Believer

If I told you what I was, Would you turn your back on me?

Питер не осознает, насколько сильно замёрз, пока не встаёт под горячую воду. Душ в общежитии совсем не то, что душ дома. Тут всегда полно народу, шумно, голоса, смех, всплески воды. Иногда это успокаивает. Но чаще нагружает еще больше, поэтому Питер старается мыться быстро. А еще лучше в такое время, когда никого нет. Как сейчас, например. Все свалили на вечеринку, которую устраивает Уэйд. А остальные спят. Только Питер не может заснуть, как бы ни пытался. Без привычного сопения Озборна с соседней койки комната становится слишком тихой и какой-то пустой. И ничто не мешает тяжелым мыслям пробраться в голову и терзать его. Поэтому Питер тут. Он проводит ладонями по плечам, смывая с них мыльную пену. Переводит руки на бока и живот. Ладно, не все мысли в его голове тяжелые… От некоторых просто тяжелеет в определенных местах. Питер закусывает губу и вслушивается, пытаясь разобрать за шумом воды какие-нибудь посторонние звуки. Но его одиночество никто не нарушает. Ладонь поднимается по груди, пальцы обводят сосок. Обычно Питер таким не занимается. Ну, может, было пару раз лет в шестнадцать, когда на фоне гормонального всплеска возрос интерес к собственному и чужим телам. Но последние несколько дней похожи на безумие. И яркой вспышкой бьет по мозгам осознание того, что он хочет секса. И он хочет секса с Уэйдом. Сначала Питер своих желаний стыдился, но когда понял, что они взаимные, в голове будто что-то щелкнуло. И все стало еще хуже. Два пальца погружаются в рот, и Питер прикусывает фаланги. Свободная ладонь обхватывает член. Парень успевает сделать лишь несколько неторопливых движений, как вдруг хлопает дверь. Чёрт! Питер замирает и задерживает дыхание, вслушиваясь в громкие шаги. Затем скрипит дверца кабинки туалета и слышится кашель вперемешку с не особо приятными звуками. Кого-то здорово выворачивает. Да, вечер убит. Питер включает холодную воду и едва не вскрикивает, отпрыгивая от струи. Зато возбуждение тоже убито. Он вытирается и оборачивает полотенце вокруг бёдер. Быстрее бы свалить в комнату. Когда Питер выходит из душевой кабинки, у раковин уже кто-то есть. Паркер успевает заметить растрепанные светлые волосы, и сердце ухает вниз. Уэйд поднимает голову и смотрит в свое отражение. — Уйди, — говорит он, глядя в зеркало. — Свали нахуй, просто уйди. Заткнись и уйди. Питер хмурится. — Уэйд? Уилсон поворачивается к нему, удивленно восклицая. — Пит? Ты здесь?.. Я не знал, что ты… Привет. — Привет, — усмехается Питер. Он хочет скрестить руки на груди, чтобы прикрыться, но тогда полотенце может упасть. — Я пил, — признается Уэйд. — Много пил. — Я догадался. — И блевал. — Мне было слышно. Уэйд грустно икает. — Но я прополоскал рот. — Молодец. Питер не сдерживает широкой улыбки. Вот он, герой его мокрых фантазий. Стоит, пошатываясь, и разглядывает его помутневшим взглядом. — Питти… — Уэйд шагает к нему, и Питеру приходится броситься вперёд, чтобы его подхватить. — Ты холодный. — Потому что я рептилоид, — говорит Паркер. Уэйд мягко смеётся и прижимается к нему, обхватывая руками за талию. Утыкается носом в шею. — И пахнешь классно… — А ты пахнешь водкой. И духами… — Я трахался, — говорит Уилсон. — Наверное. Я не помню. — Ну, возможно, завтра тебя ждёт сюрприз, — Питер закусывает губу. Он сдавливает плечи Уэйда чуть сильнее и пытается оторвать его от себя. — Ты злишься, — констатирует Уэйд. — Значит, это правда было. Отпускать Питера он не собирается, и вся ситуация уже начинает становиться неловкой. Потому что Питеру, кажется, нужно ещё раз принять холодный душ. И грёбаное полотенце того и гляди сползёт. — Что правда было? — Ты приходил. И мы целовались. — А ты в этом сомневался? — Питер хмурится. — Честно говоря, я до конца не уверен, что ты сейчас здесь, — Уэйд хихикает. — Пить меньше надо. Отпусти меня. И за задницу не лапай. Уэйд, как ни странно, слушается и тут же убирает руки. Отступает на несколько шагов. Питер поправляет съехавшее полотенце. — Давай я оденусь и провожу тебя в комнату, — говорит он уже мягче. — Хорошо? Уэйд кивает. — Останешься со мной? — спрашивает он, переступая с ноги на ногу. — Не хочу один. — Останусь, пока не уснёшь. Питер идёт к одежде, лежащей на скамье, и быстро натягивает её, спиной чувствуя внимательный взгляд. Зрелище, наверное, то ещё. Он же костлявый как скелет. То ли дело Уэйд… У двери в комнату Уэйд останавливается и начинает рыться по карманам. — Ключ… Оставил Томпсону, чтобы не потерять. Питер прикрывает глаза ладонью. — А где Томпсон? — На тусе. Ну где же ещё ему быть. Питер вздыхает. Топать куда-то и искать Флэша среди ночи — не вариант. — Идём, — говорит он. Гарри его убьёт. Ну, если узнает… *** Как только ключ проворачивается в замке, Уэйд вталкивает Питера в комнату и влетает следом, тут же захлопывая за собой дверь и прижимая её спиной. — Ты чего? — спрашивает Питер. — Мне показалось, там кто-то был, — говорит Уилсон. — Запри. Пока Питер возится с ключом, Уэйд включает свет и начинает нарезать круги по комнате. Он выглядит напуганным. — Можешь лечь на мою кровать, — говорит Питер. — Гарри вернётся только завтра, посплю на его месте. — Спать? — Уэйд хмурится, падая на постель Паркера и подбирая под себя ноги. — Ты очень хочешь спать? Я… Может, поговорим? — Поговорим? — Питер скрещивает руки на груди, подходя ближе. Отодвигает компьютерный стул и садится на него. — Ты в порядке? — Перебрал. — Это я уже понял. Ты что-то кроме алкоголя принимал? — Что? Питер вздыхает, отводя взгляд в сторону. — Наркота, Уэйд. Ты весь дёрганный. — Я с наркотой не связываюсь, — говорит он, водя кончиками пальцев по коленке. — Мне с неё хреново. — Ладно, хорошо. Тогда что случилось? — Расскажи мне что-нибудь, — Уэйд поднимает на него виноватый взгляд. Питер смотрит несколько мгновений на расширившиеся зрачки и искусанные губы. И сдаётся. — Что тебе рассказать? — Не знаю. — Уэйд резко взмахивает рукой. — Как ты понял, что ты гей? Питер едва не давится воздухом. — Проснулся и решил, что хочу сосать члены, как иначе, — говорит он, прищуриваясь. Но Уэйд снова смотрит на него… так. — Это долгая история. И не самая весёлая… — вздыхает Паркер, обхватывая себя за плечи. — Я уже навеселился. И всё равно не смогу заснуть. Пожалуй, рано или поздно всё равно пришлось бы вернуться к этому. — Ну. Ты уже знаешь о том, что мой опекун — Тони Старк. И, как ни странно, не все от него в восторге. Поэтому, когда мне исполнилось лет пятнадцать, у меня появился телохранитель. Бывший военный, Стив Роджерс. Я… Я не ходил в школу и редко покидал башню. Почти не общался с людьми кроме нанятых учителей и обслуживающего персонала. И кроме Стива все мои друзья были в интернете. С отцом мы никогда не были особо близки. Это сильное преуменьшение, но история сейчас не о Старке. — Стив вроде как пытался мне отца заменить. Именно он убедил Тони, что мне нужно пойти в школу, чтобы общаться со сверстниками. Он же придумал потом записать меня под моей старой фамилией. И когда я встретил Гвен, и через какое-то время у нас начались отношения… В общем, ужасный неловкий серьезный разговор о безопасном сексе тоже состоялся с ним. Уэйд смеется, низко опустив голову. — Мой батя сказал «не успеешь вытащить — я тебе хер оторву». С тех пор не забываю про гандоны даже когда ужратый. Питер облизывает пересохшие губы и выжидательно смотрит на него, но Уилсон только качает головой. — Продолжай. — Ну, собственно дальше все вполне очевидно… Я понял, что не испытываю к Гвен того, что должен бы. Что она ко мне испытывает. И из-за этого мы постоянно ругались. В конечном итоге дошло до того, что она сама меня бросила, чтобы мне не пришлось этого делать и терзаться чувством вины. Не то чтобы это что-то изменило… — Она это пережила. И тебя простила. — Надеюсь, что так… — Питер упирается ногами в пол и откатывается на стуле. — Ну и где-то посреди всей этой нервотрёпки я понял, что по уши влюблён в Стива. Конец истории. Тут он кривит душой, потому что, конечно же, у истории другой финал. Куда хуже, чем с Гвен. — Ты ему сказал? — спрашивает Уэйд. — Собирался. Целую речь готовил, думал, что и как сказать, чтобы если что-то пойдет не так, не сильно опозориться. Но он меня опередил и первым вывалил шокирующую новость о том, что уходит. Питер трёт глаза и тяжело сглатывает застрявший в горле ком. — Я так на него разозлился, что перестал с ним разговаривать. И так и не вышел с ним попрощаться. Заперся в комнате и игнорировал все его попытки до меня достучаться. А когда остыл и хотел его разыскать... В общем, он вернулся на войну. Я писал ему, но он не ответил ни на одно письмо. Позже пришло известие о том, что капитан Стив Роджерс пропал без вести. Я… Я до сих пор не знаю, что с ним. — Хреново, — тянет Уэйд, поджимая губы. — Ты говорил об этом со Старком? Питер фыркает и заходится нервным смехом. — С Тони? Даже если бы он уделил мне пять минут своего драгоценного времени… Не думаю, что он пошевелил бы хотя бы пальцем. Видишь ли… Питер замолкает на несколько мгновений, собираясь с мыслями. Если его сейчас понесёт, он едва ли сможет заткнуться. Но Уэйд, кажется, хочет его слушать. И это непривычно. — Я, конечно, благодарен Тони за то, что он не оставил меня после смерти моих родителей и содержал все эти годы. Но это единственное, что я от него получал. Мы почти никогда не разговаривали, и даже о том, что он хочет со мной встретиться, мне сообщают его ассистенты. Сначала я думал, что так и должно быть. Что дети и родители не особо контактируют, а все эти дружные семьи, которые показывают в фильмах — это просто красивые сказки. А потом познакомился с семьёй Гвен… И оказалось, что всё это бывает на самом деле. Семейные ужины. Совместно проведённые праздники. Объятия, смех, разговоры до раннего утра. Доверие… Питер глушит всхлип. Этого ещё не хватало! Вместо этого он выдавливает ещё один горький смешок. — Когда я выпустился из школы, он пожал мне руку и сказал «молодец». И это самая большая похвала, которую я когда-либо от него получал. — Бесчувственный ублюдок, — говорит Уэйд, садясь на край кровати. Питер отводит взгляд. — Я, наверное, не должен так говорить. Но порой кажется, что так и есть… — Он прячет лицо в ладонях. — Ну вот, я разнылся. Прости. — Эй, — Уэйд берёт его стул за подлокотники и подкатывает к себе. — Что я говорил про то, что надо выговариваться? Он уже не выглядит таким пьяным. И язык больше не заплетается. Питер поворачивается и они оказываются совсем близко друг к другу. — Ты сам никогда не выговариваешься. Уилсон улыбается, глядя на него снизу вверх. — Я снимаю стресс по-другому. Секс, алкоголь и курево в основном. Питер чувствует, как кровь приливает к щекам. — И что, помогает? — Пока да, как видишь… — он смеется и проводит пятернёй по волосам. Питер не отрываясь следит за движением его руки. — Знаешь, Пит… — вздыхает Уэйд. — Я бы сейчас снял немного стресса… Паркер открывает рот, чтобы что-то сказать. Но так и замирает. Дыхание перехватывает от взгляда, которым его награждает Уэйд… — Так… Можно у тебя тут покурить? Оцепенение как рукой снимает. Чёрт бы побрал этого Уилсона! — Д-да, — отвечает Питер, качая головой. Отворачивается, только чтобы не смотреть в насмешливые глаза. — Только окно открой. Уэйд легко поднимается на ноги, будто и не он совсем недавно висел на Питере, пошатываясь и периодически спотыкаясь. Свежий воздух из распахнутого окна врывается в комнату. Уже начинает светлеть. Сколько они так сидят? Питер обхватывает себя руками за плечи и наблюдает за тем, как Уэйд поджигает сигарету. Как делает первую затяжку и выпускает облако дыма. Люди не должны быть настолько привлекательными. Это нечестно по отношению к другим. Таким, как Питер например. Которым теперь никуда не деться… Паркер колеблется несколько секунд, а затем встаёт со стула и неторопливо подходит к окну. Уэйд улыбается ему уголками губ. Затем указывает куда-то на улицу. — Скажи, пожалуйста. Ты видишь кого-нибудь там, под деревом? Питер выглядывает в окно и смотрит в указанном направлении. Уже довольно светло, но под деревом вроде бы никого нет. О чём он и сообщает Уэйду. — Значит, показалось, — легко улыбается тот, снова затягиваясь. Питер смотрит на него обеспокоенно. — Ты уверен, что всё в порядке? — спрашивает он, чуть придвигаясь. Уилсон болтает ногами, сидя на подоконнике. — Всё просто отлично, — убеждает он. Питер смотрит, как его губы растягиваются в улыбке, но почему-то ей не верит. Становится совсем холодно, но уходить от окна не хочется. А сигарета Уэйда, как назло, всё не кончается. Тот, кажется, замечает его метания. Он обнимает Питера одной рукой за плечи. — Иди сюда, — говорит он. Питер шумно выдыхает и прижимается к Уэйду, обхватывая руками за талию и утыкаясь носом куда-то в шею. Уэйд потирается щекой о его макушку, время от времени поворачивая голову, чтобы затянуться и выпустить дым в окно. Правда, бо́льшая его часть всё равно попадает в комнату. Питер дышит через раз из-за того, что нос раздражает запах сигарет. А ещё из-за того, что от Уилсона исходит просто невероятное тепло. Так, что колени подкашиваются… Питер кашляет, и Уэйд смеётся, поглаживая его по затылку. — Сам полез обниматься, — говорит он, выкидывая окурок на улицу. — Ты позвал, — протестует Питер. — А зачем тогда ты прибежал к окну мёрзнуть и давиться дымом? Питер фыркает в ответ. Уэйд обнимает его теперь уже двумя руками и целует в висок. Они замирают в таком положении и некоторое время только тяжело дышат, каждый думает о своём. — Я пытался о тебе не думать, — признаётся Питер, терять ему больше нечего. — Пытался не смотреть на тебя и не искать встречи. — То же самое, — шепчет Уэйд ему в ухо. — Но куда бы я ни шёл, ты оказываешься везде. Даже в этой чёртовой душевой. Что ты там делал? От его шёпота вдоль позвоночника бегут мурашки. — Угадай, — говорит Питер. — Один среди ночи? Столько всего лезет в голову… Паркер краснеет. И начинает задыхаться ещё сильнее. — Ну, не скажу, что ты совсем не прав… — тянет он наконец. Хватка Уэйда на его плечах становится сильнее. — И я прервал тебя на самом интересном месте, а? — Да. Питер приподнимает голову и оставляет поцелуй на гладко выбритом подбородке. — Думаешь, я смогу это исправить? — спрашивает Уэйд. — Ты… Можешь попробовать. Уэйд опускает ладонь ему на затылок и целует. Питер размыкает губы и сразу же отвечает. Больше не сомневаясь. И окончательно сжигая за собой мосты. Это не похоже на их первый пьяный и неожиданный поцелуй. Не похоже и на второй, переполненный страстью и нетерпением. Это что-то новое. Другое. Питер так до конца и не может этого понять. Уэйд слезает с подоконника и закрывает окно. Он не торопится. У них теперь есть всё время мира. — Разденься, — говорит он, поворачиваясь к Питеру. И сам первый начинает расстёгивать рубашку. Питер следит за тем, как обнажается светлая кожа, пересечённая полосами шрамов. И дрожащими руками пытается стянуть с себя свитер. Когда на обоих не остаётся ничего, кроме нижнего белья, Уэйд берёт парня за руку и ведёт к кровати. Питера немного трясёт. Ему холодно и жарко одновременно. И с щёк давно уже не сходит румянец. Тяжесть тела Уэйда лишает остатков рассудка. Особенно, когда его рука скользит под резинку белья. Есть что-то болезненно интимное в том, что Паркер не видит, что делает Уэйд. Только чувствует уверенные прикосновения. И наблюдает, как его рука скользит под тканью трусов. Это завораживает. Питер тянется, чтобы коснуться в ответ. Уэйд стонет, упираясь лбом ему в плечо. — Смелее, малыш, — шепчет Уилсон. — Я сейчас с ума сойду. Питер сжимает чуть сильнее. Обводит контур и находит головку. Массирует через слой ткани. Уэйд расправляет и напрягает плечи. Поднимает взгляд. И снова целует Питера, вылизывая его рот. Питер стонет в поцелуй, когда Уэйд ускоряет движения руки. И повторяет его действия. Под пальцами становится влажно от выделившегося предэякулята. Мышцы сокращаются. Уэйд отстраняется от его губ и жадно смотрит в лицо, ловя появившееся на нём выражение. Питер не до конца закрывает глаза, глядя на Уилсона из-под опущенных ресниц. Пальцы свободной руки сжимаются в кулак. Когда он кончает, на лице Уэйда появляется широкая улыбка. Питер стонет и притягивает его к себе ближе, впиваясь в припухшие губы. И в несколько движений доводит Уэйда до грани.