Куга вдруг понял, что своим ответом не только смог окончательно изменить мнение о себе, но и дал Юуки возможность безболезненно закончить не слишком приятный разговор.       Потоптавшись на месте ещё с минуту, Куга почувствовал, что у него начали мёрзнуть руки, и поспешил зайти в дом, ночная тишина которого показалась оглушающей после звука мотора.