QWERTY

      Субботу Ноа объявил выходным, но на этот раз, уже без всяких советов, Куга решил, что дома оставаться не намерен. Пик ханами миновал, но на улице стояла прекрасная погода, так что сидеть в четырёх стенах казалось настоящим преступлением. Ив помирился со своей подружкой и теперь при любом удобном случае пытался улизнуть из дома, выдумывая для этого совершенно дурацкие предлоги, что не могло не умилять.       В пятницу днём Куга позвонил, чтобы спросить Аико, но всё тот же хриплый голос хозяйки ответил ему, что в субботу Аико занята. И в воскресенье тоже. Сказав сообщить ему, если что-нибудь изменится, Куга повесил трубку и вздохнул. Можно было просто отправиться в центр, погулять по весенним улицам, прикупить что-то нужное или не очень, а вечером прибиться к какой-нибудь развесёлой компании и уйти в ночь… Но Куга не был уверен, что оно того стоило. Ему живо вспомнилась парочка на мосту, а следом пришла мысль, что в нынешнем своём состоянии Ив может его и не хватиться. Про то, куда он ходит по ночам, Куга ему ничего так и не объяснил, сказал лишь не болтать и вообще делать вид, что ничего необычного не происходит. На это Ив серьёзно кивнул и больше ничего не спрашивал, но Куга был практически уверен: тот решил, что хозяином тоже завладело весеннее настроение.       Рабочий день близился к концу, когда на столе Куги глухо зазвонил телефон. Звонок был сломан и аппарат просто вибрировал, что очень радовало в особенно напряжённые дни. Судя по голосу Сатоши, того всё изрядно достало. А ещё, по-видимому, выбраться куда-нибудь в субботу вечером ему было так же необходимо, как и самому Куге.       — Ты стал подозрительно похож на нормального человека.       Куга повернул ключ в замке и обернулся, растянув губы в дежурной улыбке.       — Что вы имеете в виду?       Имаи, который тоже, как видно, шёл домой, но вот теперь зачем-то остановился посреди коридора и донимал странными разговорами одного из своих лучших сотрудников, ехидно хмыкнул и сказал:       — Не думай, рожа у тебя всё ещё не первой свежести, — он поправил на плече сумку и зашагал дальше к выходу. Куга нехотя последовал за ним. — Но уходишь теперь вовремя. Минута в минуту.       Надо сказать, что особой наблюдательности по части личных дел подчинённых Имаи никогда не проявлял. Или же Куга никогда не становился объектом его внимания. В любом случае сказать на это было нечего, поэтому, как и много раз прежде, Куга предоставил возможность выбрать наиболее походящий ответ самому собеседнику.       — Что, подружку себе нашёл?       Оригинальностью предположение не отличалось, но самого Кугу устраивало более чем.       — Я что, стал хуже работать? — меланхолично спросил он.       — Пока нет, — Имаи остановился на лестнице так, что Куга едва не налетел на него, после чего развернулся и, уставившись своими глазами-провалами, немного насмешливо и вместе с тем довольно серьёзно выдал: — Но будь осторожен. Эти твари могут высосать из тебя все соки — и глазом моргнуть не успеешь, как превратишься в полнейшую тряпку.       — Хорошо, я буду осторожен, — покорно кивнул Куга. Он не особо интересовался, но вроде бы слышал, что Имаи не женат и никогда не был. Как видно, на то были свои причины.       Утро началось несколько неожиданно. Открыв глаза, Куга какое-то время пытался понять, где он находится и почему решил поспать в кресле. Впрочем, обстановка была знакомой более чем. Глядя на просторную комнату, которую даже сквозь шторы затапливало светом новорожденное солнце, Куга понемногу вспомнил, что где-то около четырёх решил продолжить изучение закупок Тогава за последние полгода, сидя в кресле, а не за столом. Как видно, долго это не продлилось.       Куга скинул плед и тут же поёжился — с ночи было всё ещё слишком прохладно. Сквозь открытое окно доносились голоса птиц, из соседнего дома, выходящего окнами в узкий двор, пахло едой, обычные и вездесущие для города, звучали обрывки людских голосов. Когда онемевшие ноги вновь начали чувствовать пол, Куга рискнул встать и только тогда обнаружил, что не один в комнате. Ноа лежал на спине — ему как раз хватало дивана, чтобы вытянуться на нём в полный рост. Светлые волосы разметались вокруг крошеной подушки, а руки были сцеплены на животе так, будто за всё время Ноа ни разу не пошевелился. Едва приоткрыв рот, он дышал тихо и настолько спокойно, как может только человек, которого ничто не тревожит как наяву, так и по другую сторону реальности. Глядя на его умиротворённое лицо, на краткий миг Куга испытал что-то вроде зависти, а следом ему почему-то подумалось, что столь пристальным взглядом можно ненароком и разбудить. Осторожно, чтобы не скрипели доски пола, он вышел в прихожую и только там вспомнил про время. До начала дня в Налоговом корпусе оставалось меньше часа, но, даже не удосужившись завязать плащ на пояс, буквально выбегая из квартиры, входную дверь Куга затворил аккуратно настолько, что замок, обычно грохочущий на весь подъезд, лишь тихо щёлкнул.       Пусть заняться ему было чем, но весь день Куга то и дело вспоминал лицо спящего Ноа и никак не мог договориться сам с собой. Соглашаясь тогда, ещё только неделю назад, на сделку, он ожидал совершенно не этого. Ждал, что им будут помыкать, попробуют подставить, а в случае чего — напомнят о долге. Вот только ничего этого не было, а утром по пути на службу Куга достал из кармана плаща сложенный вчетверо листок, исписанный уже знакомым почерком:       «Думаю, имеет смысл посидеть ещё немного сегодня вечером. Приходите пораньше, где-нибудь в половине девятого, если удобно. Постараюсь быть уже на месте. Надеюсь, вам удалось отдохнуть хотя бы немного. Не отказался бы увидеть вас снова в таком состоянии, но, как ваш новый шеф, допустить этого не могу. В субботу устроим выходной, а после — с новыми силами!       И не забывайте про поездку»       Под поездкой Ноа подразумевал всё ту же набившую уже оскомину командировку в Кобе, где находился головной офис и главные производственные мощности Тогава. Имаи молчал, и Куга просто не знал, что делать. Впрочем, размышлять об этом в пятницу вечером едва ли имело смысл. Тем более когда шефа потянуло на задушевные разговоры.       Ив влетел в подъезд сразу за хозяином, чтобы обогнать его и стремительно скрыться на кухне. Куга редко выказывал недовольство, особенно в последнее время, когда мальчишка окончательно научился не путаться в собственных ногах, так что подобное рвение всегда оставалось для него в некотором смысле загадкой. Благодарным Ив должен был быть в первую очередь Ватару. К собственным же заслугам Куга мог приписать разве что непривередливость. Остальное во многом оставляло желать лучшего.       Цифры в отчётах не сходились. Оно, конечно, и хорошо, но, даже видя несоответствие, Куга никак не мог понять, чем оно вызвано. Возможно, дело было в том, что время близилось к полуночи, а может, следовало пересмотреть мнение о своих способностях. Ноа сидел здесь же, в кресле, но отвлекать его не хотелось. В последний раз, когда Куга оборачивался, тот полулежал, закинув ноги на подлокотник, и сосредоточенно изучал документацию по одному из последних патентов своего конкурента.       Мелкий шрифт неприятно плыл перед глазами, но Куга вновь и вновь отказывал себе в перерыве, надеясь, что вот-вот всё поймёт, и в результате нервничал всё больше. Пряди из растрепавшегося за день хвоста неприятно лезли в глаза, и, устав сдувать их, Куга стащил резинку с волос, чтобы как-то это исправить. Но стоило растянуть её заново, как та лопнула и, отскочив, с глухим стуком врезалась в обивку дивана.       Сущий пустяк, но в тот момент Куга почувствовал, как силы окончательно покидают его. Он раздражённо и устало выдохнул, а в спине словно исчез держащий стержень, из-за чего тело безвольно осело на стуле. В иной раз Куга отправился бы курить или пнул с досады стол, или что-нибудь вроде того, но тогда он просто закрыл глаза. Нужно было собраться. Ноа не планировал сидеть здесь долго и вскоре должен был засобираться домой, а значит, чтобы спросить его помощи, оставалось совсем немного времени.       Почувствовав касание, Куга едва заметно вздрогнул, но двигаться или открывать глаза не стал. Ноа провёл пальцами по вискам, собирая бывшие когда-то чёлкой пряди, чуть сжал верхнюю половину волос у корней и принялся чем-то обвязывать. Когда он закончил, Куга поднял руку и потрогал: вышло что-то вроде самурайского пучка. По-видимому, Ноа использовал верёвку, какие теперь в изобилии валялись в опустевших коробках из-под документов. Но главное — надоедливые пряди больше не лезли в и без того зудящие от сухости глаза.       Ноа сидел на подлокотнике дивана и смотрел, подперев подбородок рукой. Его лицо находилось несколько ближе, чем следовало, но Куга не чувствовал в себе сил защищать свою зону комфорта. Тем более что некомфортно ему не было — ни сейчас, ни мгновением ранее.       — Я могу помочь чем-нибудь ещё? — Ноа указал взглядом на ставший уже ненавистным отчёт.       «Да, можешь», — подумал Куга, однако не сказал этого вслух.       Ведь к бумагам Тогава это не имело никакого отношения.       — Ты это серьёзно? — Куга даже остановился, с подозрением глядя на приятеля, но тот лишь закатил глаза:       — Не будь занудой.       Сатоши толкнул дверь, украшенную вставками из цветных стёкол, и уверенно зашёл внутрь. Видимо, кошмарная серо-розовая вывеска «Candy Wendy» над входом ничуть его не смущала. Внутри заведение мало чем отличалось от других баров, где помимо выпивки можно заказать ужин или даже якинику, но в первый момент у Куги возникло острое желание зажмуриться и проверить, всё ли с ним в порядке. Официантки, которые скользили меж довольно широких столов, были одеты в чёрные платья с белыми передниками, что выглядело бы даже излишне строго, если бы не длина юбок…       — Ладно, я ничего не буду спрашивать, — задумчиво выдал Куга, как только они уселись на втором этаже. Отсюда через деревянное ограждение можно было видеть нижнюю часть бара, и с такого ракурса девушки там выглядели почти прилично.       — Не спрашивай, — махнул рукой Сатоши. — Но всё равно скажу: я устал и хочу как следует отдохнуть.       — Ага, — полуосмысленно отозвался Куга — в тот момент к соседнему столу как раз подошла официантка. Её прекрасные молочные бёдра были столь близко, что на мгновение Куге показалось, будто он слышит их аромат. Пусть в баре это могло быть лишь фантазией, но воображению с лихвой хватало и картинки.       — Вот-вот, — назидательно поднял палец Сатоши. — Ты мне ещё спасибо скажешь.       — Похоже на то, — неловко улыбнулся в ответ Куга. Обстановка понемногу переставала шокировать и в целом её можно было бы счесть приятной. Вот только Куге вдруг подумалось, что не окажись он здесь, подобные фантазии посетили бы его ещё очень нескоро — в его нынешнем графике для них просто не оставалось места.       — Ну, рассказывай, как твои дела.       Пока Сатоши говорил о том, как выкладывается на службе из-за сокращения штата, о непростых отношениях с родственниками жены, о том, как всё ещё ноет сломанная в позапрошлом году нога, Куга слушал его внимательно и даже с удовольствием. Своими проблемами делиться он не собирался и был рад отвлечься от них — без разницы на что.       Когда Сатоши, уже немного поднабравшийся, принялся вспоминать о том, что не планировал так рано жениться и вообще, может быть, мечтал прожить все отпущенные ему годы в статусе вольного человека, перманентно готового к приключениям, Куга откинулся на спинку стула и, тихо рассмеявшись, сказал:       — Слушай, по сравнению с тобой я просто на курорте.       — А по виду не скажешь, — хмыкнул Сатоши. — Но есть и хорошие новости.       Он положил на решётку гриля ещё пару кусочков мяса и принялся сосредоточенно выбирать наиболее аппетитный из старых, уже поджаренных. Сзади него девушка в форменном платье как раз наклонилась ближе к столу, чтобы принять заказ, но из-за плеча Сатоши Куга не видел самую интересную часть, а двигаться было как-то лень. Как и думать над загадкой, тем более что новость наверняка того не стоила.       — Сворачивай интригу, потому что я без идей.       — Ты слышал про опекунство? — несмотря на то что новость обещала быть приятной, Сатоши смотрел серьёзно, так что Куга даже несколько растерялся:       — Вы решили взять ребёнка из детдома?       — Хоть я и женатый человек, но ещё не настолько выжил из ума. — Сатоши наконец нашёл себе мясо по душе и, съев его, отложил палочки, после чего сложил руки на столе, как если бы находился на совещании. — Нет. Опекунство «над ненадёжными» или как-то так. В общем, суть: ты подписываешь бумагу о том, что несёшь полную личную ответственность за человека, которого по каким-то причинам ныне с нами нет. После этого ему разрешают вернуться, и все живут тихо-мирно. Если, конечно, этот возвратившийся больше ничего такого не выкинет.       Из не слишком стройных объяснений Куга всё же понял основную мысль, однако не сказать чтобы удивился. Он никогда не слышал о такой возможности, да и откуда бы? У него просто не возникало такой необходимости. К тому же тема была не из тех, что принято обсуждать за обедом или в беседе с коллегами.       — Допустим.       — Короче говоря, Такаюки возвращается в Эдо, — Сатоши немного неуверенно улыбнулся и, не дождавшись какой-либо реакции от собеседника, поспешил пояснить: — Его шурин недавно получил повышение. Не помню точно, кажется, он теперь завотделом в Министерстве земли. Не важно. Наверняка, как только это произошло, вся родня вцепилась в него мёртвой хваткой. Так что Такаюки будет здесь уже к началу лета.       Новость действительно оказалась очень хорошей — Куга был искренне рад за своего друга. Вот только Сатоши зря рассказал ему предысторию.       — Подожди. Это всё замечательно, но повышение его… опекуна. Оно как-то связано с этим?       — Конечно! — всплеснул руками Сатоши, едва не задев полупустую кружку с пивом. — А ты думал, кто угодно может вписаться? Тут бы тогда такое началось…       — И то верно, — отозвался Куга. Он укусил ноготь на большом пальце, но, поймав себя на вредной привычке, поспешно отдёрнул руку. — Здорово. Тогда, может, посидим здесь втроём месяца через два?       — Наконец-то! — возвёл глаза к потолку Сатоши. Он сложил руки в молитвенном жесте и приложил их ко лбу. — А я уж думал, что не доживу до времени, когда вы снова начнёте разговаривать.       — Ну, Араи-кун ещё не согласился, — мягко улыбнувшись, заметил Куга.       Сатоши лишь махнул рукой. Он поймал проходившую мимо официантку и, притянув за пояс, ловко усадил её к себе на колени. Та кокетливо хмыкнула и обвила рукой шею, устраиваясь удобнее.       — Вам не принести счёт?       — О нет, малышка Венди, просто посиди с нами немного, — улыбнулся Сатоши своей широченной улыбкой и принялся гладить голую коленку. Куга удивлённо моргнул:       — Венди?       — Здесь всех девушек зовут Венди, — Сатоши ущипнул девушку, отчего та тонко вскрикнула, а затем рассмеялась. Когда на его щеке расцвёл яркий бутон помады, лицо Сатоши приобрело столь довольное выражение, что оставалось только завидовать. — Ты же видел вывеску.       — А, ну да.       Во всяком случае, Куге бы очень хотелось, чтобы некоторые его проблемы решались так просто.       — Жаль, конечно, что опекун обязан жить в одном городе с… с тем, кого он опекает, так сказать, — задумчиво изрёк Сатоши, отпив ещё пива. На взгляд Куги, условие было довольно очевидным:       — Ну, в столице всем места хватит… — пожал плечами он. Пиво закончилось, но Куга и не назвал бы себя особым любителем. Зато ему вдруг подумалось, что было бы неплохо тоже найти себе Венди, но в тот момент на втором ярусе, как назло, не было ни одной.       — Так-то так, но сам посуди, что Таке здесь делать? — горячо возразил Сатоши. — Помню, незадолго до того, как всё случилось, он постоянно рассказывал про Киото. Съездил туда на Золотой неделе и как будто заболел…       — Ну, ты знаешь моё мнение на этот счёт, — протянул Куга, блуждая взглядом теперь уже по нижнему этажу. Если в отношении налогов ситуацию между Киото и столицей ещё как-то удалось стабилизировать, то вот с ОУР, судя по всему, Юко договариваться даже не думала.       — Знаю, — Сатоши погладил девушку по спине и несколько грустно вздохнул: — Мы мечтали уехать в столицу, а нынешняя молодёжь только и говорит что о Киото.       — Нынешняя молодёжь, — усмехнулся Куга. Он достал портсигар, на котором даже в тусклом свете виднелось с десяток царапин, и щёлкнул зажигалкой, но та оказалась пуста.       — Да уж мы с тобой теперь не первой свежести, приятель, — хохотнул Сатоши. На это Венди сдвинула тонкие брови и прошептала что-то ему на ухо. Сатоши вновь засмеялся, теперь уже куда веселее и искреннее, а затем добавил: — Все как будто помешались на этом городе. Был бы свободен, сам бы, может, туда подался.       — Мода, — хмыкнул Куга. Он прикурил от гриля и, выдохнув дым, наконец заметил поблизости короткую чёрно-белую юбку. — Она быстро проходит.       Когда Венди ушла, получив весьма средние чаевые, Куга ещё какое-то время лежал на кровати, размышляя, дёргать Ива или же перестелить бельё самостоятельно. В голове всё ещё приятно шумело, и в целом Куга был действительно благодарен Сатоши. Развеяться ему удалось вполне, а большего и не требовалось. Нужно было скорее ложиться спать, пока это состояние покоя не сменилось неприятным отходняком и лишними мыслями, что приходят охотнее под покровом ночи. Иву всё равно предстояло греть воду для душа, да и напомнить ему о планах на воскресенье было бы нелишним. Куга лениво поднялся с постели и, накинув халат, выполз из комнаты.       Дверь была закрыта неплотно и, повинуясь какому-то внезапному любопытству, Куга решил не обнаруживать своё присутствие до поры до времени. Происходившее за стеной должно было несколько смутить Ива, так что было бы интересно взглянуть, чем он занимался теперь. Куга одним глазом заглянул внутрь сквозь узкую щель и едва удержался от того, чтобы не рассмеяться.       Ив что-то тихо напевал и крутился перед зеркалом. Его хаори в мелкую полоску было явно новым, да и тёмно-синие штаны под ним Куга не мог припомнить, чтобы видел прежде. Любуясь своей обновкой, Ив то вскидывал голову, то сгибал в локте руку так, будто предлагал пройтись девушке, то просто принимался рассматривать себя со всех сторон, становясь к зеркалу боком и даже почти спиной. Пусть чем-то подобным он мало интересовался, Куге вдруг вспомнились маленькие яркие объявления, которые в последнюю неделю встречались буквально на каждом шагу. Кажется, там говорилось, что в воскресенье в Хибия будет проходить какой-то фестиваль. Несмотря на робость, по своей природе Ив был довольно любопытным. Он в любом случае отправился бы поглазеть на такое событие, но, конечно, не стал бы тратиться без приятной компании почём зря.       По-видимому, это могло продолжаться ещё очень долго, и, переступив с ноги на ногу, Куга кашлянул и до кучи постучал в дверь.       — О! Вы, наверное… Я… — Ив обернулся всё ещё с улыбкой, но понял, что выглядит несколько необычно, тут же стушевался и принялся суетиться, пытаясь то развязать пояс хаори, то отыскать что-то в шкафу.       — Тебе идёт, — мягко улыбнулся Куга.       — Правда? — даже в тусклом электрическом свете было видно, как щёки Ива начинает заливать краска, но мальчишка хотя бы перестал мельтешить и во все глаза уставился на хозяина.       — Правда, — Куга присел на край уже расстеленного футона и устало, но вместе с тем приятно вздохнул. — Подогреешь мне воды?       — Да, конечно! — Ив шагнул в сторону выхода, но, вспомнив, что так и не переоделся, вернулся обратно и, на пару секунд зависнув, вдруг выдал: — Да, и одежду вам на завтра я уже приготовил. То, которое понаряднее, да?       Куга лишь что-то утвердительно промычал в ответ и, слегка задумавшись, отправился восвояси, давая Иву возможность спокойно переодеться. Года три назад был период, когда бюджет Шинго переживал не лучшие времена, и, не желая тратиться на новую одежду, Куга привёз из дома то, что носил ещё во времена студенчества, а после переезда в столицу счёл немодным и недостойным его нового статуса. Среди этого барахла было несколько вполне приличных хаори, но для завтрашней встречи Куга и правда выбрал самое симпатичное, или, во всяком случае, то, в котором он выглядел лучше всего.       В комнате пахло кровью. Она липкой кляксой въелась в циновки, застыла тёмными брызгами по стенам и задвинутым ставням, намочила и поползла вверх по рукавам лежащего на полу тела. Это было лишь тело — его лицо скрывала чёрная тряпица, а выставленное на обозрение, заплывшее жиром горло поперёк вскрывал багровый надрез. Тяжёлый металлический запах, чуть сладковатый, густо мешался с ладаном и гарью от масляных ламп. Червонные всполохи пламени прятались в покачивании металлических пластинок кандзаси, вылизывали длинные шпильки, скользили бликами в изгибах немного сбившейся причёски.       Женщина сидела на полу спиной ко входу, но даже в неверно колеблющемся тусклом свете Куга хорошо мог видеть её отражение в ростовом зеркале напротив. Она была совершенно такой же, какой он её помнил. Только тушь расплылась и размазалась, делая глаза ещё больше, а аккуратный подборок и шея влажно блестели багряным. Через нижнюю губу густой поток неспешно струился вниз, и там, смешиваясь с другим — из колотой раны на месте ярёмной ямки, — терялся под распахнутым до пояса кимоно.       Киоха не смотрела на тело. Её взгляд, резкий и глубокий, через зеркало был направлен на гостя. Куга не испытывал страха, вовсе нет. Он лишь чувствовал, что сделал что-то не так, сильно провинился в чём-то.       — Я же говорила тебе, — её голос звучал не спереди и не сзади, он был везде: в дрожании пламени ламп, в душном аромате смерти, внутри самой головы. — Говорила больше не попадаться мне на глаза.       Последние слова звенели от ярости, и это было справедливо. Пусть возразить на это ему было решительно нечего, Куге вдруг стало так плохо, так горько от осознания собственной вины, что он открыл рот только чтобы согласиться. Раскаяться и просить прощения или ещё одного шанса.       Но слова так и застряли где-то в горле. В зеркале позади отражения Киохи стоял скелет.* Скелет в очень знакомом костюме, с изрядно поношенной шляпой на голове. Длинными костяшками пальцев он сжимал узел галстука, пытаясь ослабить его, и Куга вдруг понял, что делает то же самое. В ужасе он отшатнулся назад, едва не запнувшись о край татами, и жуткое отражение действительно исчезло: Киоха поднялась с пола и встала между ними. Её огромные глаза горели гневом, и, потерявшись в его неистовстве, Куга услышал этот звук как будто бы с запозданием. Глухой удар, лезвие входит во что-то мягкое и влажное.       Киоха всё ещё держала нож, когда Куга посмотрел вниз и увидел, что рукоятка торчит чуть пониже его рёбер. Боль была какой-то странной, тупой и повсеместной, не слишком сильной, но мир неустойчиво пошатнулся, и последним, что Куга услышал, падая в темноту, было:       — Обязательно найди его.       Пошевелиться не получалось. В комнате было темно, а в доме — необычайно тихо. Полночь уже миновала, но жуткий предрассветный час был ещё далеко. Ни дуновения через открытое окно — воздух казался спёртым. Куга попытался вдохнуть глубже, но у него не получилось, и лишь со второго раза шершавый вдох хлынул в лёгкие сквозь забитое мокротой горло, заставляя тяжело закашляться. В груди сильно сжало, и эта судорога наконец заставила сонный паралич отступить. Ещё кашляя, Куга провёл ладонью по животу. Никакой раны там, конечно же, не было, но внутри всё равно продолжало что-то неприятно и тупо ныть. На мокрые от пота виски и лоб беспорядочной паутиной налипли волосы, а сознание, потерянное в невнятной густой темноте, всё никак не могло окончательно выпутаться из сетей сна. Куга скинул одеяло. Кое-как успокоившись и отдышавшись, он убрал волосы с лица и застыл на спине, глядя в потолок.       В иной раз он бы сказал себе, что ему «ничего не приснилось». Но это не походило на обычное, уже ставшее в чём-то привычным «ничего».       — Я не могу, — говорить, пусть даже шёпотом, было отчего-то тяжело. В комнате никого не было, никто не прятался, сокрытый тенями в углу, а всё прочее осталось по другую сторону, но Куге было важно сказать это вслух. Ведь сам он и так прекрасно знал это.       — Я ничего не могу сделать.       Если чтобы вернуть несправедливо оклеветанного Такаюки с Хоккайдо в столицу за него должен был поручиться не меньше чем начальник отдела Управления, кто же тогда должен был подписаться за человека, преступление которого оказалось столь значительно, что его решили спрятать на самом краю земли? Столь вопиюще, что даже людей, которые могли бы что-то знать, предпочли не трогать, дабы не поднимать шумиху. Столь беспрецедентно, что имя, совершившего его, вымарали из перечня фамилий, как будто его никогда и не было.       Пожалуй, что в табеле о рангах такой должности просто не существовало.       Под утро Куге удалось снова заснуть, и когда он открыл глаза, в квартире уже никого не было, а время близилось к десяти. Погода стояла прекрасная — оставалось лишь завидовать Иву, который уже наверняка прогуливался где-нибудь в парке со своей подружкой. Чтобы не было так грустно, по пути Куга купил мороженое и с удовольствием съел его, щурясь от яркого света позднего утра — на небе не было ни облачка. Делать что-либо не хотелось, но потратить день, пусть даже столь прекрасный, было гораздо проще, чем сидеть потом лишнюю ночь.       В погоне за естественным освещением Ноа передвинул стол ближе к окну. Было заметно, что ему тоже несколько лень — должно быть, с гораздо большим желанием он бы побегал где-нибудь в окрестностях своего дома или отправился отдохнуть куда-нибудь в безлюдное тихое место. Но всё же он пришёл даже раньше Куги и теперь со своей безукоризненной осанкой восседал во главе стола, а лучи солнца играли в его небрежно заколотых волосах. Никаких иных дел у него, как видно, в тот день не случилось, и Ноа был одет непривычно просто, по-домашнему: в поло цвета светлого хаки и обычные хлопковые брюки. Впрочем, все украшения остались при нём, и Куге вдруг подумалось, что все эти кольца Мицуи, возможно, не снимает даже ночью. Его лицо в обрамлении сияющих светлых прядей не то чтобы выражало вселенское спокойствие или казалось чересчур одухотворённым, но на него было приятно смотреть. Одно это выражение скрытой улыбки чудодейственным образом заставляло почувствовать, что в мире есть что-то хорошее, а жизнь не лишена смысла.       — Шинго-сан, вы так на меня смотрите, будто увидели на лбу рога.       Куга моргнул и лишь тогда понял, что, похоже, так оно и есть. Видя замешательство собеседника, Ноа весело прищурился, отчего в уголках глаз собрались лучи тонких морщинок.       — Простите. Просто вы как бы… — Куга не был уверен в том, как следует продолжить, да и стоит ли продолжать вообще. Предаваясь столь же внезапным, сколь пространным размышлениям о Ноа секундой ранее, теперь он не мог вычленить из этого вороха фактов, догадок и впечатлений хоть что-нибудь достойное огласки.       — Как бы что? — с лукавым интересом переспросил Ноа. Ситуация его откровенно забавляла. Он отложил карандаш и подался чуть вперёд, словно боялся не расслышать ответ.       — Как бы светитесь, — выдал первое пришедшее на ум Куга. Звучало, конечно, странновато, но и поспорить с этим тоже было никак нельзя. Ноа хмыкнул, на секунду прикрыв рот кулаком, но тут же взял себя в руки. Очевидно, для того чтобы не засмеяться, ему потребовалось приложить титанические усилия.       — Это плохо?       — Как сказать, — вздохнул Куга. — Начинает казаться, что за вами вроде как и правда… грешков не водится.       В тот момент лицо Ноа имело выражение столь примечательное, что у Куги при всём желании не хватило бы слов описать его. И всё же главными эмоциями, пожалуй, были смех и любопытство. Поняв, что теперь он не успокоится, Куга мысленно цыкнул: уже в который раз общение с этим человеком выбивало его из колеи.       — Я тоже считаю нужным как следует разобраться в том, что делаю, и, знаете, некоторое время назад я зашёл в наш архив. Хотел найти там что-нибудь, ну, почитать на сон грядущий.       — Обо мне, конечно же, — с удовольствием отметил Ноа. — И как, нашли?       — Лишь дела давно минувших дней, — Куга откинулся на спинку стула и сполз по сиденью чуть вниз. Так Ноа по-настоящему возвышался над ним, даже находясь на другом конце стола. Наверное, это должно было ему польстить. Солнце поднималось всё выше по небосклону, уходя из комнаты, и теперь шевелюра Ноа сияла уже не так ярко. Зато в карих глазах искрился неподдельный интерес, и Куга прекрасно понимал, что вызван он отнюдь не возможными изысканиями сотрудников Налогового корпуса.       — Похоже, вас это удивляет, — улыбнулся Ноа. — Ну что ж. У меня есть специальный человек, который следит за этим, а плохих работников я не держу. Что до остального, то жульничать в каком бы то ни было виде мне смысла нет.       — Что вы имеете в виду? — прищурился Куга. Этой странной фразой Ноа вновь удалось вывести его из некоторого равновесия. И что ещё хуже — продолжения так и не последовало. Ноа лишь взглянул на часы и, с удовольствием потянувшись, сказал:       — Давайте пообедаем.       Лишь после этого Куга услышал, как кто-то быстро поднимается по лестнице в подъезде, а в следующий момент раздалось дребезжание дверного звонка.       Таке-пон принёс рис с сашими, ещё дымящийся ароматный рамен, желе из маринованных слив и овощной салат. Последний предназначался явно для Ноа, но Кугу это ничуть не расстроило. Он так и не смог впихнуть в себя ничего из оставленного на завтрак Ивом — несуществующая рана в животе продолжала ныть, однако теперь от густого запаха супа пустой желудок неприятно сжался и тихо заурчал, грустно жалуясь на жизнь.       Ноа перебросился со своим помощником парой слов, после чего отпустил того «гулять и дышать весной». Таке-пон и не возражал: на нём была забавная соломенная шляпа и короткая куртка с разноцветными пуговицами — по-видимому, он тоже направлялся если не в Хибия, то куда-нибудь в не менее весёлое и приятное место.       Только расправившись со своим салатом, Ноа решил продолжить разговор:       — Не уверен, что вы мне поверите и правильно поймёте…       — Постараюсь, — заверил Куга. Вышло как-то едко, однако Ноа, как и много раз прежде, проигнорировал выпад.       — Хорошо, — он лучезарно улыбнулся и, блеснув перстнем на мизинце, сложил пальцы мостиком, игнорируя ароматно дымящийся рамен. Кажется, аппетита у него не было. — Однажды мой прадед познакомился с одним презабавным христианским монахом.       — Презабавным? — фыркнул Куга, перекладывая себе в миску рис. Таке-пон определённо знал какое-то секретное место, где на должности повара работал локальный божок.       — Да. У него были довольно своеобразные взгляды, но красноречия ему было не занимать, и в конце концов они с прадедом вроде как подружились. — Ноа подцепил пальцами одну из своих цепочек и вытащил её из-под рубашки. Золотой и немаленький, но удивительно простой в оформлении крест лениво покачивался, ловя отсветы гранями перекладин. — Этот монах считал, что судьба души после смерти не зависит от дел человека при жизни. Проще говоря, всё предрешено: кто попадёт в Рай, а кто отправится в Ад, известно изначально, и это никак нельзя изменить. Но можно узнать заранее.       Ноа убрал крест обратно под одежду и придвинул тарелку ближе, несколько задумчиво глядя на плавающий в ней яичный глаз.       — Действительно презабавно, — усмехнулся Куга. С некоторых пор к религии он относился, мягко говоря, без особого почтения. И хотя Ноа очевидно не был истовым фанатиком, его склонность к подобным заблуждениям всё же выглядела странно на фоне всего того, что Куге довелось узнать о нём ранее. — И как же это выяснить?       — По успешности человека. По сути, не важно в чём. Просто если в деле ему сопутствует успех, то он, очевидно, отмечен богом и в будущем попадёт в его чертоги.       Ноа как-то странно, смущённо, но в то же время лукаво взглянул на собеседника и снова опустил глаза, принимаясь за еду. «Сама скромность». Куга приказал себе не смеяться, чтобы случайно не подавиться. Он дожевал кусочек жирного тунца и с эдаким акцентом произнёс:       — Вас, как видно, там уже ждут не дождутся.       — Ну, я не спешу, — скромно улыбнулся Ноа. — Но пока что да, всё говорит об этом. Так что, как видите, мне нет нужды играть нечестно: здесь удача на моей стороне, а там тоже вроде как всё будет хорошо.       Эта улыбка его выдавала: Ноа, конечно же, не верил ни в какую загробную жизнь и божественное провидение. Он просто воспользовался семейной легендой для того, чтобы выстроить и обосновать собственную линию поведения. Удивительным было то, что она до сих пор работала, а дело Мицуи не только не захирело, но и продолжало набирать обороты. Исключая всё сверхъестественное, Куга всё же верил в такую вещь, как удача. Быть может, Ноа был одним из её любимчиков? Или же то, что он, не стесняясь в выражениях, называл божественной избранностью, на самом деле было настоящим талантом, помноженным на ум и трудолюбие? Так или иначе, в мировоззрении Ноа Куге виделся один весьма серьёзный прокол:       — Ну а что насчёт Тогава? Им тоже уготовано местечко в раю?       — Кто знает, — пожал плечами Ноа. Он отодвинул наполовину опустевшую тарелку и подпер щёку кулаком, несколько печально глядя на желе, которое, к слову, как и салат, присутствовало в единственном экземпляре. — Может ли такой успех считаться настоящим?       — Не знаю, как там с точки зрения всевышнего, но пока он выглядит вполне реально, — демонически улыбнулся Куга, пододвигая желе к себе ближе. Этот манёвр развеселил Ноа — встряхнув своими чудесными ангельскими волосами, он легко рассмеялся:       — Ну, это пока что. За успех, — он приподнял пиалу с чаем, как будто держал бокал с шампанским, и Куга последовал его примеру. Ради такого он был согласен поучаствовать в любом, даже самом дурацком ритуале.       Дома процесс шёл полным ходом. По крайней мере, Утагава смог полностью рассчитаться по карточным долгам, а человек Мицуи уже организовал для его загибающегося предприятия контракт на грядущее лето. В то время как муж через строчку рассыпался в благодарностях, Маюми была более сдержана. В письме брату она сообщала, что человек, прибывший из столицы, не вызывает у неё особого доверия, впрочем, как и не даёт повода сомневаться в себе. Отец как будто бы ни о чём не догадывался, но вот Кейя, который заезжал на неделе, интересовался состоянием дел. Впрочем, эта тема всегда была у него любимой, так что волноваться, пожалуй, не стоило. В конце Маюми снова просила быть осторожнее, но, убрав её письмо обратно в конверт, Куга подумал о прямо противоположном.       Расслабляться определённо не следовало — Куга не знал, да и не мог знать всей правды о планах и мотивах Мицуи. Однако, если остановиться на том, что находилось непосредственно в поле зрения, то всё складывалось как нельзя лучше. Ноа честно выполнял свои обещания, хотя взамен пока не получил практически ничего. Даже простой благодарности.       От последней мысли стало как-то неуютно, и Куга, который в тот момент ковырял вилкой спагетти, тихо вздохнул. Ноа всегда разговаривал с ним вежливо, приветливо и спокойно, в ответ получая одни лишь колкости и сухие фразы — проявления пассивной агрессии. Хотя даже его прозрачные намёки на известную тему не вызывали неприязни. Более того — Куга начал считать их забавными. Почему нет? К тому же любому человеку приятно чужое восхищение. В том или ином виде, но всё же…       Зная свою склонность к косноязычию в присутствии Ноа, Куга подготовил крошеную речь. Подходя в вечерних сумерках к знакомому подъезду, он испытывал самое настоящее нетерпение — не потому что хотел поскорее сделать и забыть, а потому что действительно чувствовал потребность как-то изменить ситуацию. Возможно, Ноа удивится, а может быть, и нет — не столь важно. В любом случае он должен был оценить — Куга был уверен в этом. Пусть формально их сотрудничество носило взаимовыгодный характер, где бы был Утагава без помощи Ноа? Сам же Куга мог до сих пор ни о чём и не догадываться, а после было бы уже слишком поздно.       Со страшным грохотом закрыв за собой дверь, Куга наскоро скинул обувь, забросил шляпу на вешалку и так и застыл на пороге комнаты. На диване вместе со своим неизменным ежедневником сидел Таке-пон. Он лучезарно улыбнулся, приветливо махнув рукой гостю, но отчего-то в тот вечер его дружелюбие совершенно не радовало. Выдавив из себя улыбку, Куга подумал, что гораздо больше хотел бы увидеть сейчас на стуле какой-нибудь очередной пиджак безумной расцветки и услышать неизменное:       «Проходите, присоединяйтесь…»