Шкаф доктора Кертиса, с которого все и началось

Если вы думаете, что история со шкафом меня чему-нибудь научила, то вы чрезвычайно заблуждаетесь. Правда, теперь я себя спрашивал: "Ну почему я не в шкафу?" Ибо, определенно, предпочел бы быть там, а не стоять в бахилах и резиновых перчатках в прихожей доктора Кёртиса. Если вы думаете, что доктор Кёртис был настолько любезен, что сам меня пригласил, или, хотя бы, что он находится в этот момент там же, у себя в прихожей, вы ошибаетесь вторично. А что было делать? Я хотя бы изредка задумывался о Доноване, можно сказать, он стал практически моим другом — столько всего нас связывало. Как я мог позволить кому-то другому вломиться в его дом? Ну, начнем с того, что "домом" это можно назвать лишь с натяжкой... Вернее, я предпочитаю не называть это настоящим домом, потому что проще считать, что я влез в общагу для преподов, принадлежащую колледжу, а не в частное владение физического лица. Джастин еще в четверг сделал дубликат ключа, пока наши отвлекали консьержа. И вот теперь, когда все разъехались на выходные, я должен исполнить самое коварное и разоблачающее зло: отыскать под кроватью мистера Кёртиса его порнуху с горячими испанцами. Или мексиканцами? Или какими другими латиносами? А почему, собственно, латиносами? Кажется, поначалу это были негры... или не негры, а просто загорелые мужики? Короче, не суть. Жестокий план Джастина заключался в том, чтобы разоблачить греховную склонность Кёртиса и с помощью шантажа и угроз заставить преподавателя покориться нашей воле. Заходя в спальню, я готовился к самому худшему: плетям, огромным резиновым кандалам и тому подобному. Я даже приготовил фотик, но, к моему облегчению, Донован ложился спать в обычной комнате. Даже ни одного постера. Даже никакого фанарта с Уолтером и Джесси из "Breaking Bad"! Может, он был и не настоящим педиком, но уж химиком-то он был настоящим! Некоторое время я потратил на осмотр интерьера. В основном, это были кучи сваленных по углам и полкам книг, немного музыкальных дисков и пыль на компьютерном уголке с крутыми колонками. Я опустился на пол и заглянул под кровать. Потом я снова поднял голову, и снова заглянул. Этот отвлекающий маневр ничем не изменил суровую реальность — никаких журналов под кроватью Донована Кёртиса в помине не было. Даже ни одного чистого прямоугольника на ровном слое пыли, что обеспечивало бы хоть какой-то потенциал! Я поднялся и осмотрелся. Еще добрую четверть часа я перебирал стопки возможных улик и заглядывал в укромные уголки, но все было впустую. Невероятное чудо и волшебство: у Доктора Кёртиса не было не то что порнухи с мальчиками, но вообще никакой порнухи! Я начинал чувствовать себя нехорошо. Если Донован не был злостным извращенцем, то какого черта я тогда вперся к нему домой? Моя пацанская солидарность больше не казалась такой важной и неотъемлемой деталью взаимодействия дружного коллектива. Мне вдруг стало противно, что я участвую во всем этом, тем более, что доктору Кёртису я никогда не желал никакого зла. Кажется, я повзрослел на десять лет за одну эту минуту. Меня слегка пошатнуло, и тут случилось непоправимое. Вешалка, за которую я хотел удержаться, наклонилась и угодила рогом прямиком в стеклянные дверцы книжного шкафа, которые тут же звякнули и осыпались на голову салютом, праздновавшим мое спонтанное обретение интеллекта. Вот откуда доносился паленый запах... К сожалению, ни один из двух вариантов действий, не раз спасавших меня в сложных обстоятельствах, не подходил к этой патовой ситуации. Каким бы мертвым дурачком я ни был, очевидных улик моего нахождения в комнате доктора Кёртиса я истребить уже не мог. Оставалось надеяться, что бахилы и перчатки хотя бы помогут сохранить мое инкогнито. В понедельник мы явились на пару Кёртиса в самом смирном настроении. Преподаватель писал что-то на доске и, насколько мы могли судить, не выказывал никаких признаков ярости. — Сегодня лабораторная, — объяснил он, поворачиваясь к столу и обращая все свое внимание на методичку. Мы уже привыкли к тому, что во время лабораторной парты первого ряда складываются в линию, так, чтобы учитель мог вовремя заметить, не вызывает ли кто-то нечистую силу вместо того, чтобы записывать, какого цвета дым выходит из пробирки с серой. В этот раз все было так же. Десять горелок выстроились ровным рядком, мы распределились по двое и заняли места. Я постарался стать от доктора Кёртиса как можно дальше, и оказался с самого краю. Первые полчаса мы вели письменную аргументацию предстоящего процесса: что из чего получается, какого цвета, размера и консистенции, и прочее. Когда настала пора физической реализации теории, мы стали у своих рабочих мест и терпеливо подождали, когда доктор Кёртис раздаст нам необходимые реактивы. Мы потихоньку уверовали в то, что где-то за антресолью в его жилище пряталась кошка, и именно на нее была возложена вина за все произошедшее. — Диффузия еще не произошла, ждите, — он внимательно следил за нашей работой и, как обычно, чутко руководил. — Смотрите внимательно, как будет вести себя состав после того, как поступит тепло. Не упустите момент! Мы внимательно наклонились к нашим колбам и, когда поступил сигнал доктора, разом зажгли горелки. От серии громких неожиданных хлопков все мы подскочили, как ужаленные. Но хлопками дело не ограничилось. Как только огонь коснулся реагента, у каждого из нас перед лицом вспыхнуло и восстало такого размера пламя, что в огне можно было различить танцующих на сковороде чертей. Вспышка была хоть и не долгой, но эффективной и очень, очень горячей. Все случилось за короткую долю секунды. Огонь опалил наши брови и челки, но это было еще не все. Когда я, в момент взрыва, захлебнулся дыханием и испуганно взглянул перед собой, то увидел доктора Кёртиса, достающего из-под стола красный новенький огнетушитель. Не успел я еще ни о чем подумать, как тугая пенная струя врезалась в мое лицо. Слова и все эмоции застряли у меня в глотке, вместе с пеной. Зажмурившись и сжавшись, я только чувствовал, как доктор перешел от меня к тушению остальных моих товарищей. Крики и отрывистые восклицания раздавались то тут, то там. Еще пару минут мы стояли, лишенные дара речи, дрожа от озноба и обтекая пеной. Я мог поклясться, что доктор Кёртис уделил мне свое особое внимание, так как я был потушен гораздо тщательнее всех остальных... Потом я, пожалуй, скажу ему за это спасибо, потому что я обзавелся только парой опаленных прядей, в отличие от других одногруппников, оставшихся без челок. Спустя пару минут на шум прибежал директор, завхоз и охранник. — Что произошло? — завопили они одновременно. Доктор Кёртис растерянно развел руками: — Кто-то, кажется, перемешал мои реагенты. Я же вас предупреждал, когда сообщил на прошлой неделе о происшествии, и просил заменить химикаты. Так или иначе, инцидент оказался исчерпан. К моей нечеловеческой радости, Джастин согласился с тем, что на этом стоит окончить нашу войну с мистером Кёртисом, и до конца учебного года мы дожили в относительном спокойствии и без происшествий.