QWERTY

      Пить хотелось немилосердно. То ли от надвигающейся жары, то ли от волнения, но, нервно поглядывая в окно, Куга цедил мелкими глотками уже второй стакан воды. И это после обычного завтрака с чашкой кофе.       За окном не было ничего необычного. Куга смотрел туда лишь оттого, что не мог придумать себе иного занятия. Он ждал. Ждал, пока пройдут проклятые двадцать минут, которые сам же определил в качестве минимально допустимого интервала для звонков. Ужасно хотелось курить, но сигареты, как назло, кончились. Когда-то давно Куга слышал, будто вода помогает и от этого, а потому продолжал убеждать себя, что делает всё правильно, и старался ни о чём больше не думать.       Када появилась в квартире сразу после ухода Юко. Встревоженно моргая раскрасневшимися глазами, она сказала, что разговаривала с полицейскими. Подбежав к окну в спальне, Куга успел заметить служебный экипаж, медленно следующий за паланкином госпожи Сузуханы. Существовала между ними какая-либо договорённость или нет, было не столь важно. Судя по всему, от радикальных мер вроде обыска в полиции до поры до времени решили воздержаться, что, несомненно, радовало и даже вселяло призрачную надежду на благополучный исход. По крайней мере, Куге очень хотелось в это верить.       Для людей, не состоящих на службе и живущих свободно, по собственному графику, без сомнения, было всё ещё раннее утро. Немалым усилием воли Куга заставил себя проглотить завтрак и только после этого спустился вниз, чтобы приступить к выполнению своего очередного плана по поиску Като.       Судя по немолодому голосу и важному тону, трубку взял камердинер. От него Куга узнал, что господин Маруяма спит и, возможно, ещё нескоро будет в состоянии отвечать на звонки. Видимо, звонок телефона не мог разбудить Эйки, о чём Куга без зазрения совести пожалел. Рассудив, что от слуги не убудет, он решил звонить каждые полчаса, но затем эта планка как-то сама собой опустилась до двадцати минут.       Большая стрелка хронометра медленно, словно сонная муха, ползла к десяти, когда Куга поднялся из-за стола и уже в четвёртый раз отправился вниз, к дурацкой зелёной полубудке, которую зачем-то установили в подъезде вместе с телефоном. Камердинер уже начал произносить свою нервно-скорбную речь о том, что хозяин всё ещё спит, когда на заднем плане послышался другой голос, а в следующий момент трубку взял сам Маруяма.       — А, доброе утро, Шинго-сан, — послышался зевок. — Рад слышать… Хоть и в такую рань.       Судя по голосу, Маруяма-младший пребывал в хорошем настроении и неожиданный звонок разве что несколько удивил его. Как ни старался, за минувшие полтора часа Куга успел изрядно себя накрутить, а потому, не размениваясь на долгие любезности, решил сразу перейти к главному:       — У меня к тебе небольшое дело. Даже, скорее, просьба, — стараясь не частить, начал он и, спохватившись, тут же добавил: — Личного характера.       — О-хо-хо, — забавно рассмеялся Эйки на манер Санта Клауса. — Интересно. И чем же я могу помочь?       — Думаю, обсуждать это по телефону не стоит, — постарался добавить нотку смущения в свой голос Куга. — Мы могли бы встретиться? Скажем, сегодня днём.       Уже заканчивая фразу, он почувствовал, как спина покрывается холодным потом, а в глазах на мгновение темнеет. «Скажем, сегодня днём»? Конечно, ведь завтра будет уже поздно.       В трубке послышалось весёлое и даже слегка игривое хмыканье.       — Признаться, вы меня заинтриговали, Шинго-сан. Вот что. Приезжайте ко мне домой. Сейчас. Как раз и обсудим всё за завтраком. Что скажете?       Куга был на месте через полчаса: Маруяма снимал небольшой дом в европейском стиле недалеко от центра города. Добраться до него не составило особого труда, и, ободрённый тем, что всё складывается донельзя удачно, Куга буквально взлетел по широким ступеням на второй этаж особняка. Встретивший его камердинер лишь неодобрительно покачал головой, после чего отправился по своим делам, оставив хозяина разбираться с энергичным гостем.       Куга вовсе не был уверен в успешности затеи, но Эйки настолько подходил под описание Юуки, что не вспомнить о нём было невозможно. Молодой наследник огромного состояния, да к тому же с комплексом по поводу происхождения. Идеальный адепт для компании Зеро, который, к слову, был на рождественской вечеринке. Разумеется, оставалась возможность случайного стечения обстоятельств: на вечерах у Маруямы собиралась едва ли не половина города. Зеро мог прийти туда вовсе не из-за Эйки или же просто заглянуть на огонёк, как обыкновенный человек…       Куга знал это, но в то утро, яркое, шумное, звенящее от нарастающего напряжения и начавшееся столь неожиданно, у него не было выбора. Внезапно вспыхнувшая идея теперь казалась спасительной паутинкой, и, отпустив её, он бы непременно упал в ад бессилия и мучительного ожидания.       Просторная светлая комната встретила Кугу негромкой музыкой проигрывателя, чудесным запахом только что испечённых пирожных и неприятным сюрпризом.       Маруяма был не один.       Человек, сидящий напротив него, первым заметил вошедшего и слегка кивнул ему в знак приветствия. Весь на нервах, Куга всё же сумел взять себя в руки и изобразил дружелюбную улыбку в ответ. Лицо гостя показалось ему знакомым, но в этом не было ничего необычного: будучи приятелем Маруямы, тот имел все шансы засветиться на одном из вечеров. Куга даже не особенно удивился бы, выяснись, что разговаривал с ним раньше.       — О, Шинго-сан! — заулыбался Маруяма, вытягивая шею, чтобы разглядеть Кугу из своего глубокого кресла, больше напоминавшего трон Людовика семнадцатого. — А мы вас уже заждались. Садитесь, сейчас скажу… А впрочем, что вы предпочитаете на завтрак?       Пока он говорил, его глаза становились всё уже и уже, превратившись наконец в две запятые, будто у чересчур довольного тануки. Короткое летнее хаори, в котором он сидел, непринужденно закинув ногу на ногу, и круглый веер лишь добавляли сходства. Даже видя Эйки далеко не впервые, Куга всё же не мог прийти к окончательному выводу: имеет ли тот патологическую склонность подлизываться или же действительно так любит людей, что рад буквально всем и каждому.       — Спасибо, не стоит. — Опустившись в приготовленное для него кресло, куда менее помпезное, чем у хозяина дома, он улыбнулся Эйки и вновь взглянул на неизвестного гостя. Тот, ничуть не смущаясь, разглядывал Шинго в ответ, но в его глазах не было ничего кроме уверенного спокойствия и бескорыстного любопытства. — А вот от кофе, пожалуй, не откажусь.       Эйки снова засиял улыбкой. Он позвонил в маленький, но очень громкий золотистый колокольчик, и на пороге тут же появилась горничная. На автомате Куга отметил, что та была довольно хороша собой, и в который раз подумал о том, что, несмотря на полное отсутствие вкуса, Маруяма умеет жить в удовольствие. Отдав распоряжение девушке, Эйки откинулся в своё исполинское кресло и наконец решил представить друг другу своих гостей.       — Прошу прощения, совсем забыл. Шинго-сан, барон Мицуи, — поочерёдно указал он раскрытой ладонью, после чего взял с широкой тарелки по центру стола очередной кекс и с довольным видом вернулся в глубины своего кресла.       — Мы знакомы, — улыбнулся некто Мицуи, и лишь в этот момент Куга вдруг вспомнил, где видел его прежде. Тот стоял рядом, когда Юуки решил познакомить его с Акане. Кажется, перед этим они оживлённо разговаривали о чём-то.       — Вот как? — едва не захлопал в ладоши Эйки.       — Да, — несколько заторможено кивнул Куга, лихорадочно соображая, что теперь делать. С одной стороны, обсуждать при постороннем человеке причину своего визита он не собирался. С другой — барон Мицуи, очевидно, был знаком с Юуки. Вспоминая этот короткий эпизод, теперь Куга был почти уверен, что те обменялись приветствиями если не как хорошие друзья, то как давние знакомые. А ещё Мицуи принадлежала судостроительная компания, названная его же именем, которая, помимо прочего, занималась пассажирскими перевозками, и не только в пределах империи.       — Боюсь, только формально, — вымученно улыбнулся Куга, чувствуя на себе пытливый взгляд Маруямы.       — Ну, я не в обиде, — дружелюбно поддержал Мицуи. — Видите ли, Шинго-сана отдали на растерзание леди Лив, так что у меня не было шансов.       — О нет! — театрально вздохнул Эйки. — Ещё одним разбитым сердцем в Эдо стало больше.       При прочих равных, компанию этих двоих Куга счёл бы забавной и достаточно приятной, чтобы провести час-другой за непринуждённой беседой. Однако в тот момент он был настолько взволнован, что никакие попытки изобразить легкомысленное веселье не могли скрыть нервозность во взгляде, излишнюю резкость движений и начинающее подёргиваться нижнее веко. Куга и сам прекрасно знал о своём состоянии, но ничего не мог с этим поделать. Он уже почти ненавидел Мицуи только за то, что тот оказался на пути в столь неподходящее время, и за то, что, возможно, именно в эту минуту Юуки покидал берега империи на одном из его пароходов.       Перебросившись ещё парой ничего не значащих фраз с Эйки, Мицуи взглянул на часы, щегольски блестящие длинной золотой цепочкой, и сказал:       — Кажется, мне пора.       — Дела не ждут? — постарался спрятать свою радость за дружелюбной улыбкой Куга. На краткий миг ему вдруг подумалось, что барон чем-то напоминает Юуки в те мгновения, когда тот оставался «главой цензуры Като». Впрочем, в сложившейся ситуации в голову могло прийти ещё и не такое. Чего только стоила идея о побеге Юуки на пароходе…       Мицуи допил свой кофе, встал из-за стола и вновь посмотрел на Шинго, по-прежнему заинтересованно-изучающе.       — Именно так, — просто, но не без самодовольства кивнул он. — К тому же Эйки рассказал мне о вашей таинственной просьбе. Так что не смею мешать.       Разоблачённый Маруяма лишь развёл руками, смешно тараща внезапно ставшие круглыми глаза. Очевидно, у них с бароном было множество общих тем для разговора, но Куга как-то не предполагал, что эти отношения могут быть настолько тёплыми. Пока он с некоторым удивлением таращился на Маруяму, барон обогнул стол и, уходя, едва заметно коснулся плеча Шинго.       — Удачи.       Когда Куга обернулся, то увидел лишь затянутую в тёмно-фиолетовый* пиджак спину и свет позднего утра, запутавшийся в каштановом шёлке волос. Пока барон сидел за столом, это было сложно заметить против света, но теперь не оставалось сомнений, что тот стал жертвой сезонной моды.       Странное дело: это внезапное прикосновение вкупе с достаточно фамильярным пожеланием удачи не вызвало и намёка на раздражение. Тогда Куга объяснил это себе тем, что просто рад наконец избавиться он ненужного свидетеля, а затем переключил всё внимание на Маруяму, который уже разве что не подпрыгивал на месте от любопытства. Едва ли даже такой общительный человек, как он, мог узнать о Като и его проблемах столь скоро, а потому Куга решил ничего не придумывать и говорить как есть.       — Во-первых, огромное спасибо тебе за приглашение. Я бы не стал навязываться, но дело действительно срочное.       Эйки лишь махнул рукой, как бы говоря: «Пустяки. Не стоит внимания», после чего наклонился чуть ближе и оперся локтями о стол. Так он напоминал ребёнка, которому пообещали интересную сказку, и Куге было искренне жаль, что его история вовсе не так хороша, как того бы хотелось.       — Ты, наверное, не помнишь, но на вечеринке в честь Рождества я представил тебе одного человека…       — Обижаешь. — Эйки надул щёки и буквально прошипел это слово. — Разумеется, я помню. Он ещё перепутал меня с конферансье. Конферансье со мной. Не суть. Так что с ним?       — Он пропал. — Куга сделал почти театральную паузу, наблюдая за тем, как с лица напротив, словно краска от дождя, сходят остатки веселья. Кажется, Маруяма воспринял всё слишком серьёзно, отчего Куга поспешил уточнить: — Думаю, с ним всё в порядке. В том плане, что он жив и здоров, но обстоятельства сложились таким образом, что мне необходимо как можно скорее найти его.       — Х-хорошо, — ломано кивнул Эйки. — Чем я могу помочь?       Он сосредоточенно хмурился и выглядел до того серьёзным, что Куге даже стало немного неловко. Не только из-за собственной просьбы, но главным образом из-за того, что считал этого человека поверхностным и не заслуживающим уважения прожигателем жизни.       — Есть один человек… — Куга не смог подавить вздох, думая о том, что ему уже осточертело выспрашивать у людей о Зеро. Шутка ли — говорить о человеке, которого видел один единственный раз и даже не знаешь его настоящего имени. — Я почти уверен, что он знает, где искать моего друга, но, к сожалению, понятия не имею, как с ним связаться.       — Я его знаю? — незамедлительно отреагировал Эйки. Он весь как-то подобрался, словно был готов прямо сейчас отправиться хоть на другой конец города или хотя бы кинуться за записной книжкой.       — Думаю, что да, — с некоторым нажимом произнёс Куга. — Во всяком случае, он был тогда там же, на том вечере. Мой друг, я и он, мы втроём проговорили тогда полночи, возможно, ты даже видел нас, сбоку на втором ярусе.       Поймав себя на том, что начинает заговариваться, Куга решил сделать небольшую паузу, а замолчав, увидел, как неуловимо изменилось лицо Эйки. Он вроде бы всё так же внимательно слушал, но в глазах вместо готовности к действию и любопытства появилась настороженность.       — Этого человека зовут Рито Зеро. По крайней мере, так он мне представился. Достаточно высокий, лет тридцать пять на вид, справа от носа — яркая родинка.       Было видно, как Эйки колеблется, и, если бы Куга не знал чуть больше, он бы решил, что тот честно пытается вспомнить, кто бы это мог быть.       — Шинго-сан, видите ли… — Эйки поёрзал в кресле, будто ему вдруг стало неудобно там сидеть, и неуверенно продолжил: — В тот день я сказал пускать всех, даже тех, у кого не будет с собой приглашения, так что…       — Послушай, — прервал его Куга. Он провёл рукой по волосам, откидывая их назад, и придвинулся чуть ближе, кладя локти на стол, так, чтобы смотреть в глаза Маруяме немного снизу вверх. — Я знаю, кто такой этот Рито Зеро. А ещё я знаю, что человек, которого я пытаюсь найти, считает его своим лучшим другом. Думаю, сейчас они оба в опасности, и мне просто нужно дать знать им, что происходит.       С полминуты Эйки молчал, глядя на собеседника. В его глазах бешеная работа мысли и откровенный страх поочерёдно сменяли друг друга, а пальцы сжимали серебряную ложечку так, что, будь на её месте хотя бы десертный нож, Куга бы начал всерьёз беспокоиться. Наконец Эйки заговорил:       — Мне действительно очень жаль, но, боюсь, я не могу ничем помочь, — тон его голоса разительно изменился, несмотря на слова, став почти угрожающим. — Я не знаю никакого Рито Зеро и…       — Да мне плевать на него и всю вашу компанию! — не выдержал в очередной раз Куга. Не в силах справиться с собой, он вскочил с места и, обойдя собственное кресло, продолжил уже оттуда: — Мне просто нужно дать ему знать. Любым способом. Это всё, чего я хочу!       Замолчав, Куга вдруг подумал, что ошибся. Принял желаемое за действительность, и на самом деле Маруяма знать не знает никакого Зеро и всего лишь простодушно проматывает отцовские деньги в столице, пытаясь стать своим среди чужих.       Не сказать, чтобы Куга сильно повышал голос, но Эйки как-то весь сжался под его напором, будто пытаясь раствориться в мягкой глубине своего трона. Сделав шаг к нему, Куга наклонился, упершись руками о стол, и тихо закончил:       — Пожалуйста.       В глазах Эйки промелькнуло что-то отдалённо похожее на восхищение. Он сел ровнее и спросил:       — Как зовут вашего друга?       — Като Юуки, — решив, что хуже не будет, Куга уточнил: — Полное имя — Юкихиро.       Эйки покачал головой:       — Никогда о таком не слышал. Но это как раз неудивительно. Удивительно то, что Зеро представился вам так, как представился, и при этом не сказал, как с ним связаться.       На это Куга мог бы ответить много всего, а потому тяжело вздохнул, собираясь с силами, чтобы облечь свои мысли в цензурную форму. Однако этого не потребовалось.       — Хорошо. Я передам ему. — Взглянув на Эйки, Куга увидел, что выражение его лица стало каким-то уж совсем нечитаемым. Видимо, тот ушёл куда-то очень далеко в своих размышлениях, настолько далеко, что был даже слегка удивлён своему поступку. — Напишете записку?       Об этом Куга уже позаботился. Всё, что хотел передать, он уместил на оборотной стороне одной из тех карточек, которые обыкновенно присылал ему Юуки. Так у Зеро не должно было остаться сомнений относительно того, кто хотел с ним поговорить.       Ещё раз поблагодарив Эйки, Куга быстрым шагом направился к выходу, уже продумывая план своих дальнейших действий, а потому не сразу заметил идущую ему навстречу горничную. Девушка тоже не слишком смотрела вперёд, стараясь нести поднос ровно, и успела лишь вскрикнуть за секунду до того, как обжигающе горячий кофе расплескался по светлому костюму Шинго продолговатым пятном, напоминающим виноградную гроздь.       На панические извинения горничной и предложение Эйки решить проблему на месте Куга лишь отмахнулся и продолжил свой путь, на ходу пытаясь смахнуть оставшиеся капли носовым платком. Выйдя из дома, он перебежал дорогу, повернул за угол через два дома и оказался у фасада трёхэтажного отеля. Здание было не слишком новым и даже успело обзавестись какой-то мемориальной табличкой рядом со входом, но, как и в любом подобном месте, там наверняка должен был быть телефон.       Забросив монету в исцарапанную за долгие годы щель, Куга на автомате набрал номер и принялся слушать тягучие гудки. В ожидании он постукивал пальцем по стенке деревянной будки, пока не понял, что неосознанно выбивает сигнал SOS. Это уже походило на помешательство. Чертыхнувшись, Куга развернулся, прислоняясь спиной к стене, и спрятал руку в карман. В трубке послышался треск и вежливое приветствие Сато-сан. Справившись о том, долго ли та ещё будет дома и можно ли приехать, Куга завершил звонок и собирался незамедлительно отправиться в Киёмори, когда вспомнил кое-что ещё.       Ичиро ответил моментально, резко и немного нервно. Кажется, первая половина дня прошла для него напряжённее, чем обычно, а обеда не предвиделось вовсе. Поняв, с кем разговаривает, он с облегчением выдохнул:       — Шинго-кун, как хорошо, что ты позвонил. Я уже начал всерьёз волноваться.       — Да. Простите, — Куга закрыл глаза и потёр переносицу, пытаясь придумать как можно более короткий ответ. — Я должен был сообщить раньше, но… В общем, меня не будет сегодня. Я потом всё объясню, а…       — Всё к лучшему, — мрачно прервал поток нестройных оправданий Ичиро.       — В каком смысле? — Шефа словно подменили. Куга не узнавал его, всегда улыбчивого, добродушно-безмятежного, и это действительно пугало.       — Я бы тебя сам сюда не пустил. — Послышалось какое-то копошение. Кажется, клацнула зажигалка, хотя в кабинетах Управления курить было строжайше запрещено.       — В каком смысле? — снова повторил Куга. В трубке тяжело вздохнули.       — Сегодня утром, как я понял, у отдела цензуры было плановое совещание. Думаю, ты уже знаешь, что Като не пришёл на него.       На это Куга решил благоразумно промолчать. Ему вдруг подумалось, что звонок может прослушиваться, да и Ичиро, судя по всему, не слишком интересовал ответ.       — Так вот. Когда спросили его секретаршу, та начала нести какую-то околесицу. В общем, выяснилось, что она понятия не имеет, где его искать, причём уже не первый день. А час назад в их крыло пришли люди в форме тайной полиции и увели её у всех на глазах.       На этот раз было отчётливо слышно, как Ичиро делает затяжку. Быть может, потому что Куга как будто даже перестал дышать. Ему живо представилась плачущая Такеда-сан, удивлённые, глумливые лица сотрудников автономного отдела, растерянный Сатоши. А следом воображение нарисовало другую картину — как точно так же люди в форме уводят в неизвестном направлении Юуки. «Началось», — гонгом звучало в голове. И хотя, по сути, началось всё уже довольно давно, в тот момент Куга почти физически почувствовал, как время уходит, просачиваясь золотым песком сквозь пальцы.       — Сам понимаешь, что здесь творится, — по-видимому, Ичиро совершенно не смущало молчание на другом конце провода. Теперь он говорил тягуче и, несмотря на позднее утро, устало. — Всё Управление на ушах стоит и шепчется. Считай, что у тебя недельный отгул.       — Спасибо, — искренне поблагодарил Куга. Он закинул в аппарат ещё одну монету, хотя в этом не было особого смысла. Разговор подходил к концу. И всё же, помолчав немного, Ичиро сказал:       — Рад, что с тобой всё в порядке, — он снова тяжело вздохнул и добавил: — Думаю, на этот раз мне не стоит сообщать твоему отцу о происходящем: всё же я знаю гораздо меньше, чем ты, и мог понять что-то не вполне верно.       Куга хотел ответить, но вместо этого лишь закусил костяшку указательного пальца. Глаза защипало. Сам того не подозревая, Ичиро сказал лучшее, что мог в данной ситуации, и, давясь внезапно застрявшим дыханием, Куга был ему безмерно за это благодарен.       — Будь готов, что к тебе тоже скоро могут прийти.       Справившись с эмоциями, Куга прокашлялся и сказал:       — Считайте, что они уже приходили.       — Вот как. — Тон Ичиро мог бы быть и менее мрачным. В конце концов, Куга всё ещё оставался на свободе и мог беспрепятственно передвигаться куда ему вздумается. Или же визит Юко был не в счёт? Иммунитета, вроде того, которым обладал Като, Шинго не имел, но едва ли его могли забрать без ордера и каких-либо объяснений, как, например, Такеду-сан. — Но всё равно — береги себя.       — Я позвоню, — с жаром заверил Куга, прежде чем услышал короткие гудки.       После полудня погода начала стремительно портиться. Небо заволокло плотным покрывалом серых облаков, а ветер стих, оставляя столицу и окрестности в душной пыльной тишине. Даже птицы стали петь на порядок тише.       Поглядывая в окно экипажа, Куга то и дело хмурился, но не от какого-то нехорошего предчувствия или беспокойства, хотя и они имели место быть. Он думал о Юко. Хозяйка самой богатой провинции после Эдо, настоящая принцесса-наследница древней столицы, она абсолютно точно была на стороне Юуки, и это не могло не радовать. Однако с некоторых пор чужие разговоры о Киото, обрывки новостей, в которых чувствовались недомолвки и рука автономного отдела, стали привлекать внимание Шинго своей неоднозначностью. С одной стороны, все гости столицы, прибывшие из тех краёв, как один говорили, что жизнь там сильно изменилась. В лучшую сторону. С другой — в Управлении ходили слухи, что Киото в последнее время практически не платит налогов. Если и были какие-то попытки надавить, то они, очевидно, не возымели успеха: в последний раз Куга слышал о какой-то совершенно астрономической сумме долга. Но, какой бы большой ни была заслуга Юко в процветании Киото, на сей раз действовать ей, по-видимому, предстояло в Эдо…       В Киёмори Куга сразу почувствовал неладное. Расплатившись с возницей, он сказал ему подождать, а сам осторожно скользнул в знакомую калитку. Уже открытую к его приходу.       Сато-сан не вышла навстречу, как и не появилась, когда Куга перешагнул порог прихожей. В доме было нереально, почти до жути тихо. Не решаясь пройти дальше, какое-то время Куга стоял на крошечном пятачке, где предполагалось снимать обувь, и пытался услышать хоть что-нибудь. Кажется, где-то было настежь открыто окно, и даже в абсолютный штиль на улице рядом с открытой дверью отчётливо ощущалось дуновение сквозняка, словно сам дом пытался вдохнуть гостя. Пытаться позвать кого-нибудь Куга не стал. Вдоль позвоночника прошёлся неприятный озноб, стоило ему представить свой голос в этом застывшем безмолвии.       Стук каблуков о скрипучие половицы казался преступно громким, но Куга решил не разуваться. На всякий случай. Что именно с ним могло здесь случиться, он предпочитал не думать, а потому, услышав откуда-то сверху неясный звук, поспешил подняться на второй этаж.       Это оказался шелест бумаги. Одно из панорамных окон кабинета было открыто настежь, и многочисленные листы, чистые или с какими-то заметками, каракулями, в изобилии разбросанные по полу, медленно переворачивались, скользили вдоль ковров, заползали под стол и даже норовили вылететь на улицу. Это не было похоже на беспорядок, оставшийся после обыска. Мебель продолжала стоять на своих местах, ничего упавшего, сломанного или разбитого тоже не было видно. Никаких грязных следов от обуви на полу или других признаков визита толпы полицейских.       Пропал только стеллаж с книгами. Кое-что осталось лежать на столе и кресле, но то были лишь жалкие остатки. На одной из декоративных полок в нише стены меж двух самородков мориона лежал тот самый сборник гравюр сюнга, рядом с ним — первая часть сказания о Гэндзи, а чуть пониже Куга заметил два увесистых тома Толстого. Он подошёл к окну и без удивления, но всё равно с каким-то внутренним содроганием увидел чернеющий круг пепелища. В центре лежало несколько обугленных, не до конца прогоревших головешек, но ни одной страницы или даже хотя бы обрывка бумаги рядом не было. Отчего-то Куга был уверен, что огромная библиотека Като не сгорела, а просто исчезла словно по волшебству, как был уверен и в том, что тайная полиция здесь совсем ни при чём.       Ноги коснулось что-то тёплое. Куга опустил глаза и увидел выгнувшегося дугой Куро, который старательно тёрся о его штанину. Убедившись, что его заметили, кот громко мяукнул и сел, таращась снизу вверх большими зелёными глазами. Внизу послышались шаги, быстрые поначалу, они замедлились на лестнице и затихли вовсе где-то за спиной. Всё это время Куга смотрел на Куро, а тот — на него. Сложно сказать, было ли страшно коту, но Куга прекрасно осознавал, что боится. Не пришедшего — его он узнал, можно сказать, по походке, а скорее того, что ему предстояло услышать.       Макото выглядел плохо. Его лицо и школьная форма были все в придорожной пыли, а на щеках виднелись дорожки высохших слёз. Смотрел мальчишка исподлобья, но плакать больше, по-видимому, не собирался и в целом держался. На удивление спокойно он рассказал, как, возвращаясь из школы, увидел рядом с домом две полицейские машины. Он обошёл соседний участок и спрятался в кустах, чтобы смотреть, что происходит, и вскоре увидел, как из дома выводят его мать. Та шла самостоятельно, но Макото показалось, что у неё были связаны руки. Её посадили в один из автомобилей и увезли, а оставшиеся люди ещё около получаса ходили по дому туда-сюда и искали что-то в саду. По идее, Куга должен был разминуться с ними по дороге в Киёмори, и, кажется, так оно и было. Он действительно видел чёрный автомобиль по дороге, но не придал этому значения.       — Хозяин говорил не появляться в доме, если сюда придут полицейские или кто-то чужой, но про вас он сказал, что вам можно доверять в любом случае, — сбивчиво пояснил Макото.       — Да. Но почему они не пришли сюда раньше?       Это был риторический вопрос. Макото лишь шмыгнул носом и пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу. Нужно было уходить и как можно скорее. Полицейские, а может, и кто похуже, могли вернуться сюда в любой момент, и оставалось загадкой, почему они вообще уехали отсюда столь быстро, не перевернув предварительно весь дом.       Макото стоял, в ожидании поглядывая на гостя из-под форменной фуражки, а Куро жался к ноге так, будто замёрз на зимнем ветру. Куге вдруг подумалось, что никогда прежде ему не приходилось принимать решения, которые возлагали бы на него хоть сколько-нибудь сопоставимую ответственность. Он обвёл комнату взглядом, пытаясь разглядеть ещё что-нибудь примечательное, но не заметил ничего кроме рыжеватой мордочки второй кошки, выглядывающей из-за кресла.       — Знаешь, где лежат ключи от дома?       Макото с готовностью кивнул.       — Принеси мне что-нибудь вроде корзины, а сам проверь везде свет и выходи.       По пути из Киёмори дождь всё же настиг их. Крыша экипажа порядком протекала, и Макото пришлось укрыть корзину с котами своей курткой, чтобы те сидели смирно. Оставалось радоваться тому, что они успели попасть в город до того, как дороги развезло, а камни стали скользкими, словно валуны после отлива. Спускаться из Киёмори в такую погоду было бы действительно опасно. Небо затянуло настолько, что не было видно даже малейшего просвета, отчего на улице стало темно, как в жуткий предрассветный час.       При виде промокшей компании Када ожидаемо всплеснула руками и стала причитать, не забывая, впрочем, стягивать с хозяина и его маленького гостя мокрые вещи, а также кипятить воду для чая, попутно доставая из шкафчика бренди. Лишь убедившись, что все, включая котов, более-менее согрелись и высохли, она отправилась куда-то вниз и вскоре вернулась с молоком и каким-то мальчишкой. Выглядел тот куда меньше Макото, но Куга догадался, что они, скорее всего, ровесники. Одет мальчишка был бедно, не беспризорник, но жизнь его явно не баловала. Предупреждая вопросы и возмущение хозяина, Када рассказала, что тот уже довольно давно ждёт Шинго-сана, дабы передать ему записку. Ни на какие уговоры мальчишка не реагировал, повторяя лишь, что должен передать послание лично в руки.       Сердце тяжело замерло, когда пальцев коснулся фактурный конверт светло-жёлтой бумаги. Куга не был удивлён ответом от Маруямы, однако, развернув сложенное вдвое письмо, не сразу понял, о чём речь.       «Шинго-сан! Спасибо за то, что посетили мой скромный дом сегодня утром! Ваш визит стал для меня и барона очень приятной неожиданностью. Несмотря на это, вынужден вас огорчить: прислуге так и не удалось найти запонку, о которой вы спрашивали. Я даже самостоятельно заглянул под диван в гостиной, но ничего не увидел. Мне очень жаль.       Ещё раз благодарю за ваш сегодняшний визит. После него у меня появилась одна интересная идея, которой я обязательно поделюсь с вами позже, при встрече. Надеюсь увидеть вас в столь же прекрасном настроении и добром здравии через две недели…»       Пробежав глазами ничего не значащее приглашение на очередную вечеринку, Куга сложил листок вчетверо и отдал его Каде.       — Сожги.       Та кивнула, но не сдвинулась с места, красноречиво переводя взгляд с хозяина на всё ещё стоящего здесь же мальчишку. Не глядя дав ему первую попавшуюся в портмоне купюру, Куга отвернулся к окну и сделал несколько больших глотков. Чай ещё не успел остыть, но Куга едва ли заметил это. Глядя пустым взглядом сквозь залитое дождём стекло, он думал лишь о том, что больше ничего не может сделать для Юуки. По крайней мере, сейчас. Макото напротив громко прихлёбывал чай и уже успел попробовать поставленное перед ним печенье, Када шарила по шкафчикам в поисках чего-то похожего на миску для котов, а дождь всё лил и лил, будто задавшись целью окончательно размыть и без того нечёткие очертания города. Близился вечер, а за ним — тяжёлая и почти наверняка бессонная ночь.       Вопреки своей неприязни к Зеро, в тот момент Куга готов был на него молиться. Юуки удалось вляпаться меньше, чем за сутки. Возможно, примерно за то же время Зеро удастся хотя бы найти его? В университете занятия по праву Куга посещал исправно и помнил, что неприкосновенность вроде той, что была у Юуки, влияла не только на правила задержания, но также на условия содержания под стражей, допросов и даже на ход судебного процесса.       В том, что Като не собирается покидать страну, Куга был практически уверен. Сколько тот мог скрываться, находясь в Японии, оставалось неясным, но конец в любом случае был предсказуем; наилучшим решением было бы сдаться добровольно до истечения тех двух суток. Кто знает, возможно, у полиции было недостаточно улик против него, да и в общем Куга надеялся, что ничего по-настоящему ужасного Юуки не сделал. Проблема заключалась в том, что, прячась от ищеек полиции и, как оказалось, Зеро, тот мог даже не догадываться, что эта фора в два дня у него есть.       Почему так вышло? Куге думалось, Юуки хотели найти столь сильно, что не побоялись прийти в дом его родителей. Но на это требовался особый ордер, и в результате расследование как бы признало, что Като вовсе никакой не Като. Таким образом, полиция связала себя по рукам и ногам на целых два дня, но и у Юуки появился мощный стимул сдаться добровольно и сделать это как можно скорее. Возможно, эта странная игра на деле была ещё более тонкой, но Куга не видел смысла размышлять об этом. По инерции он пытался представить, где бы мог скрываться Юуки, к кому он мог бы обратиться за помощью. Однако идеи казались одна бредовее другой, и в конце концов Куга был вынужден признать, что чрезмерной временами осторожностью Юуки таки добился своего. Пожалуй, даже явись сейчас домой к Шинго вся тайная полиция, он бы ничем не смог помочь им.       Когда дождь закончился, Куга надел привезённые ещё из дома гэта и отправился в аптеку, что находилась на другой стороне квартала. Он купил снотворное, но, вернувшись домой, понял, что это была плохая идея. Да, ему, безусловно, следовало хорошо выспаться — никто не знал, чего ожидать от грядущего дня. И всё же тревога, что случиться что-нибудь может уже ночью, была сильнее.       В результате поспать удалось совсем немного. Около трёх ночи Куга встал и отправился бродить по квартире, чтобы хоть как-то справиться с нервозностью, которая не давала ему не то что заснуть, но даже просто лежать в кровати. Он осторожно приоткрыл дверь в гостиную, где в окружении котов на футоне спал Макото. Када спала здесь же, чуть ближе к стене, и в тусклом свете ночника было отчётливо видно, как она беспокойно хмурится во сне. Куга настоял, чтобы она осталась ночевать в квартире. Ситуация с Сато-сан не добавляла оптимизма, и даже зная, что Када абсолютно бесполезна для полиции, Куга не хотел, чтобы с ней случилось нечто подобное.       Светать ещё даже не начинало; птицы и собаки спали глубоким сном, и на улице было так тихо, что собственные босые шаги казались Куге ужасно громкими. Ему безумно хотелось выйти наружу, хотя бы обойти вокруг дома несколько раз, чтобы унять тянущее чувство тревоги и постоянно сбивающееся с ритма сердце, но делать этого не стоило. Всё же по темноте гулять в одиночку бывало небезопасно, к тому же Куга не исключал возможности, что за его домом следят. Ожидать, что Юуки заявится к себе в Киёмори, можно было едва ли, а вот квартира Шинго, находящаяся почти что в центре огромного города, подходила на роль временного убежища гораздо лучше. Впрочем, Куга не питал иллюзий на этот счёт, — он уже понял и заставил себя принять тот факт, что больше не увидит Юуки вот так, у себя на пороге или за рулём его любимого авто, расслабленно сидящего на берегу моря или улыбающегося вечернему солнцу. В ближайшее время их встреча могла состояться лишь в отделении полиции или, того хуже, в застенках её особых отделов.       Так Куга просидел несколько часов. Он настежь открыл окно в спальне и, сидя на кровати по-турецки, методично докуривал пачку сигарет, которую купил по дороге в аптеку. Пару раз он спускался вниз, чтобы позвонить в Киёмори, — гудки шли, но трубку никто не брал. Это было ожидаемо: из всех возможных гостей дома пообщаться захотели бы разве что люди из полиции. Представлять, как в закрытом доме посреди опустевшего кабинета настойчиво звонит телефон, было до того тоскливо, что Куга выдержал лишь два раза, прежде чем отказаться от этой затеи. Кроме того, ему подумалось, что полиция тоже может развлекаться чем-то подобным, и от этого становилось мерзко.       За окном начинало светать. Улица оживала первыми звуками, готовясь сменить свою прохладную серость на кутерьму и краски очередного летнего дня. Изредка слышался стук чьих-то деревянных сандалий и где-то совсем далеко — детский плач. Нужно было что-то решать.       Бессонная ночь не дала новых ответов, и всё, что оставалось — пытаться переосмыслить крохи информации, полученные за минувший день. Фактически, ещё накануне Куга понял, что не в силах повлиять на ситуацию, а потому всё, о чём он думал в предрассветные часы — как вести себя так, чтобы никто больше не пострадал. Не имея понятия о том, во что вляпался Юуки, попытавшись связаться с ним, можно было случайно сделать ещё хуже.       В результате Куга пришёл к выводу: то, что ему не удалось отыскать Като — к лучшему. Наверняка тот был ужасно занят, пытаясь спасти себя, а быть может, и кого-то ещё из ловушки, в которой они оказались. Скорее всего, он знал, что делать, и мешать ему не стоило. А вот что мог сделать Куга, так это лишь позаботиться о Макото, попытаться направить гнев Юко в нужное русло, когда придёт время, и не сболтнуть лишнего, когда спросят его самого. За несколько часов ему удалось обозначить и более-менее продумать собственную модель поведения при общении с полицией или кем-то подобным. Куге казалось, что он придумал подходящие ответы буквально на все вопросы, которые ему могли бы задать. На те же, которые всё-таки застали бы его врасплох, Куга с чистой совестью решил удивлённо пучить глаза и молчать, изредка произнося «не знаю» и «не думал об этом». О чём он действительно жалел, так это о том, что не успел поговорить с Сато-сан о Юко. Кто знает, на что была способна эта женщина, насколько были реальны её угрозы и что за непростые отношения связывали их с братом.       Итог всех размышлений можно было обозначить фразой «Не подставить Юуки и постараться не подставиться самому». С этим Куга как будто немного успокоился, хотя, возможно, это усталость наконец взяла своё. Даже не так — он вовсе не чувствовал себя уставшим, но тянущееся в неведении и бездействии время выматывало не хуже авральной недели на службе.       Когда, зевая и всё ещё не до конца проснувшись, Када вышла на кухню, Куга чувствовал себя совершенно разбитым. С сигарет он успел переключиться на кофе и теперь сидел за столом, кутаясь в двойное кимоно от впущенной ещё ночью прохлады. Яркие лучи утреннего солнца неприятно резали покрасневшие глаза, отчего те отвратительно слезились и пытались закрыться под собственным многократно возросшим весом. Увидев хозяина в таком растрёпанном и откровенно жалком состоянии, Када на удивление не стала причитать и охать. Она спокойно спросила, собирается ли господин спать в ближайшее время, и, получив отрицательный ответ, ушла, дабы приготовить ему одежду.       Макото всё ещё спал. Будить его не было нужды, и Куга надеялся, что тот проспит как можно дольше. Находиться рядом с этим ребёнком было неуютно. Нет, Куга искренне считал его хорошим парнем, но теперь ему было почти стыдно находиться рядом с ним. Перед визитом в Киёмори Куга всё же вернулся домой, чтобы сменить испачканный костюм. Кто знает, не сделай он этого и приедь в дом Като на час раньше, быть может, с Сато-сан ничего не случилось? Услышав о помощнице Юуки, было логично предположить схожий сценарий, но…       Смотреть в зеркало не хотелось. Куга всё же попытался привести себя в порядок — просто чтобы как-то отвлечься, но результат ожидаемо оставлял желать лучшего. Казалось, даже выглаженная одежда в то утро сидела не столь идеально, как всегда, а уж при взгляде на лицо любому бы стало ясно, что с этим молодым господином приключилось что-то не то. Тем не менее, Куга как раз заканчивал застёгивать пуговицы сорочки, когда в комнату заглянула Када.       — Схожу на рынок, а то даже на завтрак приготовить нечего. Да и коты эти…       Она тяжело вздохнула и уставилась на Шинго, ожидая, что тот скажет. Прежде она бы и не подумала отчитываться о столь обыденных вещах, к тому же в это время хозяин обычно ещё спал.       — Это далеко? — мрачно спросил Куга, покончив с пуговицами на манжетах. Повторения истории Сато-сан не хотелось, но сидеть и прятаться целый день, словно мыши в подвале, тоже казалось глупым.       — Да нет, совсем близко, — засуетилась Када. Она вытерла руки о передник и замахала ими куда-то в сторону. — Всего два квартала пройти. Да вы и сами там нередко бывали. Днём там другие торговцы, а рыба и овощи — только утром. Там ещё почта рядом.       — Хорошо, — медленно кивнул Куга. Едва ли полиция стала бы ловить какую-то служанку по всему рыбному рынку. — Только постарайся управиться как можно быстрее.       Получив разрешение, Када закивала, словно деревянный болванчик, но не поспешила уйти. Она громко всхлипнула и, подняв на Шинго вмиг увлажнившиеся глаза, сдавленно спросила:       — Что же теперь будет-то?       Куга уже открыл рот, чтобы отослать её, но не стал. Ему вдруг подумалось, что Када может переживать ничуть не меньше его самого и, скорее всего, волнуется при этом вовсе не за себя, а за него — своего юного господина, который вдруг оказался втянут во что-то непонятное и пугающее.       — Всё будет нормально, — Куга одёрнул жилет и вышел в коридор, попутно доставая из кармана ключи. Он проводил Каду до порога, дождался, пока та скроется за поворотом, а затем подозвал чумазого мальчика-газетчика.       То ли сказалось всеобщее оживление на улице, то ли несколько чашек кофе, то ли умывание холодной водой, но, опустившись с газетой в кресло, Куга вдруг понял, что более-менее ожил, взбодрился и вновь способен адекватно воспринимать реальность. Правда, немного болела спина, а в глаза как песка насыпали, но это были, в сущности, мелочи.       Ничего похожего на заметку об исчезнувшем главе цензуры или внезапно нашедшемся молодом Фудзиваре в газете не было. Куга пролистал её от первой до последней страницы. Всю первую полосу занимало сообщение о мощном тайфуне, обрушившемся на регион Тюгоку. Видимо, ливень накануне был лишь слабым отголоском стихии. Далее шло сообщение о назначении нового резидента корейской колонии, репортаж с места строительства ветки железной дороги, отчёт о завершении громкого судебного процесса, прогнозы относительно цен на урожай грядущей осени и многое другое.       Это не имело никакого смысла, но Куга был рад отвлечься на что угодно, лишь бы дать себе небольшую передышку. От зацикленности мыслей и напряжения неопределённости у него уже начинала ехать крыша, и чтение столь привычных пустяков вроде будущих цен на рис и приговора жене, убийце собственного мужа, отлично справлялось с задачей. Куга как раз дошёл до статьи о создании необычного, чисто женского театра где-то в окрестностях Кобе, когда услышал дребезжащий звонок телефона. Несколько секунд он сидел не двигаясь и лишь прислушивался, а затем вскочил и опрометью бросился вниз.       Соседка из квартиры напротив, которая, как видно, собиралась на прогулку, с готовностью протянула незамолкающую трубку Шинго.       — Кажется, вас. — Пожала плечами женщина. — Говорят, что-то срочное.       — Да! — рявкнул Куга, даже не подумав дождаться, пока соседка отойдёт от будки, и тут же осёкся. Он был готов услышать кого угодно: полицию, Ичиро, Юко, да хоть самого Зеро! Однако в трубке слышался взволнованный голос Кады:       — Господин, я звоню вам с почты. Я вам говорила. Я не знаю, можно ли… Но я видела, своими глазами! — тараторила она, путая слова и задыхаясь так, будто перед этим бежала.       — Успокойся, — прервал поток бессмыслицы Куга. Он говорил нарочито спокойным голосом, и, кажется, это подействовало. — Успокойся и скажи, что случилось.       Повисла небольшая пауза. Было слышно, как Када сделала глубокий вдох и тут же странным, почти плачущим голосом сказала:       — Он здесь. Я встретилась с ним у выхода, а теперь вижу из окна почты, как он покупает рыбу.       — Да кто «он»? — едва не заорал Куга, уже зная ответ.       — К-к…       Када всё же расплакалась. Или же нет. Куга не был уверен — он уже летел по лестнице обратно в квартиру, чтобы разбудить Макото и, бросив «Никуда не выходи. Если придут — прячься», побежать обратно. Наверное, нанять извозчика было бы быстрее, но ждать казалось физически невыносимо. Собирая недоумённые и осуждающие взгляды прохожих, Куга бежал по улице, едва успевая лавировать между людьми, и понимал, что, возможно, делает огромную глупость. И всё же не мог остановиться.       Рыбный запах начал чувствоваться ещё задолго до того, как впереди стал виден собственно рынок. В голове мелькнула мысль, что всё это довольно странно: Юуки в таком месте, да ещё и их случайная встреча с Кадой. Что, если её заставили позвонить? Но тогда кто и зачем? Задумавшись, Куга не заметил, как впереди, будто бы из ниоткуда, вырос коренастый круглый человек в старомодном котелке. Тот курил трубку, подслеповато щурился через монокль и к столкновению был никак не готов. Споткнувшись о его ботинок, Куга сбил рукой котелок с лысеющей головы и полетел дальше, на дорогу, где лишь чудом не попал под колёса экипажа. Лошадь, дёрнувшая повозку вправо, громко заржала, и вслед Шинго обрушился поток ругательств.       Прохожие начали оборачиваться, кто-то даже остановился, дабы разглядеть, что случилось. Подобрав выпавшие из кармана ключи, Куга встал и всё же добрался до другой стороны улицы, вновь моментально смешиваясь с людским потоком. Он добежал до перекрёстка, за которым красовались недавно поставленные ворота рынка, и стал крутить головой, стараясь найти какую-нибудь подсказку. Кады, которая могла бы знать, куда направился Юуки, видно нигде не было, и Куга вовсе не был уверен, что пытаться искать того между тесных торговых рядов — удачная идея. Он уже хотел бежать к почте, расположенной на другой стороне площади, когда в очередной раз повернул голову и тут же зажмурился от яркого отсвета, больно резанувшего глаза.       Блик появился всего на мгновение, но этого хватило, чтобы выцепить из толпы знакомую фигуру. Надев очки, Юуки не торопясь шёл вдоль ограды рынка. Никаких вещей, кроме продолговатого газетного свёртка, в руках у него не было, впрочем, как и шляпы. Низ брюк покрывали мелкие засохшие брызги дорожной грязи, должно быть, от вчерашнего дождя, но в остальном выглядел Като как обычно — опрятно и неброско. Судя по походке, он никуда не спешил и казался до того безмятежным, будто ещё немного и начнёт насвистывать.       На этот раз Куга решил не бежать. Он перешёл на быстрый шаг, пересёк улицу и стал медленно, но верно догонять Юуки. Тот и не думал оборачиваться или идти быстрее, а вот Куга пару раз обернулся, пытаясь понять, не идёт ли кто за ним следом. Выяснить это было не так легко — людей возле рынка толпилось много, однако среди них не было никого в полицейской форме, и это успокаивало.       Чуть дальше, впереди, между стройным чередованием магазинов, цирюлен и доходных домов Куга заметил чёрный провал. Сгоревшее одноэтажное здание, судя по частично сохранившейся вывеске, прежде было чем-то вроде кафе, но владелец не спешил восстанавливать его. Дождавшись, пока Юуки поравняется с обгоревшим дверным проёмом, Куга схватил его за локоть и резко втащил внутрь здания. Всё это заняло не больше пары секунд, по прошествии которых Куга обнаружил, что прижат спиной к обугленной стене, а ему под челюсть с силой упирается нечто прохладное и неприятно твёрдое.       Второй рукой Юуки с силой давил на грудную клетку так, что даже дышать становилось тяжело. Скосив глаза чуть вниз, чтобы видеть его, Куга почувствовал, что ударился затылком. Теперь при малейшем движении голову простреливало кратковременной болью. Лицо напротив было вроде бы знакомым, но в то же время каким-то не таким, будто одичалым. Боясь пошевелиться и лишний раз вздохнуть, Куга наблюдал, как в чёрных глазах холодная сталь медленно сменяется на узнавание. В конце концов Юуки сделал осторожный шаг назад и спрятал во внутренний карман пиджака что-то вроде миниатюрного револьвера. Куга не успел разглядеть толком, он лишь запоздало поднял руки, показывая, что безоружен, и наконец вдохнул полной грудью.       — Это я, — на всякий случай сказал он, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Перестав наставлять на него пистолет, Юуки теперь просто стоял неподалёку и продолжал разглядывать Шинго так, словно пытался увидеть в нём кого-то другого.       Он выглядел плохо. Если издалека складывалось впечатление, что этот заурядный господин вышел прогуляться недалеко от дома, то вблизи Куге было хорошо видно тёмные круги под глазами, грязные, небрежно заправленные за уши волосы, начинающую пробиваться на подбородке редкую щетину и маленькую трещину в стекле очков. Кожа, всегда напоминавшая фарфор, теперь посерела, став похожей на пергамент, а на висках застыли крошечные капельки пота.       — Я вижу.       Юуки как будто и сам пытался отойти от произошедшего. Ещё раз окинув Шинго взглядом с ног до головы, он отряхнул рукава пиджака и наклонился, чтобы подобрать газетный свёрток, который выронил, доставая револьвер.       — Что ты… — то ли от пепельной пыли, которая поднялась с пола от их вторжения, то ли от переживаний к горлу подкатил комок. — Умоляю, объясни мне, что происходит.       Куга отлип от стены, но подойти ближе не решился. Даже с дурацкой рыбой подмышкой, а судя по запаху, это действительно была рыба, Юуки продолжал выглядеть угрожающе. Куге безумно хотелось обнять его, но он вовсе не был уверен, что не нарвётся на холодное дуло револьвера вновь.       — Рито здесь? — строго взглянул поверх очков Юуки. Он оглянулся на дверной проём, но ни там, ни за выбитыми стёклами никого похожего на Зеро не нашлось.       — Что? — глупо переспросил Куга. В свете последних событий о Зеро он и думать забыл и теперь судорожно пытался понять, чего от него хотят и не натворил ли он чего-нибудь ужасного.       — Он послал тебя сюда? — буквально прорычал Юуки. «Я и не думал, что ты так умеешь», — совершенно не к месту про себя улыбнулся Куга. Впрочем, это его отрезвило.       — Нет, Зеро здесь ни при чем, — покачал головой он, всё же делая ещё один маленький шаг навстречу. — Хотя я не удивлюсь, если он прячется где-нибудь неподалёку. Када пошла на рынок и увидела тебя. Вот и вся история.       Юуки заторможено кивнул, но, судя по всему, решил всё-таки поверить. Он развернулся и направился к дальней стене. Здесь заметить их с тротуара было бы сложнее.       — А ты бы хотел видеть здесь его?       Юуки сковырнул кусок обуглившейся краски и резко развернулся, впиваясь в глаза взглядом, буквально пригвождающим к месту.       — Я чуть не пристрелил тебя, думая, что это кто-то из людей Рито. — Пауза вышла не столь длинной, Куга даже не успел в полной мере осознать опасность, миновавшую его, когда Юуки опустил глаза и тяжело выдохнул. Плечи его поникли, и сам Като вмиг стал казаться словно бы меньше. Он снял очки и нажал на веки пальцами, невнятно пробормотав: — Я уже ничего не понимаю.       После такого заявления со стороны всегда собранного и знающего что к чему Като впору было начинать паниковать. Очень хотелось взять его в охапку и бежать куда глаза глядят, но вместо этого Куга мысленно сосчитал до пяти и как можно спокойнее спросил:       — Из-за чего всё это? Что ты сделал?       Это каким-то странным образом подействовало. Юуки весь будто бы подобрался и, оценивающе взглянув поверх очков, сказал:       — Это не то, что тебе стоит знать в сложившейся ситуации.       — Да, пожалуй, ты прав, — кивнул Куга. На этот раз он едва ли мог чем-то помочь, а потому лезть глубже действительно не имело смысла. Обидно признавать, но конкретно в этой ситуации позиция Юуки «оградить других от проблем» выглядела наиболее здраво. И всё же… — Ты знаешь про двое суток?       — В том-то и дело, что знаю! — неожиданно вспыхнул Юуки. В его глазах на секунду отразилась такая злоба, что Куге стало даже немного не по себе. — Рито обещал, но… Постой. Откуда ты знаешь?       — Что ты Юкихиро? — грустно улыбнулся Куга. — Догадался. Уже довольно давно. Но, если тебя интересует конкретно этот случай, то мне сказала Юко. Она со вчерашнего дня в городе. Мне показалось это важным, и я передал Зеро. Ты узнал от него?       Юуки ненадолго задумался, потирая подбородок указательным пальцем. Глаза его бегали по присыпанному пеплом полу, но сам взгляд был устремлён во вчерашний день, а быть может, и куда глубже во времени.       — Да. Его человек нашёл меня вчера вечером. Не представляю как, но у него всегда были свои методы, — конец фразы прозвучал настолько невнятно, что Куга скорее угадал его по губам. Юуки же вновь замолчал, задумчиво постукивая пальцем по подбородку: видимо, в очередной раз пытался понять, где допустил оплошность. Начинало казаться, что замечание о своём прошлом он и вовсе пропустил мимо ушей. Пожалуй, это действительно было в тот момент не так важно или уже было не важно. Однако спустя некоторое время Юуки вдруг безэмоционально добавил:       — Это был вопрос про Юко, — он поднял глаза и несколько мгновений просто рассматривал собеседника, как это бывало много раз прежде. Тёплый взгляд мягко скользил по лицу: Куге иногда начинало казаться, будто он действительно чувствует нечто, напоминающее невесомые касания весеннего ветра. Перед тем как продолжить, Юуки заставил себя слегка улыбнуться: — Я знал, что ты знаешь о Юкихиро. И благодарен за то, что всё это время ты продолжал общаться со мной как с Като.       С этими словами Юуки прикрыл глаза, словно собираясь сделать что-то очень приятное, а затем согнулся в поклоне. Достаточно низком, как если бы благодарил за оказанную помощь кого-то равного.       — Тебе нравилось быть им, — пожал плечами Куга, чувствуя, как начинает щипать глаза. — А я хотел, чтобы тебе было спокойно.       Он представлял этот момент совершенно не так, не выкидышем распутывания интриг на пепелище, не на волосок от пугающей неизвестности, когда прошедшее время слов ранит особенно сильно. Откровенно говоря, Куга мечтал о том, что Юуки скажет об этом сам. Как-нибудь зимним вечером заведёт, будто бы невзначай, разговор на тему, поняв наконец, что скрывать больше не имеет смысла.       — И я очень ценю это, — веско произнёс Юуки, распрямляясь. В тот момент его лицо являло собой вселенскую безмятежность, ещё немного — и будда. Именно с таким выражением он и добавил то, что так страшно было услышать:       — Спасибо тебе. За всё.       Эти простые слова, сказанные столь искренне, отозвались гулким ужасом, как будто что-то упало в глубокий колодец.       — Нет… — чувствуя, как скулы сводит от неуместной нервной улыбки, Куга медленно покачал головой. — Нет.       Это просто не могло быть концом. Ведь Юуки не это имел в виду? Точно нет. Это было бы так глупо, так нелепо… Куга вдруг понял, что ещё немного, и он действительно рассмеётся над абсурдом ситуации, но вместо этого только провёл рукой под носом, стирая натянутую улыбку, и как можно спокойнее уточнил:       — Ты говоришь так, будто тебе через час назначено на эшафоте.       На это Юуки лишь вздохнул, устало, но не раздражённо.       — Я иду в полицию, Шинго-кун. Ты и сам знаешь, что моё время на исходе.       Секундное помешательство отступило, мгновенно сменяясь жгучим стыдом за едва не начавшуюся истерику. Оставалось надеяться, что Юуки в его измотанном и откровенно не лучшем состоянии ничего не заметил. Сколько ещё они могли находиться здесь? Время стремительно исчезало, и тратить его на эмоциональные вспышки было бы преступлением.       Кашлянув в кулак, Куга сказал:       — Постой, ты так и не объяснил. Почему ты пытался убить меня, решив, что я — человек Зеро?       — Потому что я больше не уверен, что нужен ему живым, — огрызнулся в ответ Юуки. Он попытался отвернуться, но, поняв, что это не поможет, буквально выплюнул: — Чёрт! Ему действительно было бы выгоднее, будь я мёртв. К тому же, кому ещё могло прийти в голову отправить полицию по ложному следу в дом моих родителей? До того, как ты рассказал о Юко, я был уверен, что это сделал Рито.       — Вообще говоря, одно другого не исключает, — мрачно заметил Куга. С каждым шагом ситуация становилась всё запутанней, но даже в этом положении, на краю пропасти, Юуки, кажется, волновало вовсе не собственное благополучие.       — Он обещал, что никогда не сделает это без моего разрешения. А я бы никогда не согласился, — хмурясь, Юуки казался разозлённым дальше некуда, однако в нездорово блестящих глазах полыхала скорее обида, чем гнев.       — Но, возможно, таким образом он пытался тебе помочь? — возразил Куга, внезапно даже для самого себя. — Дать фору.       Перспектива потерять одного из союзников, пусть даже столь неоднозначного, теперь откровенно пугала.       — Или не дать мне уйти, — вдруг нервно хохотнул Юуки. Он тут же прикрыл рот кулаком и, кашлянув, добавил уже спокойно: — Теперь это не только моё дело, и я не могу просто взять и сбежать.       На это Куга лишь горько усмехнулся:       — А ты бы сбежал?       В тот момент он вдруг с предельной ясностью понял, что ничего не смог бы изменить. Этот человек был верен себе и своим принципам до конца, чего бы ему то ни стоило. А ещё он знал, что рано или поздно всё закончится для него именно так, и теперь, если и переживал, то лишь о том, что происходил этот конец не по его сценарию.       — Кто знает, — передёрнул плечами Юуки. Впрочем, наверняка лишь для вида. Ответ был очевиден, а потому даже думать об этом больше не имело смысла: гораздо важнее было понять, как выпутываться теперь. Потратив всю ночь на размышления о собственном положении, теперь среди множества вероятностей и идей, в геометрической прогрессии возникающих в голове, Куга пытался нащупать наиболее удачный вариант для Юуки. И по всему выходило, что в первую очередь им нужны были союзники.       — Что насчёт Юко?       — Я вижу, моя сестра произвела на тебя неизгладимое впечатление, — хмыкнул Юуки. — Честно говоря, я и сам не представляю, чего от неё ждать. Но одно знаю точно — теперь умереть мне не дадут. Не сразу.       Рассмеявшись сухим кашляющим смехом, он не заметил, как лицо его собеседника застыло каменной маской. Странно, но до этого Куге не приходило в голову, что проступок может стоить Като не только карьеры и свободы, но и жизни. Ещё в самом начале, когда вообще не было понятно, что происходит, он думал о том, что с Юуки мог произойти несчастный случай, но чтобы вот так, медленно и неотвратимо, через официальную машину правосудия…       — В каком смысле? — Куга подошёл ближе, почти вплотную. Ему вдруг сделалось до того жутко, что внешне это выглядело как гнев. От шока, от сдавивших горло эмоций голос упал до угрожающего шёпота, а руки сами собой сжались в кулаки до кровавых полумесяцев на ладонях. — Что, чёрт возьми, произошло?!       Однако подобное наступление не произвело на Юуки никакого впечатления. Тот лишь перестал смеяться и со спокойной, почти блаженной полуулыбкой ответил:       — Я сделал то, что должен был. Что до последствий, то, скорее всего, моё дело будет проходить по статье «Государственная измена».       В тот день было не так душно, как всю минувшую неделю. Куга и сам порядком взмок, пока бежал до рынка, но теперь они стояли под какой-никакой тенью, а Юуки уже в который раз вытирал пот с висков и верхней губы. На запавших щеках неровными пятнами проступал румянец, и, вспоминая вчерашний ливень, Куга вдруг понял, что у Като довольно сильный жар.       — Это же пожизненная ссылка, — облизнув пересохшие губы, он так и не смог договорить: — Или…       — Или смертная казнь через повешение, — с энтузиазмом закончил Юуки. — Но в моём случае — скорее первое. Раз уж Юко здесь.       Юуки вёл себя так, будто речь шла вовсе не о нём, и это безумно бесило. Хотелось встряхнуть его как следует, чтобы тот понял наконец, что ничего ещё не закончено, что он всё ещё жив. Что он всё ещё кому-то нужен, в конце концов!       — Почему? — Куга даже не успел ничего понять. Руки сами собой взметнулись, сжимая лацканы грязного пиджака, и от этого рывка Юуки мотнуло, словно тряпичную куклу. — Что бы там ни было, почему этим занимался ты?! Они нашли отличный расходный материал? Или больше никто не соизволил?!       — Успокойся, — негромко попросил Юуки, цепляясь за чужие запястья, однако его увещевающий тон вызвал ровно обратный эффект. Видя в черноте глаз напротив то неотвратимое, ужасное, Куга едва мог контролировать себя: бежать было поздно, а потому оставалась лишь отчаянная бессмысленная ярость. Он вновь с силой встряхнул Юуки и, оскалившись, зло крикнул ему в лицо:       — Успокойся?! Ты собираешься просунуть голову в петлю, а я должен надеяться на то, что твоя младшая сестра каким-то неведомым образом спасёт тебя? Ну уж нет! Я не дам тебе умереть, как бы тебе самому ни хотелось.       — Что за глупости, Шинго-кун? — Юуки не пытался освободиться или как-то дать отпор, хотя, безусловно, мог бы. Он лишь устало и почти нежно улыбался краешками губ в ответ, не оставляя попыток прекратить начинающуюся истерику собственным спокойствием. — Послушай…       — Нет, это ты послушай, Юкихиро, — от собственного давно забытого имени, произнесённого столь ядовито, Юуки дёрнулся, словно от пощёчины. Но Куга держал крепко. — Пожизненная ссылка на рудники для тебя равносильна смерти. Нет смысла идти сдаваться. Зато ты можешь попробовать сбежать. Ты ведь как-то умудрялся скрываться эти два дня — сможешь ещё немного, а потом мы что-нибудь придумаем с кораблём. Уплывёшь как можно дальше, в Китай или в Россию, да даже Америка подойдёт! — голос сорвался на октаву выше, и Куга замолк, чувствуя вдруг, как хватка на его запястьях постепенно превращается в наручники. Теперь было бы сложно сказать, кто кого держит, но Юуки вовсе не выглядел рассерженным. Просто из его взгляда пропала та мягкость, с которой он уговаривал Шинго успокоиться, а на смену ей пришла уже привычная холодная уверенность.       — Ты забыл кое-что, — отчеканил Юуки. — Мои родители, моя сестра и её семья — они останутся здесь. Их жизнь станет невыносима, если я не отвечу за собственные поступки самостоятельно.       — Настолько невыносима, что смерть единственного сына станет для них облегчением?! — горло сдавило, и, уже с трудом заканчивая фразу, Куга чувствовал, как по щекам катятся горячие слёзы. Юуки был прав, кругом прав, и это было просто ужасно! На мгновение Куге вспомнилась их ссора в апреле. Иронично, но теперь он отчаянно желал, чтобы Юуки действительно оказался слабовольным трусом. Что угодно, только бы он оказался как можно дальше отсюда, попытался сделать что-то для себя, а не стоял в самом центре города, с ленивым интересом патологоанатома рассуждая о собственной участи.       — Ты излишне драматизируешь, — мягко усмехнулся Юуки. Он протянул руку и смахнул слезинку, застрявшую на линии челюсти, погладил пальцем по щеке, пытаясь стереть влажную дорожку, которая тут же появилась вновь. — Я ведь уже говорил тебе, что не умру.       Несмотря на то, что разглядывал этого человека сверху вниз, Куга вдруг почувствовал себя ребёнком. В детстве часто так бывает: тебя раз за разом обманывают, но ты почему-то всё равно продолжаешь верить. И так до тех пор, пока правда не перестаёт пугать настолько, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.       — Обещаешь?       От пиджака пахло сыростью, от самого Юуки — тем особым запахом болезни в летнюю жару и почему-то алкоголем. Уткнувшись головой в чужое плечо, Куга не обнял, а продолжал неудобно и нелепо держаться за лацканы пиджака. Наверное, потому что знал: обнять будет слишком. Он просто не сможет отпустить.       — Обещаю.       Когда Юуки коснулся его волос, Куга всё же не удержался и громко всхлипнул, почти заскулив. Пальцы так привычно скользили по затылку, так знакомо зарывались в пряди. «Это он. Он здесь, — вопило всё внутри, а следом приходило кошмарное: — Неужели это всё в последний раз?» И это действительно сводило с ума, заставляло трястись всем телом, сильнее, чем в лихорадке. Судорожно вдохнув, когда ненормально горячие губы коснулись его виска, Куга спросил:       — Что мне передать Юко?       Уцепившись за случайно проскользнувшую связную мысль, он почувствовал себя чуть лучше. Нужно было отвлечься, не важно, как, потому что с каждой секундой, с каждым паническим ударом пульса Куга всё отчётливее понимал: он не выдержит.       — Что я её очень сильно люблю, — по голосу было слышно, как Юуки улыбается. Его дыхание приятно касалось кожи чуть пониже уха, а гладящая рука с затылка переместилась на шею. — Впрочем, мы и так скоро с ней увидимся. Но не думаю, что она захочет слышать это от меня.       — Забавные вы, — в очередной раз всхлипнув, сквозь слёзы усмехнулся Куга.       — Забавней не придумаешь, — согласно фыркнул на ухо Юуки. — Её муж — начальник Киотского гарнизона. Так что не переживай за нас. Всё будет хорошо.       Верить хотелось ужасно: сильнее, чем в детстве, больше, чем кому бы то ни было. Сжав ткань пиджака в пальцах, Куга снова пообещал себе, что это в последний раз, ещё пара мгновений, и он отпустит.       — Прямо-таки всё?       — В конечном итоге — да, — взяв за локти, Юуки очень осторожно заставил наконец отстраниться. Мысленно соглашаясь с ним и одновременно негодуя, Куга покорно разжал пальцы. В тот момент он был готов упасть на колени и ползти так на глазах у всех до самого полицейского участка, до самого Киёмори, валяться в ногах, умоляя передумать. Юуки так нежно держал его лицо в ладонях, пытаясь запомнить в мельчайших подробностях, смотрел так… Но был уже не здесь. Куга видел это столь явно, как будто будущее уже настало, и он не чувствует сухие ладони на собственных щеках, а лишь вспоминает об этом.       — Мы ещё встретимся?       Юуки отреагировал не сразу. Привычно-довольное «засмотрелся» отдалось внутри черепной коробки неуместным и мучительным эхом. Чтобы подавить то ли стон, то ли очередной всхлип, Куга до боли закусил губу, мокрыми глазами наблюдая, как, моргнув, Юуки слегка хмурится, постепенно становясь тем самым серьёзным Като.       — Обещать не буду, но думаю, что да — встретимся, — чуть помедлив, ответил тот. Столь очевидная задумчивость перед ответом вселяла надежду. Куга даже попытался сказать что-то утвердительное, показать, что он уверен: иначе и быть не может, но вместо этого почувствовал, как с ресниц упала очередная капля. Юуки тут же стёр её большим пальцем. Он придвинулся ближе и с видом, будто собирался рассказать какой-то секрет, уверенно и почти с нажимом заговорил:       — Ничего не бойся. Если тебя спросят, можешь говорить обо мне всё что угодно, всё, что они захотят услышать. Поверь, это никак не навредит мне. Наоборот, я буду чувствовать себя ужасно, зная, что у тебя появились из-за меня проблемы.       — Это неизбежно, — пожал плечами в ответ Куга. — В конце концов, ты же «сам всё испортил».       Наверно, это было лишним. В уголках глаз напротив блеснула влага, но Юуки ничего не сказал. Вместо этого он заставил чуть наклонить голову и с протяжным выдохом уткнулся лбом в лоб. Так Куга мог чувствовать его дыхание, но не сказал бы, сколько это продолжалось. Сколько они простояли так, одни среди огромного шумного города, на пепелище, в этой интимной и бесконечно пронзительной тишине.       — Мне пора.       Юуки отстранился сразу, не теряя больше ни секунды. Он стряхнул со штанин следы пепла, одернул пиджак и, подобрав откуда-то с пола газетный свёрток, направился к шумящей улице. Он не обернулся на прощание, и — Куга знал это точно — не обернётся. Наверное, это было правильно. Но наблюдая, как Юуки перешагивает чёрный порог, как на оправе его очков вновь ослепительно вспыхивает солнце, Куга вдруг отчаянно попытался убедить себя, что они всего лишь расстаются на время. Как много раз прежде.       Вот только в этот раз они не договорились о следующей встрече.       — Стой! — Рванув вперёд, Куга всё же заставил себя остановиться в дверном проёме и, глубоко вдохнув, выпалил, думая лишь о том, что сейчас он, возможно, услышит этот голос в последний раз: — Зачем тебе рыба?       — Ах, это, — весело улыбнулся Юуки, покосившись на вылезшую из газеты блестящую голову. — В отделении, куда я иду, живёт кот — Исигуро-сан. Представляешь, ему даже пожаловали должность и сшили форменную фуражку!       — Кажется, мне и правда не стоит за тебя волноваться.       На это Юуки ничего не ответил. Он лишь подмигнул на прощанье, так просто и привычно, а затем развернулся и зашагал по улице прочь.       Куга не стал провожать его взглядом. Ему невыносимо хотелось вернуться в обгоревшее нутро здания, забиться в самый дальний угол и просто выть, царапая ногтями чёрные стены, зарыться с головой в мягкий серый пепел и уснуть. Желательно до следующей весны, чтобы после открыть глаза и вдруг обнаружить себя под одеялом в Киёмори или персиковым деревом, усыпанным цветами. Восхитительно запутавшимся и безобразно легкомысленным.       Раз. Два. Три.       Солнце всё так же жгло сквозь веки, оживлённая улица вокруг шумела шагами и обрывками фраз.       Куга открыл глаза. Всё вокруг было по-прежнему.       Всё вокруг было не так.