Не в одиночку

Кисе отшагнул назад и замер. Хотел пойти по дуге, но лишённый даже намёка на какую-либо формальную вежливость взгляд буквально приковал к полу. Между Кисе и Маэбарой-ччи опасной преградой стоял её старший брат. Боже, Кисе совсем забыл, что он тут тоже учится, только на третьем курсе. — Вернулся, — процедил он, а потом избавил от своего малоприятного взгляда. — И тебе тоже здравствуй, брат Маэбары-ччи. — Братец, какого чёрта ты опять лезешь? Маэбара кривила губы, сдерживаясь, чтобы не сказать в лицо брату какую-нибудь грубость, и как никто другой понимала, насколько он не понимает слов и делает в итоге всё по-своему. Если к этим двоим внимательно приглядеться и сравнить друг с другом, то можно обнаружить, что сходств во внешности между ними ещё меньше, чем между Маэбарой и Кисе. Разве что серые глаза обоим достались одинаковые, тем и исчерпывалось родственное сходство. — Просто подошёл поздороваться и ещё раз напомнить ему, — парень, не глядя, направил указательный палец в сторону Кисе, — чтобы к тебе не приближался. — Эй, для этого можно ко мне лично обратиться, — осторожно заметил Кисе, оскорблённый таким неприкрытым пренебрежением к себе. — Мы сами разберёмся, — отрезала Маэбара. — Ещё раз повторяю: не лезь! Её брат молча выдержал этот ответный удар, а потом, напоследок удостоив Кисе ещё одним взглядом, в котором презрения не поубавилось ни на грамм, оставил их вдвоём. — Извини, Ки-чан, он всегда был таким. — Ну, что за глупости, не извиняйся, Маэбара-ччи. — Он считает, раз я его младшая сестра, значит, ему можно с подозрением относиться к каждому моему знакомому мужского пола и контролировать наше общение. Ты можешь себе это вообразить? — Пожалуй, — поразмыслив, отозвался Кисе. Только «вообразить» он и мог — наверное, если бы судьба распорядилась иначе и в его семье он бы был старшим, а сёстры младшие, волнение за них жило с ним не только до момента наступления двадцатиоднолетия обеим, но и много дальше, до самой могильной плиты. Конечно, Кисе не стал бы так яро и агрессивно проявлять заботу старшего брата — в этом было бы их отличие с братом Маэбары-ччи, — но что устраивал бы им допрос с пристрастием — это факт. — Ничего, он до ночи почти торчит в своём мото-клубе, домой приезжает позже всех. Хотя бы по вечерам я от него отдыхаю. — Я не сержусь на него, — признался Кисе с улыбкой, — он делает то, что должен. Не стоит его за это винить. К тому же, в старшей школе многие хотели набить мне морду. Правда, это, в основном, были те, кто завидовал моей популярности. — Да уж, скромности тебе не занимать, — саркастично сказала Маэбара, но улыбалась. С Кисе, который редко когда не улыбался, трудно было не улыбаться в ответ. — Кстати, как тебе на новом месте живётся? Ты ничего не рассказываешь. — Более-менее. Хотя Аомине-ччи совсем не изменился. Мы с ним… уживаемся. — Он тебя не третирует, не притесняет? Кисе ответил, что нисколько и что к Аомине у него нет никаких претензий. Это поначалу только обида грызла изнутри. Ведь можно было хотя бы улыбнуться разок: столько времени не видели друг друга! А по физиономии, которую Кисе увидел, перешагивая порог квартиры, сложилось впечатление, что Аомине весь этот год только и мечтал о том, чтобы убить Кисе с особой жестокостью. Но потом, успокоившись, Кисе поставил себя на его место и признал: будь он Аомине, вел бы себя точно так же. Может, не так жёстко, но следует признать: обрадовало ли кого появление чужака на обжитой территории? Нет. Такое событие всегда означало радикальные перемены, а кому бы это понравилось? — Значит, спишь ты там плохо. — Вовсе нет, — в изумлении проговорил Кисе, распахивая глаза. С чего бы ему плохо спать? На голом полу он провёл лишь первую ночь, а во вторую у Кёске нашёлся старый и ненужный матрас, от которого сосед-рокер только рад был избавиться: с покупкой новой кровати доставшийся не то от хозяев, не то от старых жильцов матрас пришёл в ненужность и почём зря занимал нижнюю полку шкафа. Кёске как раз подумывал выбросить его. — Тогда это всего лишь совпадение, — Маэбара развела руками и загадочно улыбнулась, — что у тебя под глазами синие круги. Рука сама собой потянулась к лицу, и пальцы тронули нижнее веко. — И глаза у тебя красные. — Хорошо, я действительно плохо спал, — прогнусавил Кисе. Решил, что лучше сдаться на милость наблюдательной подруги, чем отрицать очевидное. — Уснул под утро. Словно пожалев, Маэбара моментально изменилась в лице и посмотрела с сочувствием. — Снова ночные кошмары? Кисе кивнул, но тут же махнул рукой, как бы говоря, ерунда, не такая уж это и проблема, он не выбит из седла и относится к ней не серьёзнее, чем к надоедливому насекомому, что жужжит у самого уха и кружит над головой. — О чём они? — Не скажу. А вдруг сбудется?.. Маэбара улыбнулась, больше не настаивая на своём — что тут ещё остаётся? Кисе выглядел беззаботно и вполне радостно, но тон его кого угодно убедил бы, что эту тему лучше не развивать. — Знаешь, что я тебе посоветую? Ловца снов. Серьёзно, купи. Может, с ним ночи будут проходить спокойнее. — Не знаю, Маэбара-ччи, по-моему, это всё глупости. — К тому же, ты наверняка перед сном читаешь страшные истории или смотришь фильмы ужасов. Ну, признайся! — Нет же! Я слушаю весёлую музыку и по вечерам играю с Аомине-ччи на улице! — Пускай, — согласилась Маэбара. Они шли по коридору и остановились в двух шагах от входа в аудиторию. Лектор ещё не пришёл — об этом можно было догадаться по пронзительному смеху, визгу и разговорам на повышенных тонах, и всё это смешивалось в общую какофонию. — Но ловца снов я всё равно тебе принесу. Нет проблем, в старшей школе я наляпала их дома, в ящике стола целая куча валяется. — Ого, ты не только отлично готовишь, но и умеешь плести ловцов снов! Я всё больше восхищаюсь тобой! — Меня сестра учила. Кисе показалось, что в этот момент на лицо Маэбары с извечным выражением иронии и вызова легла тень. — Её тоже мучили кошмары. Без понятия, помогали ли эти амулеты ей или нет, но… вроде как от их присутствия ей становилось спокойнее. Так что, хватит уже мяться, прими от меня маленький подарок! — Маэбара-ччи, ты и так меня балуешь! — заскромничал, жмуря глаза, Кисе, однако тронутый этой заботой. Маэбара — она как добрая, сказочная фея. Ей хотелось, чтобы всем вокруг жилось хорошо, и пусть с виду её можно было принять скорее за колдунью-отшельницу — с её перекошенным ртом, злобно нахмуренным бровям и чёрным, как вакса, волосам, всегда собранным в косу, — главное, что под ногами Кисе была твёрдая почва, которой часто не хватает первые два года студентам, живущим вдали от родного дома. Она как сестра — всегда рядом, всегда помогает, всегда готова явиться по первому зову, даже если вы в ссоре, и её ни о чём не надо просить — она обо всём догадывается сама и даст, что надо. Разумеется, Кисе не откажется от ловца снов. Это же такой шанс послушать брюзжание Аомине! «Ой, чего навесил? А? Ловец снов? Ты с дуба рухнул? С каких пор ты веришь во все эти штучки-дрючки? Мидоримы же здесь нет, да и хрен ты когда его слушал. Так, всё, снимай эту шнягу. Кисе, я серьёзно». Хотя, едва ли ловец снов поможет чем. Об истинной причине своих недосыпов Кисе ничего не говорил подруге. Он вообще ни с кем ещё не делился.

***

Аомине сделал шаг в прихожую, и носок его ботинка задел какой-то мягкий, но упругий предмет на полу. Аомине, нахмурившись, опустил взгляд вниз. Пара идеально вычищенных от грязи белых кроссовок, словно приветствуя, стояли перед входной дверью — там, где им совсем не место. Тумбочки для обуви зачем вообще придумали? Не потрудившись ни убрать мешавшую пару, Аомине направился к кухне. — Ой, Кисе, я же просил… Он остановился, не дойдя до кухни. Кисе его не видел, потому что сидел за столом спиной к кухонной двери и разговаривал по телефону. Подслушивать нехорошо, сказал бы он. Если бы повернулся — увидел бы замершего на месте Аомине. Но прерывать сейчас такой разговор? Нет уж, исключено! — Аомине-ччи хороший. Да-да, тот самый. Мы с ним неплохо общались в Тейко. И в старшей часто пересекались… — … — Нет, ничего он меня не обижает. Он согласился, чтобы я жил с ним, представляешь?.. Мне вообще грех жаловаться. — … — Эх. Это всё в прошлом. — Тут Кисе остановился, чтобы сделать из кружки глоток. Чёрт побери, он же разбил вчера кружку Аомине и не подвергся выволочке, а сидит спокойный и счастливый. — Ока-сан, у меня правда всё в полном порядке. Аомине непроизвольно сглотнул слюну. Адресованная матери последняя фраза явно имела другой смысл, не тот, что хотел донести Кисе: «Ни хрена у меня не в порядке» и «Помоги». Поняла ли это Кисе-старшая? Насколько вообще у них доверительные отношения? Уж кто-кто, а Аомине знал, что такое отчаяние Кисе — видел его во всех ипостасях, чтобы сразу распознать фальшь, к которой Кисе прибежал вынужденно — иначе бы мать, заволновавшись, могла бы из самых благих побуждений сделать только хуже. И вообще. Кисе ещё при въезде сообщил, что никаких проблем в багаже не привёз, что они были, а сейчас их нет. — Есть у меня деньги, ничего мне не надо присылать. Я собираюсь найти работу… Сказал же, что не надо. Я за жильё заплатил, на всё остальное у меня есть, да и Маэбара-ччи помогает. А вот это уже интересно. Значит, подружка есть, хмыкнул Аомине, погрузив руки в карманы штанов и приваливаясь плечом к стене. Причём, подружка, о которой знает мать, но о которой Кисе пока что не счёл нужным сказать Аомине. — И… ока-сан, — голос сделался тихим и печальным. — Не говори ничего отцу. Мне не нужно его сострадание. Если он сказал, что с опекой надо мной покончено… Значит, покончено. Он прав. Я уже давно не ребёнок и сам о себе должен думать. — … — М? По вечерам мы играем с Аомине-ччи. Как в старые добрые времена. Аомине попытался улыбнуться, но получилось слабо. — Идиот, — грустно сказал он, отстраняясь от стены. — Просил же не называть меня так…