Буду защищать тебя любой ценой!

Среда 15:00       Юрий очнулся в светлой и просторной комнате, в которой присутствовал запах лекарств и звук, напоминающий пиканье. Не шевелясь, Юрий смотрел в потолок когда открыл глаза. Цвет потолка был уныло-серым, да и естественный свет падал как-то иначе. Он понял, что находится не у себя дома. Ему казалось, что где бы он не находился, он никак не смог бы почувствовать безопасность и умиротворение. Юрий из-за чего-то волновался, но о причине беспокойства и не догадывался, потому что даже не помнил, как очутился тут. С каждой попыткой вспомнить раздражающее пиканье ускорялось. Не придав этому значение, Плисецкий повернул голову в правую сторону. Теперь он нашел источник звука. Как оказалось, Юра находился в больничной палате. От его руки, с места, чуть ниже локтевой ямки, исходил какой-то проводок. Этот провод вел от вены прямо к аппарату, подсчитывающему пульс. Диаграмма показывала не облегчающий результат, потому как пульс был слишком учащен. Вероятно, это лишь из-за страха, потому что Юрий себя чувствовал хорошо, если не считать, что он не понимает где находится. Бросив аппарат, вторым делом Юрий заметил несколько букетов цветов на тумбе. Наверняка они были от волнующихся фанатов. Также с потолка свисали ленточки от разноцветных гелевых шаров. Юрий, конечно, всегда был не из тех детей, которые радовались воздушным шарикам, но, как-никак, это все равно поднимало настроение. Хоть и самую малость. Плисецкому захотелось закатить глаза от повторяющейся обыденности с подарками, но сделать этого он не мог. Подобные движения зрачков доставляли ему головную боль. Юный фигурист повернул голову налево и вздрогнул от неожиданности. На секунду аппарат запикал быстрее, но Юрий успокоился сразу же. Ему даже стало еще спокойнее, когда он понял, что не один в этой палате. Перед Юрием сидел Виктор. Ну, как сидел… Точнее мужчина дремал, сидя на стуле и облокачиваясь на вторую тумбу. Скорей всего это было неудобно, но Виктору, видимо, было сейчас все равно. Вместе с запахом лекарств Юрий учуял еще один запах после того, как повернулся к своему телохранителю. Это был запах алкоголя. Юрий терпеть не мог алкоголь. Как известно, вся его ненависть к чему-либо идет с далекого детства. Когда пьяный отец приходил с корпоративов и вымещал все свои эмоции и силу на Юре. Уже можно понять, что положительными эти эмоции никогда не были. Плисецкий не хотел будить Виктора, а уж тем более вступать с ним в разговор в таком состоянии, но выхода не было. Ему хотелось разузнать о произошедшем. Да и потом, не будет же он все время нюхать этот неприятный запах перегара. — Виктор… — тихо позвал Юрий, немного неуверенно, боясь его разбудить. Да, он хотел разбудить Виктора, но одновременно как-то и не хотел. — Виктор, — более уверенно произнес он. Никифоров продолжал посапывать. Под его глазами виднелись синие круги. Наверное он почти совсем не спал. Убедившись, что словами Юрий не вернет его из мира снов, а кричать не стоит, Плисецкий потянул Виктора за серебристый локон волос. Сквозь глубокую дремоту Виктор почувствовал этот болючий ход и зажмурился, тихо пошикивая сквозь сжатые зубы. Юрий уже понял, что Виктор проснулся, но потянул только сильнее. Никифоров нахмурил брови со все еще закрытыми глазами, и потянул свою руку к голове. Легонько шлепнув ладонью по руке Юрия, он почувствовал, как последний мигом убрал ее. Виктор погладил то заветное место на голове и медленно открыл глаза. Юра был в полу-сидячем положении и скрестил руки на груди, строго смотря на Виктора и ожидая объяснений. Увидев его лицо, брови Никифорова расползлись и приподнялись, а уголки рта начинали образовывать счастливую улыбку. Сперва он подумал, что его будит назойливая медсестра. Этого можно было ожидать, потому что, по неизвестным причинам, Виктору лишь изредка разрешали заходить в палату. — Юрий? Ю-у-урий! Ты очну-у-улся~! — расплывчатым охмеленным голосом счастливо констатировал Виктор, смотря на Юрия с нежным, но усталым взглядом. — Объясни мне, что здесь происходит? Как я тут вообще оказался? — Подожди, п-подожд… Можно я тебя обниму? — Что?! Нет! Ты пьян! — Ну я только немножко выпил, — поддельно надув губы возразил Виктор, показывая большим и указательным пальцами количество выпитого алкоголя, оставляя между ними малейшее пространство, — Ты хоть знаешь, как я волновался за тебя?.. Плисецкий вздохнул и перестал злиться. Он все еще не понимал, что произошло, но наверное случилось что-то ужасное. Или Виктор снова все драматизирует? Он-то может… Юрию стало неудобно прижимать руки к себе из-за подключенного аппарата, поэтому он ровно лег и разместил руки вдоль туловища. Виктор смотрел на него с обеспокоенностью, на четверть прикрывая веки от сильной усталости. Его лицо не сияло привычной улыбкой. Он был грустным. Юрий не мог это не увидеть. — Так ты расскажешь, что произошло? — Неужели ты ничего не помнишь? — Идиот, если бы я помнил, я бы не спрашивал! После слова «идиот» губы Виктора вновь дрогнули в еле заметной улыбке, но после этого он снова посерьезнел. Все-таки ему не хватало этих выплесков и необидных обзывательств, к которым Виктор так привык за недолгое время. — Я все расскажу… Никифоров встал со стула и, потеряв равновесие, рухнулся на койку, падая прямо на ноги Юрия. От тяжести Плисецкий сжал губы и всплеснул руками, но Виктор мигом исправился и сел ровно на краешек. — Скажи, что последнее из того, что ты помнишь? — Ну… Мы были в какой-то гимназии, где была куча японских фанатов, которые не давали нам проходу. Кстати, это они принесли цветы? И…Все эти шарики? — говорил Юрий почесывая затылок и параллельно вспоминая события. — А, это? Не-е-ет. Это принесли: я, Юри, семья Кацуки, я, медсестра, которая тебя обожает и те парни, по вине которых ты здесь. — Ты сказал «я» два раза. — Ты обратил внимание только на это? — усмехнулся Виктор, — Юрий, какой же ты дотошный. Ты спросил о причине, по которой ты здесь. Помнишь, что с тобой случилось в школе? — Меня кто-то побил. — В точку, — щелкнул пальцем вялый Виктор и поерзал на месте, усаживаясь более удобно. — И еще, Юрий, мне жаль тебе это говорить, но… Случилось то, чего ты боялся. — Что могло случиться? — Знаешь, почему все эти цветы на тумбах и шарики по всей палате только от тех, кого ты хорошо знаешь? Юрий вскинул бровь. — От твоей репутации совсем ничего не осталось. Да и от моей, к сожалению, тоже…       Виктор опустил голову вниз, смыкая руки в замок и смотря на пол. Диаграмма показала изменения в пульсе, но не сильные. Сердцебиение слегка ускорилось. Юрий присел на своем месте, поджимая под себя колени и обдумывая: насколько сильно испортилась его репутация, и нужна ли она теперь ему вообще? «В принципе, я знал, что рано или поздно меня все будут ненавидеть…», — сделал вывод для себя Юрий. Тут он может винить только себя. Хотя это только он так думал. — Виктор, расскажи мне всё, — потребовал Юрий, смотря в профиль Виктора. Мужчина медленно поднял голову и посмотрел Юрию в глаза, видя в них искреннее желание обо всем разузнать. — Так и быть. Все было так: ***** Понедельник       Дверь проломилась от удара чьей-то ноги на две части. — Твою мать! — выкрикнул старший близнец, — Урусаки, сваливаем! — Н-но куда?! Мы в ловушке! — запаниковал второй, высовывая мокрую голову Юрия из унитаза. Виктор засверкал глазами и со злобной улыбкой схватил одновременно обоих братьев за воротники и потащил их из кабинки. — Я помню тебя, гаденыш… — обратился к старшему ученику Виктор, говоря дрожащим от нетерпения врезать голосом. Никифоров притащил японцев к длинному горизонтальному зеркалу почти на всю стену и поставил их ровно, все еще держа. — Посмотрите на свои грязные лица, подонки, — давящим голосом голосом приказал Виктор, сжимая воротники сильнее. Ткань одежды впивалась японцам в шеи, так что становилось трудно дышать. Они пытались вырваться, но при каждой попытке Виктор сжимал их все сильнее, допуская все меньше кислорода. Пафосно сдув с лица падающую челку одним дуновением, Виктор улыбнулся сам себе в зеркало и со всей силы ударил японцев головами о стеклянную поверхность. Раздался шумный треск в унисон с дикими воплями двух студентов. Практически по всей длине зеркала прошелся треск, а из некоторых мест повыпадали осколки, оставляя за собой пустые темные дыры. Некоторые осколки остались во лбах обоих жертв, которые кричали от боли навзрыд, держась за голову руками. Виктор толкнул их поочередно, подпихивая ногами. Ревущие японцы упали на пол, пытаясь отползти подальше от мучителя по скользкой поверхности, но Виктор каждый раз нагонял их и бил ногой по лицам. Помимо обильно кровоточащих лбов с выпадающими кусочками стекла, кровь стекала со ртов парней. На плитке лежало несколько зубов, которые выбил Виктор. Действовал мужчина очень быстро, успевая ударить каждого из этих двоих. На удивление, никто и не думал приходить на эти крики. Возможно японцы не вмешиваются в чужие дела, а может это просто страх.       Пока у Никифорова была свободная минутка, он обратил внимание на лежащего без сознания Юрия. Он лежал возле унитаза на спине, с повернутой в сторону головой. Изо рта стекала струйка воды. Это уже означало, что действовать нужно немедля. Вскоре Виктор прибежал к подростку и приподнял его так, чтобы он наполовину сел, придерживая спину рукой. — Юрий, очнись! — попытался позвать Виктор, ударяя отрубившегося подростка рукой по лицу. Но было бесполезно… Виктор прищурился в раздумиях и понял, что сперва не мешало бы освободить его легкие от воды. Да, это определенно была неплохая идея. Никифоров поднял Юрия на руки и забросил на плечо. Большая часть его тела свисала вниз. Струйка воды изо рта побежала быстрее. Теперь большая часть воды ушла, осталось самое главное — искусственное дыхание. В медицинских штучках Виктор совсем не разбирался, но назад дороги нет. Он его опекун, значит он и спасет его. Только вот ему было интересно, как же Юрий отреагирует на то, каким именно образом он его спас. После мысли об этом Виктор понял, что сейчас он думает о совершенно ненужных вещах, забывая о главном. Голубоглазый положил Плисецкого на пол и почесал свою макушку думая, что же делать дальше. Несколько раз Виктор видел, как это делают в кино. И хотя Никифорову всегда говорили, что из него вышел бы отличный актер, на самом деле повторить в действительности то, что было в фильме — не так уж и просто. Импровизация еще никому не вредила. Виктор нагнулся поближе к лежащему Юрию и приподнял одной рукой подбородок пострадавшего кверху, запрокинув голову назад. Зажав Юрию нос второй рукой, Виктор сглотнул и набрал в легкие побольше воздуха. После этого мужчина быстро, но аккуратно обхватил губы подростка и сделал пару сильных выдохов в его рот. За проделанным должны были последовать надавливания на грудную клетку. Виктор боялся это делать, потому что мог не рассчитать силу и надавить слишком сильно, сломая что-нибудь Юрию. Ведь этот подросток хрупкий, как бабочка, хотя и злобный, как тигр. Прекрасное сочетание. Виктор старался делать все максимально осторожно и начинал делать последовательные надавливания на грудную клетку. После около тридцати толчков, Виктор повторил «искусственный вдох» и снова проделал несколько надавливаний. После пятого надавливания Юрий закашлял. Этот кашель сопровождался вытеканием изо рта остатков воды из легких. Наконец Виктор почувствовал облегчение и вытер испарину со лба, торжествующе улыбаясь во все зубы. — В-виктор?.. — непривычно слабым и жалостливым голосом возвал Юрий, приоткрывая глаза. — Тш-ш… Все хорошо, я рядом. Я не дам тебя в обиду, — низким тембром проворковал Виктор, приподнимая Юрия за спину и прижимая его голову к своему плечу, тепло обнимая.       Через минуту после счастливых объятий, Виктор оставил подростка приходить в себя, а сам встал и направился из кабинки. Самое время было вспомнить про двух, все еще лежащих, виновниках события. Виктор размял косточки на руках, похрустывая ими и готовясь нанести серию критических ударов. Опухшие и кровоточащие лица из последних сил поднялись и посмотрели на приближающуюся угрозу для их жизней. Близнецы подползли друг к другу и с дрожью обнялись, плача, как напуганные младенцы. Виктор только смеялся над этими жалкими бедолагами и подходил ближе. — Итак, вы собираетесь молить меня о пощаде? — поинтересовался Виктор с такой интонацией, словно их ответ что-то изменит. — Д-да! К-конечно, сэр! Виктор подошел к двоим избитым на расстояние около пяти сантиметров. Разница была лишь в том, что японцы сидели на полу и тряслись от страха, а Виктор возвышался над ними, смотря как на мусор. — Целуй его ноги, придурок! — воскликнул Саки младшему братцу. Виктор не ожидал этого, но не подал виду и подставил поближе ногу, поддакивая. — Можешь вылизывать тщательно, чтобы ботинок сверкал от чистоты~. Потеряв всякие остатки гордости, Урусаки подполз и нагнул голову вниз, хныкая и растирая сопли по лицу. — Ну? Я жду. Виктор приподнял ногу, касаясь кончиком ботинка подбородка младшего близнеца, поднимая его голову повыше так, чтобы их глаза встретились. Урусаки нерешительно коснулся губами поверхности обуви.       На этом моменте в туалет ворвался директор школы, ученики, школьная медсестра и полицейский. Веселая у них собралась компания, но не для этого случая. — Виктор Никифоров! — сильным голосом выкрикнул полицейский со стажем. Такой глубокий и звонкий голос…«Ему бы в опере петь», — подумал Виктор. Никифоров нехотя убрал ногу от лица японца, после чего у того словно бремя с души свалилось. — Вы награждаетесь за поимку особо опасных преступников нашего города! Поздравляем Вас, сэр, Вы заслуживаете особую медаль! Мы приглашаем Вас в наш отдел, чтобы отметить это. Наш генерал лично собирается пожать Вам руку! Вот такого Виктор точно не ожидал. Чего он только не ждал от полицейского, а в частности наказания, но точно не этого. С непонятливостью он глянул на директора, который уже почти прыгал на месте, привлекая к себе внимание. — Мистер Никифоров, я так счастлив, что наконец наша гимназия не будет посрамляться этими учениками. Я так рад, что в нашей школе теперь есть такой чудесный человек, как Вы! Я предлагаю Вам стать замом директора! Виктор потерял дар речи от этих слов. Все что он мог, это отуплено стоять с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом. — Ох, да что же я… Простите меня, я не хотел быть таким грубым. — Я не понимаю, — наконец вставил слова Виктор. — Вы так отреагировали… Я понимаю. Мне не стоило предлагать вам столь низкую должность. Я хочу, чтобы вы стали директором этой школы! Владельцем, в конце-концов! … «Так-то лучше!» — подумал про себя Никифоров и расставил руки по бокам, гордо смотря сверху вниз на всех присутствующих. Ученики безудержно аплодировали новому герою и свистели, уже обдумывая, как устроят праздник в его честь. — Мистер Никифоров… — раздался страстный женский голос, который мог заворожить лишь двумя словами. Виктор глянул на высокую медсестру примерно его возраста. Для него, конечно, она была невысокой, но так как японцы — низкорослый народ, ее можно было бы сравнить с моделью. На ней был одет даже не халат, а облегающая медицинская униформа с мини-юбкой и глубоким вырезом декольте. На шее повис стетоскоп, а пухлые губы были в помаде ярко-красного цвета. Она была сама сексуальность, и Виктор не мог этого отрицать. — Какой у Вас чудесный запах. Каким одеколоном пользуетесь? — тем же эротичным голосом поинтересовалась медсестра, когда подошла поближе к Никифорову и уверенно схватила его за галстук. Виктор уже и забыл, что начал пользоваться тем самым одеколоном для привлечения, скажем, «противоположного пола». Да и не только противоположного, тут уж у кого сколько эстрогена в крови. А теперь Виктору задают какие-то вопросы, когда у него потерян дар речи и выключен мозг. — Знаете, я бы очень хотела побывать у вас на практике. Вы так умело привели в чувства этого мальчика. Не могли бы вы лично на мне показать, как именно вы делали искусственное дыхание? Медсестра подмигнула, а вот теперь-то уже у Виктора включился режим способности соображать. Он вспомнил про Юрия. Плисецкий уже давно встал и наблюдал за картиной. — Юрий! Виктор счастливо подбежал к подростку, но не успел он до него добежать, как его повалили на пол. Это и был Юрий. Он бежал на встречу Виктору и прыгнул на него, поваливая вниз, но все еще крепко обнимая. — О Виктор, сенпай, Вы спасли меня! — Да, Юрий, теперь все хорошо, — довольно говорил Виктор, гладя блондинистые волосы по голове. — Я буду самым покорным! Буду всегда слушаться Вас и никуда без Вас не ходить. Обещаю! Виктор одобряюще кивнул и взъерошил светлые волосы подопечного, а затем прижал голову Юрия к своей груди. ***** Среда — И что же было дальше? Как я тут оказался? Виктор задумчиво потер подбородок, пытаясь вспомнить. Но на самом деле он только создавал вид задумчивости. Сейчас он плохо соображал от алкоголя, а тер подбородок потому, что тот ему зачесался. — Ты знаешь, я уже и не помню. Главное, что сейчас с тобой все хорошо. Юрий кратко кивнул, апатично смотря Виктору в его чистые небесные глаза, которые немного сузились из-за приподнятых улыбкой щек. — Знаешь, Виктор, тебе бы книги писать. — В каком это смысле? — В прямом это. Теперь рассказывай, что из этого хоть наполовину было правдой. Лицо Виктора преобразовалось из улыбчатого в шокированное. — Юрий, ты что, не веришь мне?! — Либо ты говоришь мне правду, либо сваливаешь. Я расспрошу все у медсестры. — Я, конечно, не понимаю, о чем ты, — эффектно начал Виктор, заглаживая назад челку, — Но я отсюда никуда не уйду. А медсестра уехала по вызову, так что она позволила мне присмотреть за тобой. Все равно ты себя уже лучше чувствуешь. — Ты серьезно думаешь, что я бы позволил тебе сделать мне искусственное дыхание?! — Не волнуйся, я съел Тик-Так и у меня было свежее дыхание. — Мерзость!..       Виктор с опекой во взгляде посмотрел на нахмуренного Юрия, но Плисецкого это смутило, потому что он все еще злился на то, что старший ничего ему не рассказывает. Щеки Юрия приобрели розоватый оттенок, и он отвернулся в другую сторону, располагаясь спиной к Виктору. Бывшему фигуристу это не понравилось. Виктор нагнулся вниз и быстрыми движениями снял с себя ботинки, а затем лег на одноместную койку рядом с Юрием, залезая под одеяло. — Т-ты что делаешь?! — стеснённо прикрикнул Юрий, все еще лежа спиной к Виктору, боясь пошевелиться. В ответ подросток услышал раскованное посмеивание. Виктор, совсем не думая о положении обоих из них, сильнее прижался к спине Юрия под одеялом. А после того, как Виктор еще и обхватил его тело руками, обнимая и прижимая к себе, Юрий совсем раскраснелся. Виктор почувствовал обхватывающей рукой, как сердце младшего бешено застучало. Это веселило Виктора. Ему нравилось смущать паренька. Но порой ему только хотелось, чтобы Юрий так думал. Потому что именно сейчас Виктору по-настоящему хотелось захватить Юру в ловушку из крепких объятий и не выпускать. Чтобы он был в тепле и безопасности, пусть даже сам и не хочет того. Юрия же такой порыв пугал. Мало того, что Виктор пьян и, возможно, не контролирует свои действия, так еще и наплывают неприятные воспоминания. Плисецкий попытался вылезти, но это было невозможно. Его руки были прижаты к телу, а Виктор держал слишком крепко. Аппарат запикал слишком быстро, а шкала диаграммы хаотично скакала. Однако Виктор понял, что Юрий боится того, что сейчас происходит. Все же он контролировал ситуацию. — Юрий, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — мягко попробовал успокоить Виктор; — Я просто очень…очень волновался за тебя. И так соскучился… Под конец Виктор говорил немного сдавленно, но скрыл подступающий наплыв плохих эмоций, прижимая лицо к затылку Юрия. Он зарылся носом в его светлые волосы, вдыхая их запах. Он ни за что не подумал бы, что сможет так сделать. Юрий был очень теплым и мягким, его не хотелось отпускать. Не смотря на то, что Виктор пытался успокоить Юрия, это только усугубляло ситуацию. Плисецкий боялся такой близости со стороны старших после полученного опыта. Его дыхание участилось, а аппарат буквально сходил с ума. — Эту штуку надо бы отключить, она раздражает, — недовольным голосом бурчал Виктор куда-то в шею мальчику. — Виктор, м-мне… Мне плохо. Юрий пытался повернуть голову, но как бы он не вертел, Виктор все равно вжимался в его затылок и терся об него носом. Юноша не понимал, почему Виктору так это нравится, но возражать он не осмелился. Последние опыты показывают, что лучше не рыпаться против тех, кто старше, сильнее, или против пьяных. А тут все вместе. — Ты просто слишком нервничаешь. Нужно успокоиться, — наконец отольнул Виктор, оставляя небольшое пространство между его грудью и спиной Юрия, — Не нужно меня бояться. Я тебе не чужой и никогда не обижу. «Да, Яков тоже не был мне чужим…», — очень захотелось вставить Юрию, но он не решился сделать это. После того, как Виктор немного отодвинулся, Юрий слегка успокоился. Хотя он готов был признаться, что ему не хватало объятий. Хоть и таких.       У Юрия в голове всегда оставалось одно и то же правило: «Не поворачивайся спиной к врагу». Поэтому он быстро развернулся на другой бок, поворачиваясь к Виктору. После этого разворота Виктор смог увидеть его покрасневшее лицо и смущенный взгляд, который он то отводил, то устремлял прямо. А прямо перед глазами Плисецкого была грудь Виктора. Опять же с тем галстуком, частью белой рубашки и черным пиджаком. — Знаешь, я думал, что еще долго не смогу услышать твой голос. — Почему? — медленно поднял голову Юрий, заинтересовавшись. — Врачи диагностировали тебе кратковременную кому. Но на самом деле она прошла очень быстро — всего за день. Аппарат снова быстро запикал. По лицу Юрия Виктор и не сказал бы, что он встревожился, но вычислительную машину никак не обмануть. Юрий все равно пытался сделать вид, что его не волнуют никакие слова, он лишь нахмурился. Виктор не мог не отметить, что Юрий выглядит слишком мило когда злится. Поэтому, не в силах удержаться от удара алкоголя в голову, Никифоров снова поддался эмоциям и крепко обнял его с широкой улыбкой на лице. Юрий сперва возмутился, но уже начинал привыкать, когда Виктор так делает. Он надеялся ударить Виктора кулаками в грудь, но вряд ли это доставило бы тому какие-либо неудобства. Да и потом, руки Юрия снова были обездвижены. Теперь Виктор решил, что постоянно будет его так обнимать, потому что знает, что Юрий любым путем попытается сопротивляться, но не сможет. Но вообще-то, Юрию даже понравилось это. Виктор умел к себе располагать любого, даже такого непослушного мальчишку, как Плисецкий. Он действительно ощущал себя в безопасности, когда Виктор вот так его обнимал. И что бы он не говорил: то, что ему не нравится это или то, что он терпеть не может, когда к нему прикасаются, на самом деле он не хотел, чтобы Виктор его отпускал. А Виктор и не собирался. — Тебе не нравится, когда тебя обнимают со спины? — сквозь улыбку проговорил Виктор, прижимая подростка к своей широкой груди. Юрий промолчал. — Как вижу, ты уже успокоился. Значит тебе действительно нравится вот так лежать со мной, — еще больше заулыбался Виктор, ощущая, что наконец нашел подход к этому «дитю Сатаны». Юрий вновь ничего не ответил. Он просто прятал лицо, прижимаясь к груди Виктора. Запах алкоголя вперемешку с духами доставлял ему некий дискомфорт, но это невероятное тепло отвлекало от подобных вещей.       Никифоров понял, что подросток не собирается сопротивляться и дал свободу его рукам. Он слегка поглаживал Плисецкого по спине, но внезапно почувствовал, как тонкие пальцы Юрия касаются его талии. Виктор сперва подумал, что Юрий тоже собирается его обнять, но его надежды испарились после того, как ладони младшего поползли вниз. — Юрий? Ладони подростка остановились на бедрах, местности возле ягодиц. — Юра, что ты делаешь? — немного боязливо спросил Виктор. — С каких это пор ты называешь меня Юрой? — появился ответный вопрос. Басовый голос подростка устремился в грудь Виктора, раздаваясь приятной вибрацией по всему телу. Виктор испытывал непонятные для него чувства. Он подумал, что ему следует остановить Юрия, ведь не настолько же он пьян, чтобы позволить ему… Минуточку, а что вообще Юрий собирается сделать? Возможно, у Виктора просто разыгралось воображение. Он мысленно отругал себя за непристойные мысли и немного ослабил объятья. Но тут рука Юрия ловко перешла от бедра к области таза. Виктор сделал короткий вдох и зажмурил глаза, опасаясь, что самоубеждение о разыгранном воображении не подтвердилось. Изменение чувствительности при алкогольном опьянении у всех разное. У кого-то чувства притупляются, а кто-то начинает чувствовать все намного сильнее и острее. У Виктора был второй случай. Когда Юрий вдруг начал быстро поглаживать пальцами те места, немного надавливая на особые участки, Виктор начал выдыхать учащенно. Давление немного увеличилось, а на руках появились мурашки. Самообман больше не работает, Виктор понемногу начинал возбуждаться. Причем Юрий не касался «того самого» места, о котором Виктор больше всего волновался. — Остановись… — сдавленно попросил Виктор, рефлекторно прикрывая рот рукой, которая еле заметно дрожала. Юрий же его не слушал, у него была на то причина. А вот Никифоров не понимал ту причину, по которой Юрий это делает. Да и не до этого ему сейчас, самое главное — контролировать себя. Ноги старшего невольно поджимались, и Плисецкий чувствовал это. Громко цокнув от понимания неприступности, для Виктора становилось все труднее держаться. Его рука быстро переместилась вниз, хватая подростка за запястье, тем самым останавливая его. Хоть это и остановило Юрия, он тут же оторвал голову от груди Виктора и угрожающе посмотрел ему в глаза, давая понять, что не нужно к нему прикасаться. Виктор понял это и ослабил хватку, а потом отпустил тонкое запястье, прикусив губу. Ну не будет же он объяснять Юрию, что начинает возбуждаться от его действий. А поэтому лучше отпустить руку и надеяться на лучшее, чем продолжать удерживать, а потом выкручиваться. Он посмотрел Юрию в глаза полным доверия взглядом, но, кажется, выдал свое состояние увеличенными зрачками. А может и нет.       В любом случае, Юрий сразу же перестал поглаживать его внизу. Как оказалось, он снова решил хитрить. Подросток полностью нырнул под одеяло, вводя Виктора в недоумение. После этого хода Юрий быстро извлек телефон из кармана Виктора. Сперва Никифоров вообще ничего не понимал, но когда Плисецкий под одеялом достал мобильник, а потом забрал и само одеяло, полностью закутываясь в него, до Виктора дошло. Невинный Юра не нарочно довел Виктора до возбуждения. Он просто прощупывал местность карманов, выискивая телефон и рассчитывая их размеры и плотность, чтобы незамедлительно высунуть от туда гаджет. — Ну, сейчас-то ты мне все расскажешь… — с некой подготовкой сказал Юрий, усаживаясь на койку в защитном барьере из одеяла. Внутри плотной ткани покрывала было жарко, а голос снаружи казался чуть глухим. Никифоров сконфузился и почувствовал прилив стыда. Он начал винить свои извращенные ум и тело за такую реакцию на действия Юрия, а ведь тот всего-то хотел отобрать телефон. Как обычный вредный мальчишка и без всяких предпосылок. «Но тогда зачем ему мой мобильник?» — подумал Виктор, отгоняя прочь уже отступавшее возбуждение. А если вернуться к этому, то Виктор чувствовал еще большее устыжение от одной мысли, что у него мог встать на Юрия. У него, разумеется, уже давно не было женщины, но чтобы впадать в такие крайности… Голубоглазый тоже не разлёживался и сел на койку, поджимая под себя ноги. Не смотря на то, что она была одиночной, и Виктору, и Юрию хватало места. Он непонятливо осмотрел закрытое одеялом тело Юрия и попытался угадать, чем он там занимается. И вот тут-то до Виктора дошло: Телефон-то у него не заблокирован. И вот тут подступила тревога. — Юрий… Ты же вернешь мне телефон? — решил испытать удачу Виктор, надеясь на согласие. — Конечно, только… Ого, надо же! Это неудачные фотографии с тобой и Крисом? Внезапно Виктор ополчился, а его волосы почти встали дыбом. Он совсем и забыл о том, что в галереи снимков остались некоторые фотографии, совместные с Крисом. И все бы ничего, если бы Виктор и Крис не были обнаженными на этих фото. Вопреки тому, что эти снимки были шуточными, такой своеобразный юмор могли понять только сами Крис и Виктор. Сейчас у Юрия была власть, а именно — телефон с доступом к интернету. В любую секунду он смог бы разослать эти фотографии всем подряд. Ну, или не утруждаться, а просто разместить их в инстаграме Виктора. — Ты же не возражаешь, если я опубликую эти фотографии? — Блефуешь. Юрий коварно улыбнулся. Даже не смотря на то, что Виктор не мог видеть лица Плисецкого через одеяло, он уже представлял, как тот ехидничает и подготавливает козни. — Мне было бы интересно глянуть в твои личные сообщения. Не против? — Так нельзя, отдай мне телефон! Сейчас же! — сорвался на крик Виктор, когда понял, что Юрий действительно имеет доступ ко всей личной информации. Даже к диалогам со знакомыми Никифорова, которые хранили в себе множество интриг и интересностей. — А ты попробуй забрать, — позлорадствовал Юрий и приготовился к атаке. Виктор принял вызов и схватил «мешок» из одеяла вместе с Плисецким внутри. Он пытался как-то сжимать и щипать Юрия, чтобы не сделать ему больно, но чтобы он сдался и вернул краденное. Борьба продолжалась около десяти минут. И наверняка Юрий бы уже давно сдался, если бы у него не была защита из одеяла. Это была капсула, в которой Юрию было все ни по чем. Он спокойно сгруппировался, прижимая колени к плечам и обхватывая ноги, как обычно делал на уроке физкультуры. Вспомнив давние уроки Юрий выжидал момента, когда Виктор выдохнется. Второй же не отступал и все еще пытался вынуть Юрия из одеяла. Однако постепенно запасы энергии заканчивались. Никифоров хоть и совсем не слабак, но сейчас он не может элементарно высунуть мальчишку из одеяла. Все из-за выпитого алкоголя, который расслабил мышцы и придал усталости. Да и несколько бессонных ночей сделали свое дело. — Ну послушай, давай договоримся? — выдыхаясь сдался Виктор, все еще не выпуская из рук схваченного Юру. Плисецкий наконец дождался нужного момента и решил пойти на компромисс. — Тогда ты расскажешь мне, как все было на самом деле. — А чем тебя не устраивает первый вариант событий? — Виктор, я расскажу медсестре о том, что ты домогался до меня! — Да кому ты нужен! Никто тебя не домогался! — выпалил Виктор, но все же немного оттолкнул от себя Плисецкого. На всякий случай. — Меня окружают одни педофилы, — обреченно выдал Юрий, после чего телефон издал пиликающий звук, говорящий о завершении чего-то. — Ты, между прочим, сам всегда говоришь, что уже не ребенок. — Ну так и не надо со мной нянчиться! — вспылил Юра, высовывая голову из-под одеяла. Тут же Виктор решил не терять момент и схватил подростка за ухо, от чего тот вскликнул. Виктор строго сдвинул брови, желая преподать Юрию нравоучение. Усталый взгляд и нахмуренные брови делали его лицо холодным и угрюмым. Глядя на это Юрий немного съежился. — Ай, больно! — крикнул Плисецкий, когда Виктор начал крутить ухо. — Телефон, — одним словом потребовал старший. — Да на, на! — заскулил Юрий, высовывая из одеяла телефон и протягивая Виктору. — Все равно я уже скинул компромат сам себе. Виктор со злостью выхватил телефон и сразу же полез в сообщения, чтобы проверить, не написал ли Юрий другим от его лица. К счастью, подросток решил не терять свое время на подобную ерунду. — Теперь твои фото у меня, поэтому, если не расскажешь, я разошлю их всем. Возможно не сейчас, но рано или поздно я все же вернусь домой, — ухмыляясь говорил Юрий, потирая ладонью покрасневшее ухо. Виктора такая наглость очень злила. Он просто не мог верить тому, как позволяет собой помыкать какой-то малолетке. Юрий для него уже не чужой человек, но все же он всегда переходит за рамки приличия. — Видимо, не учили тебя родители тому, что шантаж — это плохо. Так? Юра помычал в согласии, ни капельки не чувствуя укора совести. — Ладно, шантажист, что с тобой поделаешь… — в проигрыше вздохнул Виктор, одновременно думая о том, что нужно бы хорошенько проучить Юрия, когда попадется удобный случай. Только вот берут сомнения на счет того, что такой случай попадется. Ведь каждый раз с Юрием случается если не одно, так другое. Проблемный он, в общем. ***** Понедельник — Странно, прошло уже пятнадцать минут, а Юрия все нет, — озадаченно сказал сам себе Виктор, глядя на запястье с часами. Если дело касалось времени, Виктор был дотошен. Но не смотря на это, он сам частенько любит опоздать. Таков по природе Виктор — требует точности от других, но всегда позволяет себе пренебречь чем-то. Постояв еще некоторое время, Никифоров услышал звонок на урок. Сперва ему пришло в голову, что Юрий мог забыть и сразу пойти в класс, но затем эта мысль показалась абсурдной. Юрий своих слов никогда не забывает. Сидя за столом Виктор подумал о том, чтобы положить купленную еду в портфель Юрия, который лежал на стуле за столиком. На самом деле Виктор накупил целую кучу еды, не рассчитав то, как вообще Юрий это все съест. Плисецкий был единственным новым учеником, который таскал за собой портфель как в обычной русской школе. Юрий всегда был на домашнем обучении, но ему казалось, что взять портфель будет целесообразнее. Остальные же ученики оставляли портфели в шкафчиках, либо в кабинете. За каждым классом в японской школе закреплялся свой кабинет, а разные учителя приходили в нужный им класс. Так как Юрий знаменитость, он не мог просто так оставить свои вещи без присмотра. Поэтому он взял портфель с собой в буфет. А Виктор теперь засунул туда еду. Все равно учебников ведь там нет. Никифоров еще раз глянул на часы, а потом на опустевший буфет. Все ученики были уже на занятиях, но Виктору было неспокойно. Хорошенько пораскинув, он все же взял переполненный рюкзак и надел на плечи. Мужчина вышел из столовой и направился к туалету. В ходе к месту в голову пришла мысль, что пареньку либо могло стать плохо, либо он что-то скрывает. И скорей всего второе, потому что Виктор уже давно заметил, что со второй перемены Юрий постоянно осматривается по сторонам и нервничает.       Подойдя к туалету, Виктор прильнул к двери, чтобы прислушаться. И он в самом деле услышал какие-то тихие звуки, но не мог понять что это. Открыв дверь, Виктор медленно вошел и сразу кинул взгляд на кабинки. И вот тут-то началось самое интересное. Мужчина увидел под дверцей одной из кабинок три пары ног. Два человека стояли в черных брюках и ботинках, и только один стоял на коленях в светлых джинсах и кроссовках. Виктор, еще только стоя возле порога, кинул на пол портфель и мгновенно ринулся к кабинке. Только Никифоров подбежал поближе, вода, вытекающая из той самой кабинки, начала препятствовать. Мужчина поскользнулся и упал с грохотом прямо возле дверцы. В итоге вся его одежда была мокрая, а руки вымазались во что-то непонятное. Но бывшему фигуристу не впервой падать, так что он быстро встал, опираясь на ручку дверцы. Как Виктор понял, никто из присутствующих в уборной не услышал, что он здесь, увлекаясь своими делами. Но какие бы не были у них дела, сейчас он быстро это исправит. Мужчина попытался открыть дверцу, но она была заперта. Поэтому он без вариантов собрал всю силу и прошиб дверь ногой, сломав замок. Когда дверь открылась, Виктор увидел испуганные лица двух японцев и стоящего на коленях перед унитазом Юрия, который не сопротивлялся. Они держали его за волосы, но тут же высунули, когда появился Виктор. К этому моменту подросток был уже без сознания. Это привело Виктора в небывалое бешенство, вследствие чего он мог совершать безумные действия не обдумывая. Второй раз увидев, как издеваются над Юрием, Виктор не смог этого вытерпеть. Глядя на содеянное хулиганов ярым взглядом, он достал из пиджака пистолет Якова и направил его на учеников. Оружие привело японцев в ужас, из-за чего они подняли руки в верх, не осмелясь закричать. После поднятия рук Юрий упал на пол, а из его рта вытекало немного воды. — Выходите! — не своим голосом крикнул Виктор, отходя назад из кабинки, заставляя учеников выходить из нее. Подростки со страхом следовали указанию Виктора и вышли. — Я бы мог терпеть что угодно, но я никому не позволю так обращаться с Юрием. Виктор передернул кожух-затвор. Это сигналило о том, что он готов выстрелить. — Нет! — закричал Урусаки, услышав уже привычный для него звук. Ребенок главы мафиози всегда точно знал, блефует человек или нет. Виктор не понтовался, он действительно готов был выстрелить. Урусаки упал на колени со все еще поднятыми руками и опустил голову вниз. — Господин Никифоров, не делайте этого! Мой отец заплатит Вам большие деньги, только не убивайте нас! — Что вы хотели от Юрия? — Денег, — сказал Саки, чувствуя, насколько несуразно теперь это звучит. Виктор опустил пистолет немного пониже и прищурился, всматриваясь в лицо Саки. Он увидел знакомый шрам и это нахальное лицо, которое вызывало рвотные позывы. Хотя на самом деле лицо юноши было довольно привлекательным, Виктор отчего-то терпеть его не мог. А вот поскольку Урусаки он еще не знал, об этом парне он подумал только одно: «избалованный глуповатый хулиган без злости». Никифоров подошел чуть ближе к стоящему японцу. — А я тебя хорошенько запомнил, оказывается, — запугивающе сказал Виктор, немного наклоняя голову. Он приставил пистолет под подбородок старшего близнеца и наблюдал за его поведением. Саки изо всех сил пытался сделать вид, что не боится, но это выходило у него плохо. Его слишком сильно выдавали вздрагивающие губы, пот и учащенное дыхание. Зрачки бегали то вниз, то вверх, смотря то на пистолет, то на Виктора. — Может быть, расправиться сперва с тобой? Саки ничего не ответил, но от этих слов испугался еще сильнее. Однако у Виктора не было времени на запугивание этих мерзавцев, каждый раз в его голову влезали мысли о Юрие, о котором он сейчас волновался больше всего на свете. Ему нужно было поскорее решать, что делать с этими двумя, а затем поторопиться спасти подростка. Виктор молча выдохнул и отошел немного назад, направляя пушку сразу на обоих поочередно. Отойдя на безопасное расстояние, он достал из кармана свой айфон. Виктор всегда берет важные вещи с собой, будь то телефон или пистолет. А особенно пистолет, раз теперь он у него появился. Увидев, что Виктор набирает чей-то номер, Урусаки взмолился: — Пощадите! — Да заткнись ты, кретин! — наконец не выдержал этой жалости старший брат, хотя по его виду можно было сказать, что он сам вот-вот готов упасть на колени и плакать. Виктор усмехнулся. — Несчастные трусы… — тихо и с улыбкой сказал он, прикладывая телефон к уху и прижимая его плечом, помещая вторую руку обратно на пистолет. Раздался еле слышный гудок, которого так боялись оба подростка. Им казалось, что Виктор звонил своим русским ребятам, которые в любой момент смогли бы ворваться в туалет и отмутузить. И как же Виктору хотелось бы на самом деле это сделать, но пришлось ограничиться обычной полицией. «Отдел полиции. Мы Вас слушаем» — раздался низкий женский голос из трубки. — Здравствуйте, с вами говорит Виктор Никифоров. Тут два ученика избили Юрия Плисецкого, чемпиона по фигурному катанию, — ровным голосом ответил Виктор, с последней фразой смотря на тех самых провинившихся, — Теперь он не сможет выступать. На другой стороне линии было молчание. Скорей всего Виктору просто не поверили, что он — Виктор. — Алло? — «…». — Старшая гимназия котогакко. Очень надеюсь, что японская полиция не подведет меня. — «Наши полицейские скоро прибудут. Всего доброго, сэр». Услышав ответ, Виктор почувствовал облегчение и положил трубку. Либо им потребовалось время для вычисления адреса, либо отвечавшая женщина подумала, что разговаривает с сумасшедшим. А может быть ей даже понадобилось время для принятие того, что она разговаривает со знаменитостью. Голос и акцент не может подделать с точностью никто. Ведь даже у полицейских иногда есть идолы, которых они безгранично уважают. Виктор всегда мог претендовать на место объекта обожания у разных слоев. — Я не собираюсь разбираться с вами лично, — сказал Виктор, теперь уже обращаясь к хулиганам, — К сожалению, вам придется все объяснять в полицейском отделении. Вообще-то для Саки и Урусаки это был даже лучший вариант, чем разбираться тет-а-тет с Виктором. Никифоров взял телефон и положил его в карман. Затем он подошел к кабинке, все еще направляя пистолет на японцев. Не поворачиваясь к ним спиной, Виктор зашел внутрь и взял лежащего в отключке Юрия за локоть. Вражески смотря на подростков, которым на самом деле сейчас вообще не было дело до него, Виктор потянул Юрия из кабинки. «Прости, Юра. Знаю, что немного невежливо тащить людей по грязному полу в то время, когда они без сознания, но не оставаться же тебе возле унитаза», — подумал Виктор, таща Юрия за собой. К тому моменту, когда Виктор дотащил Плисецкого до умывальников, его рубашка превратилась из белоснежно-белой в темно-серую. То же касалось и волос, но они все же были немного светлее. Виктор сел на пол и положил голову Юрия себе на колени, положив пистолет на пол. Увидев кровь на лице, Виктор бережно вытер ее рукавом, а затем заботливо погладил Юрия по щеке. Ему было очень больно смотреть на эту картину. Присутствовало такое чувство, будто это сделали не с чужим ребенком, а с его собственным. Чем больше Никифоров смотрел на Плисецкого в таком состоянии, тем больше он чувствовал, как у него на глазах наворачиваются слезы. Но Виктор бы ни за что не заплакал, это он знал точно. Тем более при том, что два нахальных мальца сейчас на него ненавистно смотрят. Никифоров старался на них не реагировать. Он положил пистолет во внутренний карман и опрокинул голову, опираясь на один из умывальников. Он заботливо поглаживал Юру по голове своей большой ладонью, словно успокаивая. Но в этот момент он не старался успокоить подростка, который и так ничего не чувствует. В этот момент он старался успокоить лишь себя. А прикасаясь к Юрию сделать это было намного легче.       Наконец спустя десять минут в туалет ворвалось пять человек: двое полицейских, двое врачей и сам директор школы. Япония — страна очень предусмотрительных людей. Раз Виктор сказал, что избили человека, значит обязательно нужно взять с собой врачей. Это и правильно. Директор ошарашенно смотрел на израненного лежащего Юрия, хватаясь за голову. Врачи с двумя аптечками быстро подбежали к пострадавшему. Виктор его немного приподнял и оставил на врачей, один из которых осторожно перехватил его у мужчины. Сам Никифоров встал и подошел к двум полицейским, которые заключали руки стоящих парней в наручники. По очереди полицейские молча пожали руку Виктору. Близнецы молчали. Если бы они сказали о том, что у Виктора был пистолет, то скорей всего у мужчины были бы проблемы. Но эти глупцы видели всю его уверенность, по этой причине подумав, что он является членом органов правопорядка. Сейчас они не могли сказать ни слова. — Большое спасибо за помощь, сэр. Возможно Вы не знали об этом, но вы поймали потенциально опасных преступников, — сказал один из полицейских, — На этих юнцов поступало много жалоб, с которыми нам приходилось смиряться. За административные правонарушения всегда платил их отец. Но теперь появился повод для того, чтобы засадить всю их семью. — У них вся семья занимается преступной деятельностью? — Они помогают своему отцу. Это все члены семьи. Их мать умерла, но она была чудесной женщиной, которую знал весь город. — Вот как… Виктор почувствовал небольшое сожаление к этим братьям, однако это сожаление было ничтожным по сравнению с той ненавистью, что он сейчас к ним испытывал. Внезапно Никифоров услышал слабый кашель. Обернувшись, он увидел, что врачи привели Юрия в чувства. Виктор сразу же подбежал к этим троим, приседая на корточки возле Плисецкого. Врачи немного отстранились. — Юрий! Юрий, ты в порядке? Сколько пальцев я показываю? — пытался пробиться Виктор, показывая все пять пальцев на руке. Юрий немного помычал, слегка прикрывая глаза. — Шесть?.. — слабым болезненным голосом сказал подросток. — Господи, Юра! — Да шучу я, идиот. Виктор крепко обнял подростка, осознавая, что с ним все нормально. Врачи стояли рядом и ждали, когда наконец смогут поговорить с Виктором. — Я так беспокоился, — прошептал Виктор, сильно сжимая Юрия в порыве эмоций. — Кх… Задушишь!.. — приглушенно выдавил Юрий от сжатия. — Прости, прости. Виктор с улыбкой отпустил Юрия, смотря на его недовольное лицо. Он немного привстал, заодно помог встать Юрию, который слегка пошатывался. Увидев, что врачи чего-то ждут от него, он обратился к ним. — Спасибо, что помогли. — Сэр, боюсь мы вынуждены на некоторое время госпитализировать его. — Что?.. Зачем? — Мы могли бы поговорить с Вами в сторонке? Виктор беспокойно смотрел в глаза говорящему с ним врачу. Потом он перекинул взгляд на Юрия, которого он придерживал. Виктор сейчас просто боялся отпустить подростка, дабы тот не упал. Но Юрий позволительно кивнул. Мужчина медленно отошел, смотря на стоячее положение Юрия, чтобы в случае чего сразу его подхватить. Плисецкий оперся о раковину, но стоял твердо. Когда Виктор и врачи отошли, Юрий посмотрел на близнецов, которых только что отчитывали полицейские. После последних слов стражей порядка японцев собирались куда-то уводить. Когда они двинулись к выходу из туалета, Юрий проводил их любимым жестом, показывая средний палец. ***** Среда — Ну, в то, что я показал фак этим говнарям, я еще поверю. Но откуда у тебя был пистолет? — Это был игрушечный. Я просто их напугал. — Не думаю, что преступники не могут отличить игрушечный пистолет от настоящего. — Юрий, не придирайся! Я рассказал как есть. Плисецкий посмотрел вверх, выстраивая скептическую физиономию. Ему всегда нужны доказательства, а если их нет, значит и слова пустые. Но на самом деле сейчас ему было не важно то, каким именно образом Виктор задержал близнецов. Было ясно, что с ними разобралась полиция. Но почему тогда он всего этого не помнит? — Так о чем ты говорил с медиками? — Врачи сказали, что твое физическое состояние очень нестабильно. Как позже выяснилось, психическое тоже. — Эй! — Сразу после того, как полицейские увели тех двоих, мы вышли из здания: ты, я, мед.братья и директор. Директор долго благодарил меня за устранение этих ходячих проблем, а врачи наблюдали за тобой. Как они сказали, твоя походка была очень нездоровой. Ты часто хватался за голову, наверняка она у тебя болела. — Ну и что? А вдруг у меня была странная походка, потому что я перешагивал линии на тротуаре, представляя, что там лава? Или бил себя по голове, потому что туда садились комары? — Комары зимой? Да еще и в Японии? — Ну, а вдруг. Виктор устало коснулся рукой лба, понимая насколько сложно порой бывает говорить с Юрием. Да даже не порой. С ним постоянно сложно разговаривать. — А как насчет того, что по дороге домой тебя вырвало и ты потерял сознание? — Может быть меня стошнило от того, что я случайно где-нибудь увидел лицо Джей-Джея. И не потерял сознание, а захотел спать. — И уснул прямо на улице, шмякнувшись об асфальт? — Ну, а вдруг он был удобным. — Юрий, заканчивай с этим! Я сейчас говорю на полном серьезе. С твоим организмом происходит что-то не то, а врачи не могут понять, что именно. Ты пролежал почти двое суток в больнице без сознания. Я от тебя ни разу не отходил! — А мне казалось, что отходил. Где-то же ты выпил, — с укором посмотрел Юрий, говоря все с легкостью, не вникая в суть стоящей перед ним проблемы. — Мне… Медсестра дала немного. Мы с ней просто разговорились. А ты же знаешь, что врачам часто преподносят дорогой алкоголь в качестве благодарности. Вот мы и разделили немного. — Все ясно. Распивал коньячок в то время, пока я страдал, — драматично подытожил Юрий, ложась на койку и отворачиваясь от Виктора. Никифорову не нравился такой настрой. Эти ироничные шутки не подходящие под ситуацию, несерьезность. Юрий всегда ведет себя как ребенок тогда, когда ситуация требует обратного. И постоянно слишком серьезен в моментах, где нужно относиться к обстоятельствам с юмором. А здесь Юрий просто пускает все на самотёк. — Мне тоже все ясно, Юрий, — сказал Виктор, вставая с койки. — Наверное тебе нужно время, чтобы обдумать все происходящее. Не думаю, что ты задержишься в больнице надолго. Отдыхай. Виктор встал с койки, поправляя галстук. Он стоял к Юрию спиной, а тот наоборот повернулся к нему. Никифоров собрался выйти из палаты, но как только он сделал один шаг, тут же был остановлен. Юрий схватил его за мизинец и держал. — Ты куда? Это был наверное первый раз, когда Юрий добровольно коснулся Виктора, а тем более держал его. Обычно он налетал с кулаками, но теперь он просто хотел, чтобы Виктор не уходил. Это удивило мужчину. И по сути, он даже не мог вырвать руку. Юрий действительно крепко сжал палец и потянул, от чего тот немного хрустнул. — Ты не хочешь, чтобы я уходил? — не поворачиваясь спросил мужчина, не выдавая подступающую улыбку. Юрий сразу же отпустил палец, чтобы не показывать, что нуждается в Викторе. Он боялся, что Виктор действительно может ошибочно подумать об этом. — Да нет, мне просто скучно одному. Я же не могу зайти в интернет. — Нельзя много сидеть в интернете, — с ноткой строгости в голосе сказал Виктор и взял с тумбочки кнопочный телефон Юрия. Он кинул его на одеяло, чтобы у юнца была хотя бы связь. — Ну и проваливай тогда! — обиженно сказал Юрий, смотря на свой новый, но старенький телефон. Виктор пожал плечами и пошел к выходу из палаты. Подойдя к двери, он обернулся последний раз, чтобы посмотреть на сердитую физиономию Юрия, а затем открыл дверь и вышел. Все же ему очень нравилось, когда Юрий злится. Но только если не сильно! *****       Мужчина сидел на кресле, недалеко от палаты Юрия. Он был уверен, что Юрий рано или поздно выйдет, и тогда-то Виктор последует за ним. Телохранитель не должен отходить далеко от своего объекта во время работы, вот и Виктор следовал этим правилам. Хотя официально он, конечно, не был телохранителем. Просто родители Юрия доверяют ему больше, чем сам Юрий. Сидя в кресле, Никифоров обратил внимание на журнальчики лежащие на журнальном столике. На фрейме одного из журналов было его неудачное фото, после чего его охватил интерес. Тут же он вспомнил, что не рассказал Плисецкому все до конца. Злобные близнецы все же распространили фотографии по интернету, но по крайней мере их наказание увеличилось. Зато теперь у Виктора и Юрия могли быть серьезные проблемы. Если Виктор будет замечен во время совершения каких-либо «подозрительных» действий над Юрой, это может вызвать негодование у охраны порядка. В Японии, к примеру, очень жесткие наказания за педофилию. Это казалось смешным, ведь если Виктора отстранят от работы за обычное объятье, будет плохо не только ему. Мало того, что его карьера пойдет ко дну, так еще и Юрий останется совсем один. Родители его домой не примут, а в Японии у него никого, кто мог бы о нем позаботиться. Но и без всего этого у обоих фигуристов появились такие проблемы, как: непонимание и презрение со стороны окружающих, бесконечные скандальные новости, да и более низкий заработок, так как вряд ли к ним еще обратятся с просьбой о выступлении в каком-либо ледовом шоу. Будет не удивительно, если их обоих доконают журналисты. Новость разлетелась по интернету только вчера, поэтому все ужасы еще впереди.       Листая журнал с первыми скандальными вестями, Виктор поражался той бессмыслице, о которой пишут журналисты, пытающиеся заработать себе на хлеб. В такой момент Виктор невольно задумался: «А что если Юрий действительно расскажет медсестре, что я его домогался?». Это, разумеется, не правда, но Юрию поверят больше, чем мужчине среднего возраста. Сейчас Никифоров посчитал опасным даже заходить в интернет. А вообще он просто не хотел видеть то, что могли бы ему написать. Поэтому он взял телефон и отключил его. Как тогда, когда Кацуки Юри отключил свой телефон после распространения видео. Того самого видео, после которого исполнилась его мечта. Только вот в случае Виктора тут нет ничего хорошего. Говоря о Юри, можно было добавить: «легок на помине». Почему-то он всегда появлялся тогда, когда о нем кто-либо успевал подумать. — Виктор! — радостно выкрикнул Юри почти на всю больнице, стоя на довольно приличном расстоянии. Увидев Кацуки, Никифоров кивнул и позвал его к себе жестом руки. Юри как раз за этим и пришел, поэтому уверенно направился вперед. В одной его руке был пакет, в котором что-то лежало. Вероятно это что-то предназначалось Юрию. Подойдя к сидящему Виктору, Юри начал с не совсем приятных вестей: — Я бы хотел выразить сожаление… Ну, по поводу того, чем ты теперь прославился. — Мне плевать на то, что думают остальные. Юри, скажи, ты-то не веришь в это? — Конечно нет! Иначе я бы не пришел. Ты бы никогда не сделал с Юрием подобных вещей. Я же знаю тебя как облупленного — ободряюще улыбнулся Юри. Эта улыбка передалась и Виктору. Мужчина кинул взгляд на пакет. — Ты что-то принес? — Да, это для Юрия. Там кацудон. Он ему понравился. — Ю-у-ури~, это очень мило с твоей стороны! Но я правда не знаю, примет ли Юрий этот подарок от тебя. Ты же знаешь его характер, — деликатно сказал Виктор, сощуривая один глаз. Эти слова являлись для Юри пустыми, ведь японцы слишком учтивы. Когда Плисецкий угостил Кацуки пирожками с кацудоном, тот не забыл сей замечательный вкус. А теперь он прознал, что Юрий почти совсем ничего не ест. — Может он хоть из вежливости попробует? — обходчиво предположил Юри, но в ответ на ключевое слово «вежливость» он услышал смех Виктора. О да, вежливость и Юрий — это антонимы. Действительно громко смеясь, Виктору стало неловко. Все же они в больнице не одни, да еще и многие поняли, что он не трезв. Голубоглазый немного успокоился и легким движением руки смахнул невидимую слезинку с уголка глаза. — Юри, я предлагаю сделать так: давай я отдам ему этот пакет сам, но скажу, что он от тебя. Ладно? — Но… Так обычно не преподносят подарки. — Поверь мне, он и у меня не часто берет еду, а у тебя тем более. — Ну… Если ты считаешь это нужным, — Юри немного помешкался и опустил взгляд, но все же сам понял, что лучше действительно доверить это Виктору, — Тогда держи. Надеюсь, что он хоть немного порадуется. Юри подошел немного поближе и передал Виктору пакет, когда Никифоров встал. Во время передачи пакета у японца что-то переклинило, поэтому когда мужчина взял пакет, Юри тут же схватил его за запястье. Виктор насторожился. — Что-то не так? — Виктор… Кацуки подошел еще ближе к Виктору, находясь на расстоянии в десять сантиметров. Это было очень близко, но Юри почему-то сам не понимал, что делает. Голубоглазый заметил то, как слегка дергается нос его бывшего ученика. По всей видимости, Юри к нему принюхивался. — Юри, что с тобой? — Запах. От тебя исходит какой-то запах. — Ты имеешь в виду алкоголь? Ну да, выпил лишь малость. — Нет, не только… — очень тихо сказал Юри, пытаясь разобрать запах. Но этот запах был для него совершенно новым и незнакомым. Почему-то он притягивал к себе. Кацуки поднес лицо к шее Виктора и начал открыто внюхиваться, а Виктор просто стоял столбом и ничего не понимал. Но подумав о том, что ему и так хватает скандальных новостей на счет Юрия, он коснулся ладонями груди японца, мягко отталкивая. — Ты поменял одеколон? — напрямую спросил Юри, — Мне очень нравится запах. И тут до Виктора дошло в чем дело. — Ю-у-у-ури, я совсем забыл про него~, — улыбаясь понял Виктор, что имеет в виду Кацуки. — Знаешь, очень вкусно пахнет. Можно еще понюхать? Юри говорил с закрытыми глазами и неким проявляющимся наслаждением. — Я не думаю, что это… Не успев договорить фразу до конца, Виктор оказался прижатым к стене. Его наткнул туда Юри когда шел на него вперед. Сейчас складывалось ощущение, что это не Никифоров пьян, а Кацуки. Кажется, его опьянил этот запах. Юри коснулся кончиком носа шеи Виктора и слегка повел вверх и вниз, полностью вдыхая запах и наслаждаясь им. Такого Виктор никак не ожидал. Разволновавшись о реакции окружающих Виктор перехватил Юри и быстро поменялся с ним местами, удерживая и прижимая японца к твердой стенке. Юри слегка покраснел, но не сопротивлялся. Таким Виктор его еще не видел. Он крепко удерживал Кацуки за плечи, чувствуя, как напряглись его мышцы. — Юри, не знал, что ты такой женственный. — Ч-что? — В тебе очень много эстрогена. Выпей какие-нибудь гормональные таблетки, что ли… — Виктор, ты не мог бы просто обнять меня? — Нет, прости, не мог бы. Это даже не первый раз, когда на мой одеколон с феромонами так реагируют не только женщины, но и мужчины. Весьма лестно. Все слова, которые произносил Виктор, казались Юри непонятными. После разговора с Юрием Виктору самому показалось, что он слегка протрезвел. А вот Юри сейчас думал, что Виктор несет несуразный бред. Он не знал, что за одеколон купил Виктор. Просто запах как-то действовал на подсознательном уровне. И возможно, что такая бурная реакция была простым признаком уже заложившихся чувств. Ведь Юри очень сильно привязался к Виктору после их первой встречи. А сейчас эта привязанность просто раскрывается, но немного не в должном образе. — Тебе наверное стоит пойти, Юри, — с доброжелательной улыбкой попросил Виктор, но это расстроило Кацуки. — Д-да, конечно… Никифоров отпустил японца и дружественно пожал ему руку на прощание. Раньше они всегда могли обняться в любой момент, даже могли спать вместе. А сейчас что-то произошло, и Виктор его словно не замечает. Юри задумчиво поправил очки и слегка растерянно направился к выходу. По мере удаления от Виктора, Юри все меньше начинал понимать, зачем он только что все это делал. Как только он вышел из госпиталя, с ног до головы его пробрал стыд. Как только Юри вышел на улицу, его поджидал сюрприз. А если быть точнее — журналисты. — Кацуки-сан, Вы были с Виктором Никифоровым? — раздался любопытствующий голос из толпы японцев. Кто-то был с камерой, кто-то с блокнотиком, а кто-то с диктофоном. — Я…Ну да, а что такого? Он мой бывший тренер. — Мы видели вас с ним через окно, — раздался уже другой голос, — Разъясните ситуацию: почему вы находились с ним в столь тесном контакте? — Ну…я… — Как вы знаете, он пытался совратить юного фигуриста Юрия Плисецкого, который сейчас находится в ближайшей к нему палате. Не выжидает ли мистер Никифоров момента, когда сможет остаться с ним наедине? — Послушайте, я… — Прокомментируйте ситуацию. Нам нужно знать все. — Так, стоп! Между Юрием и Виктором ничего нет! Отношения Виктора к Юрию сугубо наставнические. Он является его опекуном на данный момент, но ничего более этого. Не втягивайте в это дело хотя бы меня! Юри уже просто хотел уйти домой. Ему нравилось общаться с Виктором и Юрием, но рассказывать бредни журналистам, чтобы утолить их голод, ему особо не хотелось. Кацуки и сделал так, как хотел. Он просто неуклюже растолкнул толпу и как можно быстрее убежал от назойливых журналистов.       В это время Виктор стоял с пакетом в руке и уставился на дверь. Он думал, относить ли Юрию обед или не стоит делать этого прямо сейчас, ведь он только недавно вышел из палаты. Вдруг он надоест Юре таким напором? А еще Виктора заинтересовал тот факт, что Юрий единственный, кто еще никак не отреагировал на его притягивающие духи. На вид Плисецкий не кажется таким уж мужественным для этих феромонов, мог хотя бы перестать язвить на некоторое время, демонстрируя хоть какую-то симпатию. Ну, скорей всего это просто не судьба. Юрий наверняка идет по принципам от которых не собирается отступать. Чтобы хоть как-то оттянуть время, мозг Виктора решил наконец услужить ему и продемонстрировать, что его память еще не настолько старческая. Из-за всех этих мыслей о Юрие, Виктор вспомнил о той салфетке, на которой Плисецкий что-то написал. Наверняка было самое время для того, чтобы прочесть. Заодно и прокомментировать это как-нибудь после входа внутрь. Мужчина держал нетяжкий пакет в одной руке, а второй рукой полез в карман на груди, доставая от туда уже довольно помятую салфетку. Любопытство не заставило себя сдерживаться, и Никифоров раскрыл салфетку. И то, что он там увидел, было таковым: ________________________________________________________________ l ну это спасибо короче старый пидо l                                                                         l l                                                                         l l                                                                         l l                                                                         l _________________________________________________________________       Увидев эту простенькую фразу в верхнем левом углу помятой бумажки, Виктор растрогался. Он даже не понимал, почему именно, но его пронзили эти слова будто до глубины души. Или он просто снова все драматизировал. Но все же Виктор был очень рад, что Юрий его отблагодарил. Не важно за что, Виктор и сам считал, что заслуживает хоть маленькой благодарности. И хоть он получил слишком мелкую благодарность за свои труды, по его мнению, он все равно был очень рад читать это. Ведь Юрий даже не сократил слово «спасибо» до «спс», а ведь мог бы! Несколько минут Виктор стоял как идиот и улыбался, смотря на салфетку, которая уже скоро вот-вот начнет распадаться на бумажные кусочки. Наверное Виктор ни за что бы не дождался таких слов от самого Юрия в живую. И он бы пялился на эту салфетку еще долгое время, пока на него не начали коситься люди. Но ему пришлось прерваться…       Из палаты Юрия внезапно разнесся громкий крик и звук чего-то разбившегося. От такой громкости и внезапности Виктор уронил пакет, а салфетку случайно порвал. Глянув на порванную бумажку, Виктор слегка огорчился, но сейчас это было просто немыслимой мелочью. Никифоров быстро поднял пакет и ворвался в палату. Перед его взором был Юрий, который сидел на кровати и, то вжимался в подушку, то начинал ее бить и кричать что-то сквозь слезы. Его лицо было красным, а слезы катились ручьем, падая на одеяло крупными тяжелыми каплями. Его лицо было полным такой боли, что Виктор по случайности схватился за сердце, сделая это неосознанно. Ему и самому стало больно. А масло в огонь подливали вопли подростка, которые он частями пытался приглушить вжимая лицо в подушку, которая была уже вся мокрая от слез. Повернув голову к стене напротив Плисецкого, Виктор увидел, что на одном месте в обоях появилось потемнение. А опустив голову ниже, он увидел на полу лежащий телефон, который был уже разбит. В порыве эмоций Юрий кинул свой дешевый телефон об стену, полностью сломав его. При чем кидал он очень сильно, если учесть то, что на стене осталась небольшая вмятина и потемневший участок. Сейчас Виктор снова почувствовал себя словно на минном поле. Только сейчас было все серьезнее. Он не знал причину этой истерики, но и не мог подойти к Юрию, чтобы узнать. Он попросту боялся. И боялся он не действий подростка в этом припадке, он боялся сам сделать что-то не то. Нужно было просчитывать каждый ход, каждый жест, каждое слово, лишь бы не сделать все хуже. У Юрия и правда была нестабильная психика, которая буквально разрушалась по кусочкам. Плисецкий в течение всей жизни очень медленно терял часть рассудка, сам и не подозревая об этом. Но в моменты небывалого стресса мозг проявляет истинное состояние. И надо срочно помочь Юрию, пока еще не поздно.       Осознав то, что сейчас он просто стоит и ничего не предпринимает, мужчина бросил на пол пакет и быстро побежал к Юрию, но перед койкой остановился. Он схватился за свою голову и потянул волосы вверх, почти вырывая их. Он был готов паниковать. Он был готов сам закричать. Он не знал, что ему делать. Он не знал, нужно ли ему попытаться узнать о проблеме или просто крепко обнять? Оба случая могли бы закончиться неудачно. Юрий мог бы сопротивляться объятьям и больно ударить, а при попытке расспросить Виктор все равно ничего не узнал бы сквозь такую истерику. Нужно было как-то успокоить его сперва. Никифорову казалось, что чем больше он думает, тем хуже становится ситуация. Юрий его сейчас вообще не замечал. Он даже не знал, что мужчина находится в комнате. Плач Юрия сводил Виктора с ума, он не мог это терпеть и решил не выстраивать стратегию, а просто действовать так, как считает нужным. «Плевать каким образом, но я успокою его и не позволю страдать», — поставил себе цель Виктор. — Юрий, я здесь! — привлек внимание Виктор, чтобы подросток сперва заметил его. Юрий поднял на Виктора мокрый взгляд. Цвет глаз был красноватый. Тело Юрия уже начинало трястись и почти что гореть. У Виктора созрел план, который помог бы начать спокойную беседу. За то время, пока мужчина пребывал в палате, он запомнил, в какое место медсестра складывает все лекарства. Среди них он мельком заметил одно знакомое. Латинскими буквами на упаковке было написано «Fabomotizole», что являлось сильнодействующим успокоительным. Виктор даже запомнил, в каком из ящиков тумбы находились таблетки. Проблема лишь была в том, что ключ от ящика был у лечащей Юрия медсестры, которой сейчас в здании не было. И хотя это противозаконно, Виктор решил ломать замок. Сперва Никифоров попытался применить мастерские навыки в деле вскрытия замков, но облажался. Отрезвел он все же еще не до конца, так что оставшийся алкоголь влиял на координацию. Да и потом, кто вообще сможет делать какую-либо точную и деликатную работу, когда нервничает и торопится? В общем, Виктор решил по старинке сломать замок обувью. Потом придется заплатить. Самое главное, что Виктор все это время мог позвать других врачей, но одновременно почему-то и не мог. В такой ситуации он пытался поторопиться и помочь подростку как можно скорее, забыв о существовании других людей. Паника Юрия все разрасталась. Плисецкому становилось больно, потому что дыхание было настолько учащенным, что легкие почти что разрывались, а голова шла кругом. Наконец Виктор нашел успокоительное и взял сразу две таблетки. Затем он подбежал обратно к Юрию и повалил его на койку, надавливая одной рукой на щеки, чтобы пошире открыть Юрию рот и бесцеремонно запихивая туда таблетки. Посчитав, что Юрий может их выплюнуть, Виктор сразу же закрыл ему рот ладонью. Воды поблизости не было, как ни странно, так что пришлось глотать так. Юрий кашлял и пытался выплюнуть таблетки, но Виктор закрывал ему рот и не давал этого сделать. Горький вкус во рту никак не успокаивал Плисецкого, но от переизбытка слюны он таки проглотил таблетки. Это было ради его же блага. — Все хорошо. Все хорошо, Юрий. Я делаю это только ради тебя же, все будет хорошо. Теперь я с тобой, — почти что диктовал Виктор, монотонным голосом повторяя Юрию, держа его за лицо и смотря ему в глаза. Чем-то было похоже на процесс гипнотизирования.       К величайшему удивлению, это начинало работать. Юрий мотал головой и невнятно мычал, но уже почти не сопротивлялся. С каждым разом, когда Юрий начинал дышать немного реже, Виктор ослаблял нажим на него. А когда Юрий перестал мычать, Виктор с настороженностью убрал руку с лица Юрия. — Ты успокоился хоть немного? — прошептал Виктор, наклонившись к уху подростка. Юрий промолчал и закрыл глаза. Виктор посчитал это как знак смирения и привстал, садясь на край кровати. Теперь Юрий не был под ним. — Юрий, я надеюсь, ты ра… Виктор был прерван ударом. Действительно сильным ударом по лицу. От этого он слетел с кровати прямо на пол, а Юрий полетел за ним. А точнее говоря, на него. Для Никифорова это скорее было не столько больно, сколько неожиданно. Но все же он успел закрыть лицо руками, когда Плисецкий начал продолжать бить его. Удары были действительно неслабыми, порой Виктор шипел от боли, но не хотел показывать, что ему действительно больно от ударов Юрия. Большую роль в силе играла злость Юрия. — Мерзавец! Я ненавижу тебя! Что ты вообще делаешь?! Зачем ты приперся?! — бешено кричал Юрий, с каждым предложением нанося Виктору удар, — Зачем! Ты! Приперся! Ненавижу! Все удары приходились на руки, которыми Виктор защищался, поэтому можно было ожидать, что там останутся синяки. И как Виктор, между прочим, заметил, даже в такой ситуации Юрий ни разу не ругнулся матом. Вот что означает сдерживание обещания.       Бессмысленное избиение продолжалось около пятнадцати минут, после чего Юрий выдохся и обессиленно упал на пол рядом с Виктором. — Ненавижу… Не…навижу… — продолжал говорить Юрий через отдышку, — Ненавижу… А Виктор просто лежал и смотрел в потолок. Его взгляд был уже настолько усталым и обессиленным, что ему просто хотелось исчезнуть. Просто пропасть. Чтобы на всей Земле никто и никогда его не нашел. Даже Юрий. Тем не менее, он был обязан узнать причину. Даже если у него не было сил на обсуждение этого, узнать он должен все равно. — Юрий, — тихо-тихо сказал Виктор, смотря вверх, изо всех сил стараясь продержаться в разговоре, — Расскажи. Все, на что хватало Никифорова — два слова. Даже это далось ему с однозначным трудом. Плисецкий сперва молчал. Почему-то теперь он был в умиротворении. Возможно выместил весь гнев на первой попавшейся жертве. Юрий может измотать не только физически, но и психологически. — Я разговаривал с дедушкой, — спустя пять минут произнес Юрий. Почему-то ему пришлось долго выбирать эти четыре слова. Но Виктору было все равно. Он молчал и слушал дальше. — Дедушка… Он попал в больницу после сердечного приступа. Он очень старый, поэтому ему тяжело переживать разные значимые события. Это касалось…моей семьи. Виктор лежал и слушал. Ему действительно было интересно, но не было сил вставить слово, как он обычно любил делать. — Вся моя семья всегда ненавидела дедушку. Отчасти они презирают его за положение. Я часто убегал из дома к нему, просто чтобы побыть рядом с человеком, который понимает меня. Дедушка для меня лучше, чем мать и отец для любого ребенка вместе взятые. Я всегда мог ему довериться. И даже не смотря на то, что он не всегда выполнял свои обещания… Например те, что касались его присутствия на моих выступлениях… Я всегда чувствовал, что он рядом со мной в моем сердце. Виктор слушал внимательно и немного вспоминал себя из такого описания. Хотя дедушка и Виктор являются совсем разными людьми для Юрия, так что тут нельзя сравнивать. — Я всегда чувствовал его поддержку и тепло от широких объятий… И сегодня он позвонил мне. Он позвонил мне, чтобы сказать, что сегодняшний разговор будет нашим последним разговором. Никифоров немного вздрогнул, понимая, к чему все-таки идет речь. Юрий не заметил этого. Сейчас он не замечал ничего, кроме недавно полученных воспоминаний. — Врачи дедушки разрешили ему недолго поговорить со мной, так как я его единственный внук, которым он…всегда гордился. Он говорил, что очень сильно любит меня… И хочет, чтобы я всегда делал так, как велит мне мое сердце. Он сказал, что жизнь будет очень трудной. Что будут попадаться люди, которые постараются забрать у меня как можно больше, не оставив ничего. Он сказал мне, что никогда нельзя сдаваться. Что бы не случилось… Нельзя никому показывать слабость. И убеждать себя в слабости тоже нельзя. И еще он сказал… Чтобы я делал все. Все, лишь бы быть счастливым. Потому что после моего рождения он всю оставшуюся жизнь хотел сделать меня самым счастливым ребенком на свете. А после всех этих слов… Виктор закрыл глаза. — После этих слов он оставил меня. Оставил меня одного… Он покинул меня навсегда. А я даже не смог сделать того, чего он так сильно хотел: просто быть счастливым.       С последними словами Виктор бездыханно замер. Его глаза стали немного мокрыми, но сейчас было плохо не ему, а Юрию, так что это немного сдерживало его. Повернув голову вбок, мужчина посмотрел на подростка. Лицо Юрия больше не выражало никаких эмоций. В этот момент Виктор понял, что не стоит говорить ни слова. Все равно ни одно его слово не исправит ситуацию. Он просто подвинулся поближе к Юрию и накрыл его рукой, нежно обнимая. Порой даже обычное объятье может заменить кучу слов, которые ни к чему не приведут. — Хочу, чтобы ты знал, Юрий: ты — не один. Я всегда буду рядом с тобой. — Я надеюсь, ты не будешь обещать мне этого. Все равно ведь не исполнишь.       Виктор воспринял эти слова очень серьезно. Он привстал и перевернулся на четвереньки, переползая Юрия и нависая над ним. Плисецкий старался переместить взгляд прочь, такое положение его смущало. — Юра, посмотри мне в глаза, — словно назло сказал Виктор, чему Юрию пришло подчиниться. Подросток посмотрел в блестящие от наступивших слез глаза старшего и задумался, насколько же они могут очаровать. — Я буду защищать тебя любой ценой! Обещаю! — громко, почти крича высказал Виктор, с серьезным взглядом смотря на лежащего под ним Юрия.       Немного помолчав с нависшей тишиной, парни смотрели друг другу в глаза в течение нескольких минут. Ни с того ни с сего раздался смех Юрия. Смех был тихий, но такой искренний и добрый. Такой смех доставлял ушам Виктора небывалое наслаждение. Но он не понимал, почему Юрий смеется именно в такой момент. Хорошо ли это? И прямо с последующей фразы Виктор понял, что это совсем не хорошо. Смех перешел в истеричный, но все еще тихий. — Ты знаешь, Виктор, мне очень жаль, что я не выполнил одну из главных просьб дедушки. Виктора пугало это поведение. Он смотрел на Юрия и слушал, что он будет говорить дальше. — Дедушка сказал: «Что бы не случилось, никогда нельзя сдаваться». А я, кажется, уже сдался… Смешок исчез, а в голосе Юрия Снова появилась горечь. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал правду мужчина. — Прими мои слова на полном серьезе. — Не пугай меня, Юра. — Виктор, — бездушным тоном начал Плисецкий, приводя Никифорова в еще большее беспокойство, — Я хочу умереть.