***
Клинок Дэкарея опускается на шею мезуки в последний раз, окончательно отделяя ее от тела. Амулет, столь ценный и столь плохо хранимый, пульсирует изнутри мягким, гнилостным свечением. Словно живой чувствуя, что теперь у него новый хозяин. -Кто правит этим городом? - Теперь, когда события зашли так далеко, Дэкарей не таил более надежд проскочить под самым носом войск Волта незамеченным. Собственная смерть может и волновала его, но владел им не липкий парализующий страх отчаяния, а благородный гнев, поднимающаяся из глубин его сердца. Может он и умрет сегодня. Но невинные должны быть спасены. -Чернокнижник. Магистр демонологии. Мастер Рикард Грэй. Волт отдал ему этот город в обмен на многочисленные услуги по призыву демонов. -Демонолог…, - С его губ сорвалось рычание, а глаза превратились в пламенеющие угли. Сейчас он был Бичом Императора и сама смерть будет на его стороне, собирая жатву среди мерзости, поглотившей этот мир. -Молох - 84, твоя святая задача обеспечить сохранность цели поиска Инквизиции. Он мог без раздумий отдать свою жизнь ради блага человечества, но глупый героизм был бы растрачен впустую, если цель поисков святой инквизиции будет потеряна. Словно дикий кот, Дэкарей бесшумно скользнул в тень, держа наготове клинок, обагренный кровью мерзостного создания. Призраком он скользил вдоль стены, слыша за тонкой деревянной перегородкой стоны предавшихся разврату людей и сдавленные рыдания насилуемых девушек. Весть о смерти всего лишь в нескольких метрах от них, еще была сокрыта тьмой ночи и они, полностью уверенные в том, что удача на их стороне, спешили оторвать от этой жизни как можно больший кусок. И потому скаут мог тенью скользить, скрываемый спасительной тьмой, словно безмолвный жнец, алчущий крови врагов. Если бы в этот момент его смог увидеть какой-нибудь пьяный негодяй из наемников, то сразу бы протрезвел, охваченный святым ужасом. Ибо в облике скаута оставалось все меньше человеческого, и сейчас он своими плавными движениями напоминал благородного тигра, вышедшего на охоту. Но у Императора были свои планы на его счет. Слабый отблеск света с нижних этажей на секунду исчез, заслоненный массивной тушей, а потом появился вновь. Собрат мезуки стоял в коридоре, заслонив собой единственный проход и в его огромных лапах уже был длинный двуручный меч. -Я знаю, что ты здесь, убийца, - Он хотел казаться храбрым, но трусость в его голосе обличила его ложь. Ксенос боялся.***
От лица собрата Мезуки. Стоило огромной пасти проглотить последний кусок конины и выпить последнюю кружку вина, как огромное, страшное предчувствие навалилось словно песчаная буря. Буффо не было рядом. Он ушел демонстрировать товар тому странному человеку. А его служба уже подходила к концу. Возможно, сегодня он сможет уйти чуть пораньше. Все равно никто не узнает. Он посмотрел в окно, неприятно содрогнувшись. Полная луна сияла в небе белесым светом, словно ослепший глаз мертвеца. Было уже далеко за полночь и его брат уже должен был закончить свои развлечения с той некой. Или нет. Во всяком случае, это его не слабо волновало. Обработать таких в “два отверстия” было их любимой забавой. Крики боли и сладострастия приятно будоражили кровь, подогревая желание. Но приставучее чувство надвигающейся беды не давало ему спокойно сидеть на месте. Чувство было знакомым, хоть и не становилось от этого более приятным. Это было чувство ледяного дыхания смерти, которое охватывало его только в самых страшных битвах, когда он едва мог различать силуэты врагов из-за натекшей в глаза крови. Мезуки для верности повертел головой по сторонам и увидел только своих подвыпивших друзей. Что же, иногда дурное предчувствие это только дурное предчувствие… -Господин, там кровь! - В комнату с охраной влетел молодой наемник, лет пятнадцати, - Кровь, капает там с потолка. Это только дурное предчувствие… Но не сейчас… -Кровь и кровь. Ты что, крови не видел?! - Мезуки с сердитым выражением лица оторвал от конины кусок побольше, начав методично его пережевывать. -Но Буффо сказал, чтоб в эту неделю все было тихо. В другой раз он бы не придал этому пустяку так много внимания, но с недавних пор его хозяину вдруг приспичило сделать из своего борделя образцовый “Дом удовольствий”. Как будто это вообще было возможно, с такими то посетителями. -Покарауль вместо меня и позови парней, - Он встал, тряхнув своей гривой. Тяжелый доспех жалобно звякнул, жалуясь на свою тяжелую службу и полудемон медленно поплелся на второй этаж, уже чувствуя как в предвкушении веселья кровь начала с удвоенной силой бежать по его венам. Страх вернулся, когда до заветной комнаты оставалось не более двух минут ходьбы. Буффо экономил на ночных факелах и сейчас он (коридор) казался лабиринтом из переплетенных черных теней и полос лунного света. Мягкий ковер под ногами заглушал стук копыт, нос забивал смрад пропахших потом комнат и стойкий аромат секса. И среди них один - до ужаса и боли знакомый. Волнующий и сладостный одновременно - аромат свежей крови. Мезуки остановился как вкопанный. Нервы натянулись подобно струнам лютни, сердце колотилось, готовясь к схватке. Проник ли неведомый убийца к ним или то было бытовой дракой наемников? Разницы не было. Он был охранником и это было его работой. Деревянные ступеньки угрожающе прогнулись, скрипнув под его весом. Рукоять меча приносила уверенность, а полный доспех чувство непобедимости. Вот только… Он принюхался еще раз, почувствовав как шерсть на загривке встала дыбом. Сейчас к железному аромату крови прибавлялся еще один, куда более знакомый запах ... Запах его брата?! Тело под доспехом покрылось холодным потом. Вилла, бывшая его домом и крепостью (пусть и за счет Буффо), вдруг стала казаться ему до ужаса мрачной. Даже ее мраморные стены показались ему холодными стенами склепа, от которых несло покойницкой. -Я знаю, что ты здесь, убийца! Он мог промолчать, сделать вид что ничего не заметил и тогда, возможно, остался бы в живых. Но он смог понять, что тут кто-то был. И тем самым подписал себе приговор. -Выходи, если не трус! - другой на его месте позвал бы подмогу, но гордые и слишком уверенные в своей непобедимости демоны считали позором помощь в бою. В конце-концов слабый мезуки и не достоин жизни. Взгляд встревоженно скользил вдоль коридора и замер, испуганный. Кусок квадратной рамки лунного света на миг заслонила чья-то тень. Он вскинул меч, острием готовый встретить невидимого противника. Но сколько бы не вглядывался в темень, видел лишь пустоту. А чуткий слух доносил только шум его собственного дыхания. Тишина была почти осязаема, словно густой кисель, окутывая его с головой. И тут он увидел нечто, от чего разом забыл и про верное оружие и про надежную броню. От стены отделилась, медленно вырастая в объемах, тень неизвестного существа. Огромный, больше тех людей, к которым он привык, в одной руке его был зажат огромный клинок, пропахший сырым мясом и… Он сглотнул ком в своем горле - и его братом. Сердце мезуки охватил ужас и боль. Словно в дурном сне он бросился вперед, размахивая своим мечом, стараясь поразить неведомое чудище. Но раз за разом сталь рассекала лишь воздух. Но, в очередной раз не почувствовав под сталью меча вражеской плоти, он в страхе попятился. Как можно поразить оружием того, кто соткан из тумана? ( на самом деле нет, скаут просто очень быстрый по сравнению с уставшим и немного пьяным демоном). С воплем, очертя широкий полукруг добрым клинком, он бросился назад, не оглядываясь. Словно в страшном кошмаре, когда ты пытаешься убежать, но вместо этого словно стоишь на месте, лестничный проем показался ему вдруг невообразимо далеким. А его смерть неслась за ним. Огромная, рослая фигура воина, с черной, словно обсидиан кожей и глазами, в каждом из которых он увидел отблески адского пламени. Почти наступая ему на пятки, он кожей чувствовал призрачный холод его клинка. И вот- вопль. Истошный вопль. Утробный рев страха перед неведомой тварью. Инстинкт, предписывающий предупредить своих сородичей, став полезным для табуна даже в своей смерти. -Это все сон! Все сон!, - Добежав до лестницы он не рассчитал свои силы и со всего маху влетел в перила, сломав словно тростник дерево и больно ударившись коленом. Теперь к звуку едва слышимых шагов прибавился звук недовольных постояльцев. Свободной рукой он ухватился за перила ища опоры, но выбитые его ударом они лишь предательски отломились, оставшись в его руке бесполезным мусором. И сразу за эти последовал сильный удар в шею. Едва не сломавший позвонки, он отправил его в короткий двухметровый полет на первый этаж. В этот короткий момент он увидел пестрый калейдоскоп из испуганной стражи, столов, заставленных объедками и уборщиц-рабынь, замерших от испуга.А потом пришла боль. Он пролежал без сознания не больше нескольких мгновений, а когда вновь открыл глаза, то с ужасом понял, что жизнь его стала отсчитывать последние мгновения. А вверху, в конце лестницы, мерцая нечеловеческой краснотой глаз, стоял его убийца. Закованный в стальной доспех, он возвышался подобно темному богу - непобедимому и безжалостному. И в его полном ненависти взгляде мезуки увидел печальную судьбу всех демонов этого мира. Вот тебе подарок от ордена Саламандр, чужак! - с грохотом, подобным грохоту грома, странный предмет в его руке разбил неспешный ритм жизни борделя на тысячу осколков. Снаряд болт-пистолета разорвал броню на его груди, словно та была сделана из бумаги, окропив все вокруг фонтаном алой крови. Руки бестии в последний раз взвились ввысь… И упали словно два куска веревки.***
Дэкарей стоял, чувствуя взгляды, направленные на него. Одни из них были взглядом сломленных людей, взирающие на него с затаенной надеждой, другие были взглядом наемников, взирающих на него со смесью ярости и страха. В глазах некоторых из них читался страх. С трясущимися руками они в ужасе озирались по сторонам, отчаянно ищу путь к спасению. В глазах других, опьяненных наркотиком и благовониями, читалось предвкушение хорошей драки и немеркнущий славы святого воинства Волта. Один из них не спеша подошел к мертвому демону, плюнув прямо в зияющую рану. После чего оскалился ртом, полного прокуренных и изъеденных гнилью зубов. Рукой откинул слипшиеся от жира засаленные перья волос, показав клеймо своего хозяина. Дэкарей почувствовал как сквозь его мысли со скоростью молнии, расцветая ослепительной вспышкой, воцарилось отвращение. Этот человек был рабом темных сил. Но не тем рабом, что шел в услужение из страха, а тем, кто добровольно выбрал цепь и ошейник взамен на вкусные подачки с барского стола. Было ли то помутнение или их вела в тот момент воля их господина, он не знал. Они собирались внизу лестницы, словно толпа прокаженных, смотря на него пустым, отсутствующим взглядом. Словно крысы, пойманные в ловушку Гемельманским крысоловом. В их руках сияла сталь клинков, отражая блики факелов. Некоторые, были настолько уверены в скорой победе, даже не потрудились сходить за доспехом, готовые принять бой в исподнем белье. Но Декарей знал, знал как никто другой, что пусть и слабые в своей воле и хрупкие в своих тщедушных телах, каждый их них мог стать смертельно опасным. Достаточно было только одного клинка, только нескольких удачно нанесенных ударов, чтобы его жизнь прервалась. Но отступить сейчас, означало предать все то, во что он верил. Толпа созерцала на него молча, с мрачным удовлетворением стада, чувствующего свою силу. В том, что он проиграет, не сомневался никто. -Знаешь, а ведь за стенами этого дома полно стражи, уродец. - Гнилозубый, как прозвал про себя его скаут, вдруг заржал во весь голос, почесывая волосатое и уже успевшее покрыться жиром пузо, - Даже если ты и сможешь вырваться отсюда… В чем я силь…. Дэкарей нажал на спусковой крючок. Выстрел болт-пистолета в этот раз прозвучал по другому. Не как рык голодного, алчущего крови зверя, а как тоскливое, пробирающее до костей, завывание волка. Гнилозубый еще мгновение с удивлением рассматривал правую половину своего тела, на месте которого теперь зияла огромная, рваная дыра, после чего, сделав несколько неуверенных шагов назад, упал в кучу объедков. Застыв с какой-то трагической улыбкой на своих пухлых щеках. Подобно свирепому молчаливому псу, Дэкарей молча бросился в взволновавшее море тел, буквально прорубая себе путь сквозь толпу. Болт-пистолет в его руках не умолкал ни на мгновение. Клинок в другой руке раз за разом рассекал живую плоть. Толпа нахлынула на него словно прилив и тут же отступила. На полу осталось лежать трое мертвых наемников. С ужасающей точностью клинок в его руке раз за разом кромсал и рубил. Один из наемников, лысый и беззубый несмотря на свою молодость, словно шальной пес перепрыгнул опрокинутый стол и бросился на него, сжимая в руке изогнутый тесак. И тут же упал на пол, скользящими от крови пальцами пытаясь закрыть прорубленное горло. Гнилой пол таверны стал красным, от натекшей на него крови. Но наемники и не думали отступать. Лица фанатиков, желавших его смерти, были пусты, словно это были не люди, а дикие животные, завладевшие телами людей. Они шли, выкрикивая ругательства и крики, раз за разом напирая на одинокую цель. Они были близко. Так близко, что натренированное зрение скаута видело каждую четко очерченную пламенем камина черточку их лица. Один из кривых ятаганов все же смог найти свою удачу, пусть и ценой смерти своего владельца. Дрянная, не знавшая ухода сталь рассекла бровь на лице скаута и липкая, горячая кровь застилала взор защитника человечества. Мир погрузился в багровый туман. Догматы ордена постепенно стирались, уступая место рефлексам, возведенным в инстинкт. Рука, сжимающая болт-пистолет, налилась свинцовой усталостью от непрекращающихся выстрелов. В обойме теперь оставалось не более 10 снарядов. Куда меньше, чем число фанатиков. Впрочем, и сама толпа заметно поубавилась. Скаут прошелся по ним, словно кровавый смерч. Святой болт-пистолет в его руке не знал покоя, словно праведник, впавший в религиозное исступление. С каждым выстрелом, раз за разом прерывая жизни еретиков. Наемники окружили его плотной стеной. Словно боясь остаться один на один с этим чудовищем. Среди их ног, корчились в предсмертных судорогах более невезучие друзья. Дэкарей видел их лица: Высокородный аристократ, желающий сменить скучную размеренную жизнь на полную опасности дорогу приключений, обрюзгший, щеголяющие своим жирным брюхом, мещанин, чьи похотливые фантазии были наконец-то удовлетворены, безусый юнец, вступившие сюда по ошибке, не в силах противится обещанию женщины для каждого. Он убил их всех. Одного за другим, видя как их тела падали на пол, с раскрошенными черепами и как среди объедков на полу лежали куски розового мозга . На секунду, толпа остановилась, словно чары оставили их сердца. И в оглушительной тишине стали слышны крики умирающих. Какой-то молодой, с бугрящимися мышцами наемник, судорожно дышал, свернувшись в позу эмбриона и стараясь удержать свои кишки от выпадания из огромной раны на животе. Другой словно волчок катался по полу, плача от ужаса и отчаянно стараясь остановить кровь из обрубка своей руки. И вот те, кто уцелел, в страхе стали искать пути спасения. Но их судьба уже была решена. Дэкарей вынес им свой вердикт. Клинок в его руке продолжал свою кровавую песню. Не выбирая жертв, словно ангел крови он раз за разом бросался на испуганную толпу. Низвергнутый в пучину святой ярости, окрыленный гневом, одним точным, жестким ударом он рассек брюхо замешкавшегося наемника, и даже не став добивать его, устремился к следующему. И теперь толпе было страшно. Но напрасно многие из них пытались выбежать в двери, напрасно их тщедушные руки пытались выломать крепко забитые окна. Превращенный в тюрьму для рабынь, дом стал их могилой. Он убивал их повсюду, где мог их достать. Теперь назвать происходящие боем, он бы теперь и сам не решился - это было истреблением. Ударом ноги он перевернул стол, под которым, трясясь от страха, сидело сразу три наемника. Один точно нацеленный взмах руки и один из них навсегда находит свое последнее пристанище на полу, оседая безголовым, бьющимся в агонии телом. Некоторые, в отчаянии, словно загнанные в угол крысы бросались на него. Они кололи, били, кусали, зубами вгрызаясь в свое право на жизнь. Но все было тщетно. Последний наемник, в страхе обмочившийся в штаны, трясущимися руками пытался выломать дверь, но с таким же успехом он мог голыми руками попытаться сокрушить Соборы Святой Терры. Увидев, что остался один, в бессильном страхе он облокотился на дверь, сползая вниз, и закрыв лицо от страха руками. И вот, клинок в последний раз поднялся в воздух, в последний раз раздались за эту ночь истошная просьба о милосердии. Он убил. Убил их всех. И сейчас, словно призрак, Дэкарей бродил среди бездыханных тел, слепо выискивая тех, в ком еще теплилась жизнь. Лишь один раз он вздрогнул. Когда из под груды одежды выползла нагая рабыня. Та, что обслуживала клиентов и служила для быстрой разрядки (сексуальной) подвыпивших мужланов. Кем она видела гиганта, стоящего посреди ковра из убитых и расчлененных наемников? Залитого кровью с головы до пят, но в чьем взгляде сейчас виделась лишь вселенская печаль и усталость от пережитых сражений? Как чуть позже сказала Орига, в этот момент он олицетворял собой весь Империум. Рабыня с испугом замерла, едва поняв, что его цепкий взгляд увидел ее. И, мужественно закрыв глаза, приготовилась принять свою судьбу. Без страха. Она была готова ко всему. Мысль о скорой смерти не пугала и не приносила облегчения. Только какое то отрешенное чувство мрачного конца. И даже если ему не нужна была ее смерть и внутри он был таким же, как и все эти мужчины, то она была готова отдать ему свое тело без остатка. Она была готова к многому… Но не к тому, что произошло. -Ты знаешь, где хозяин хранит ключи? Она лишь быстро закачала головой. -Вам нужно уходить, - Скаут прислушался к крикам снаружи, - Я постараюсь задержать их как можно дольше, но моих сил не хватит надолго. Он медленно отошел от удивленной эльфийки, с грустью глядя в закрытую дверь. За ней, словно стон раненого животного раздавался звон набата, и ему вторили десятки боевых выкриков и бряцание оружием. Бесполезный теперь болт-пистолет отправился в кобуру на поясе. Он был в одиночестве. Один против целого города. И Император тому свидетель, он умрет как истинный сын Империума! Он покажет этим презренным еретикам, как уходит на тот свет воин Ноктюрна! Он больше не будет прятаться. Ярость, успокоившись после смерти наемников, вновь начала подниматься изнутри, готовя тело к последнему бою в своей жизни. Уста сами собой затянули боевую литанию. Идите сюда, грязные отродья варпа! Он встретит вас как истинный Имперец! Шум нарастал и ожидание скорой развязки стало нестерпимым. -Молох, бери цель и уходи, я постараюсь задержать их как можно дольше. -Будет исполнено. На той стороне передатчика раздался шум, приглушенная ругань и… Удивленный крик. -Говорит Молох, сообщаю о большом скоплении еретиков, движущихся... -Говорит Каин, срочно доложите обстановку. Внимание…, - В передачу ворвался взволнованный голос Каина Скаут молча подошел к двери. Гул голосов в наушнике и крики по ту сторону двери сливались, превращаясь в один протяжный рык. Если они думают, что при виде сотен головорезов он в ужасе упадет на колени, то они ошибаются. Дверь открылась пинком ноги. И… Он наконец-то решил прислушаться к голосам. -Говорит Каин, только что со мной на связь вышли лояльные Императору силы. Повторяю, только что со мной на связь вышли лояльные Империуму силы. - Молох. Докладываю о сотнях еретиков, движущихся по направлению к главным воротам. Обнаружены позывные “Востроянских Первенцев”. Да, за обитой железом входной дверью действительно была армия еретиков. Но сейчас у них (еретиков) были куда более серьезные проблемы. Город находился под атакой Имперской Гвардии.***
Любовь и кролики. За месяц до вышеописанных событий. Маленькая таверна на краю города.. -Ого, наш мальчик уже почти взрослый, - Хриплый голос пьяного наемника на мгновение перекрыл общий гвалт вечернего часа, но настроения так и не поднял, - Знаешь, как только отправимся в следующий рейд, обязательно возьму тебя с собой. Пора тебе уже обзавестись персональным шлюхо-гаремом. -Угу, - молодой эльф кисло улыбнулся, - Шлюхо-гарем, это что такое? Сам придумал? -Это гарем, где девушки выполняют только роль шлюх и всегда говорят да, - Старый (явно больше пятидесяти), плешивый, покрытый коричневыми пятнами наемник на секунду задумался, - Нет даже не так. Тот, где они сами только и молят, чтобы ты им засадил. Других мыслей у них вообще нет. И вид как у армии Волта и шуточка такая же. В борделе Буффо других и не водилось. Джиуб облокотился на потертый, темный деревянный стол, затертый до дыр, машинально придвинул кружку с горьким пивом поближе и сделал глубокий глоток, надеясь на спасительное опьянение. -Говорят наш благородный свинолюд снова в городе. Есть возможность хорошо заработать, - Плешивый наемник негромко засмеялся, толкнув его рукой в бок, - Так что твой маленький секрет скоро исчезнет. Он улыбнулся кривой улыбкой, выискивая взглядом в толпе свободную официантку, но потом махнул на это дело рукой и вновь плюхнулся на бархатные подушки, блаженно поглаживая правой рукой живот с дряблой кожей. Левая потянулась к доброму кальяну. Джиуб хмуро посмотрел на своего вечернего собутыльника. Старый, но мастерски владеющий арбалетом наемник пользовался известной славой среди своих коллег по ремеслу. Его гнилые, от частого употребления опия зубы, кажется доживали последний год, а смуглая кожа неприятно обвисла, будто была ему явно велика. Но, во всяком случае, самое главное функционировало исправно. Лично сам Джиуб ни разу еще не видел, чтобы он отправился в спальню, не прихватив туда как минимум одну, а обычно парочку рабынь. -В общем не волнуйся, как только подкопишь деньжат и станешь одним из нас, отдыхать будешь не хуже, - Он привстал с подушки, указав своим пальцем в сторону, где около стойки с пивом стояли, прикованные к стене, несколько рабынь. Что-то вроде шведского стола для тех, кто оплатил себе спецобслуживание на неделю вперед. Внимательно посмотрел на них, после чего, задумчиво почесав себе пах, неуверенным, заплетающимся шагом направился к дикарке из Лесных царств - Девушке-волку. - Давай, разозлись на меня, обожаю слушать ваши грязные ругательства, - Он деловито и со смачным шлепком опустил свою руку на ее ягодицу, после чего, с видимым удовольствием, начал наконец-то утолять свое желание, пристроившись сзади. Джиуб сделал последний глоток, чувствуя нарастающую горечь внутри. Сейчас до него, вырываясь из общего гвалта, доносились довольные причитания его престарелого собутыльника и полное боли и гнева шипение используемой девушки. -И как же я вляпался во все это? - Джиуб тихо проговорил давно избитый вопрос, почувствовав, что еще немного и его начнет тошнить от одного присутствия во всем этом заведении. Тяжелая бутылка дешевого вина привычно легла в руку. Он устало поднялся со своей подушки, чувствуя как в ногах неприятно закололо. И так же устало поплелся, перешагивая через пьяных и заснувших прямо на полу наемников Черного пса. Уже перед самой лестницей его окликнул старый собутыльник. Он уже закончил свои дела и теперь с удовольствием вытирал свой орган, используя для этого длинные волосы волчицы: “Ах да, не забудь наконец-то сходить к нашему огру, снять для себя рабынь. А то на тебя уже косо смотрят”. -Не волнуйся, не забуду, - Он с натянутой ухмылкой отвернулся от него, посмотрев во тьму коридора, - Такое не забудешь. И вправду не забудешь. Джиуб устало заворочался в своей маленькой кровати. Он был с армией Волта уже не первый месяц и даже стал кем-то вроде талисмана для своего отряда. Но с каждым днем он чувствовал, как все глубже и глубже скатывается в пропасть. Когда-то, подписывая контракт и ставя на себе клеймо, он лелеял надежды о ратных подвигах, богатстве, славе и женщинах. В своих снах он был одет в дорогие, украшенные золотом доспехи, по утрам его будили своими ласками наложницы (все поголовно влюблены в него), а его увесистый кошель был полон золота. И тогда он просыпался, чувствуя как его сердце начинает судорожно биться от радости, а пальцы впиваются в соломенный тюфяк, словно это тело соблазнительный наложницы. Но то были его сны, далекие и недоступные. А он был здесь - так и не снискавший себе славы солдат, пытающийся выбраться из трясины долгов и обязательств. Рука потянулась к едва светящемуся светильнику. Масла он покупал мало и жег осторожно. Сказывалась сильная нехватка средств. Огонек отчаянно мигнул, сражаясь за свое существование и погас. -Ну и в жопу ты загнал себя, Джиуб, - слова застыли в воздухе, словно эпитафия на надгробии. Он укрылся тонким одеялом, молясь, чтобы спасительный сон поскорее отправил его в грезы, где он был хоть немного счастлив Джиуб уже разменял девятнадцать лет. Из них три он провел в поисках своего призвания, а проще - шатаясь по миру, убежав из своей семьи. Если бы кто-то спросил, чувствует ли он раскаяние, то не дождался бы положительного ответа. Он бежал не ради приключения (хотя и он мечтал и о них тоже), а спасаясь от нищеты и наказания. Рожденный в обедневшей, после падения королевства темных эльфов семье, он с детства умел хорошо делать только две вещи: Фехтовать на мечах и красть еду от голода. Правда, второе он умел делать не так хорошо как первое. И когда его поймали за воровством, то, не дожидаясь суда и своей отрубленной руки, он убил стражника и, напоследок прихватив из отчего дома меч, бежал в пустыню. И с тех пор его дни наполняли голод, холод и случайные заработки. Он сторожил караваны, зачищал волчьи логова, а однажды даже попытал счастья, выполняя контракты “Ордена отваги”. Но все это было не то. Да и деньги были непостоянными. Как правило, их с трудом хватало, чтобы не умереть от голода, в ожидании другого заработка. Но, на его счастье, год назад, судьба свела его с одним весьма интересным человеком: стариком, мечтающим найти свое место в наемниках “Черного пса”- старым арбалетчиком по имени Руд, который более тридцати лет провел на службе “Ордена Отваги” -Парень, там шлюхи и деньги. А честным трудом и на хлеб то не хватит. Уж поверь мне, я знаю. То с каким жаром он тогда все это говорил, и его энтузиазм тогда и определили его судьбу. Уже через несколько недель они стояли перед вербовочным пунктом Черного пса, где им сразу дали понять: Тысяча монет за вступление или клеймо их господина. Магическое клеймо. Джиуб выбрал деньги. Старый арбалетчик Руд - второе. И вот теперь за Джиубом числился долг более чем в девять сотен монет, а перед Рудом были открыты все двери и даже бесплатные шлюхи. -Ты, парень, просто дурак. Ну на кой тебе эти долги?! Ну подумаешь, против Черного пса никогда руки не поднимешь и не предашь? Это что, такая большая плата?! Иногда, лежа в своей комнате и слыша как через стену от него Руд кувыркается сразу с тремя наложницами, он и вправду думал, что сделал ошибку. И так было до того самого дня, пока Руд, холодным днем, не привел его в сырую темницу, где содержались рабыни. -Вот, пора тебе взрослеть, - Он рукой указал на “свежий товар” в одной из клеток, - Крольчихи. Девственницы. Прямо как ты. Он противно захохотал, довольный своей плоской шуткой, а Джиуб вдруг почувствовал непреодолимое желание уйти подальше от недоуменного взгляда минотавра-надсмотрщика. -Да не обижайся, - Вот, лучше возьми одну из них и иди покувыркайся. А то сердце болит всякий раз, когда на тебя смотрю. -А деньги я из воздуха наколдую? - Эльф попытался сдержать свой гнев, но вышло плохо. Вопрос прозвучал так, словно он огрызался. -На твоем месте я бы поблагодарил своего друга, малыш, - Руд улыбнулся, “порадовав” эльфа вонью гнилых зубов, - Я заплатил за твой первый раз. “Черт, и как только рабынь не тошнит во время секса с тобой” -Давай, выбирай или выметайся, - Минотавр басовитым голосом прервал их беседу, окинул взглядом коридор, кое-как освещенный светом пары факелов, - Мне уже надоело дышать смрадом этой темницы. -Мы берем эту! - Руд решил сделать выбор за него, после чего с довольной улыбкой повернулся к Джиубу, - В первый раз не важно с кем. Главное, чтоб щель была. Так он и встретил Агнет.***
-Так, что теперь? - девушка-кролик сидела у него на кровати, пальцами впиваясь в грязный, соломенный тюфяк. Масляная лампа по обыкновению едва светила, с трудом разгоняя вечерний сумрак. Крошечная каморка была завалена хламом до такой степени, что Агнет с трудом смогла найти узкую дорожку среди завалов. Среди черных от копоти, некрашеных досок стен и силуэта безразмерного шкафа, больше напоминавшего плохо сколоченный гроб, ее облик был словно из другого мира. И теперь она сидела, боясь посмотреть в его сторону и до бела сжав пальцами край его матраса. Косые лучи заходящего Солнца ползли по ее телу, словно последний дар перед наступлением страшной ночи, выхватывая из темноты фиолетовые пятна синяков. Джиуб вдруг почувствовал отвращение не только к своему другу, но и самому к себе. Она была шлюхой. Он - покупателем. Он имел полное право сделать с ней все, что только хотел. Мог щелчком пальцев заставить ее выполнять любую свою грязную фантазию. Любую. Единственным условием было, чтобы товар не погиб и не потерял товарный вид. За синяки и порезы взимался дополнительный штраф. Он мог даже не беспокоиться о такой мелочи, как, например, скольких она успела обслужить до прихода сюда. Руд, словно предчувствуя все это, специально ждал партию девственниц. Хотя… Он в один шаг приблизился к кровати, с содроганием увидев как ее уши в испуге прижались к голове, а из плотно закрытых глаз показался ручеёк слез. Пару лет назад это еще могло подействовать, но не сейчас. Впервые в жизни он получил власть над кем-то. Власть почти полную. И это было приятно. Долгое одиночество и желание слились вместе, начав руководить его телом, словно марионеткой. -Раздевайся! -Что? А. Да, конечно, господин, - Она трясущимися руками начала медленно стягивать с себя одежду, закусив губу, чтобы не заплакать раньше времени. Бледная, одетая в потрепанные, вульгарные наряды проститутки, она казалась ему существом иных миров. Слишком нежная и хрупкая. Слишком чистая для того свинарника, в который превратилась его жизнь. -У тебя есть выпить? Покрепче? - Ее голос вдруг стал сиплым, словно от простуды. Лифчик, имитирующий кольчугу, уже лежал на грязном полу, и девушка стыдливо прикрывала рукой свою оголенную грудь. -Минуту, - Джиуб устало наклонился над покосившемся ящиком, наконец достав почти пустую бутылку рома, - Вот, только осторожно. С непривычки здорово ударяет в голову. Он осторожно налил в крышку, заменившую одновременно и маленький стакан. На пару глотков. Немного, а ей, пожалуй и одного хватит. И… В нерешительности остановился. Он с сомнением посмотрел на стакан, переведя взгляд на крольчиху, отупело уставившуюся в пол. -Зачем тебе это? - А разве непонятно? - Она пожала плечами, - В первый раз говорят больно. Хоть какое-то облегчение. Девушка чуть дернулась, протянув руку за стаканом, словно за милостыней, и, словно пытаясь уговорить его, продолжила. - Вам так будет только проще, не придется слушать мой плач и крики. Джиуб кивнул, молча протянув ей стакан. Похоть и одиночество, уже прошли свой пик и короткая адреналиновая волна начала медленно исчезать. Он вдруг почувствовал жуткое желание, чтобы этот вечер вновь стал обычным вечером одинокого наемника в душной и грязной каморке. Ее пальцы схватили стакан, словно в него был налит эликсир бессмертия. Она еще раз с сомнение посмотрела на Джиуба, а потом предприняла отчаянную попытку выпить все залпом. Стакан был уже около ее рта, когда отчаянно дрожавшие пальцы не справились с напряжением, выронив деревянный стакан и расплескав все содержимое на грязном полу. Теперь к привычным ароматам пыли и слегка гниющих остатков еды прибавился терпкий запах алкоголя. -Больше не дам, - Джиуб сузил глаза, как только увидел, с какой надеждой она вновь посмотрела на бутылку. Словно в подтверждение своих слов он покачал ее в руке, - Тут чуть меньше половины осталось, - Кстати, как тебя хоть зовут то? -Мое имя Раздолбанная…. -Я про настоящее. -Настоящее? - Она вдруг погрустнела, зашмыгав носом. Обхватила себя руками, сжавшись в комочек и тихо, очень тихо произнесла: “Агнет. Меня зовут Агнет”. Крольчишка еще раз пару раз качнулась на крае кровати, тихо повторяя свое имя, и вдруг ее словно прорвало. По телу волной прошла крупная дрожь, воздух со свистом вошел в легкие. И буря внутри нашла свою путь наружу. Девушка упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку из холщевины, зарыдав так, что жалобный плач был без труда слышен на всю комнату.***
Хоть плохое настроение и преследовало его прямиком с утра, только сейчас Джиуб почувствовал себя ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мерзко. И в первое мгновение разум даже на секунду завис, пытаясь понять столь странную реакцию. “В этом виноват только я. И никто другой” Это было странно, но до этого ему не раз приходилось наблюдать такое зрелище: Плачущую, испуганную девушку, пытающуюся скрыться от всего мира. Разве что картина раньше дополнялась пьяным хохотом мужиков вокруг нее. Но раньше он спокойно проговаривал про себя “Моей вины в этом нет. Просто девушке не повезло на этот раз”. И совесть согласно умолкала. Иногда она умолкала сама по себе, когда длительное воздержание заставляло его жалеть, что он не один из этой толпы. Теперь ничего этого не было. Ирония, если учесть как часто он мечтал “загнать” беззащитной рабыне. Он тихо присел на краешек кровати, увидев как Агнет, не переставая рыдать, в испуге поджала ноги и сжалась калачиком. Невидящим взором уставился в грязный, заросший паутиной по углам, потолок. Короткая пустынная ночь уже начала идти к концу и краешек неба на горизонте стал чуть ярче, разогнав кромешную тьму тонкой полоской света. “Желания” уже не было. -Можешь перестать рыдать. Я не трону тебя, - Джиуб хотел сказать это ей, но слова вылетели в черноту комнаты, утонув в тишине. Рыдания стихли. Лицо с заплаканными глазами оторвалось от подушки, с неверием смотря на усталого эльфа. -Вот, укройся, а то простынешь еще, - Он наклонился, достал из комода тонкое одеяло, бросив его комком на сторону кровати, где несчастная девушка торопливо утирала слезы рукой, -Если хочешь, поспи. Ты здесь до полудня. - Почему ты делаешь это? Джиуб устало прикрыл глаза. Не знаю, наверно родители неправильно воспитали, - Он уселся поудобнее, прислонив голову к тонким доскам стены. Прямо за ними Руд опять развлекался, судя по звуку, сразу с четырьмя девушками. Джиуб горько усмехнулся. Привычное чувство зависти так и не появилось.***
Город, в котором Джиуб провел последние полгода, провонял бизнесом насквозь. Деньгами здесь жили, им молились, ими измеряли все. Каждая жизнь живого существа здесь имела свою цену. Когда-то, с грустью смотрящий на рабыню, эльф думал так же. Он о многом думал в ту ночь. О том, как иллюзорны мечты, когда стоит лишь протянуть руку за желаемым, чтобы понять, что тебе это не нужно. Но, сидя сейчас рядом с девушкой и чувствуя, как сердце радостно стучит в груди после пережитого, как эйфория накатывает на него с головой, Джиуб вдруг понял, что уже не первый год был подобен глупому щенку гоняющимся за своим хвостом. Словно мотылек он летел на ослепляющий свет богатства, славы и сладострастия, отчаянно вгрызаясь в любую возможность даже не стать, а лишь на минуту прикоснуться, почувствовать вкус красивой жизни. Теперь он уже не представлял свою жизнь без меча на поясе. Он раз за разом ввязывался в авантюры, прекрасно понимая, что каждая из них может стать последней. А вместо друзей он жадно ловил лживую похвалу своих “соратников” из наемников “Черного пса”. Другой Джиуб, сидящий где-то далеко внутри, чье детство прошло в неустанных заботах о своих сестрах, одна из которых погибла от голода в два года, понимал, что его бесславный конец не за горами. Но этот же “другой” Джиуб буквально трепетал от восторга, ожидая скорой развязки. Когда первые лучи солнца наконец осветили скромную комнату, он уже знал, что в наемниках “Черного пса” ему не место. Решение далось ему даже как-то слишком легко. Настолько, что он даже сам удивился, как быстро отправил на помойку здоровый кусок своей жизни. Он вернется домой, к семье, заплатит штраф, позаботится о своих сестрах. “Только бы с мамой все было в порядке”. Оставался только один нерешенный вопрос: “Что делать с крольчихой? Отдавать ее обратно в темницу?" По телу пробежала неприятная дрожь, но выбора, по сути, не было. День с ней стоил как его недельное жалование.***
-Вот, я приготовил поесть, - Он поставил на столик рядом с кроватью ароматную тарелку с пирожками, - Подумал, что вас там вряд ли хорошо кормят. -Да ешь давай, не бойся, - Он улыбнулся, почувствовав как внутри шевельнулось что-то до боли приятное и незнакомое, когда огромные синие, как чистый лед, глаза, распахнулись в неверии, а потом с радостью посмотрели на угощение. -Ты не такой как они, - она торопливо набивала рот булочками, - Почему ты с ними? - Деньги и женщины. Она больше ничего не спрашивала. Просто молча приняла эту неприкрытую ложь, впервые радуясь столь явному обману.***
-Как и договаривались, без синяков… Ну, без новых синяков и увечий, - Он бросил нервный взгляд на враз поникшую рабыню. Еще полчаса назад она весело смеялась, сидя на соломенном тюфяке в его комнате и он не мог сдержать улыбку, слыша ее забавное щебетанье. Теперь мир вновь показал свой оскал. Перед тем, как передать ее в руки охранника, он почувствовал как коготки на ее руке больно впились в его ладонь, а выражение отчаяния в ее глазах стало почти осязаемым. -Пожалуйста, мне нужно кое-что тебе сказать. -Еще пять минут, - он жестом показал минотавру пятерню, на что получил лишь презрительный взгляд. -Хорошо, только не вздумай трахать ее прямо тут, - Он с отвращением харкнул себе под ноги, растерев плевок копытом, - От вида спаривающихся людей у меня аппетит портится. -Послушай, у меня есть сестра, Эстер - стоило им отойти, как Агнет словно прорвало, - Она хорошая девочка, умная, добрая и…, - Она закусила губу. -Пожалуйста, помоги ей. Я не знаю тут больше никого с таким добрым сердцем. Ты единственный, кого я могу просить о таком. -Послушай, я бы хотел…, - Джиуб попытался оторвать ее рук, но те лишь крепче вцепились в его куртку. -Я не хочу, чтобы она сгинула здесь! - Ее голос перешел на крик, заставив минотавра в удивлении обернуться в их сторону. Она вдруг стыдливо посмотрела в пол и продолжила, - Если в твоем сердце есть капля милосердия, не дай ей умереть от рук наемников.***
-Вот же маленькая сука, - Джиуб хотел было сказать это вслух, но передумал, увидев напряжение в лице молодой крольчихи. “Девочкой” оказалась прелестная сестра Агнет лет тринадцати. Голубые, как и у сестры глаза, нежный, с чуть кремовым оттенком, белый мех. Она сидела, поджав ноги, на кровати. На том же самом месте, где ночью лежала ее старшая сестра, трясясь от страха. Взгляд дикий и затравленный, словно у лесного зверька. Она сидела нахохлившись, с подозрением и враждебностью встречая каждое его движение. Особенно в ее сторону. “Логично” , -Джиуб осторожно взял в руки деревянный стакан с бурдой, по вкусу напоминающий кофе, только для бедных. “Девочка наверняка думает что я из числа тех, которым нравятся помоложе”. -Ты здесь по просьбе своей сестры, так что можешь расслабиться, - Он выразительно посмотрел на нее, с отвращением отметив очередной вульгарный наряд. “Надо бы найти ей нормальную одежду” -Дерьмо собачье! Думаешь я поверю тебе?! Ты один из “них”! - Она ощетинилась, с ненавистью глядя на него из зло прищуренных глаз, - Только тронь меня и я покалечу тебя так, что мама родная не узнает. -Такая маленькая, а уже такая воинственная, - Джиуб с улыбкой наклонился вперед, едва сдержав смех, когда злость и решимость на ее лице сменилась паникой и животным страхом, а сама она она вжалась в стену, словно мечтая провалиться в комнату по соседству. Она корчила из себя крутую, а сама была полуживой от страха. И это ему нравилось. Сейчас она чем-то напоминала его самого в более молодые годы. Он также отметил, что сейчас его пустая жизнь вновь обрела подобие смысла. Во всяком случае он больше не чувствовал себя алкоголиком, который мчится по наклонной в ожидании конца. -Если хочешь, можешь и дальше сидеть и играть в гляделки со стеной, а я проголодался, - Он встал, размяв затекшие конечности. Бессонная ночь не прошла бесследно и теперь его мысли путались, словно куски ниток в кармане. Хотелось лечь и уснуть, если бы не одно “Но”. Девочку мутило от голода, а видеть голодный взгляд ребенка Джиуб не мог. С самого детства. -Схожу куплю тебе поесть. Хочешь чего? Девочка на секунду задумалась, настороженно глядя в его сторону, по-турецки уселась на кровать и прижала к груди подушку, - Можешь принести молока? -Молока? Мы в борделе, тут есть пиво и ром, - Он развел руками в стороны, - Принесу тебе воды и чего-нибудь поесть. -Спасибо, - Она сконфуженно просипела , после чего замолчала и уткнулась в подушку. (девочка не выдержала и заплакала, уткнувшись в подушку, чтобы он ее слез не увидел) -Эх, Джиуб, можешь ты себя в неприятности загнать, - Он взял в руки полегчавший кошелек из грубой кожи, после чего с сожалением посмотрел на притихшую Эстер, - Плакать не стоит, тебе еще повезло, что ты сейчас здесь, а не с таким как…, - Джиуб умолк, поймав себя на мысли, что едва не произнес “Руд”. Эстер молчала. Только когда дверь в его комнату скрипнула покрытыми ржавчиной петлями, тихо спросила, - Что с моей сестрой? -Я не знаю. -Ты поможешь нам? Джиуб вышел, нарочно громко закрыв дверь, словно хлопком хотел отогнать противные слова. -Надеюсь, мое благородство закончится раньше, чем деньги. - Он сказал это про себя уже в коридоре. Да, сейчас он ее спас, но финансы закончатся рано или поздно, а он не всемогущий офицер, чтобы выбить себе в пользование личную рабыню. Эльф мягкой походкой скользнул вдоль плотно закрытых дверей пристройки “для бедняков”. Молодой, неопытный, он совершил классическую ошибку, от которой его не раз предостерегал Руд : “Они всего лишь куски мяса. Никогда не думай о них, как о живых существах”. Весь его внутренний мир сейчас рушился, словно лёд под теплом весеннего Солнца, стремительно замыкаясь на единственных живых существах, для которых он хоть что-то значил.***
Сейчас было уже утро и в пустынном холле было от силы пару людей. Запах перегара все еще витал в воздухе, но остатки непрекращающихся пиршеств успели убрать, благо что недостатка в рабынях никогда не было. Ноги сами понесли его по привычному маршруту. Он обогнул зал, направившись в небольшую комнату рядом с кухней. Молока как он и ожидал, там не оказалось. Вернее оно там было, но это было “особым” молоком от рабынь: свежим грудным молоком. Давать такое Эстер он не хотел. Он взял немного вяленого мяса, наполнил пустую флягу горячим травяным чаем - самым безобидным напитком, что только смог найти. Пара яблок, кочан капусты - он только сейчас понял, что не представляет, что же едят кролики. -А у вас есть пирожки с морковкой? - Он воровато оглядел полутемное помещение и повара, с заляпанным кровью передником. -Могу сделать. За деньги. А зачем тебе? -Не твое дело, - Джиуб выложил на стол горсть медных монет, - Сделай пару десятков. Повар - грузный мужчина с окровавленным тесаком, с подозрением посмотрел на него, но сгреб всю мелочь к себе в карман. Спустя минут пятнадцать он вышел, неся увесистый сверток, от которого вкусно пахло свежей выпечкой. Джиуб молча взял купленную еду, уже представляя как слухи о его странном поведении к вечеру разойдутся среди всех наемников. Но это не волновало его, если только Руд не начнет копать.***
В комнате ее не оказалось. Он ожидал увидеть ее на кровати, но нашел только смятое одеяло. В шкафу тоже было пусто. -Проклятье, проклятье! - он как запертый тигр закружился по комнате, - Догадывался, ведь, что эта дуреха может сделать глупость! Он со злостью пнул хлипкий стул, окончательно сломав этот “триумф лени над совестью столяра”, после чего с размаху уселся на кровать, услышав чей-то жалобный писк. Из под кровати, выползла, перемазанная в грязи и сдирая с ушей паутину его Эстер. -Я испугалась, что это не ты, - Она сконфуженно посмотрела в пол, начав носком ноги выводить в грязи замысловатые узоры. И добавила, чуть помолчав, - Испугалась, что меня пришли вернуть в клетку. Джиуб со вздохом облегчения сначала посмотрел на стул, а потом на нее, - Этого не будет. Обещаю.***
Как он и боялся, уже к вечеру слухи о его странном поведении стали темой для вечерних пересудов, но их хватило на пару дней. Судачить о каком-то левом наемнике никому долго не хотелось. Сам же Джиуб старательно делал вид, будто ничего не поменялось и в красках расписывал Руду, как жестко отымел Агнет, пустив в дело всю свою фантазию. В ответ он получил одобрительное похлопывание по спине и пожелание, чтобы в его кровати всегда была по новой дырке. Мир, казалось, и не заметил перемен. Хотя и сам Джиуб ничего нового не заметил, разве что теперь, после вечернего бара, он тащился на кухню, покупал немного еды (беря на сладкое морковных пирожков с сахаром), после чего плелся в комнату, где его уже ждала Эстер. Грустные это были вечера. Эстер мало говорила, а если уж начинала говорить, то говорила так, что Джиубу хотелось, чтоб у нее язык отсох. Колкостей и насмешек в ней было на десятерых. Но он не разу не накричал и не припугнул нахальную девочку. Слишком хорошо он знал чувство, когда сердце прятало страх под маской ложного гнева и бравады. Даже сон теперь стал испытанием. Эстер ложилась спать только после него, закутавшись в одеяло как в кокон и зорко следя, чтобы он был повернут к ней стеной, а его руки были подальше от нее. Однажды он забыл об этом, перебрав эля и рухнув прямо на нее. Конечно, это могло быть преувеличением, но Джиуб мог поклясться тогда, что пощечину ему влепила не слабая детская рука, а могучая лапа орка. Не меньше. Так прошла неделя. Каждый вечер он исправно ходил к минотавру, продлевая день воли для девочки еще на 24 часа. И всякий раз он с тревогой смотрел на стремительно уменьшающуюся заначку. Неделя прошла как один день. За ней вторая. На какое-то время это даже стало нормой. Вошло в привычку.***
-Ты можешь выкупить мою сестру? Хотя бы на один день? - Эстер доела пирожок, тщательно вытерев крошки с лица. Испуганно бросила короткий взор на Джиуба, словно боясь узнать ответ, после чего вернулась к пристальному разглядыванию пустой тарелки (все мы знаем состояние, когда непонятно куда смотреть и смотрим на первое, что попадется на глаза). -Не стоит, - Джиуб одним большим глотком допил дешевое (из экономии даже еще более дешевое, чем обычно) пиво, устало посмотрев на погрузившийся во тьму город. Вечерний разговор вновь вернулся к ее сестре. -Давай лучше спать, - Он широко зевнул, показывая как устал и отправился к кровати, морально готовясь лежать всю ночь не двигаясь. И стараясь не храпеть. Прошло всего три неполных недели, а он уже чувствовал, как его жизнь поменялась. Пустота внутри исчезала, наполненная заботами о ком-то, кого он уже воспринимал даже если и не как дочку, то как младшую сестру точно. -Пожалуйста, только один день, я хочу увидеть, что с ней все в порядке. Джиуб застыл на мгновение, потом хмуро посмотрел на узкую кровать : “На твоем месте я бы на это не надеялся”.***
ДО ПРИХОДА НАШИХ ГЕРОЕВ В ГОРОД ОСТАЛОСЬ ВОСЕМЬ ДНЕЙ. Все то время, что Эстер жила у него, эльф старательно делал вид, будто его не волнует судьба ее сестры, а сама она должна каждую минуту благодарить его и его причуды, что не ублажает сейчас жирного орка. Он не знал, купилась ли девочка на его паршивую игру, но знал точно, что сам он так и не смог превратить это все в реальность. Каждую проклятую ночь с того момента, когда перепуганная Агнет устало зевнув, расположилась у него на груди и отправилось в царство сновидений он пытался забыть ее. Честно пытался. Но не смог. Всего одна ночь, когда он оказался достаточно бесхребетным чтобы не взять ее силой, изменила, перечеркнув и выкинув на помойку всю его прошлую жизнь. Каждую ночь, спиной чувствуя как в беспокойном сне ворочается Эстер он вспоминал ее добрый смех, чуть лукавую улыбку, мягкий мех ее ушек и это всепоглощающее чувство неземной радости от того, что она смогла найти доброе сердце в этом жестоком мире. И каждый раз он сердито одергивал себя, вспоминая что он уже под подозрением. Даже Руд стал коситься на него с недоверием, почувствовав как он отдаляется от коллектива. Он ненавидел себя за это чувство. Разум отчаянно пытался задушить на корню любое напоминание о той ночи, но тщетность этих попыток понимал даже сам Джиуб. Самое яркое и живое напоминание об Агнет сейчас сидело на стуле, болтая ногами и осторожно потягивая ароматный чай из деревянного стакана. Джиуб боялся. Боялся момента, когда его кошель и исхудавшая заначка окончательно исчезнут. Боялся как однажды он должен будет сказать Эстер, что вскоре она отправится в клетку и он уже не сможет выкупить ее обратно. Боялся думать, что стало с Агнет, после того, как она вернулась в темницу. -Джиуб…, - Эстер сделала маленький глоток из чашки, с тревогой посмотрев на эльфа. -Все еще голодна? Можешь взять мою еду. Сегодня у меня нет аппетита, - Он улегся на кровать, свесив ноги. Закрыл глаза. Попытался вызвать в памяти доверчивый взгляд Агнет. -Сколько у тебя еще осталось денег? Джиуб со злости стиснул зубы “Словно мысли читает, маленькая чертовка”. Немного, - Он тут же пожалел о своих словах, но и врать не хотелось. К его удивлению Эстер не начала плакать или кричать. -Знаешь, я догадывалась, - В ее голосе послышались плачущие нотки, - Когда я вернусь в камеру, то не увижу сестру. Нас разлучат. Посадят в разные блоки. Теперь в ее голосе послышались судорожные всхлипы. Пожалуйста, пара дней ничего не решат, а я хочу увидеть Агнет хоть один раз. Хотя бы попрощаться. Джиуб взобрался на кровать полностью, отвернувшись к стене, - Хорошо. Сердце стучало как ненормальное. Он лежал, призывая спасительное забытье, но мысли, встревоженные осознанием скорой разлуки и своим полным бессилием, раз за разом возвращали его в реальность. Когда Солнце за окном окончательно скрылось, он услышал тихий зевок, почувствовал как матрас рядом с ним прогнулся, а затем как Эстер осторожно и боязливо поцеловала его в щеку. (Ничего эротичного, просто как сестра). -Жаль что Агнет не повстречала тебя раньше. Из вас получилась бы хорошая пара, - Она заботливо укрыла его одеялом. И лишь когда ночь окончательно и без остатка вошла в каморку, Джиуб услышать чуть слышные, сдавленные рыдания маленькой девочки, слишком рано потерявшей родителей, детство, а теперь еще и сестру.***
В серой, испачканной магическом заражении пустыне не часто идут дожди. На памяти Джиуба, прожившего тут чуть более года, такое встречалось всего один раз. Даже местные старожилы не могли припомнить более десяти ливней за свою жизнь. Чаще облака просто нависали над ними, подобно серому воинству, закрывали собой Солнце и погружали яркий день в сумрак. Они несли с собой холод, но почти никогда не отдавали живительную влагу. Они берегли ее для плодородных полей чуть дальше. В такие дни старожилы недобро ворчали и старались прятаться в своих домах, откладывая ворох дел “на потом”. Джиуб с тоской посмотрел на небо, почувствовав как внутри защемило от неприятного предчувствия. Он делал ошибку и знал это. Он догадывался, что могло стать с ней уже через неделю, но упрямо отказывался думать об этом. Всякий раз когда он пытался представить ее, лежащую на полу в разорванной одежде, перепачканную спермой, как воспаленные и уставшие от недосыпа глаза, с безразличием смотрят на мир, образ пропадал. Исчезал, словно его никогда и не было. И тогда он видел свою Агнет. Добрую и нежную, словно лепесток розы. Стоило ему увидеть знакомые стены темницы, как шаг сам собой замедлился, словно предчувствуя недоброе. В кошельке позвякивали последние монеты. Одна ночь с Агнет и потом еще три, максимум четыре, если он договорится о скидке или сможет занять в долг, с Эстер. -Проклятье! - Рука нащупала кошель, показавшийся болезненно маленьким. Он все еще мог развернуться и уйти. И тем самым купить еще одну неделю с Эстер, но не стал. -А, опять ты…, - Минотавр искоса посмотрел на него, грузно вздохнув. Он был занят тем, что называл “воспитанием и кормежкой в одном лице”. А именно: Дрочил в тарелку с едой для рабынь. -Минуту, - Он наконец разрядился, пинком копыта отправив миску с едой в камеру, расплескав половину на полу. -Жрите, твари, - Он захохотал, после чего повернулся и снова посмотрел на Джиуба. - Тебе чего? Рабыню? -Да. Помнишь ту, которую я заказывал недели три назад? -Нет, не помню. Тут много что было за три недели, всех клиентов не упомнишь. -Она была из партии девственниц. Кролики. Взгляд минотавра стал более осмысленным, он нахмурился, закрыв глаза он умственного напряжения, - А вспомнил! Которая с белым мехом? -Да, она. Я хочу купить ее на одну ночь, - Эльф полез в карман, доставая кошелек. -Прости, но ее уже купили. Насовсем. -Как? Кто?!, - На секунду ему захотелось поверить, что он ослышался. -Этот. Твой друг. Ну тот старикашка. Прямо на следующий день пришел и отвалил за нее золотом. Джиуб не помнил как добежал до своей родной ночлежки. Мешанина улиц и лиц сплелись в одно протяжное серое пятно. Помнит только как больно билось его сердце, помнит холодный липкий пот и как рот свело от злобного оскала. Все это время она была рядом! Прямо за стеной! По ночам он слышал ее крики! Ярость придавала сил. Этот выродок специально купил ее! -Открывай сволочь! Я знаю, что ты там!, - На дверь Руда обрушился град остервенелых ударов, - Давай, скотина! Или я ее выломаю! Дверь отворилась не сразу. А когда отворилась, то чуть не слетела с петель, отшвырнув хозяина вглубь комнаты: Джиуб помог ее открыть резким толчком. -Где она?!, - Он как дикий зверь закружился по небольшой каморке. -Кто? Эта сука? - Руд лежал на полу, рукой прикрывая разбитый от удара дверью нос. Стараясь чтобы кровь не попала на его дорогую шелковую рубаху., - Я отдал ее своим дружкам. -Отдал дружкам?! - Глаза Джиуба стала круглыми от страха. Он не раз выпивал с ними и хорошо знал, что это за друзья. -Я тебе помочь хочу, дурак малолетний! - Руд оперся жилистой рукой на испещренный украшениями комод, - Влюбиться вздумал? Ты идиот, умрешь здесь с таким характером! -Тебе то что? - Джиуб в гневе осмотрел богатую, но безвкусную комнату, пинком ноги уничтожил небольшой бар из бутылок дорогого вина и крепкого рома. -Я уже видел такое. Парень, ты же знаешь, что я только ускорил процесс. Ну арендовал бы ты ее сейчас. А потом деньги бы закончились и она вернулась назад, -Он откинул голову назад, рукавом вытирая струйки крови, - Да через полгода все равно к этому пришли бы! -Потом спасибо мне…, - Руд не договорил, кожей шеи почувствовав холодную сталь клинка. Ровное дыхание уверенного в себе офицера (да, он успел таки сделать карьеру) вдруг стало дрожащим. Он посмотрел Джиубу в глаза, почувствовав как внутри у него все напряглось. Он и раньше видел его глаза. Немного детские, немного наивные, теперь они казались ему глазами матерого убийцы. “Святой Волт, да он же меня убить может! - Мысли, ошеломляющая и ужасающая вдруг вспышкой вспыхнула в его сознании. Проведя столько времени вместе и привыкнув к образу наивного девственника, Руд вдруг со страхом обнаружил, что Джиуб может все еще и кажется подростком, но теперь выглядит достаточно крутым, чтобы не дрогнув выпустить кишки офицеру наемников Волта прямо в его номере.” -Она в борделе Буффо. На втором этаже. У моего друга. Мезуки. Тяжелый удар под дых заставил его согнуться пополам. За ним последовал второй, - рукояткой ножа в затылок. Руду показалось, будто из его глаз посыпались искры, а внутри зазвонил огромный набат. Из рваной раны брызнула кровь, теплом растекаясь по тонкой рубахе. -Да чума на тебя! За что?! - Он упал на пол, обхватив голову руками, - Неблагодарный сукин сын! Последние слова остались неуслышанными. Джиуб уже выбежал из комнаты.***
Особняк Буффо возвышался над городом словно набожный Храм. В каком то роде это и был Храм. Волт был провозглашен святым и бордель как нельзя лучше подходил на роль храма в государстве “Секс обслуживания”. Джиуб бывал здесь не часто, только пару раз по личному приглашению Руда. Вход сюда был свободный, но даже выпивка стоила дороже его меча. Не помня себя он вбежал на второй этаж и в нерешительности остановился перед нужной дверью. Вбежать? Он посмотрел на фамильный меч в своей руке и вдруг почувствовал невероятную беспомощность. Однажды он видел показательный бой этого конеголового и шансов победить было… Немного. Изнутри раздался и затих до боли знакомый стон. Тяжелая, массивная дверь открылась на удивление легко. В нос ударил спертый запах немытых тел и душного воздуха. И как не сильна была ненависть, сжигавшая тело Джиуба подобно лихорадке, даже она на миг застыла, потрясенная увиденным зрелищем. Он мог не бояться Мезуки. Тот был “в говно”, глубоко дыша на кровати в наркотическом опьянении. А прямо посреди пола… Джиубу захотел, чтобы все это оказалось сном. Чтобы не было ни Агнет, ни Эстер, ничего! И он проснулся спившимся алкоголиком в своей комнатушке. Но реальность была страшна. Добрые, полные озорства и детской невинности глаза Агнет были полны похоти. Словно профессиональная шлюха она неистово насаживалась на член одного из толпы голых мужиков, что пришли в поисках халявы. Насаживалась сама, без принуждения, подбадривая толпу своими грязными комплиментами их мужским достоинствам. Планы, которые Джиуб наспех накидывал во время своего забега до виллы разбились в прах. Его подняла и несла волна багровой ярости. Опьяненные наслаждением, разомлевшие от жары, духоты и удовольствия они едва обратили на него внимание в первые моменты, приняв за очередного любителя халявы. И эта неосмотрительность стоила паре из них жизни уже в первые секунды. С диким криком, полным боли он бросился на них, первым же ударом проткнув горло тощему наемнику, решившему порадовать себя ее теплым ртом. Дверь за спиной захлопнулась с глухим стуком, словно крышка гроба. И этот стук вывел их из прострации. Некоторые их них потянулись к клинкам. Кому то это удалось, но еще пара наемников упала на пол, зажимая распоротые животы. Клинок Джиуба затянул печальную песнь смерти, подобно молнии со свистом рассекая воздух. Длинный, прямой меч эльфийской работы столкнулся с кривыми ятаганами наемников “Черного пса”. Он был один против трех оставшихся в живых смуглых парней. Юнец, бросивший вызов матерым ветеранам. В другой ситуации он не протянул и минуты, но его ненависть сбросила его сознание в пучины безумия. Обезумевший разум бился в агонии, уверенный что он и только он был виновен в случившемся. И теперь он бился, готовый умереть, но забрать с собой на тот свет как можно больше этих мерзких душ. Огромный, волосатый наемник, обликом напоминающий далеких предков человека взревел, замахнувшись своим ятаганом и тут же упал на пол. Точный удар эльфийского меча пронзил его сердце, а уже через мгновение вышел обратно с чуть слышным чавкающим звуком. И сразу же наполовину утоп в глазнице опешившего от испуга коренастого любителя халявных развлечений. Клинок прошел насквозь, проткнув мозг и пробив череп. И в ту же секунду выпал из рук, выбитый ударом последнего оставшегося в живых. Он с издевательской улыбкой посмотрел ему прямо в глаза, готовый выйти победителем из этой схватки. И застыл, скованный страхом. Завыв подобно голодному волку, опьяненный гневом, с глазами, наполненным безумием, Джиуб кинулся на него, отчаянным ударом повалив его на пол и вцепившись своими зубами ему в горло. Одной рукой он держал кривой ятаган подальше, продолжая зубами рвать шею, упиваясь вкусом крови верещащего от ужаса и бьющегося в агонии наемника. Остановился Джиуб только тогда, когда понял, что вгрызается в уже мертвого человека. Словно в полусне он встал, чувствуя как рассудок склеивает себя из тех осколков, на которые он только что его разбил. Уже плохо понимая что делает, он, не обращая внимания на слабые протесты Агнет и для надежности затолкав ей в рот кляп, словно кусок мяса завернул ее в ковер и понес вниз. Мезуки он не тронул. Память услужливо подсказала, что тогда он точно не доживет до утра. Сам конеголовый даже не проснулся. О том, как он дошел до своей каморки он не помнил. Помнил только слезы Эстер и ее истошные крики: “Это я Эстер, почему ты не узнаешь меня?!”.***
СПУСТЯ СЕМЬ ЧАСОВ. ДО ПРИХОДА КАИНА И ЕГО ОТРЯДА ОСТАЛОСЬ СЕМЬ ДНЕЙ. Джиуб проснулся и в первые минуты даже не сразу понял что произошло и где он находится. -Вставай, ленивая жопа! Это ты виноват! Ненавижу тебя!, - Он устало протер глаза, а в следующую минуту на него обрушился град слабых детских ударов. -Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ты должен был выкупить Агнет, а не меня! - Эстер, с красными от слез глазами пыталась достать его, но у нее это плохо получалось. Вчера он пришел в каморку, держа на плече, словно труп, ее сестру. С похотливым взором, губами, шепчущими непристойности, она, вместо того, чтобы обнять Эстер, даже не узнала ее, приняв за очередную напарницу по постельным играм. А потому сразу постаралась наградить ее совсем не сестринским поцелуем. Джиуб в тот момент действовал словно на рефлексах, слабо понимая что происходит. Дав ей пощечину, он веревкой привязал ее к кровати, приказав Эстер взять его кинжал и ждать его возвращения. И уходить через час, если он не вернется. Он вернулся спустя три часа, но Эстер и не думала уходить. Она все так же сидела на стуле, трясясь от плача и боясь смотреть в сторону своей сестры. -Я же сказал тебе! Хотя, это уже не важно. Вот, это должно помочь. - Он показал маленькую черную бутыль, - Аптекарь сказал, что оно может вернуть разум. Джиуб осторожно открыл рот Агнет, без остатка вылив содержимое внутрь. -Он сказал, что эта хрень для тех, кому нравится сам процесс развращения. Чтобы можно было его повторить по второму разу. -И сколько оно стоило? -Три тысячи. -Три?! - Она в шоке отшатнулась, прикрыв рот рукой, - А кто дал тебе столько денег? -Мне их никто не давал. -Тогда как? -Скажем так, в армии Волта этой ночью стало на одного поставщика афродизиаков меньше. Джиуб отвернулся, всматриваясь в затуманенный взор Агнет, отчаянно выискивая любые признаки просветления. Час назад он убил аптекаря, специализирующегося на “особых зельях”. И заодно обчистил его кассу. -Ее скоро должно начать тошнить. Возьми ведро в углу и постарайся не заляпать себе платье. А я лягу спать. Иначе скоро свалюсь в обморок.***
-И хватит меня бить! - Он рукой перехватил ее замах, - Сколько я спал?! -Часов шесть, может восемь. -Проклятье, меня наверно уже весь город ищет, - Джиуб вдруг замер, прислушиваясь к шорохам. И вдруг вскочил, выбежав в коридор. -Тысяча проклятий, - Уже через десять секунд он забежал обратно, - Руда нет на месте. Уверен, этот говнюк уже ведет сюда отряд за обещанным вознаграждением! -Что мы будем делать? -Бежать! Вот что! Возьми еды, какой найдешь и завяжи в кулек покрепче!, - Джиуб с опаской выглянул в окно, после чего осторожно подошел к Агнет, лежащей на соломенных тюфяках. -Агнет, дорогая, как ты? Бедная девушка лежала на импровизированной перине из одежды, тюфяков и вообще всего мягкого, что они смогли найти ( да, он всю ночь спал на досках). Он ласково провел рукой по ее щеке и это легкое прикосновение разбудило ее. Она широко распахнула свои глаза, в ужасе озираясь по сторонам, но стоило ей увидеть Джиуба, как из голубых глаз хлынули слезы. Она прижала его к себе, обняв и разрыдалась. -Тише девочка, я здесь и теперь я больше никому тебя не отдам, - Он ласково гладил ее по спине, чувствуя как ее горячие слезы стекали по его шее. -А я верила, всегда верила, что ты придешь за мной, - Она всхлипнула крепче прижав его к себе, словно боясь потерять во второй раз, - Они… Они заставляли делать меня ужасные вещи. -Я знаю. Тише. Не вини себя. Я не виню и тебе не стоит, - Он старался наполнить свой голос теплом и заботой настолько, насколько это было вообще возможно, - Не бойся, сейчас мы уйдем и нас никто не найдет. Никогда. Обещаю. Джиуб нехотя разорвал объятия. -Нам нужно бежать. Срочно. Успеем выбраться из города - сможем укрыться в пустыне. Эстер молча кивнула. Дверь в его каморку скрипнула в последний раз, словно прощаясь с ее самым любимым жильцом. Взвалив на плечи узелок с едой и поддерживая слабую от пережитого крольчиху, он бросился во тьму коридора, уже зная, что лучше умрет сам, защищая ее, чем позволит льстивым речам Волта второй раз завладеть его сердцем.***
Они бежали, петляя среди улиц. Шарахались от каждой тени. Пробирались самыми злачными районами. И на короткое время им даже стало казаться, будто свобода близка. Пока у самых ворот его не окликнул противный и до боли знакомый голос. -Так так так! Знакомый плащ! Помню как ты его покупал!, - Руд стоял там, с двадцатью орками за своей спиной, - Ну и наломал ты дров, малец! -Руд! Скотина! -Не ругайся. Мы всего лишь хотим возместить твой ущерб. Три тысячи за лекарство, смерть уважаемого аптекаря, наемники, твой долг перед Волтом, ну и испачканный ковер нашего уважаемого Мезуки. Он театрально развел руки, - Ты и твои шлюхи проданы этому уважаемому свинолюду, - Он указал на свинолюда, одетого в белый накрахмаленный парик и в украшенное кружевами бельё. -И советую не сопротивляться его Оркам. Не стоит их лишний раз провоцировать. Джиуб почувствовал как сердце сковало льдом, - Их вы троните только через мой труп! -Что же, это твой выбор, малыш!