QWERTY

      Невозможно было понять, длится ли всё ещё утро или же наступил день. Складки на белых простынях отбрасывали едва заметные синеватые тени, а в воздухе пахло свежестью, и Куга решил, что это всё-таки раннее утро: тот его миг, когда солнце вот-вот должно показаться из-за горизонта. Юуки лежал на боку лицом к свету. Губы его были едва заметно приоткрыты, а волосы разметались, скрывая верх уха и скулу. Простая пижама в бледно-голубую полоску сползла назад так, что можно было видеть выступающие позвонки склонённой шеи, уходящие меж лопаток. Положив руки на соседнюю подушку, Юуки мерно и глубоко дышал во сне. Куге даже начало казаться, что он не только видит поднимающийся и опускающийся край объёмного одеяла, но даже может почувствовать что-то вроде спокойного сердцебиения. Он протянул руку, собираясь то ли разбудить, то ли просто прикоснуться, но тут же проснулся сам.       В минувшее воскресенье Юуки устроил настоящий экзамен. Сидя с безмятежным видом на скамейке у пруда, он задавал такие вопросы, от которых у Куги натурально закипали мозги. Вроде бы знакомая история родной страны начинала казаться тёмным лесом, и чем больше Куга пытался вспомнить, тем запутаннее всё выходило. Когда, найдя очередную несостыковку в собственных объяснениях, он уже готов был схватиться за голову, Юуки вдруг сказал:       — Знаешь, я передумал.       — Что, не возьмёшь меня к себе в отдел? — слабо улыбнулся Куга. По ощущениям импровизированную проверку он с треском провалил, пусть и сам до сих пор не понимал, как такое могло случиться. Однако Юуки, видимо, был иного мнения:       — Почему же? Ты хорошо держался. Но я не об этом, — он закинул ногу на ногу, обхватил руками колено и, глядя куда-то в пруд, продолжил: — Я пойду на вечеринку к Маруяме.       — Ого, — только и успел ответить Куга. Соображал он к тому моменту не слишком хорошо, а от столь внезапного заявления и вовсе растерялся. Юуки обернулся и какое-то время внимательно разглядывал Шинго поверх очков, после чего немного тише добавил:       — Только не забывай, что пригласил меня ты.       — Разумеется! — поспешил кивнуть тогда Куга. Теперь же, вспоминая эту фразу, он не переставал гадать, что конкретно имел в виду Юуки. «Если что-то случится, виноват будешь ты»? Едва ли Като мог сказать что-то подобное, даже если в глубине души и считал так.       Как бы то ни было, вечеринка намечалась грандиозная и должна была пройти просто превосходно — Куга искренне в это верил. Всю предыдущую неделю он буквально не вылезал из Управления, а если и вылезал, то лишь затем, чтобы уладить какие-то служебные вопросы. С таким темпом смотреть в окно было просто некогда, да и не на кого. За всю неделю Юуки в кабинете напротив Куга видел всего несколько раз, а на перерыв с ним выбрался лишь однажды. Като выглядел взвинченным, пусть и старался вести себя как обычно. На вопрос о зимних каникулах он ответил, что отдыхать не планирует, после чего быстро допил свой кофе и отправился обратно, не дожидаясь Шинго.       Однако все усилия того стоили: уже в пятницу вечером Куга передал сразу два отчёта Ичиро и, несмотря на неурочное время, заехал на следующий день, дабы убедиться, что всё в порядке.       — Поверить не могу, что собирался тебя выгнать.       Развалившись в своём широком кресле, Ичиро с улыбкой рассматривал сидящего перед ним Кугу. На столе между ними лежали две закрытые папки, содержание которых минутой ранее Сузуки назвал образцовым.       — Думаю, это и заставило меня всё переосмыслить, — вымученно улыбнулся Куга.       Похвала начальства была ему приятна, однако, как бывает после критического переутомления, ночью он не смог уснуть и теперь просто рисковал упасть где-нибудь средь бела дня. С утра он не особо спешил на встречу и успел вдоволь налюбоваться своим отражением, рассматривая его круги под глазами, сравнимые по размерам разве что с морем Эдо.*       — Нет. — Ичиро провёл пальцами по бороде и медленно покачал головой. — Тогда ты просто испугался, а это обычно не длится долго. Нет, в тебе что-то действительно изменилось.       — Судя по всему, вы этому рады.       Откровенно говоря, Куга и сам считал, что изменился в последнее время: стал серьёзнее или же взглянул на мир в несколько ином ракурсе. Никогда не проявляя тяги к самоанализу, он всё-таки примерно догадывался, что, а точнее, кто был тому причиной. Но говорить об этом Ичиро явно не следовало.       — Надеюсь, ничего ужасного не случилось. Такого, от чего ты бы решил забыться в делах, — вдруг посерьёзнел тот. — Если что, то ты всегда можешь…       — Да что вы, — рассмеялся Куга. Такая забота о сыне обожаемого семпая не переставала умилять его. — Что у меня может случиться? Всё в порядке.       Распрощавшись с делами и начальством, Куга вернулся домой, где, рухнув на восхитительно мягкую кровать, проспал до следующего дня.       Несмотря на то, что часы показывали полдень, небо за окном уже мягко светилось оттенками оранжевого, и вскоре Куга понял, что будильник на прикроватной тумбочке больше не тикает. Столь длительный отдых имел свои последствия: тело казалось будто бы ватным, а голова — абсолютно пустой. Рассудив, что лежать дальше просто невозможно, Куга поднялся с постели, набросил поверх пижамы длинный бордовый халат и отправился на кухню.       Када обнаружилась там же. Она натирала жёсткой тряпкой какой-то котелок и при виде господина едва не выронила его из рук.       — Я уже не знала, что и думать, — запричитала она, пока Куга усаживался за стол и пытался прийти в себя. — Днём как пришли… Уж ночь скоро, я к вам заглянула, а вы всё в той же позе, как упали, так и лежите. Думала, не позвать ли кого…       — Вот этого не надо, — просипел Куга и тут же закашлялся, пытаясь вернуть голос. — Сделай мне кофе.       Служанка с готовностью бросилась исполнять просьбу, едва не перевернув котелок, что натирала до этого. Куга успел заметить, что её глаза как-то странно блестели, но не придал этому значения. Он подпёр подбородок рукой и вновь взглянул в окно.       — Хотя нет. Я буду чай.       На город и правда спускался вечер. Солнце ещё не село, но Куга понял, что никуда уже в тот день не пойдёт. Он лениво разглядывал людей на дороге внизу и начинал понемногу вспоминать, сколько всего ему следует сделать завтра.       — Почты не было?       Када, которая как раз пыталась пересыпать наполовину измельчённые зёрна обратно в банку с кофе, всплеснула руками и убежала в прихожую. Уже оттуда послышалось:       — Вот, одну записку принесли.       Куга едва удержался, чтобы не спросить, от кого. Када почти не умела читать и обратно шла раздражающе медленно.       Юуки обещал написать, если вновь передумает или по каким-то причинам не сможет прийти. Куга не видел его уже два дня и понятия не имел, чем тот занимается и в городе ли вообще. Возможно, все эти дни Юуки пытался разобраться с делами, но не успел и только теперь решил сообщить об этом?       Буквально выхватив записку из рук служанки, Куга первым делом уставился на подпись, а затем положил бумагу на стол и прочитал уже спокойно. Писал Такаюки. Он жаловался на бесконечные уговоры Сатоши и сообщал, что готов присоединиться к вечеринке 24-го числа.       Понедельник не был потрачен впустую. Встав относительно рано, Куга успел наведаться к цирюльнику, взять на вокзале билеты домой и забрать из ателье заказанный специально к празднику пиджак. Тёмно-малиновый, с искрой и едва заметной вышивкой, тот балансировал на грани между вульгарностью и экстравагантной изысканностью, что заставляло усиливаться и без того нарастающее приятное волнение. Куге казалось, что он буквально летает по улицам, а воздух вокруг лучится не редкой снежной пылью, а самой радостью. Предпраздничная суета большого города стремительно набирала обороты, расцвечивая улицы яркими красками, превращая столицу в одно большое чудо, на фоне которого даже согласие Като переставало казаться таким уж невероятным.       Вот уже битый час Куга крутился перед зеркалом, пытаясь привести себя в порядок. Щегольской пиджак, как и всё остальное, сидел на нём идеально, но вот с новой стрижкой справиться никак не выходило. Так, как сделал накануне цирюльник, лежать волосы категорически не желали. Куга уже пробовал и слегка намочить их, и заправить передние пряди за уши, и зачесать всё назад, но каждый раз оставался недоволен результатом. Когда раздался тихий стук в дверь, он с досады швырнул расчёску на кровать и принялся застёгивать манжеты.       — Что ещё?       Дверь тихо отворилась, и в комнату заглянула Када. Она просеменила к ростовому зеркалу и неуверенно достала что-то из-за спины.       — Я подумала, может быть… В общем, этим девушки мажут причёску, ** чтобы держалась дольше, — пробубнила служанка, протягивая на ладони приплюснутую банку. Первым порывом Куги было накричать и отправить куда подальше. Но время поджимало, он планировал выйти ещё минут десять назад, а потому Куга лишь глубоко вздохнул и, подобрав расчёску, вложил её в широкую ладонь Кады.       На улице было свежо и необычайно приятно. Задержавшись на крыльце, Куга вдохнул свежий ночной воздух, и ему показалось, что он слышит запах моря. Холодно не было, и, если бы не намечающаяся вечеринка, Куга бы непременно захотел прогуляться по набережной. «И пригласил бы пройтись Юуки», — про себя добавил он, как это часто случалось в последнее время. Крутанув на пальце ненужный пока зонт-трость, Куга сделал шаг и чуть не промахнулся мимо ступеньки, когда рядом послышалось:       — Добрый вечер.       Юуки стоял возле небольшого клёна у дороги, и ажурные тени от веток причудливо переплетались на его лице в тусклом свете фонаря, подобно крупному кружеву. Куга бросил короткий взгляд на дорогу, но не заметил автомобиля или рикши. Сморгнув удивление, он спросил:       — Давно ждёшь?       — Не особо, — пожал плечами Юуки. — По правде говоря, я думал, что разминулся с тобой.       Он развернулся и пошёл в сторону выхода из тупика. Портфеля с ним не было, и Юуки, видимо, чувствовал себя от этого слегка неуютно: правую руку он держал чуть согнутой, будто не решался засунуть её в карман, а сам немного сутулился. Почему-то в его слова о том, что здесь он недавно, Куга не поверил.       — …но потом вспомнил, что ты всё время опаздываешь, и решил пока не уходить, — усмехнулся Юуки. Встав на углу дома, он покрутил головой и вытянул руку, подзывая рикшу. Впрочем, тот был ещё далеко.       — Не думал встретить тебя здесь, — честно признался Куга. Теперь он чувствовал себя виноватым из-за того, что заставил ждать так долго, хотя никакого уговора о встрече до вечеринки не было.       — Ну… Я не знаю, куда ехать, так что будем опаздывать вдвоём.       Улыбка Юуки выглядела натянутой даже при том, что Куга мог видеть лишь часть его лица. Тусклый свет фонарей превращал тротуар и прохожих вокруг в рисунок тушью поверх рыжей бумаги. В момент, когда рядом остановилась повозка рикши, Куга почувствовал, как у него в голове буквально вспыхнула догадка: «Он просто не хотел идти туда один». Именно это Юуки имел в виду, когда говорил не забывать о том, кто его пригласил.       Дорога до кабаре, которое Маруяма снял на всю ночь, заняла больше времени, чем планировалось. Даже вечером город продолжал суетиться, готовясь к Новому году, который Куга собирался встретить дома. По пути он расспросил о том, где Юуки пропадал всю неделю. Тот нехотя ответил, что ездил поездом в Киото, оттуда — в Нагою, а накануне вечером вернулся из Сидзуоки.       — Не успел на последний экспресс. Пришлось взять экипаж, — равнодушно пояснил он, отвернувшись к окну. Наблюдая за тем, как его пальцы непроизвольно сжимают рукав пальто, Куга ощущал смесь удивления и какого-то другого чувства, которому пока не мог найти определения. Ради чего Юуки так спешил, что предпочел трястись в повозке всю ночь, сомнений не возникало. Возможно, рассказав об этом, теперь он был смущён собственной откровенностью, и, чтобы сменить тему, Куга решил поведать о собственном удачном завершении триместра.       Сказав остановиться чуть поодаль от здания, светящегося сотнями крошечных лампочек, Куга вылез на тротуар и направился ко входу в кабаре. Впереди он заметил ещё нескольких людей, один из которых показался ему смутно знаком. Куга уже думал окликнуть его, когда почувствовал, как кто-то тянет его сзади за рукав. Как только на него обратили внимание, Юуки тут же отдернул руку и, смутившись, произнес:       — Три раза тебя звал.       — Прости. — Куга остановился и, чтобы не мешать прохожим, отошел к невысокому забору чайного домика.       — Ужасно невежливо с моей стороны. За всю неделю так и не вспомнил… — Юуки переступил с ноги на ногу, проводил взглядом молодую пару и закончил: — Не расскажешь мне немного о Маруяме?       — Ах, это, — Куга улыбнулся и махнул рукой. — Пойдём. А то стоим здесь, словно заговор обсуждаем.       Юуки послушно двинулся следом, однако было заметно, что ситуация продолжает напрягать его.       — Маруяма Эйки — хороший человек, — по правде говоря, в этом Куга вовсе не был уверен: с хозяином сегодняшнего вечера он был знаком чуть более, чем шапочно. — Немного тщеславный, но это у него от отца. Да и что с того? Ещё любит сорить деньгами, но…       — А кто его отец? — переспросил Юуки. Поначалу такая манера перебивать несколько раздражала Кугу. Сам себя он считал не только хорошим рассказчиком, но и слушателем, а потому подобное поведение казалось ему чуть ли не проявлением невоспитанности. Возможно, подчинённые Като страдали от этого куда больше, но Куга со временем привык и перестал обращать внимания. В конце концов, чаще всего Юуки спрашивал или делал краткие замечания по сути.       — Маруяма-старший — хозяин крейсера.       — Крейсера?       — Ну, так говорят, — пожал плечами Куга. — Остров Хасима: одна огромная угольная шахта, а теперь там ещё и заводы строят вроде бы. Прадед Эйки, который купил этот остров, был богатым торговцем. Так что…       — Его потомки компенсируют отсутствие титула деньгами, — закончил Юуки.       Швейцар в забавном головном уборе открыл перед гостями полукруглые невысокие двери, и изнутри пахнуло теплом, корицей и женскими духами. Крошечный холл, существующий лишь для того, чтобы гостям было где раздеться, напоминал театральный. Невероятно яркая хрустальная люстра отражалась в начищенном до блеска полу, а зеркала по стенам подхватывали эту игру, делая помещение зрительно больше.       Сдав одежду и зонт прислужнику, Куга обернулся и увидел, как Юуки разглядывает своё отражение. Он поправил очки, но затем снял их вовсе, положив во внутренний карман.       — Добро пожаловать!       Появившаяся будто из воздуха девушка в новогоднем кимоно с улыбкой поклонилась гостям и просеменила к одному из зеркал, слегка его приоткрыв. С обратной стороны слышался чей-то голос, разносимый микрофоном, а затем многочисленный людской смех. Кивнув Юуки, Куга зашёл внутрь и в первый момент увидел лишь жёлтое пятно-сцену. Главный зал кабаре был сделан в виде низкого амфитеатра и утопал в приятном полумраке, который казался темнотой после яркого холла. Большинство гостей сидели за столиками внизу, каждый из которых мерцал свечой в высоком матовом стакане. Чтобы попасть туда, нужно было спуститься с широкого балкона по винтовой лестнице, но Куга решил не спешить. Он подошёл к краю и заглянул вниз, высматривая приятелей.       — Это и есть Маруяма? — Шагнувший следом Юуки кивнул в сторону человека на сцене, который продолжал веселить публику какой-то нелепой историей.       — Нет-нет, это точно не я, — послышалось сзади, прежде чем Куга успел ответить что-либо. Юуки обернулся чуть резче, чем следовало, и с удивлением уставился на подошедшего человека. Тот был не выше самого Като, а бархатный пиджак и едва заметно подведённые глаза делали его похожим на маленького тануки.       — Какой кошмар! — рассмеялся Куга. — Неужели я умудрился тебя не заметить?! Рад встрече, Маруяма-кун.       — Я тоже рад, — кивнул тот. — И, надо сказать, приятно удивлён: в последнее время вы как будто куда-то пропали.       — Ах, это? Пустяки! — заметив проходящего мимо официанта, Куга подхватил два высоких бокала с шампанским и протянул один Юуки, который всё ещё стоял у него чуть за спиной. — Кстати, рад представить вам своего друга…       Куга отступил чуть в сторону, чтобы не мешать, но тут же запнулся. Хотел ли Юуки, чтобы его представили, или же имел собственные соображения на этот счёт? В итоге Куга промычал что-то несвязное и закашлялся.       — Ты забыл, как меня зовут? — с иронией поинтересовался Юуки. Он поклонился Маруяме и представился. Точно так же, как и Куге при первой встрече.       Сатоши с Такаюки обнаружились за столиком в дальнем ряду. Между ними сидела гейша в таком же кимоно с меховой накидкой, как у встречающей девушки, однако сами приятели выглядели не слишком радостно. На сцене уже вовсю играли музыканты, и многие гости вставали, чтобы выйти на танцплощадку. Лавируя между столиками и людьми во фраках, хаори с гербами и европейских платьях, Куга то и дело оглядывался, но Юуки не собирался теряться в толпе и лишь едва заметно улыбался в ответ, продолжая идти следом. В зале стало немного светлее, чтобы гостям было удобнее танцевать, и теперь можно было разглядеть многочисленные блестящие звёзды, конфеты в ярких обёртках и бумажных ангелов, которыми был украшен балкон. По краям сцены, перед тяжёлым искристым занавесом, стояли две небольшие ели со свечами и искусственным снегом.       Когда Куга наконец достиг нужного столика, Сатоши уже сидел в красной шапке с белым помпоном, а девушка в кимоно куда-то делась. Такаюки же выглядел если не хмурым, то задумчивым. Первым заметив приятеля, он поднял руку в приветственном жесте и постарался улыбнуться.       — О, Шинго-кун! Ты здесь! — Сатоши заломил руки, будто изображая страдающую даму, и слезливым голосом продолжил: — Я больше не могу, Араи решил испортить нам вечер. Тебе не говорили, что слишком много думать вредно, Араи-кун?       — Что-то случилось? — спросил Куга, усаживаясь за стол. Такаюки лишь мотнул головой и, будто бы встряхнувшись, ответил:       — Ничего такого. А это, как я понимаю, Като-сан? Приятно познакомиться.       О том, что придёт не один, Куга решил предупредить заранее, чтобы избежать неудобных ситуаций. Сыграло это роль или нет, но вскоре за столом уже не чувствовалось напряжения или неловкости.       Выяснилось, что старик Араи решил женить сына в следующем году, а тот, хоть и не был особенно против, всё же надеялся с этим повременить. Сатоши огорошил всех, признавшись, что послал собственное стихотворение на конкурс в один из литературных журналов, а Юуки заметил на это, что многие современные авторы начинали свой путь к успеху и признанию именно так. После Сатоши неожиданно залился краской, чем вызвал весёлый смех и беззлобные шутки приятелей, тост «за искусство» и порыв Куги продекламировать несколько строк Байрона.       На сцене гарцевали хорошенькие танцовщицы с перьями в бутоньерках и кружевными подвязками на ногах, золотистое шампанское пенилось в бокалах, а музыканты в бабочках блестели инструментами под светом софитов. Вокруг было празднично и живо, словно торжество устроили в Вавилоне: среди гостей Куга заметил немало иностранцев. Высокие кавалеры приглашали на танец девушек с причёской фукувагэ***, а с другой стороны Такаюки, напрочь забывший о своей хандре, что-то увлечённо рассказывал Юуки. Като слушал, шутил в ответ, пил шампанское, иногда пытался поправить отсутствующие очки и часто бросал короткие взгляды через стол.       Куга же смотрел то на сцену, то на танцующих, пытаясь разглядеть, кто там и с кем, вполуха слушал очередную байку успевшего поднабраться Сатоши и снова возвращался к Юуки. Тот вдруг начал казаться каким-то необычным. Куга смотрел на него, подмечая знакомые жесты, интонации, сущие мелочи и в то же время не узнавая. Причина такого открытия постоянно ускользала, прячась где-то в уголках улыбки. «И всё же со мной он разговаривает и ведёт себя иначе», — думал Куга. В какой-то момент он поймал себя на том, что попросту разглядывает Юуки. Тот был одет в костюм благородного тёмно-синего цвета, под которым виднелся жилет в мелкий узор и шейный платок вместо галстука. Руки Като по привычке сцепил в замок, но тот был неплотным, и пальцы едва касались друг друга. На одном из них тускло поблёскивало широкое кольцо из белого метала, а на левом запястье — часы на таком же браслете. На автомате Куга подумал, что так руки кажутся ещё изящнее. Должно быть, Юуки считал и часы чем-то вроде украшения, потому как Куга не мог припомнить, чтобы видел их раньше. Подняв взгляд выше, он столкнулся с тёмными глазами напротив. Казалось, Юуки хотел что-то сказать, но вместо этого продолжал рассказывать Такаюки о своей поездке в Америку.       Заметив, что его не слушают, Сатоши несильно пихнул приятеля локтём в бок:       — Где витаешь, Шинго-кун? Или тебя тоже решили женить?       — А? Да ничего, — улыбнувшись Юуки, Куга повернулся к сцене, где как раз заканчивалась очередная популярная мелодия. — Вспомнил кое-что.       Не дожидаясь дальнейших расспросов, он встал из-за стола, немного покачнулся, отметив, что с шампанским пока что стоит закончить, и направился прямиком к сцене сквозь ряды столиков и хаотично движущиеся пары танцующих. Каким-то чудом никого не сбив, Куга буквально взлетел по светящимся ступеням и, переговорив с удивлённо замолчавшими музыкантами, остался стоять посередине сцены. В первый момент яркий свет прожектора больно резанул по глазам, но вскоре Куга обнаружил, что хорошо видит собравшихся и даже собственный столик в дальнем ряду. Как настоящий артист, он широко и чуть насмешливо улыбнулся в зал и поклонился на западный манер, приложив правую ладонь к сердцу. Заинтригованные гости стали расходиться с танцплощадки, занимая оставленные места, а пианист повернул голову, ожидая знака начинать. Снова взглянув в зал, Куга увидел, что приятели внимательно наблюдают за ним. Сатоши тихо смеялся и, говоря что-то Такаюки, активно жестикулировал. Юуки же сидел практически неподвижно. Он закинул ногу на ногу и смотрел на сцену вполоборота. Сложно было судить с такого расстояния, но Куга отчего-то был уверен: тот смотрит на него очень серьёзно, почти так же, как после приглашения отправиться куда-нибудь вместе. Лукаво подмигнув, Куга щёлкнул пальцами, эффектно подняв руку вверх, и тут же сзади протяжно взвыл тромбон, а затем всё ускоряющуюся мелодию подхватили и остальные.       Весёлая и даже где-то дурацкая песенка со сложным мотивом была встречена на ура. Вскоре даже те, кто слышал её впервые, подпевали повторяющиеся слова припева, а Куга, не в силах просто стоять на месте, слегка пританцовывал у блестящего микрофона. В какой-то момент к нему присоединились две девушки из гарцевавших здесь не так давно красоток. Одну из них, в крошечной юбке с розовыми оборками, Куга закрутил под музыку на манер танго, устроив в итоге руку на тонкой талии, подхваченной корсетом. Под конец кто-то выстрелил из хлопушки с конфетти, барабанщик вдарил по тарелкам, а зал взорвался аплодисментами.       Улыбаясь и раскланиваясь направо и налево, Куга спустился на танцплощадку, поцеловал мимоходом руку восторженной дамы в кружевных перчатках и направился к дальнему столику. В голове приятно шумело шампанское, а в горле поселилось едва заметное тепло. Куга оттянул галстук, ослабив его, насколько это было возможно, и вдруг понял, что чувствует себя просто до безобразия счастливым. Однако его ждал неприятный сюрприз: Сатоши с Такаюки сидели теперь в обществе двух миловидных девушек, одна из которых устроилась на месте Юуки. Опустившись на свой стул, Куга залпом опустошил бокал с прохладным белым вином и стал оглядываться по сторонам, надеясь заметить друга.       — Да ты сегодня просто в ударе, — улыбнулся Такаюки, закусывая яблочной долькой.       — Точно. Благодаря тебе мы теперь в цветнике, — поддакнул Сатоши, выразительно смотря на девушек. Те дружно засмеялись тонкими голосами, а Куга всё же решил просить:       — Где Юуки?       — Ты только петь закончил, он сразу же встал и куда-то ушёл, — пожал плечами Такаюки. — Да не беспокойся — вернётся.       Куга кивнул и стал скучающе разглядывать людей за соседними столиками. Не то чтобы он волновался или был расстроен, но посмотреть на реакцию Юуки было бы крайне любопытно. Куга не мог припомнить, чтобы рассказывал ему об этом своём маленьком увлечени, и если Сатоши с Такаюки не раз видели его поющим, то Юуки сегодня должен был быть как минимум удивлён. Побарабанив пальцами о стол, Куга стащил со шпажки канапе с креветкой и прислушался, о чём говорят его приятели. Те обсуждали недавно назначенного министра культуры, перескакивая с его пышных усов на слухи о трёх любовницах и прогнозы, сколько тот продержится на новой должности. Пока Сатоши был всецело поглощён охмурением девушек, Такаюки на секунду отвлёкся, и Куга поманил его, наклонившись через стол, чтобы музыка не заглушала слова.       — Спасибо тебе.       — За что?       — Ну… — Куга сделал неопределённый жест и взглядом указал на место, где раньше сидел Юуки.       — Не стоит, — вздохнул Такаюки. — Если хочешь знать, я остался при своём: да, с ним интересно и приятно общаться, но это вовсе не значит, что он хороший человек, что бы это ни значило.       — Что ты хочешь сказать? — Такаюки вновь тяжело вздохнул, после чего нехотя пояснил:       — Я считаю, это всё может плохо закончиться. Пока ты был там, он так смотрел на тебя, будто сожрать хотел.       — Да брось! — рассмеялся Куга. — Тебе, видимо, показалось.       — Ты не понял, — покачал головой Такаюки. — Не в смысле убить, а…       — Вот это да! Какие люди! — послышалось рядом. За спиной Сатоши стоял тот самый господин, который присоединялся к компании, когда Куга решил отпраздновать сдачу проекта. На щеках его играл яркий румянец, а глаза были прищурены в улыбке. — Так и думал, что раз Шинго здесь, то и вы тоже. Как поживаешь, Араи-кун?       Поздоровавшись с шумным знакомым, Куга встал и, пробубнив что-то о том, что скоро вернётся, направился вглубь зала. Он прошёл меж стоек с шампанским и закусками и поднялся на балкон. Встав рядом с дамой в шикарной меховой накидке, из-под которой блестело широкое колье, Куга стал рассматривать оставшийся внизу зал. Видимо, лицо выдавало его с головой, потому как через пару минут дама подошла чуть ближе и спросила:       — Ищете кого-то? — глубокое декольте не красило её: морщины, изрезав щёки, уже спускались с шеи на грудь, а на лице было слишком много косметики. И всё равно что-то давало понять: когда-то эта женщина была очень красива.       — А? Да, пожалуй, что так, — смущённо улыбнулся Куга.       — Здесь есть ещё одна комната, — дама указала куда-то вбок, и, прищурившись, Куга увидел неприметную дверь. — Там курят, играют в маджонг и рулетку. Быть может, ваш друг там?       На сцену вышла чернокожая девушка в ярком платье. Перед удивлённо заволновавшейся публикой она поправила волосы, уложенные крупными волнами, сверкнула белозубой улыбкой и запела тёплым низким голосом. Лишь поблагодарив за совет, Куга вдруг понял, что разговаривал с владелицей одного из лучших чайных домов, а следом запоздало удивился: «Почему именно друга?» По пути до указанной двери он снова столкнулся с Маруямой, которого поблагодарил за чудесный вечер, перекинулся парой фраз со знакомым из театра, а затем увидел госпожу Фурукава. На какой-то краткий период Куга был даже влюблён в неё, но ровно до того момента, как выяснилось, что эта статная дама с красивыми умными глазами замужем за капитаном армии. Впрочем, позже он узнал, что капитан бывает дома не слишком часто и, приложи он чуть больше усилий, всё могло бы сложиться весьма интересно.       В итоге, когда Куга наконец открыл дверь в игральную комнату, чернокожая девушка уже ушла со сцены, исполнив несколько тягучих и страстных песен о любви, а музыканты заиграли новомодный тустеп.****       Тёплый свет настенных бра рассеивался в пелене табачного дыма, создавая атмосферу тягучего сна. Недалеко от входа несколько человек играли в маджонг, а дальше под кругом света двое сидели за покерным столом. Крупье в бордовом жилете не обратил внимания на вошедшего, впрочем, как и все остальные. Оглядевшись, Куга обошёл игроков и завернул за угол. Там, во второй части комнаты, он и увидел Юуки. Тот сидел в глубоком тёмном кресле с широкими бортами у спинки, откинув голову назад, и Куга мог видеть лишь его локоть, нижнюю половину лица и изогнутую бледную шею. Рядом стоял высокий кальян с основанием в форме верблюда. Яркие угли горячо мерцали, будто переглядываясь между собой, и от такого контраста с его представлением о всегда спокойном, несколько отстранённом друге Куга зачаровано замер. Он видел, как Юуки сказал что-то и поднёс к губам фигурный мундштук, не торопясь выдыхая густой дым мгновением позже.       — Чем обязан, сеньоре?       В тени у самой стены сидел иностранец. Его тёмные вьющиеся волосы были собраны в хвост, а на руках тускло поблёскивали с десяток перстней. В пальцах дымилась толстая сигара, а сам человек слегка насмешливо улыбался и щурил один глаз в ожидании ответа.       — Прошу прощения за беспокойство. Я искал своего друга, — кивнул Куга вбок. Услышав знакомый голос, Юуки вынырнул из кресла. От расслабленного состояния не осталось и следа: глаза широко открыты, а пальцы впились в мягкий подлокотник. Казалось, Юуки был удивлён и взволнован, будто не предполагал, что его могут найти здесь, и был этому не особенно рад.       — Так это ваш amigo, сеньор Като? — обрадовался иностранец. Говорил он с сильным акцентом, впрочем, ничуть этого не стесяясь. Увидев, что Юуки кивнул, пробормотав что-то утвердительное, человек отложил сигару и, сияя улыбкой, продолжил, обращаясь уже к Шинго. — Должен сказать, вам очень повезло! Я познакомился с сеньором Като лишь с полчаса назад. Однако хочу вам сказать, что никого, кто столь хорошо понимал бы положение дел, в Японии я ещё не встречал.       Юуки, видимо, пришедший в себя, поспешил вклиниться в разговор:       — Вы очень добры, господин де Борха, но, боюсь, мне пора. — Он встал и, поклонившись, добавил: — Обязательно напишите мне, как будет время, адрес у вас есть.       Куга не успел даже кивнуть на прощание, когда Юуки развернулся и быстрым шагом направился прочь. Не остановился он и в главном зале, а, лишь сбавив скорость, направился в противоположную от их столика сторону.       — Постой! — Куга уже хотел тронуть его за плечо, чтобы точно быть услышанным, но Юуки резко обернулся сам. — Куда ты опять убегаешь?       — Кто тебе сказал, что я убегаю? — спокойно спросил он, после чего достал очки и надел их привычным движением, заправив волосы за уши. «Опять» Юуки будто бы не заметил, но Куга решил не акцентировать на этом внимание и лишь примирительно улыбнулся:       — Ты меня даже не представил. Я, может, всю жизнь хотел поговорить с настоящим испанцем. — Что заставило Юуки так нервничать, он понятия не имел, а потому полушуточный тон казался наилучшим выходом. — И кстати, о каком таком «положении дел» говорил этот сеньоре?       — Мне очень понравилось, как ты спел, — вдруг сказал Юуки. Это был грубейший уход от ответа, но в тот момент Куга почувствовал, как сердце его радостно подпрыгнуло, а улыбка стала угрожать растянуться до ушей. Юуки смотрел прямо в глаза и выглядел так, будто нашёл не удобный повод сменить тему, а возможность сообщить то, что действительно волновало его. И это подкупало.       — Правда? — глупо переспросил Куга. — А я думал, ты ушёл, чтобы не смотреть.       — Это не так, — коротко ответил Юуки. Он посмотрел куда-то вверх на балкон и добавил: — Хочу познакомить тебя кое с кем. Не испанец, конечно, но, если ты не против…       Загибаясь к самой сцене, балкон становился всё уже и уже, сжимаясь до размеров одного зрительского ряда. Здесь стояло несколько кресел куда проще, чем в курительной комнате, а людей практически не было. Стоять здесь казалось не слишком удобным, и все, кто хотел пообщаться, предпочитали делать это подальше от сцены или поближе к банкетным столам. Как Юуки удалось заметить этого человека снизу, Куга не очень понял. Закуток плохо освещался, и рассмотреть снизу, что здесь происходит, можно было едва ли. Молодой мужчина, а сказать точнее о его возрасте Куга не смог бы, сидел, положив ногу на ногу, и смотрел вниз, но не на сцену, а в зал. На его лице читался снисходительный интерес, что, впрочем, не выглядело как проявление высокомерия. Вообще человек выглядел скорее интеллигентно, чем праздно. По крайней мере, так думал Куга, разглядывая в отсветах софитов тонкие черты лица, которое, без сомнения, можно было назвать красивым.       Когда Юуки подошёл достаточно близко, человек неспеша повернул голову. Его губы не улыбались, но узкие глаза смотрели так, что без слов было ясно: он рад видеть Като.       — Не думал встретить тебя здесь.       — Взаимно, — кивнул Юуки. Он встал спиной к сцене, привалившись к ограждению, и сложил руки на груди. Что-то в нём неуловимо изменилось, и Куга с удивлением поймал себя на мысли, что впервые видит кого-то, кого Юуки считает своим другом. Или около того.       — А это, я полагаю, не кто иной, как Шинго-сан, — сказал человек, продолжая улыбаться одними глазами. Он не двинулся и не повернул головы, и лишь спокойный изучающий взгляд плавно перетёк с Като на его спутника. — Позвольте представиться, Рито Зеро.       — Зеро? — удивлённо переспросил Куга. — Как ноль?       — Почему же «как»? — усмехнулся Рито, а Юуки закатил глаза. Видимо, склонность друга к самопринижению успела порядком ему надоесть.       — Это псевдоним, — пояснил он, однако Куга успел догадаться и сам, а потому в изумлении воскликнул:       — Так вы писатель?!       — Скорее, литератор, — уклончиво ответил Рито. Было видно, что реакция Шинго его немало позабавила.       — И всё же, — не унимался Куга. — Удивительно! Не далее как вчера я встретил господина Акутагаву.       — Акутагава? — переглянулись литератор и глава цензуры. Юуки поправил очки, а Рито подался чуть вперёд и, прищурившись, спросил: — Хотите сказать, вы встретили его на улице и даже успели мило пообщаться?       — Да! То есть… — замялся Куга, вспомнив, как нелестно мастер отзывался о работе отдела Като. Однако Рито, казалось, был удивлён и без всяких подробностей. Юуки же лишь хмыкнул:       — Кто бы сомневался.