QWERTY

      На удачу Куга постучал в кабинет начальства, но в ответ ожидаемо не раздалось ни звука. Похоже, в Налоговом корпусе не осталось вообще никого кроме дежурных, и это было не ново. Педантично завязав обложку папки, Куга убрал отчёт в выдвижной ящик стола, ещё раз оглядел своё рабочее место на предмет беспорядка и, не найдя что поправить, наконец вышел из комнаты.       Первая декада марта 1945 года не радовала теплом. Солнце давно село, и, пересекая квартал под тусклым светом редких фонарей, Куга думал о том, что оделся слегка не по сезону. Можно было бы взять такси прямо от корпуса, но двадцать минут ходьбы до дома после длинного рабочего дня в середине недели своей необходимостью могли поспорить с парой часов сна или стаканом хорошего виски. Последнее в Эдо нужно было ещё как следует поискать, поэтому, найдя оптового поставщика, Куга стабильно закупался у него раз в квартал.       На перекрёстке особенно сильный порыв ещё по-зимнему холодного ветра задул только что зажжённую сигарету, а следом попытался унести и шляпу. Поймав её в последний момент, Куга чертыхнулся и после пары неудачных попыток вновь подпалить остаток выбросил сигарету в канализацию и зашагал дальше чуть быстрее. Как ни печально, прогулка действительно вышла премерзкой, и, переступая порог квартиры, Куга с неудовольствием подумал, что оказался здесь чересчур быстро.       Однако тело было несколько другого мнения: по коже прошла приятная волна тёплой дрожи, а в животе заурчало от разлитого в воздухе на удивление вкусного запаха. Стоило Куге снять обувь, как из гостиной показалось худое улыбчивое лицо, а затем и весь Ив целиком.       — С возвращением! — в своей обычной живой манере воскликнул он, коротко поклонившись, после чего забрал у хозяина шляпу и скрылся с ней в спальне. Уже оттуда Куга услышал:       — Ужин готов, я мигом!       Раздался стук створки шкафа. Куга вновь принюхался, но всё было верно: либо Ив с чего-то решил необычайно поздно поужинать в гостиной, либо…       — Я мигом!       Ив пронёсся мимо так быстро, что Куга даже не успел у него ничего спросить. Впрочем, вариантов, кто бы мог к нему пожаловать без приглашения, да ещё в такое время, было немного.       Отодвигая дверь в гостиную, Куга испытывал смесь слабого раздражения и давящего безразличия. Он вдруг почувствовал, что очень устал как физически, так и просто от мельтешения дня. Его работу можно было назвать однообразной лишь временами, но даже так иногда хотелось закрыть глаза, чтобы просто больше ничего не видеть.       — Опять ты.       Не придавая какого-либо значения собственным словам, Куга опустился за стол. Тело приятно растеклось по стулу, и на то, чтобы отодвинуть в сторону пустую миску с остатками чужого ужина, пришлось приложить некоторые усилия. Куге вдруг показалось, что он заснёт прямо здесь и сейчас, уронив голову на локти, но запоздалый ответ гостя заставил его вернуться из полузабытья:       — Что значит «опять»? В последний раз я заходил два месяца назад, чтобы поздравить тебя с Новым годом.       — Правда? — слабо отозвался Куга. Он откинулся на спинку и закрыл глаза, рассудив, что Ив всё равно скоро его разбудит. — Мне казалось, это было на прошлой неделе.       — Тебе надо меньше пить, — послышался тихий вздох, зашелестела газета.       — И ты пришёл, чтобы сказать мне об этом?       — Да нет, просто соскучился, — даже с закрытыми глазами Куга отчётливо мог представить изгиб полуулыбки на тонких губах собеседника. Про Ватару никогда нельзя было сказать наверняка, шутит тот или серьёзен. Несмотря на то, что ответ прозвучал как шутка, временами Куге начинало казаться, что этот человек действительно переживает за него. — Но выглядишь ты и правда паршиво: даже после Нового года казался бодрее, хоть и с похмелья. Съездил бы домой для разнообразия, что ли. Или Аи-чан навестил. Март уже. Помнится, предыдущую весну ты провёл весьма интересно…       Не дождавшись хоть какой-то реакции на свою тираду, Ватару умолк, и в повисшей тишине можно было слышать, как Ив стучит подошвами своих деревянных сандалий по лестнице. Куга искренне надеялся, что тот донесёт всё в целости, удачно миновав все ступени и пороги — есть хотелось просто ужасно.       — Что-то ещё? — по-прежнему не открывая глаз, отозвался он, стоило хлопнуть входной двери.       — Подстригся бы.       Заметив голодный взгляд хозяина, направленный на поднос с его стряпнёй, Ив засиял как новенькая монета и всё же запнулся на ровном месте. К счастью, ничего не разлив. Куга поблагодарил его кивком и на автомате провёл по волосам, чтобы стащить резинку и заново перетянуть хвост, из которого за длинный день выбилось несколько прядей. Каштановые кончики, которые ещё помнили лето, слегка секлись и напоминали жухлые листья. Куга и сам периодически думал о том, что их стоило бы отрезать.       — Уж кто бы говорил.       На это Ватару ничего не ответил. Он лишь едва слышно хмыкнул и повёл плечами так, что чёрные пряди одна за другой заструились через подлокотник дивана обратно ему за спину. Даже принимаясь за еду, Куга уже в который раз мысленно согласился, что это действительно красиво. Как Ватару мог работать в полиции и при этом носить гриву до пояса, оставалось загадкой. Впрочем, загадок в отношении этого человека и без того было столь много, что в какой-то момент Куга просто перестал ломать голову и принял его существование как данность.       В окно порывом ветра бросило горсть дождя, а затем ещё и ещё. Ватару продолжал читать газету, изредка аккуратно переворачивая страницы. Это повторяющееся действие, его расслабленная поза и общая привычность картины действовали на Кугу успокаивающе и в целом благотворно. Закончив с ужином, он положил локти на стол и, чуть подавшись вперёд, спросил:       — И всё же зачем ты пришёл?       Их «игра в друзей» давно потеряла былой запал, и в последний год Ватару Куга видел совсем редко — раз в два или три месяца. Что, если тот просто решил зайти по старой памяти, чтобы уж совсем не расслабляться? Но если в январе у него был хотя бы формальный повод навестить Шинго, то теперь не было и этого.       Разглядывая профиль своего гостя, Куга поймал себя на том, что испытывает лёгкий интерес. От сытного ужина, тепла, привычной атмосферы и тишины усталость немного отступила, и теперь в голове начинали возникать предположения относительно цели столь внезапного визита. От вполне обыденных до самых бредовых, они множились с каждой секундой, а ответа всё не было.       В то же время Куга понимал, что даже не может с уверенностью сказать, держит Ватару паузу или действительно зачитался, найдя нечто занимательное. Обыкновенно говоря достаточно прямо, тот, тем не менее, всегда оставался сгустком темноты. И это была не пугающая мгла, дышащая опасностью, не душная, гудящая тишиной беззвёздная ночь, а самая обычная темнота, которая просто есть и в которой невозможно разобрать что-либо, сколько ни вглядывайся.       — Зачем я пришёл? — эхом повторил Ватару. Он сложил газету вчетверо и перевёл взгляд на Кугу. — Тебе действительно не мешало бы развеяться. Хотя бы на вечер. Ты ведь ничем не занят на этих выходных?       — Звучит так, будто ты пытаешься пригласить меня на свидание. Как мило, — Куга подпёр подбородок кулаком и захлопал широко раскрытыми глазами, пытаясь спародировать девичий трепет. Ватару слегка улыбнулся, как будто бы даже довольно, но выражение его узких глаз не изменилось. Впрочем, как и всегда. Куга давно привык к этому, но временами ему всё ещё казалось, что он разговаривает со змеёй, принявшей человеческое обличье.       — А всё не так плохо, как мне показалось, — не меняясь в лице, с лёгким оттенком задумчивости отозвался Ватару. Он продолжал рассматривать собеседника, и если раньше такая манера общения напрягала и раздражала, то теперь Куга примерно так же разглядывал его в ответ. — Но прогуляться тебе всё равно придётся, а то я могу решить, что ты затеваешь что-то на службе…       Разумеется, последнее замечание не имело смысла, и подобные «отсылки» к роли строгого надзирателя за несколько лет успели порядком поднадоесть.       — Да мне и приглашений никаких не приходит, — махнул рукой Куга. Он вновь откинулся на спинку стула и уставился в забрызганное дождём окно, в глубине которого тускло светился одинокий фонарь. Эта крошечная точка располагалась где-то на уровне плеча отражения самого Шинго, смотреть на которое было не особо приятно. Встретившись глазами со своим двойником из чёрного зеркала, Куга поспешно отвернулся и добавил: — Так, разве что на гулянки совсем уж какого-нибудь сброда.       — Вот, значит, как, — Ватару грациозно приподнялся и единым плавным движением перекатился со спины на живот, оказавшись на другом конце дивана рядом с миниатюрным столиком для писем. — Ну что ж, давай посмотрим.       Чёрные волосы рассыпались по спине, своим блеском напоминая китайский шёлк. Белая рубашка с закатанными рукавами выгодно придавала образу контрастности, и Куга не помнил ни единого раза, чтобы Ватару был одет во что-то другое.       — Приглашение на юбилей Кирихары. Это же зам твоего шефа, да?       Куга молча кивнул, но Ватару так и не обернулся в его сторону. Отложив широкую открытку с весенним видом Фудзи, он продолжил:       — Выпускной бал женского колледжа. Только не говори, что слишком стар для этого.       Некоторое время назад Куга окончательно пришёл к выводу, что молодые девушки совершенно его не интересуют. Даже их красота, дышащая свежим ароматом юности, казалась ему какой-то недозрелой и скучной в своей совершенной простоте.       — В любом случае это ещё не скоро, — нейтрально отозвался он, наблюдая, как Ватару медленно и точно, словно метроном, качает согнутой ногой.       — Так. Открытка от Маруямы: празднование дня рождения императора Тетсу.       — Ну надо же, — фыркнул Куга. Раз от раза Эйки становился всё более изобретательным по части поводов для своих вечеринок и теперь закономерно добрался до «святого». — Ты знаешь, что это не понравится моему шефу.       Любые пересечения его подчинённых с разного рода промышленниками и другими людьми, которые «умеют делать деньги», Имаи и правда не радовали. Узнав о чём-то подобном, тот не ленился повторять свою краткую лекцию о субординации, коррупции и чести, отчего его испещренное ранними морщинами лицо становилось неприятно жёстким, а глубоко запавшие глаза начинали предостерегающе и колко блестеть.       — И откуда он узнает? Впрочем, не хочешь как хочешь, — покрутив в пальцах призывно блестящую мелкими искрами квадратную открытку, Ватару отложил её обратно на стол. — Письмо от Шинго-старшего.       Письмо от отца Ив принёс ещё в понедельник, но Куга никак не мог заставить себя не то что написать ответ, но даже хотя бы просто прочитать его. Ничего нового ожидать не приходилось: ухудшающееся состояние матери, вопросы по поводу обустройства жизни самого Куги, абстрактные советы не тянуть с женитьбой.       — А вот это уже кое-что интересное, — Ватару перевернулся на спину и теперь держал открытку в вытянутой руке так, чтобы свет от лампочки не резал глаза. — Торжественное открытие театра Хасугеки после реконструкции. Должно быть интересно, ты так не думаешь?       — Может быть, — пожал плечами Куга. — Но при чём здесь я?       — Брось, эти карточки рассылают сотнями по всему городу. Наверняка все твои коллеги получили такие же.       Несмотря на простой и в высшей степени очевидный ответ Ватару, Куга уже жалел, что задал этот вопрос. Изначально он был риторическим: время от времени Куга выбирался куда-нибудь, с дамой или просто чтобы скрасить вечер и отвлечься, однако от жизни столичной богемы отдалился уже давно и прежние связи налаживать не собирался. Но дело было даже не в этом: на торжественное открытие театра после пожара должны были прийти люди из мэрии, спонсоры, журналисты, представители местной семьи якудза, владельцы близлежащих заведений, да и мало ли ещё кто… Не сразу, но Куга смог определить источник своей подспудной нервозности — им было само название театра. При звуке его имени затылок и кончики пальцев как будто слегка онемели, а следом пришло понимание, что именно было не так.       — Не хотел бы я их там увидеть, — сухо усмехнулся Куга. На сослуживцев ему было плевать: в тот момент он думал о том, насколько сильно от пожара пострадал концертный зал и как изменилась его обстановка теперь.       — И не увидишь. А сам сходи, — Ватару положил приглашение обратно на столик и, закинув руки за голову, с удовольствием вытянулся на диване во весь свой немаленький рост. — Познакомишься с кем-нибудь.       Его змеиные глаза всё так же неотрывно, с доброжелательным лукавством наблюдали за собеседником из-под полуопущенных век. За все годы их знакомства Куга так и не решил, преследует ли этот человек какие-то скрытые цели или же просто старается помочь на свой лад. В тот момент Куга вполне мог бы отказаться, а позже найти какой-то другой вариант: остаться дома, навестить Аи-чан или даже отправиться на вечеринку к Маруяме на следующий день.       Но теперь всё это выглядело бы как капитуляция, позорное и глупое бегство, очередное проявление слабости без какого-либо повода.       — Да. Пожалуй, ты прав, — кивнул Куга в ответ. Он сложил руки на груди и даже улыбнулся как будто заинтересованно.       Наверняка внутри всё сильно изменилось — теперь и не узнать.       Видя такое воодушевление, Ватару довольно хмыкнул и прикрыл глаза, съезжая головой с подлокотника, для чего ему пришлось согнуть ноги в коленях.       — Только для начала подстригись.       В ту ночь, как это обычно бывало после встреч с Ватару, Куге ничего не снилось.       За завтраком и без того извечно жизнерадостный Ив улыбался больше обычного. Иногда он откидывал голову чуть назад и так застывал, мечтательно глядя в окно куда-то поверх крыши дома напротив. Наблюдать за ним было забавно, чем Куга без зазрения совести и занимался. Судя по блаженной улыбке, мальчишка уже не страдал от томления неизвестности, а думал о чём-то приятном в самом ближайшем будущем. Или… Несмотря на то, что ночевал Ив здесь же, в квартире, Куга не был на сто процентов уверен, чем тот на самом деле занимался и где был. Дочь кондитера из лавки на углу квартала? Или возрастная, но всё ещё соблазнительная служанка соседки сверху? Куга так увлёкся этим умозрительным расследованием, что пропустил момент, когда Ив наконец решил вернуться на бренную землю. В очередной раз мечтательно вздохнув, тот отвернулся от окна и вздрогнул всем телом, наткнувшись на насмешливо-изучающий взгляд хозяина. Куга лишь ободряюще улыбнулся и покачал головой, но для столь робкого создания, как Ив, и это было слишком. Даже не допив свой чай, мальчишка спешно составил грязную посуду на поднос и отправился вниз. Правда, уже в прихожей он вновь расслабился и даже начал напевать что-то себе под нос. Песен он знал необычайно много, а некоторые и вовсе придумывал сам. Как-то раз Куга попросил его не стесняться, и с тех пор практически каждая воскресная уборка превращалась в концерт по заявкам и без, состоящий из популярных шлягеров, деревенских полевых плясок, скабрезных песенок из весёлых кварталов и бог весть чего ещё.       Стоило остаться одному, как Куга поймал себя на том, что вновь думает о Ватару. Накануне тот не стал особо задерживаться, и это было очень кстати: Куга смог проспать достаточно долго и теперь, наблюдая начало нового дня через приоткрытое окно, размышлял о том, что действительно не против куда-нибудь выбраться и с кем-нибудь познакомиться. В противовес вчерашнему ненастью, в небе ярко светило солнце, а воздух стал как будто бы мягче. Поддёрнутый лёгкой розоватой дымкой, город просыпался, и в лужах, оставшихся с ночи, уже можно было разглядеть задорную улыбку весны, услышать её смех в радостном щебете птиц и эфемерном треске лопающихся почек.       Отправляясь на службу, Куга точно знал, что сегодня, в крайнем случае — завтра его ждёт похвала от начальства. С блеском пройдя испытательный период в качестве ассистента налогового инспектора, вот уже около трёх лет он успешно работал в одиночку, своим рвением и дотошностью из раза в раз заставляя начальство ставить его в пример остальным.       Не то чтобы Куга всю жизнь мечтал о такой работе, но в налоговый корпус его устроил Ватару. Временами чрезмерная опека «работника тайной полиции» Шиндо начинала не на шутку раздражать, однако такта ему было не занимать, да и сами советы всегда оказывались к месту. В любом случае за что за что, но за своё нынешнее положение Куга был искренне ему благодарен. Работа спорилась и неплохо отвлекала от всего лишнего, а кроме того Кугу нередко посылали в командировки. За три года он объездил почти все провинции центральных островов и пару раз даже бывал на Хоккайдо. Время от времени Имаи начинал угрожать наименее старательным подчинённым командировкой на Окинаву, но Куга и сам был бы не прочь туда съездить. Довольно странно, но с Сатоши они хоть и не слишком часто, но продолжали общаться. Его рассказы о малой родине не то чтобы обнадёживали, но по крайней мере Куга мог отличить в сплетнях реальность от выдумки.       В четверг Имаи не было — его вроде бы вызвали в Управление, но Куга не стал особо расспрашивать. Целый день он занимался тем, что помогал младшим коллегам и секретарю шефа, на которого даже в отсутствие Имаи не переставали сыпаться деловые записки и телефонные звонки. Всё это не требовало каких-либо усилий: вращаясь в бурлящей жизни налогового корпуса, Куга чувствовал себя как рыба в воде, и притом далеко не варёная. На новом месте приятелей вроде Сатоши и Такаюки у него так и не появилось, но из-за отзывчивости, осведомлённости и ровной доброжелательности ко всем вне зависимости от происхождения и положения его искренне уважали и им дорожили, время от времени закрывая глаза на помятый внешний вид, запах перегара и некоторые мелкие странности.       Цирюльник, к которому Куга ввиду лёгкого дня заглянул после службы, искренне удивился его просьбе, сообщив, что волосы до плеч сейчас как раз входят в моду и все наоборот стараются их как можно скорее отрастить. На это Куга лишь пожал плечами: по-видимому, веяние было настолько модным, что в повседневной жизни практически не встречалось. Однако своих вариантов у него тоже не было: в общем-то ему было всё равно, но на вечер он планировал пойти с Аи-чан, а смущать её не хотелось.       Фонарь возле дома горел, но отвратительно тускло. Район здесь вообще был так себе, но Куга не видел смысла искать жильё поприличнее — до службы было недалеко, да и трёх просторных комнат вполне хватало. Ив так и вовсе первый год постоянно вздыхал: то оттого, что привык к коморкам и теперь ему неуютно, то оттого, что накупил себе слишком много ненужных вещей, потому как их есть куда поставить.       Если говорить про Ива, своей неуёмной жизнерадостностью, неуклюжестью и пугливостью тот поначалу несколько раздражал. Но со временем Куга привык к нему, да и сам Ив успел повзрослеть и сильно изменился. Откуда Ватару с самого начала знал, что так и будет, оставалось загадкой. Их нынешняя, почти гармоничная жизнь иногда казалась Куге какой-то ошибкой или настоящим чудом, но тогда Ватару с непоколебимой уверенностью буквально всучил ему это зашуганное мелкое недоразумение.       В прихожей Куга искоса глянул на своё отражение: не из интереса, а лишь зацепился взглядом от непривычности. Избавленные от мёртвых кончиков волосы лежали не в пример лучше, блестели и ощущались тоже приятнее. Несколько прядей, слишком коротких, чтобы забрать их назад, свисали, прикрывая уши, а сам хвост пришлось сделать выше и затянуть чуть туже.       Ив сидел в гостиной на диване и появления хозяина, пожалуй, и не заметил. Он был полностью погружён в своё занятие, отчего сидел, чересчур сильно согнувшись над доской с разложенными инструментами, и то и дело поджимал губы от усердия. Привалившись к косяку двери, Куга вяло подумал, что такими темпами весь диван будет в деревянной стружке, но выговаривать за это не стал. Кроме Ватару, гостей здесь не бывало, а тот видел эту квартиру вместе с её обитателями и в состоянии куда более плачевном.       Когда Ив, немало смущённый своей невнимательностью, отправился вниз за ужином, Куга подошёл к импровизированному рабочему месту ближе и присмотрелся. В крошечном куске дерева уже начали проглядывать очертания будущей нэцкэ, и, кажется, то был кролик. Куга положил заготовку на место и уже собирался отправиться в свою комнату, чтобы переодеться, но не сделал и пары шагов, с доброй ухмылкой уставившись на журнальный столик. Там на груде открыток стояла уже готовая нэцкэ того же цвета и размера.       Вернувшись, Ив вновь принялся за дело, и, наблюдая за ним, Куга поздравил себя с окончанием расследования: по-видимому, это всё же была девчонка из кондитерской, а не служанка соседки сверху. Парные украшения, тем более сделанные самостоятельно, должны были произвести впечатление. По крайней мере, это было лучшее, что мог придумать Ив, а в остальном Куга мысленно пожелал ему удачи. Готовый кролик восседал точно на письме отца, и, закончив с ужином, Куга решил, что пора бы с этим разобраться.       Все ожидания письмо из дома оправдало с лихвой. Отец писал, что ему всё сложнее заниматься делами, поэтому грядущий сезон будет целиком и полностью на Кейе и Ичиро. С последним, как и во времена юности, Шинго-старший регулярно выбирался на рыбалку, но кроме этого, по-видимому, развлекаться ему было особо нечем. Кейя вёл себя как образцовый старший сын, исправно и с усердием занимаясь делами, Маюми вот уже который год счастливо жила в браке и нянчила прекрасных двойняшек, а к матери были приставлены доктор и сиделка. Всё шло своим чередом, не требуя какого-либо вмешательства, и только Куга оставался неустроенным и неприкаянным, где-то там далеко в неспокойной и душной столице.       Привыкший, что у них с отцом вроде как хорошее взаимопонимание, поначалу Куга был неприятно удивлён: на этот раз его мнение почему-то никого не интересовало. Кому было действительно пора остепениться, так это Кейе, но ему искать невесту отец почему-то не спешил. Это началось после того, как Куга ушёл из Управления, и, будучи не в силах как-то помочь со службой, найти новое место, отец решил помочь иначе. Пока Куга находился в Налоговом корпусе на испытательном сроке, жениться ему было очевидно не ко времени, но после… После дошло до того, что без крайней необходимости дома Куга предпочитал не появляться и даже письма оттуда открывал с неохотой. С Кейей они никогда особо близки не были, а Маюми отчего-то поддерживала отца в его желании женить среднего сына. Но на неё Куга не злился: должно быть, не имея примера для сравнения, Маюми судила всё по себе и потому считала, что, женившись, Куга заживёт так же спокойно и замечательно, как она и её муж.       Позвонить Аи-чан, без сомнения, следовало раньше, но Куга как-то совсем об этом забыл. Аико не была особо популярной, но, как и у любой гейши, вечер субботы для неё вполне мог быть расписан сильно заранее. Хозяйка чайного домика, где проживала Аико, выслушав Шинго, на время задумалась. Было слышно, как она потягивает дым из своей тонкой, потемневшей от времени трубки, а затем выдыхает его через плотно сжатые морщинистые губы.       — Хорошо. Аико подъедет к вам около шести.       — Замечательно, я переведу деньги сегодня вечером.       Куга нажал отбой и задумчиво взглянул в окно, где всё жарче светило весеннее солнце. Пауза, предшествующая согласию хозяйки, несколько насторожила его. Возможно, Аико была не так уж свободна… Но в любом случае предпочтение отдали ему, и теперь для «выхода в свет» всё было готово. Никакого нетерпения или хотя бы оживления по поводу вечера субботы Куга не испытывал. Он просто собирался в кои-то веки культурно отдохнуть и надеялся, что всё пройдёт приятно и спокойно. Ватару, как всегда, оказался прав: сонную зимнюю серость стремительно смывало первым теплом, запахами пробуждающейся природы и ослепительными рассветами, что понемногу становились всё раньше — пора было встряхнуться. Под вечер Имаи разобрался с предоставленным ему отчётом и ожидаемо остался им доволен. Конец рабочей недели не располагал начинать что-то новое, и на выходные Куга отправился с ощущением приятной лёгкости.       Аи-чан выглядела, как всегда, неброско и безупречно. Её блестящие тяжёлые волосы были собраны в высокую причёску, украшенную ниткой жемчуга, а бледно-синее шёлковое платье и сумочка с вышитыми карпами продолжали тему речной прохлады. Разглядывать сверх меры её не хотелось, но смотреть на негаснущую полуулыбку, приветливо приподнятые уголки глаз и короткие плавные движения было приятно. Лицо её тоже ничем не выделялось, и Куга не смог бы описать его или даже хотя бы с точностью вспомнить, если бы его попросили. Но что он всегда помнил точно, так это ощущение комфорта и спокойствия рядом с этой женщиной. Безусловно, это было частью её работы, как, например, идеальный внешний вид и мягкая полуулыбка, и всё же, как правило, Куга звонил в один и тот же чайный домик и спрашивал именно её.       Во время пожара прошлой осенью Хасугеки едва исполнилось пятнадцать лет — для театра, как и для человека, ещё сама юность. Не только обстановка внутри, но и сама конструкция здания сильно пострадала, так что даже при общей спешке, круглосуточной работе строителей и множестве спонсоров понадобилось около полутора лет, чтобы всё окончательно привести в порядок. Труппа погорельцев в это время разъезжала с гастролями по стране, а владельцы соседних ресторанов, клубов и прочих увеселительных заведений лишь вздыхали, надеясь, что после второго рождения театр станет ещё более популярным. Чёрный остов, а затем и бесконечная стройка не вдохновляли гуляк задерживаться на этой части улицы, так что восстановление Хасугеки было признано общим делом, и каждый помогал как мог.       Внутри всё действительно изменилось до неузнаваемости: на стенах фойе теперь вместо китайского шёлка красовались мелкие мозаики с блестящими вкраплениями, колонны и дверные проёмы смягчили свои очертания, словно были выточены временем и самой природой, а большая люстра — неизменное украшение концертного зала — больше не сияла хрустальными гранями, но разбрасывала во все стороны радужные блики сквозь тысячи кусочков цветного стекла. Спинки кресел вытянулись и стали менее громоздкими, по балконам появились зеркальные вставки, отчего помещение и сцена стали казаться зрительно больше. Впрочем, последнюю, судя по разговорам, действительно расширили.       До начала оставалось ещё около часа: достаточно для того, чтобы рассмотреть и обсудить всё заинтересовавшее, перекинуться парой фраз с шапочными знакомыми и занять относительно хорошие места.       Перед представлением на сцену по очереди поднялись сначала мэр в сопровождении главного полицейского района, затем директор театра, а после — несколько человек, как на подбор, в деловых костюмах и очках. Каждый из них сказал буквально пару слов, и, когда к микрофону подошёл последний, Куга услышал:       — Концерн Мицуи желает процветания и долголетия театру и труппе Хасугеки! Надеемся на дельнейшее сотрудничество и будем рады однажды увидеть всех присутствующих в качестве гостей наших круизных лайнеров!       Человек поклонился, и вся группа представителей от спонсоров вереницей покинула сцену. Куга задумчиво потёр подбородок: слышать о вкладе судостроительного концерна в восстановление театра было немного странно. Или дела у Мицуи шли настолько хорошо, что деньги девать было уже просто некуда? Вроде бы нет…       — Прошу прощения! — вновь послышалось со сцены. Свет в зале уже погас в преддверии представления, и потому тучная фигура директора Хасугеки отбрасывала бесформенную тень на занавес в столпе света единственного прожектора. — Ещё пару слов, прежде чем мы начнём наш концерт. Пусть его сегодня нет в зале, но я хотел бы выказать огромную благодарность лично господину Мицуи. Он с большим пониманием отнёсся к нашей утрате, и, помимо финансовой помощи на восстановление нашего общего дома, Мицуи-доно предоставил труппе множество совершенно замечательных площадок. Я и представить не мог, что на корабле в принципе возможно устроить нечто подобное! Оформление, свет и даже акустика — всё на высоте! — переполненный эмоциями директор промокнул платком блестящую от пота лысину, после чего шумно выдохнул в микрофон и продолжил уже спокойнее: — Поэтому, конечно же, мы тоже надеемся на продолжение сотрудничества, и я рад сообщить, что уже в следующую субботу в честь ханами на пароходе «Виктория» состоится фестиваль Pink Parade Pictures, который начнётся в девять вечера и будет длиться до самого утра!       Зал взорвался аплодисментами. Среди шума и удивлённо-восторженных голосов Куга не мог слышать, но даже в полумраке ему отчётливо было видно, как Аи-чан, сидящая рядом, печально вздохнула. Заметив, что на неё смотрят, девушка поспешила тепло улыбнуться в ответ. С самого начала их сегодняшней встречи Куге казалось, будто её что-то беспокоит, однако на откровенный ответ рассчитывать не приходилось, и он не стал спрашивать. Теперь же, к прочим беспокойствам, Аи-чан, по-видимому, была не слишком рада перспективе работать следующие выходные без сна и отдыха. Вернув ей улыбку, Куга склонился ближе настолько, что мог уловить ненавязчивый аромат жасмина, исходящий от тускло сияющей кожи шеи:       — Неделя обещает быть тяжёлой… Так что в следующую субботу мне будет просто необходимо отдохнуть под цветущей сакурой. В тишине и покое.       Когда Аико смотрела на него вот так, Куге начинало казаться, что она влюблена в него. Но это быстро проходило. Пожалуй, у неё было не так много постоянных клиентов, и Куга практически не сомневался, что был наиболее приятным из них, пусть и не в плане денег.       — Буду рада составить вам компанию.       Чёрные глаза Аико благодарно сияли, отражая блики из сотен зеркал.       Внизу под сценой ожил оркестр, и искрящийся тёмно-синий занавес с тяжёлым шелестом поплыл к кулисам. Концерт представлял собой попурри из наиболее известных и забавных отрывков различных оперетт, в которое каким-то невероятным образом умудрились вставить эпизод из древней пьесы кабуки и номер иностранных танцовщиц — обитатели района тоже решили поздравить коллег.       После окончания представления особенно ярые поклонники потянулись к сцене, кто с цветами, кто просто поздравить ещё раз или подмигнуть знакомой актрисе. Остальные же начали спускаться в большой зал, где уже обустраивались спешно перебравшиеся туда музыканты, сновали официанты с шампанским, внезапно переодетые в пёстрые кимоно, и разносился чудесный запах сливы: ветки, усыпанные мелкими белыми цветами, украшали каждую из колонн, выглядывая из специальных ниш в пористом камне.       Когда вечер был в самом разгаре, Аико вдруг попросила присесть. Даже в свете разноцветных люстр она казалась чересчур бледной, а у линии волос, несмотря на прохладу в зале, блестели мелкие капельки пота. Свободный столик обнаружился на втором ярусе. Отодвинув стул с гнутыми ножками, Куга усадил девушку и опустился напротив неё сам, с беспокойством разглядывая поникшие плечи и неловко опущенные ресницы.       — Тебе нехорошо? Принести воды?       Девушка удручённо покачала головой и, подтянув к себе ладони, склонилась над столом в подобие поклона.       — Мне так жаль. Мне не следовало приходить в таком состоянии.       Теперь всё вставало на свои места: и задумчивое молчание хозяйки, и свободное расписание Аико весной в субботу вечером.       — Хозяйка заставила тебя, даже зная, что ты заболела? — хмуро спросил Куга. Получилось даже немного угрожающе, отчего девушка вся сжалась, едва слышно пролепетав:       — И это тоже… — она достала из сумочки платок и тихо чихнула в него, после чего, видимо, взяв себя в руки, села прямо и уверенно возразила: — Но я сама хотела пойти. Простите меня.       Она вновь поклонилась, а Куга, чтобы не пугать её, постарался сделать лицо попроще.       — Ничего страшного, — ободряюще улыбнулся он. — Я уже и сам думал о том, что пора уходить. У тебя есть с собой жаропонижающее?.. А потом поедем.       Раздобыть шампанского или чего покрепче оказалось легче, чем стакан обычной воды. Впрочем, Куга управился относительно быстро. Выглянув в окно, он заметил, что у главного входа полным-полно велорикш и такси, и это было очень кстати. Вот только по возвращении его ожидал сюрприз.       Эйки он не видел довольно давно — точно больше года, но узнать этого человека даже со спины не представляло особого труда. Тот сидел, поставив локти на стол, и оживлённо болтал о чём-то с Аико, непрестанно качая правой ногой под стулом. Девушка уже выглядела несколько лучше и заученно улыбалась в ответ, время от времени вставляя пару слов. Несмотря на то, что Эйки появился слегка невовремя, Аи-чан смотрела на него разве что с любопытством и без намёка на раздражение.       Поднимаясь по причудливо изогнутой лестнице и наблюдая все это, в итоге Куга решил, что они вполне могут задержаться ещё на четверть часа. Пусть особого желания разговаривать с Эйки у него не было, тот не сделал ему ничего плохого и даже скорее наоборот. В любом случае он был уже здесь и, возможно, целенаправленно дожидался Кугу, развлекая его спутницу беседой.       — Шинго-сан! Вот это встреча, — Эйки обернулся к опустившемуся за стол Куге и, лучезарно улыбнувшись, выдал: — А я уж думал, что вас отправили в какой-нибудь живописный край и вы решили там поселиться.       Несмотря на то, что во фразе можно было увидеть вполне однозначный намёк, в тоне Эйки не было ни грамма сарказма. Решив, что копает слишком глубоко, Куга ответил вполне нейтрально:       — Пару раз я действительно был к этому близок, — чтобы мгновение спустя обнаружить в собственных словах всё тот же подтекст. Но было уже поздно. — Ну а ты как поживаешь? Слышал, завтра снова намечается что-то грандиозное, стало быть, всё по-прежнему?       — Ох, ну такой повод… — окончание фразы повисло невысказанным предположением. На мгновение Куге показалось, что Эйки сейчас заговорщицки подмигнёт ему, но тот продолжал смотреть как обычно — прямо и доброжелательно. Так, как будто действительно считал надвигающийся праздник чем-то важным и непоколебимо прекрасным. — Как не отметить?       — В любом случае дела идут в гору, — резюмировал Куга, чувствуя, как дёрнулся уголок губ. Если идея поговорить с Эйки и была не слишком хороша, то пытаться увидеть в его словах нечто большее, чем пустую болтовню, тем более не следовало.       — Как сказать… — Эйки отчего-то задумчиво покосился на Аико и откинулся на спинку стула. Он закинул ногу на ногу так, что щиколотка в носке с золотыми подтяжками оказалась на колене, обтянутом тёмно-голубой плотной тканью, после чего с глубокомысленным видом поскрёб подбородок и наконец продолжил: — Всё сильно изменилось. Но я не жалуюсь. Наверное, без Мицуи я бы не дотянул до этих дней.       — Без Мицуи? — чуть приподнял бровь Куга. Эти двое отлично ладили и раньше, но теперь Эйки говорил о бароне едва ли не с обожанием верного подданного:       — Ну да. По сути, теперь я полностью в его власти, но барон очень щедр. Во всяком случае, сильно ущемлённым я себя не чувствую, — он немного смущённо развёл руками, будто и сам не понимал, как всё так удачно сложилось в его жизни, и с неуверенной улыбкой вновь покосился на Аико.       — Хочешь сказать, он не просто выкупил у тебя «крейсер», а взял в долю? — решил разобраться до конца Куга. Это было уже интересно, тем более что ни о каком слиянии концерна Мицуи и предприятий на острове Маруямы он не слышал.       — Вроде того, — кивнул Эйки. — Только делать мне ничего не нужно. Всем занимается Ноа, — жизнерадостно закончил он и тут же поспешил себя поправить: — То есть барон Мицуи. У него к этому настоящий талант, так что в ближайшее время…       — Постой, — прервал его Куга. Возможно, ему послышалось, и всё же: — Ноа?       — А, да, — на этот раз Эйки улыбнулся столь широко, что его слегка подведённые глаза совершенно утонули в округлых щеках, но выглядело это не противно, а разве что забавно. — Так его зовут. Ну, как того персонажа, который построил огромный корабль перед потопом. Мицуи-старший очень хотел, чтобы у его сына всё получилось.       — Вот ведь… — хмыкнул Куга. Быть главой семьи ему никогда не хотелось, но чем старше он становился, тем больше утверждался в мысли, что родиться наследником престола ли, судостроительной компании — та ещё головная боль.       — Кстати! — Эйки распахнул глаза столь резко, что на секунду Куге почудилось, будто они сейчас вывалятся и поскачут по начищенному до блеска полу. — Он недавно сказал, что хотел бы с вами встретиться и поговорить.       — Со мной? — с небольшим запозданием удивлённо моргнул Куга.       — Ну да, — уверенно отозвался Эйки. Он перевёл взгляд с Аико на Кугу и, чуть пожевав нижнюю губу, добавил: — Лучше я не буду ничего пересказывать — вдруг что-нибудь перепутаю. Вы же придёте завтра?       Возможно, дело было в бесхитростном вопросе и уверенном тоне Эйки. Возможно, Куга просто помнил, что высказанное согласие ни к чему его не обяжет.       Но так или иначе он всё же кивнул.       — Вот и отлично! — вновь просиял Эйки. Он выглядел столь довольным, что ещё немного и начал бы хлопать в ладоши. — Я всё ему передам. И…       Он как-то странно запнулся, глядя в стол, затем наискось вниз — на ярко освещённую площадку, где танцевали около пяти пар.       — И?.. — решил поторопить его Куга. Губы Эйки сложились в странной незнакомой улыбке, напоминающей фигурную скобку. Он окинул взглядом глаз-пуговиц своих собеседников и мягко, почти заискивающе спросил:       — И, надеюсь, ваша прекрасная спутница тоже почтит нас своим присутствием?       При выезде из квартала дребезжащее такси ненадолго остановилось на перекрёстке, и Куга, до того беззлобно обсуждавший Маруяму с Аико, бросил взгляд в окно. На доске под навесом среди прочих объявлений красовалась совсем свежая афиша. На фоне призрачных гор оннагата в образе ойран хитро и чуть надменно взирал на гостей Кабуки-тё. Пусть подобные изображения в принципе никогда не отличались достоверностью и реализмом, на мгновение перед Кугой как наяву предстала картина: электрический свет, подсвечивающий десятки блестящих подвесок, точёная белая шея над ворохом цветастых кимоно и неожиданно тяжёлый взгляд, томно приглушённый пологом длинных ресниц.       Обязательно найди его, понял? Иначе больше не попадайся мне на глаза.