Believer

До этого дня Уэйд искренне считал Питера самым большим задротом на свете. Как оказалось, он жестоко ошибался. Его Питти был ещё классным парнем. И, если подумать, не таким уж и занудным. Несколько часов конференции были одними из самых скучных в жизни Уэйда. Он вообще слабо понимал, о чём ведётся речь. А все вокруг блин сидели так, будто он тут самый тупой. Уилсон только имел слабое представление о том, что рассказывал сам Питер. Потому что тот ему объяснил. Насильно объяснил. На случай, если жюри доебётся до их соавторства. Ну, чтобы показать им, что он тоже не пальцем деланный. Тема выступления горячей блондиночки чем-то напоминала тему Питера. Она тоже говорила что-то о создании новых видов лекарств ото всяких болячек вроде рака или СПИДа. Только Питер этим занимался в теории, синтезируя активные вещества и на компьютере анализируя их возможные свойства, а Гвен на практике ставила опыты над какими-то бактериями. Придумал бы кто-нибудь эту хероту лет пятнадцать назад, тогда, может быть, его мать была бы ещё жива. Не суть. В общем, потные извращенцы из жюри то ли решили, что задница Гвен лучше задницы Питера, то ли пришли к выводу, что её работа интереснее, но победа отошла ей. Паркер не особо расстроился. Правда, всё-таки выбил себе место у окна на обратной дороге, и Уэйду со скуки пришлось пиздеть с соседями. Когда они вылезают из автобуса, Питер сразу же направляется в общагу. Уэйд перегораживает ему дорогу. — Э! А отметить? Паркер задумчиво прикусывает губу. — Ну, наверное, можно. — Отлично! Тут как раз неподалёку есть бар… Питер натянуто улыбается. — Мне ещё двадцати одного нет. — И что? — Уилсон закатывает глаза. — Хочешь сказать, у тебя нет фальшивых документов? — Откуда? — Питер разводит руками. Да уж. Как всё плохо. — Как ты тогда мне сигареты покупал? — Так продавали. — Пиздец. Ты же выглядишь лет на пятнадцать. — Чего? — Паркер гневно щурится. — Это ты выглядишь на тридцать. А уровень сознания как у пятилетнего. — Ой, вот не надо. Шестилетнего и не годом меньше! Уэйд качает головой. Прибухнуть, чтобы отпраздновать окончание этого мозгоёбства, ему хочется. А в одну харю — это уже алкоголизм. — Ладно, ща чего-нибудь сообразим. Доберёмся до супермаркета. Они скидываются на бутылку «Уэйд-это-точно-можно-пить?», и Питер становится совсем уж каким-то напряженным. Уэйд поздно вспоминает, что Пит у него трезвенник-праведник, но раз уж сам согласился и послушно за ним следует, то это, наверное, и не важно. Они идут к Уэйду в комнату, и оба на секунду замирают, глядя на развороченную постель и подушку, которую Уэйд в итоге со злости отбросил в противоположный угол. Еще где-то там валяется телефон, который он выключил к черту из-за звонка отца. Собственно говоря, вчера он был настолько не в себе, что даже дверь закрыть забыл. Так что в сегодняшнем инциденте вины Питера не было. Это все исключительно он сам. Уэйд наспех расправляет покрывало на кровати и достает оставшиеся с вечеринки пластиковые стаканы. Питер мнется, не решаясь сесть. — Да не ссы, падай куда хочешь, — говорит ему Уэйд, разливая бухло. — Если вдруг увидишь, как что-то шевелится, просто замри и задержи дыхание. Питер нервно хихикает и опускается на угол кровати. Уэйд протягивает ему стакан. — Мы лоханулись и сока не купили. Так что пей залпом. Питер пытается выдавить из себя улыбку. Он принюхивается к стакану, а затем поднимает взгляд на Уэйда. — Ну… За то, что мучение кончилось? Уилсон согласно кивает и опрокидывает своё пойло. Питер делает то же самое. Всё-таки смелый пацан. Был бы ещё чуть раскованнее и увереннее… Впрочем, ничего такого, чего нельзя исправить. Социализация — это пиздец, но и её можно сделать своей сучкой. — Вообще-то, ты должен это признать, порой было довольно весело, — говорит Уэйд, наливая по второму кругу. Паркер обмахивает покрасневшее лицо и пытается заново научиться дышать. — Иногда, — выдавливает он наконец, утирая выступившие слёзы. — Ладно, часто. Ты не такой придурок, как мне раньше казалось. — Оууу, — Уэйд поджимает губы. — Я тоже люблю тебя, малыш! Он отставляет выпивку в сторону и сгребает Питера в объятия, влажно чмокая в щёку. Паркер смешно пищит и пытается вырваться, но получается у него не особо. — Ладно, ладно, раз уж мы перешли ко взаимным комплиментам, то ты не такой ботан, как мне раньше казалось. Уэйд наконец выпускает свою жертву из хватки и тянется за стаканами. — Вторая пойдет лучше. За обманчивое первое впечатление! *** Воображаемые друзья появились у Уэйда после смерти матери. Всё вокруг было плохо настолько, насколько вообще могло. Весь мир был к нему враждебен. Настоящих друзей у него не было, и Уэйд не особо их стремился завести. Но грызущее одиночество на него давило, и ему ужасно хотелось с кем-нибудь поговорить. Так и появились тройняшки. С именами Уэйд особо не заморачивался и звал их Красный, Жёлтый и Белый — по цветам их одежды. Красный успокаивал его, когда отец в очередной раз на нём срывался. Белый и Жёлтый всегда ходили вдвоём и частенько сопровождали его в школе. Уэйд, конечно же, осознавал, что их не существует. И никогда не разговаривал с воображаемыми друзьями при посторонних. Он просто играл, но эта игра делала его жизнь немного проще. С годами Красный, Белый и Жёлтый окончательно стёрлись из памяти. В подростковый возраст Уэйд вступил уже с кучей настоящих друзей. Людей, которые его любили, которые хотели находиться с ним рядом. Так продолжается и по сей день. Он постоянно окружен людьми и старается как можно реже оставаться в одиночестве. Однако его фантазии напомнили о себе неожиданным и странным образом во время одной из первых пьянок на первом курсе. Всех деталей Уэйд не запомнил, ему потом рассказывали об этом, а кто-то ещё и видео показывал. На видео он, едва стоя на ногах, орёт на стену, угрожая расправой. Его не менее пьяные друзья надрывают животы от хохота и только подзуживают его. Заканчивается видео тем, что он спотыкается и едва не падает, но его успевают вовремя подхватить и, видимо, увести обратно в общагу. И всё бы ничего. Но из того вечера Уэйд очень хорошо помнит лишь одно. Орал он не на пустое место, а на стоящего у стены ублюдка. Пацан был уродливым, тощим и кожа его отливала жёлтым воском. Уэйду сразу не понравился этот нарик и то, как он на Уэйда смотрел. Насмешливо и высокомерно. Уилсон пытался сначала предупредить, чтобы тот свалил по-хорошему, но ублюдок только раззявил свой кривой рот и выплюнул: — Или что? Тут-то у Уэйда и сорвало крышу. Его кенты дружно сказали «допился», и Уэйд был с ними согласен. Но в следующий раз нариков было двое. Первый — уже знакомый ходячий труп. Второй был внешне точной его копией, только бледной словно смерть. Он всё время дёргался, тревожно оглядывался по сторонам и вздрагивал от любого резкого звука. Их никто не видел или же просто не обращал на них внимания. Уэйд тогда пытался склеить девочку, но девочка попалась не из простых. Странные близнецы смотрели на него в упор. — Кто-нибудь, выколите мне глаза, — громко сказал тот, что пожелтее. — Он просто жалок. Как в пятом классе, когда он пытался поцеловать ту чику из параллельного и получил по шарам. Бледный вздрогнул, прикрывая пах. — А если и эта ударит? Или снова кому-нибудь расскажет… Помнишь, как его потом её мама отчитывала? — Голосок у него был тонкий, противный и дрожащий. Уэйд извинился перед собеседницей и направился к нарикам. Откуда они могли это знать? Кто они? Откуда они вообще взялись?! — Он даже нас не вспомнил, — фыркнул жёлтый. — Всегда был немного туповат. Уилсон резко затормозил, не доходя до близнецов несколько шагов. Люди вокруг начали удивлённо на него поглядывать. И в этот момент Уэйд узнал своих выдуманных школьных друзей — Белого и Жёлтого. Теперь они приходят всякий раз, как Уэйд ужирается в жопу. Он уже привык и научился их игнорировать. И, к тому же, они стали своеобразным индикатором того, что наливать ему больше не надо. Иногда они молчат, иногда отвешивают комментарии. Но они — меньшая из его проблем. *** — Ща блеванёт, — радостно говорит Жёлтый, садясь на соседнюю кровать и поджимая под себя костлявые ноги. Уэйд не смотрит в его сторону, он смотрит только на Питера. — Только не говори мне, — восклицает Уэйд, — что ты фанат Тарантино! Питер красный и разморённый от алкоголя. Глаза блестят, волосы растрепались, а с губ не сходит улыбка. Странно видеть его настолько расслабленным. Он будто Кай, в чьём сердце только что растаял осколок льда. Тогда получается, что Уэйд — Герда. — Тарантино гений! — решительно говорит Питер, откидываясь затылком на кровать. Они оба давно уже сползли на пол, тут оказалось гораздо удобнее. — Это то, что я всегда говорю! — Уэйд так активно жестикулирует, что случайно смахивает стакан. Хорошо хоть пустой. — Это ж надо уметь снимать такие бессмысленные, но такие наполненные смыслом вещи! Какой твой любимый фильм? Питер задумывается на несколько мгновений. Между бровей залегает складка. — Наверное, всё-таки «Бешеные псы». А твой? — «Убить Билла», конечно же! — Уэйд вскакивает на ноги. — Катаны — это охуительно! Он размахивает в воздухе двумя невидимыми катанами. — Если бы я был супергероем, я бы везде ходил с катанами! — И что бы ты с ними делал? — спрашивает Питер. — Супергерои не убивают и не калечат. — Значит, я был бы суперзлодеем, — ничуть не расстраивается Уилсон. — Катана-мэн. Чёрный самурай. Красно-чёрный самурай! — Человек-говнюк, — предлагает Питер. — Да иди ты! — Уэйд наклоняется, чтобы щёлкнуть его по носу, но Паркер успевает увернуться. — А если б ты меня обидел? — Тебя обидишь, — смеётся Питер. — Bang-bang… — начинает вдруг петь Уэйд. — My baby shot me down. С этими словами он валится на кровать, изображая из себя труп. Видимо, не очень убедительно — Питер только сильнее ржёт. Уэйд смотрит в потолок, тяжело дыша. Паркер тоже затихает и садится вполоборота к нему. До Уэйда вдруг доходит, что это своеобразное прощание. Поэтому, видимо, Пит так легко согласился с ним пойти. Уилсон переворачивается на бок. — Я буду немного скучать по лабе, — признаётся он. — Ты можешь заходить когда захочешь. Теперь я буду там почти безвылазно. Но они оба знают, что Уэйд не придёт. — Ты можешь приходить на тусы. Внесу тебя в список vip-гостей. Питер грустно улыбается и подтягивает колени к груди. Он не придёт тем более. Они живут в разных, не соприкасающихся мирах. И у такой дружбы просто не было бы шансов. — Можно личный вопрос? — Уэйд выдыхает, проводя пальцем по губам. — Угу, — тянет Питер. — Но тогда я тоже задам личный вопрос. — Это честно, — Уилсон усмехается. — Ты гей?.. Питер вздрагивает и отворачивается, будто вопрос его оскорбил. Затем поворачивается обратно, выдавливая кривую улыбку. — Так заметно? — спрашивает он. — Не то, чтобы я это скрывал, но у таких как Томпсон и без того полно поводов меня доставать. — Я знал! — восклицает Уэйд, хлопая ладонью по матрасу. — Так и знал, что Озборн не просто так вокруг тебя прыгает! — Озборн? — Питер хмурится, а затем вновь улыбается. — Нет, мы просто друзья. Ему ЭмДжей нравится. А мне… Ну, на данный момент, наверное, никто. Уилсон приподнимает бровь. — Что, никаких грязных фантазий про Озборна? — недоверчиво спрашивает он. — Боже, нет, — смущенно смеется Питер. — Он мой друг. Я никогда не думал о нем… в таком ключе. — А зря. Если бы я был геем, я бы к нему подкатил. — И получил бы по носу, ты его бесишь. — Пфф, — фыркает Уэйд. — Я бы вел себя с ним совсем не так, как сейчас. — Да? — Питер закусывает губу и поворачивает к нему голову. — И что бы ты делал? — Ну, осыпал бы комплиментами, — начинает загибать пальцы Уэйд. — Не ебал бы мозг и охренительно отсасывал. Не знаю, как у геев, но со мной бы это сработало! Паркер смотрит на свои коленки. Затем снова встречается с Уэйдом взглядом. — Так что, ни одна девчонка в кампусе не умеет отсасывать? Уилсон растягивает губы в ухмылке. — Ты бы удивился, какие таланты скрыты в людях, которых ты видишь на парах каждый день… — загадочно тянет он. — Все вокруг думают, что ты просто ветреный бабник, — говорит Питер. — А ты что думаешь? — Уэйд вопросительно приподнимает брови. — Я не знаю, что думать. Поэтому и спрашиваю. Неужели среди всех, с кем ты был, не нашлось девушки, с которой тебе хотелось бы остаться? Уэйд задумывается на несколько мгновений. Питер начинает думать, что тот не станет отвечать. — Они первые уходят, знаешь, — говорит он тихо. — Напридумывают себе невесть чего, а потом расстраиваются, что я не соответствую их ожиданиям. — И чего же они ждут? — Питер наклоняется к нему, чтобы лучше слышать. Уилсон усмехается. — Если б я знал, Питти, если б я знал… Но чаще всего я слышу упрёки в бесчувственности и в том, что мне плевать на всех кроме самого себя. — Я думаю, это не правда… — Питер опускает взгляд и скользит языком по губам. — Может и правда. — Уэйд, ты заботишься о других! — воинственно говорит Паркер. Уилсон зачарованно наблюдает за огнём, загорающимся у него в глазах. — Даже о тех, кто этого не стоит. Как Томпсон, например. Ты раз за разом спасаешь его от отчисления! И… — он сбивается и продолжает уже тише и не так решительно. — И обо мне ты тоже заботился. Не давал мне слететь с катушек и успокаивал меня… И когда бесил, это тоже было своеобразной заботой. Чёрт, Уэйд… Даже там, в бассейне, ты мог спокойно меня бросить, но не сделал этого! Уэйд задерживает дыхание. — Не надо! — пищит Белый с соседней кровати. Уилсону часто приходят в голову странные мысли. И пусть со стороны всегда кажется, что действует он порывисто и спонтанно… На деле он успевает взвесить все риски. Губы Питера влажно поблёскивают в электрическом освещении. Уэйд приподнимается на локте и опускает ладонь на затылок парня. Питер смотрит на него словно загипнотизированный. Уэйд подаётся вперёд и целует его. Язык скользит между приоткрывшихся губ. В ушах нарастает шум. Сердце Питера бьётся быстро и громко. Он не отвечает на поцелуй, но и не пытается отстраниться. Уилсон первый отстраняется с тихим вздохом. — Что ты делаешь? — спрашивает Питер, открывая глаза. Может быть, просто рефлекс. Может, нет. Уэйд слабо улыбается. — Проверял, вдруг я на самом деле бисексуал. Целоваться ты, кстати, не умеешь. — Ты не бисексуал. И кто сказал, что я хотел с тобой целоваться? — спрашивает Питер. — То, что я гей, не значит, что я целуюсь с кем попало. Жёлтый заходится диким смехом. Белый стонет: — Ну я же говорил! — Прости, Питер. Я просто пьяный. Прекрасное оправдание любой происходящей херне. — Ты — «кто попало»! — восторженно повизгивает Жёлтый. — Ой не могу, держите меня! — Ничего, — выдыхает Питер. — Просто не делай так больше, пожалуйста. — Без проблем. Уэйд откатывается к стене. Следующие несколько минут единственным звуком, нарушающим тишину комнаты, остаётся гиений ржач Жёлтого.