QWERTY

      Сидеть весь день дома в ожидании вечера Куга не собирался. Он вволю выспался, после чего обнаружил себя в относительно хорошем расположении духа и достаточно бодрым, чтобы куда-нибудь прогуляться. Оба костюма, в которых он обычно ходил на службу, выглядели уже довольно потасканно, кроме того, пора было платить за квартиру, а ещё на верхней полке шкафа закончился стратегический запас сигарет. Со всем этим вполне можно было разобраться за день, тем более небо в то утро сияло высокой синевой, а свежий воздух оставался недвижим настолько, что даже язычки ветряных колокольчиков под вывесками лавок смирно висели, вытянувшись к земле. День обещал быть прекрасным.       Лениво размышляя о подобных пустяках, Куга накинул любимый халат и, позёвывая, вышел из комнаты. В квартире уже витал аромат свежеподжаренных тостов с вишнёвым джемом. Мысленно отметив, что нужно снять наличные, чтобы дать на расходы Иву, Куга улыбнулся, ещё лениво и сонно жмурясь от потока света, летящего в коридор из гостиной. В тот же миг дверь в квартиру отворилась, и на пороге появился собственно Ив. В последние дни он и так выглядел до неприличия довольным, но теперь и вовсе сиял.       — С добрым утром! Как хорошо, что вы уже проснулись: такая погода — настоящая весна! — радостно выдал он, сбрасывая обувь и бестолково размахивая руками от восторга. И Куга уже хотел ответить что-нибудь в том же роде, но взгляд скользнул ниже, на перевязанную бечёвкой стопку газет. Ради неё Ив и спускался вниз, должно быть, увидев из окна, как к дому подъезжает почтальон. Куга не успел остановить себя — в глаза будто сами собой прыгнули слова крупного заголовка: «ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭПИДЕМИИ…». Дальше прочитать он не смог — виновато улыбнувшись, Ив спрятал стопку Вестника Архипелага за спину и спешно засеменил в сторону своей комнаты.       — Э… Завтрак уже готов, минуту, одну минуту, — так, неразборчиво бормоча, он прокрался мимо хозяина чуть ли не по стенке, после чего скрылся у себя.       Куга плотнее запахнул халат и направился в гостиную. Злиться на Ива было глупо — не считая сегодня, эту газетёнку в последний раз Куга видел ещё летом. Теперь мальчишка не переставая витал в облаках — разумеется, ему не было дела до таких пустяков.       «Продолжение» — значит, ситуация вышла из-под контроля уже довольно давно.       Куга очень надеялся, что ему так и не придётся узнать об этом. За окном всё так же сияла молодая весна с бесконечным кристально-чистым небом. Откуда-то слышалась музыка — уже с самого утра город готовился к грандиозному празднеству, что должно было развернуться повсюду днём и закончиться салютом незадолго до полуночи. От тостов изумительно пахло свежим хлебом и разогретым маслом, политые просвечивающим на солнце джемом, они буквально таяли во рту. Но завтракая и глядя на оживлённое мельтешение квартала внизу, Куга думал о том, что там, много севернее, весна ещё не вступила в свои права. Гряда крошечных островов по-прежнему укрыта грязным покрывалом слежавшегося снега, неохотно тающего под ледяными дождями и пронизывающим ветром. Суровые тёмные волны с грохотом бьются о скалы под крики чаек, а гипсовое небо висит так низко, что до него можно дотянуться рукой.       Он никогда там не был, но, бездумно скользя взглядом по вновь радостному лицу Ива, видел всё как наяву, так, что сзади по шее и чуть ниже локтей, даже под толстой тканью халата по коже пробегал озноб, словно от дыхания стихии из тех угрюмых краёв.       Брать с собой Аи-чан, разумеется, не следовало. Рассудив, что, как бы странно это ни звучало, на вечеринку он отправляется исключительно по делу, Куга не стал искать себе компанию. Закрутившись в насущных делах, он вернулся домой лишь под вечер, только чтобы переодеться, наскоро проглотить полмиски риса с маринованными сливами и тут же отбыть на торжество. По пути к морю его неожиданно начало клонить в сон, но Куга приказал себе встряхнуться. О чём хотел поговорить Мицуи, он не имел ни малейшего понятия, но никакого предчувствия — хорошего ли, тревожного — у него не было. Быть может, отдалившись от дел, Эйки окончательно пропил оставшиеся мозги и что-то перепутал? В любом случае предстоящий вечер заранее навевал скуку.       Досадливо вздохнув, Куга выглянул из окна повозки. На дороге было не протолкнуться: всем обязательно нужно было отправиться куда-нибудь по случаю праздника, а нарядно одетые горожане едва могли разойтись на тротуаре. Многие из них при этом старались не потерять своего спутника из виду, чем ещё больше усложняли жизнь себе и окружающим.       Куга в который раз взглянул на часы и откинулся на спинку сиденья, пообещав себе, что напишет Аико на неделе, чтобы узнать о её здоровье, а быть может, и не только. Иногда они встречались в каком-нибудь отеле, а пару раз даже ездили на горячие источники. Та была его ровесницей, и это тоже отчего-то очень нравилось Шинго. Их знакомство он помнил не слишком хорошо. Единственное, что осталось в памяти довольно чётко, — то, как он спросил, что Аико думает о Киохе. После убийства первого заместителя военного министра в весёлом квартале о той знал весь город. Несмотря на множество странностей, которыми эта история была буквально напичкана, никому, по сути, не было дела. Без сомнения, при жизни замминистра был человеком заметным и деятельным, но умри он от неудачного падения с табуретки, результат оказался бы примерно тем же. Политическая жизнь шла своим чередом, тогда как всё случившееся в Ёсиваре оставалось в Ёсиваре.       На неожиданный вопрос уже порядком подвыпившего гостя Аико задумчиво нахмурилась и, поразмыслив наверняка не для вида, сказала:       — Я думаю, она была очень смелой, — девушка коротко подняла взгляд и уже тише, но с уверенностью добавила: — И свободной.       Кто стоял за кровавым инцидентом, по итогу обернувшимся двумя трупами и серией кадровых перестановок в правящей верхушке, гадать не приходилось. И всё же с последним замечанием Куга был согласен. То, как Киоха не взяла у него денег, что было само по себе нонсенсом для обитательницы публичного дома, то, как она, наверняка ни секунды не колеблясь, солгала тайной полиции… И столь же легко рассталась с собственной жизнью.       Аико не могла знать всего этого, но её стопроцентное попадание и честность ответа настолько удивили Кугу, что на следующий день он даже смог вспомнить её имя.       Сияющая громада лайнера покоилась на чёрной глади моря Эдо довольно далеко от берега: гостей туда и обратно перевозили с пяток моторных лодок, аляповато увешанных светящимися гирляндами. Небо к вечеру заволокло сероватой дымкой, и с наступлением ночи темнота совершенно поглотила горизонт. Теперь в колышущемся водном зеркале отражались лишь огни празднично расцвеченных палуб, отчего издалека казалось, будто корабль стал в два раза больше и недвижно висит в великой пустоте.       Праздник был в самом разгаре. Пока на нижней палубе пили и танцевали, на верхней происходило нечто совершенно невообразимое. Не то чтобы Куге было слишком интересно, но он не особо представлял, где и как искать Мицуи, а потому, заметив солидного господина, который с горящими глазами размахивал стопкой купюр, решил всё-таки подняться.       Маруяма, как всегда, был в своём репертуаре.       Куга оглянулся по сторонам и в итоге обнаружил Эйки на крошечном балкончике третьей палубы — тот наблюдал за столпившимися внизу гостями в обществе пышно разодетой девицы на полголовы его выше. Увидев Шинго, он приветливо улыбнулся ему и отсалютовал низким бокалом с плавающей внутри оливкой. На нём был сливовый костюм с золотистыми пуговицами, которые так ослепительно сияли в свете прожекторов, что все украшения и многочисленные блёстки платья высокой девицы на их фоне выглядели сущей мишурой. Довольный, что его присутствие приняли к сведению, Куга отошёл к самому краю палубы, где, лишь немного отклонившись за поручень, смог увидеть взбудоражившее всех действо.       Ставили на перетягивание каната. Три майко в традиционной одежде смущённо и в то же время с искрой в глазах уже держали один конец. Около второго, подбадривая публику хлопками, топтались двое мужчин — явно из гостей и уже порядком подвыпившие. Ночь, как и утро, выдалась безветренной — так даже на открытом воздухе над большой водой было совсем не холодно. А кое-кому уже и жарко.       Когда состязание из трёх раундов закончилось полным разгромом мужской команды, Куга не спеша пошёл с кормы на нос. По пути он заметил что-то вроде миниатюрного бара и, заправившись виски под аккомпанемент квартета снизу, отправился дальше. Ближе к носу тоже было людно: на первой палубе огородили небольшой пятачок, на котором теперь разыгрывали сцену из оперы Отелло. Но что-то было не так. Облокотившись на перила, Куга постарался прислушаться и только тогда понял: обе роли исполняли девушки. С точностью сымитировать мужской тенор было нельзя, но в остальном всё смотрелось на удивление гармонично. Необычный театр из Хёго в последние два года стремительно набирал популярность…       — Говорят, в их музыкальную школу просто так не попасть — конкурс просто огромный.       Куга дождался конца музыкальной фразы и лишь затем повернул голову.       — Да что вы говорите.       Его собеседник, одетый в простой чёрный костюм-тройку, затянулся сладковатым дымом из тонкой расписной трубки и вальяжно продолжил:       — Да, как раскрутились немного, стали приглашать педагогов из-за границы…       Выглядел человек вполне заурядно и на фоне разодетой толпы совершенно не выделялся, однако его жесты и манера речи всё же заставили Кугу вспомнить, где он встречал его прежде. Забавно, но именно его портрет он видел на афише не далее как прошлым вечером. Пусть узнать так кого-либо было невозможно, но Куга помнил его лицо ещё с тех времён, когда сам был завсегдатаем богемных вечеринок.       — Кажется, все усилия не прошли зря.       — Да, они обе очень талантливы, — актёр мягко улыбнулся и, выдохнув дым, добавил: — Даже немного жаль видеть их здесь. Идёмте.       В первый момент Куга даже не понял, что ему сказали, но переспрашивать не стал. Когда актёр, ловко лавируя между людей, скрылся за стеклянными дверьми, а затем скользнул вверх по неприметной лестнице, он последовал за ним и вскоре оказался на самой «крыше» корабля. Над площадкой меж двух огромных труб возвышался стеклянный купол, похожий на наброшенную паутинную сетку. Здесь не было ламп — пространство размером с просторную комнату освещалось лишь отсветами прожекторов снизу и техническими светочами по краям корпуса, но этого вполне хватало. В центре стоял всего один круглый стол, накрытый на одну персону, с вином и яблочными дольками.       — Шинго-сан, как хорошо! Честно говоря, не думал, что вы всё же придёте.       Мицуи сделал приглашающий жест рукой, но вставать не стал. Его выжженные до белизны волосы тускло сияли в полумраке, отчего в первый момент в голову Куге пришло совершенно неуместное сравнение с ангелами.       — И поэтому сидели здесь в одиночестве весь вечер?       — Почему нет? — дружелюбно улыбнулся барон, отчего его округлые щёки как будто затвердели, а под глазами появились тонкие морщинки. — Я не большой любитель гостей, особенно когда они ведут себя столь шумно. К тому же Эйки прекрасно справляется и сам.       — Как всегда.       В прошлый раз Куге показалось, что они удивительно похожи: разве что не братья-близнецы, и это несмотря на то, что Эйки был ровесником самого Куги, тогда как Ноа… был лет на десять его старше. Это было не главным. На фоне беспечно-радостного дружелюбия Эйки даже в простой приветственной улыбке Ноа сквозило чувство собственного достоинства. Его внешний вид, теперь ещё более броский, тем не менее, каким-то чудом не переходил границу эпатажности, имея целью не выставить на всеобщее обозрение достаток и развлечь, но привлечь внимание и запомниться. Гардениевый* пиджак, украшенный по рукавам тяжёлым чёрным кружевом, сидел на бароне как влитой, даже в натяг, и вовсе не из-за пухлости, время от времени свойственной Эйки, когда тот забывал о диете. Мускулистым Ноа был едва ли, но Куга не удивился бы, узнай, что тот в состоянии поднять стул за ножку и продержать на вытянутой руке ещё несколько минут.       — Как занимательно, мы уже во второй раз встречаемся в этот день. — Мицуи выдвинул из-за вазы с яблоками высокий бокал и, налив в него вино, предложил гостю. — Ещё немного, и это станет традицией.       Видимо, это было что-то вроде тоста. Тоста, пить за который Куге резко расхотелось. Было время, когда он любил вспоминать тот день, а если точнее — вечер, но теперь это было явно лишним.       — Кстати, почему вы здесь? В этом году не пригласили?       Пусть иных планов на вечер у него не было, Куге вдруг вспомнилось, что здесь он оказался, вроде как делая одолжение. И правда — если Мицуи хотел поговорить с ним, то мог бы как-нибудь сам поинтересоваться о времени и месте, удобных для Шинго.       — Как обычно, — Мицуи пожал плечами и, выбрав самую красную дольку из вазы, с хрустом откусил половину. Кажется, внезапный выпад совершенно его не обидел. — Эйки на официальное торжество путь заказан, а мне не улыбается платить каждый год за билет. Да и с бумагами много мороки.       То, что приглашение на день рождения Тетсу-сама — привилегия недешёвая, Куга знал, но не подозревал, что настолько в буквальном смысле. Да и откуда бы?       — Так вы, выходит, не знали? — хмыкнул Мицуи. Это не было насмешкой: барон говорил так, словно встретился с хоть и не очень близким, но старым и добрым знакомым. Сверкнув чёрным перстнем на мизинце, он отправил остатки дольки в рот, после чего добавил всё в том же тоне: — Что ж, не всем так везёт с друзьями, как вам.       Всё это время Мицуи, как и в прошлый раз, смотрел на собеседника прямо, внимательно и с определённой заинтересованностью, но после упоминания праздника тогда, четыре года назад, Куге начало казаться, что его пристально разглядывают в ожидании какой-то реакции. Внешне её, разумеется, не последовало, но едва начавшая зарождаться симпатия угасла, а на смену приятной алкогольной расслабленности и лёгкому любопытству пришла досада.       — А что до меня, то сегодня здесь побывали все, с кем я так или иначе хотел встретиться. Как говорится, хочешь отпраздновать…       — Так о чём вы хотели поговорить? — не слишком вежливо прервал Куга. Разговор начал тяготить его. Странно, но до этого ему как-то не приходила мысль, что при тесном общении с Эйки у них с Мицуи может быть много общих знакомых.       — Да, наверное, перейти сразу к сути будет лучше всего, — барон не откинулся, а скорее влип в спинку стула-кресла и на время задумался, теперь по-настоящему оценивающе рассматривая Шинго. Идеально прямая осанка добавляла ему роста, отчего казалось, что Мицуи смотрит немного свысока. Это было странно, учитывая, что тот был ниже Куги на полголовы уж точно. Пауза затягивалась. Отпив вина, Куга постарался тоже выпрямить спину и уже хотел поторопить Мицуи, когда тот не спеша, всё так же задумчиво начал:       — Дело в том, что всю прошедшую неделю Маруяма-кун находился в Осаке. Он отправился туда по делам, но случай, исключительно случай занёс его в казино Гокураку. Там он разговорился с местными завсегдатаями и услышал о некотором господине, который периодически спускает за столом приличные суммы. И всё бы ничего, но, когда стали обсуждать его прелестную жену, — Мицуи кашлянул в кулак, пытаясь скрыть улыбку, — Эйки утверждает, что ничего неподобающего сказано не было, так вот, в этот момент он услышал знакомую фамилию.       Намёк был вполне прозрачным, и Куга почувствовал, как вдоль позвоночника снизу-вверх пробежал неприятный холодок.       — Вы говорите про графа Утагаву?       Прикрыв глаза, Мицуи едва заметно кивнул.       — Это известие несколько обеспокоило Эйки, и он рассказал всё, что слышал мне, а я в свою очередь решил поинтересоваться текущим состоянием финансов семьи Утагава, — он как-то неуютно поёрзал в кресле и, ограничившись тем, что закинул ногу на ногу, словно бы извиняясь, добавил: — Понимаю, что это не моё дело, но, надеюсь, вы на меня не в обиде…       — Полагаю, если бы всё было в порядке, я бы здесь не сидел.       Не то чтобы барон долго ходил вокруг да около, но его манера изложения начала раздражать Кугу. Его начало раздражать абсолютно всё от осознания, в каком положении он оказался. Вот он, словно собачка, прибегает по первому зову к Мицуи, на его собственный праздник в его собственной плавучей крепости, где ему сообщают, что его ближайший родственник ведёт себя крайне недостойно, чем уже заработал себе определённую репутацию, а вдобавок, по-видимому, находится на грани разорения. Абсурд и ужас.       — Боюсь, что так, — Мицуи вздохнул и вновь почти виновато взглянул на собеседника. Его сожаление выглядело вполне искренним, но именно это злило Кугу ещё больше. — Я бы мог предоставить вам некоторые выписки, но…       — Не нужно. Я поинтересуюсь у господина Утагавы об этом самостоятельно.       — Я так и думал, — слабо улыбнулся барон.       Первым порывом Куги было просто встать и уйти, однако, несколько справившись с эмоциями, он заставил себя остаться. Время близилось к одиннадцати, и мчаться сломя голову было всё равно некуда. Побарабанив пальцами по столу, Куга спросил:       — Допустим, в историю с Эйки и Гокураку я поверил. Но зачем всё это вам?       — Рад слышать, тем более что всё, что я вам рассказал — чистая правда, — улыбнулся ему Мицуи. Похоже, именно такой реакции он и ждал, а потому пустился в дальнейшие объяснения со спокойной уверенностью бывалого мореплавателя: — Что до меня, то сумма долга семьи Утагава довольно солидна, однако не запредельна. Думаю, мы с Эйки вполне могли бы помочь — к примеру, выкупить долг под смешные проценты и выделить некоторый капитал для поправки дел.       Кажется, план спасения был уже готов, и это абсолютно не радовало. Куге захотелось провести ладонью по лицу, чтобы стереть весь этот внезапно налипший на него кошмар. Утагава был не просто близок к разорению — он успел обзавестись долгами. Но как такое могло случиться? Ведь никто — ни отец, ни Маюми — ни словом не упоминали об этом в письмах.       — Предложение очень щедрое… — Куга окинул собеседника оценивающим взглядом в ответ, словно решал, сможет ли тот выполнить то, о чём говорил. — И я благодарен вам за него.       Объективно ничего ужасного, недостойного или просто низкого Мицуи не сделал. Быть может, не совсем случайно, но он узнал о чужой проблеме и решил предложить свою помощь — не слишком выгодно для себя, но вовсе не бесплатно. С Шинго он разговаривал вежливо и даже доброжелательно, ему было вполне по силам выполнить свои обещания, и, судя по всему, других вариантов у Утагавы особо не было.       — Но мой вопрос так и остался без ответа.       Мицуи склонил голову чуть набок, глядя на собеседника так, словно основную часть мысли пытался передать ему без слов.       — Шинго-сан, пока это всего лишь предложение. — Из-за заколотой назад отросшей чёлки он вдруг напомнил Куге попугая. Достаточно умного для того, чтобы открыть не только свою клетку, но и клетку соседа. — Возможно, поговорив с господином Утагавой, вы лишь посмеётесь над нами… — Мицуи качнул бокалом так, что сверкнувшее в отсветах прожекторов вино прокатилось упругой волной по контуру тончайших стенок, и, отставив его обратно на стол, сцепил пальцы в замок на уровне живота, впервые за весь разговор глядя куда-то в окно. — Вы отчего-то глубоко симпатичны Эйки, но я не могу быть столь же беспечен. Есть кое-что, с чем бы вы могли мне сильно помочь. Поверьте, для вас это сущий пустяк, но сначала, разумеется, стоит обсудить всё с господином Утагавой. И его прелестной женой, — добавил он, по-доброму хмыкнув.       — Хорошо. Я свяжусь с вами, если будет нужно, — Куга встал из-за стола и скрепя сердце заставил себя поклониться: — Благодарю за заботу.       Визитка Мицуи была отпечатана на гладкой бумаге металлического цвета — по-настоящему стильно и со смыслом. Куга аккуратно положил её в бумажник. Когда он садился в лодку, в непроницаемо-чёрное небо одна за другой начали взлетать хвостатые ракеты. Огненные шары фейерверка в считанные секунды окружили лайнер со всех сторон, так что на палубах стало светло, как днём. Разлетевшись сверкающим облаком, снопы красных, золотых и розовых искр медленно опадали, оставляя за собой серые дорожки дыма, которые тут же снова вспыхивали, подсвеченные сиянием следующего залпа. В воде плясали их отражения, на палубах — смеющиеся, разморенные затяжным весельем люди. Музыка старалась перекричать грохот салюта, а берег отвечал ей мерцанием тысяч праздничных огней.       В ту ночь, уже привычно и ожидаемо, Куге ничего не снилось.       Отчий дом выглянул из-за деревьев лишь на повороте и тут же вновь скрылся за сплошным кружевом ветвей, усыпанных новорожденной листвой. В Осаку Куга отправился глубокой ночью и теперь, невыспавшийся и весь застывший в неприятном напряжении, ехал прямиком в поместье Утагава. Днём ранее он немало удивил Имаи желанием взять отгул, что на памяти шефа случалось едва ли не впервые, и отправил запрос о состоянии счетов шурина в Осакское отделение, а после полуночи сел на поезд.       Самого Утагавы не было дома, и, немного поразмыслив, Куга решил, что это к лучшему. Маюми он сказал, что предупредил о своём визите в письме, но то, видимо, затерялось где-то по пути и не успело дойти в положенный срок. Всё это было ни разу не убедительно, но Куга и не рассчитывал на долгий эффект. Он просто не хотел лишний раз беспокоить сестру — хотя бы сейчас, ведь времени было не так много, а дополнительные объяснения могли и вовсе всё только испортить. Верить Мицуи на слово Куга не собирался и сначала, прежде чем лезть со своей сомнительной помощью, хотел услышать то же самое из первых уст.       Чтобы разговорить Маюми, ушло некоторое время — та не хотела обсуждать своего мужа, без конца пытаясь перевести тему. В результате Куга взял на себя смелость заявить, что его дорогая сестра выглядит какой-то серой и совсем несчастной, после чего Маюми грустно потупилась и наконец ответила:       — В последнее время он часто уезжает, ненадолго — в Осаку, но каждый раз возвращается поздно ночью.       — Что-нибудь ещё? — учтиво, словно доктор, подбодрил её Куга, на что Маюми совсем вся сжалась и с горечью сказала:       — Он стал очень нервным. Иногда может вспылить без всякой на то причины, — она всхлипнула, прикрыв рот рукавом, и продолжила уже откровенно срывающимся голосом: — Наверно, я ему совсем надоела. Конечно — сижу здесь целыми днями…       Если Куга и готовился к чему-то подобному, то это не особенно помогло. Видеть Маюми в таком состоянии было очень неприятно и обидно до злости. Определённо, отсутствие её мужа пошло тому на пользу. Пока Маюми пыталась справиться с собой, прикрывая слёзы рукавом, Куга лихорадочно думал, что делать дальше. В районе сердца неприятно тянуло, но пора было переходить к сути. Не будучи до конца уверенным в том, что поступает правильно, Куга сказал:       — Маюми, у меня для тебя две новости, — дождавшись, когда сестра перестанет плакать и с осторожным интересом посмотрит на него, он добавил: — И начну я, пожалуй, с хорошей. Ты не надоела ему. И, конечно же, не сделала ничего такого, из-за чего он мог бы разозлиться на тебя.       — Ты правда так думаешь? — Маюми смотрела на него широко распахнутым, доверчивым взглядом. Несмотря на скоро пятый год замужества, по сути, она была ещё совершенным ребёнком.       — Конечно. Но у меня есть и плохая новость.       Услышав о том, что муж, вероятно, успел залезть в долги, Маюми вся как-то сразу подобралась, а её лицо стало лицом благородной молодой женщины, строгой к себе и окружающим. Внимательно выслушав брата, она справедливо возразила, что, хоть она ничего в этом не понимает, но верить слухам всегда стоит с превеликой осторожностью. И Куга был с ней полностью согласен — его формулировки были более чем обтекаемы, и без каких-то подробностей или фактических доказательств продолжать этот разговор было глупо.       — Я уже послал запрос в налоговую, но… — Куга пожевал губу, пытаясь то ли собраться с мыслями, то ли понять, стоит ли говорить то, что он задумал: — Но лучше увидеть всё своими глазами. У тебя есть ключ от его кабинета?       — Нет, у меня его нет, — взгляд Маюми стал жёстким, почти колким, и это даже немного пугало. Судя по тону, предложение брата пришлось ей сильно не по душе. — Но я знаю, где он его обычно прячет.       Не будучи уверенным в том, как повернуть ситуацию в нужную сторону, Куга ничего не ответил. Если Маюми и колебалась, то внешне это было ничуть не заметно. Решительно сжатые губы и чуть сведённые брови делали её похожей на мраморную статую.       — Я делаю это только ради детей, — сказала Маюми спустя довольно продолжительную паузу. Она строго взглянула на брата и, лишь убедившись, что тот всё понял и принял к сведению, встала из-за стола. — Идём.       По пути наверх Куга вдруг понял, что им овладела некая робость. Это было странно и ново, но он впервые за все годы вдруг явно почувствовал, что находится не в гостях у сестры, а в доме, принадлежащем другой семье.       — Что бы ни случилось, ты всегда сможешь вернуться домой, — негромко сказал он, когда они остановились перед дверью кабинета.       — Мой дом — здесь, — незамедлительно с уверенностью отозвалась Маюми. Она подпрыгнула, чтобы смахнуть ключ с притолоки, а затем подняла его с пола. — Фамилия моих детей и моя — Утагава, и долговая яма обернётся позором для всех нас, в каком бы доме мы ни жили.       Куга лишь кивнул. Маюми была права, да он и сам знал всё это. И всё же было причудливо осознавать такой порядок вещей…       Бумаги находились в некотором беспорядке, но, немного покопавшись, Куга смог более-менее разобраться. И представшая перед ним картина совершенно не радовала. Всё это время Маюми сидела здесь же. Она не лезла с вопросами, но внимательно следила за братом, пытаясь через его реакции на бумаги мужа увидеть собственное ближайшее будущее. Спустя где-то полтора часа Куга выписал для себя некоторые основные вещи и, взглянув на часы, обнаружил, что, если он хочет успеть на вечерний поезд, следует выйти прямо сейчас. Маюми он попросил не говорить о его визите ни мужу, ни отцу, ни даже Кейе. Насколько болтлива прислуга в этом доме, оставалось лишь гадать, но, так или иначе, ничего конкретного сообщить те всё равно бы не смогли.       Прежде чем делать какие-то окончательные выводы, следовало дождаться ответа из налоговой и попытаться подробнее узнать о делах Мицуи. О последнем говорить сестре Куга не стал, пообещав, что будет держать её в курсе и обязательно придумает, как разрешить ситуацию в целом. Несмотря на то, что заинтересованность Мицуи представлялись ему в некоторой степени очевидной, прежде чем идти к нему или делать что-либо вообще, следовало всё хорошенько обдумать.       Лёжа в поезде на Эдо, Куга чувствовал себя совершенно измотанным, но сон всё не шёл. В свете проплывающих мимо редких фонарей перед глазами стояло заплаканное лицо Маюми, а в голове, словно кости на счётах, клацали цифры из бумаг. Как отреагирует на всё это отец? Узнать об этом Куге очень не хотелось. Под ленивый стук колёс он думал о том, что ему всё же придётся выполнить «небольшую просьбу» Мицуи.       Какой бы та ни оказалась.