Путь в вечность

При виде своего младшего брата, одетого в черный клетчатый пиджак, темные брюки и белую рубашку, сердце Анны замерло. – Альфред! – переполненная радостью девушка громко воскликнула и побежала к нему навстречу. От звука ее голоса граф фон Кролок невольно вздрогнул. Стены его замка уже очень давно не слышали счастливых возгласов, и уж тем более забыли, что такое чистая, искренняя любовь, с какой смотрела на юношу его сестра. Он любезно отошел в сторону, позволяя Анне крепко обнять Альфреда. – Ты здесь! Ты жив! Счастье захлестнуло ее с головой, и лишь когда брат осторожно положил ладони на спину сестры, она вдруг ощутила странный, жуткий холод. Но камин по-прежнему горел, и в кабинете все так же тепло. Причина была в юноше, обнимавшем Анну слишком сильно, до боли сжимая ее ребра. Она неприязненно поморщилась и отстранилась, уже внимательнее разглядывая его лицо. От него веяло могильным холодом, на щеках более не сиял здоровый, живой румянец, а в трогательных щенячьих глазах мерцал нечеловеческий блеск, так несвойственный жизнерадостному позитивному Альфреду, каким он был раньше. Анна сделала шаг назад. Разум ее вспыхнул в агонии, отказываясь верить в то, что все это происходит на самом деле. – Нет… – Сестренка, подожди! – голос его звучал знакомо, но с каким-то надрывом, слишком низко и тяжело. Лицо фрау Мейер резко побелело, а острый подбородок нервно задергался. Дыхание ее участилось. Руки судорожно сжались в кулаки. – Нет. Нет. Нет! – повторяла она пересохшими губами одно и тоже слово, не отрываясь, глядя стеклянными глазами на того, кто когда-то был ее любимым, добрым, лучезарным братом. Пелена счастья спала, во всей красе обнажая ужасающую правду. Все надежды, что Анна бережно хранила в своей душе, в один миг рухнули и вдребезги разбились на мельчайшие осколки. Старые раны открылись, и сердце облилось кровью. С каждым ударом становилось все труднее дышать. Карие глаза невольно переместились на того, кто стоял рядом с Альфредом. Ненависть вспыхнула в девушке, подобно адскому беспощадному пламени опаляя ее, заставляя идти на необдуманные, безумные поступки. Она видела только одного виновника всех бед. Он разрушил то немногое, что у нее осталось, не пощадив и не рассказав об истинной судьбе брата. Лишившись от горя рассудка, девушка быстро сократила разделявшее их расстояние и занесла ладонь, чтобы дать графу фон Кролоку пощечину. Он вовремя крепко схватил ее запястье и отвел руку в сторону. Но Анна не почувствовала боли. Боль душевная была куда ужаснее. Свободной ладонью, сжатой в кулак, она стала бить вампира в грудь, крича так громко, что голос, казалось, вот-вот сорвется. – Чудовище! Это Вы во всем виноваты! Вы! Ненавижу! Ненавижу! – Анна, перестань! – воскликнул Альфред, перепуганный столь яростным поведением сестры, в то время как сам граф невозмутимо смотрел на раздавленную горем фрау Мейер, молча держа ее за руку, но позволяя при этом бить второй. Он прекрасно понимал, что потерять Альфреда для нее означало лишиться самого смысла своего существования. И пусть истина рано или поздно открылась бы ей, Кролоку вдруг стало по-настоящему жаль несчастную девушку. Человеческая жизнь не принесла ей ничего, кроме горечи потерь и разочарований, как и ему в свое время. Но разве заслужила она так прожить все отведенные ей годы? Разве не достаточно она страдала? – Негодяй! Вы никого не любите! Вы ничего не чувствуете! И Вы убиваете нас, потому что завидуете живым! – сквозь слезы кричала Анна, пытаясь освободиться из крепких пальцев фон Кролока, но не хрупкой девушке бороться с древним вампиром. Губы его сжались в тонкую линию, а скулы стали каменными. Даже в порыве безумия она умудрялась задевать его своими словами, пронзая проклятую душу насквозь. Унимая собственную ярость, он дернул фрау Мейер на себя, круто разворачивая ее лицом к Альфреду и в крепких объятьях удерживая за узкие плечи. – Я говорил Вам, милая Анна. Каждый верит в то, во что он хочет верить. Увы, вера не всегда воздается нам. – Пустите! – Смотрите на своего брата, ради которого Вы стольким рисковали. – Нет! – всхлипывая, воскликнула она и отвела лицо. Погибни Альфред на самом деле, его смерть ранила бы ее. Однако время лечит, а боль утраты превращается в смирение. Но лицезреть упыря, скрытого под маской брата оказалось выше ее сил. Граф нахмурился и, грубо сжав двумя пальцами скулы Анны, повернул в сторону юноши. – Смотрите! – довольно резким тоном потребовал фон Кролок. – Кого Вы увидели, когда открылась дверь? – Монстра… Глаза Альфреда дрогнули. Он видел, что сестра не в себе и не способна рационально мыслить, но прозвучавшие из ее уст слова сильно задели молодого вампира. – Нет! Вы увидели своего брата, и не смейте этого отрицать! Ничего не изменилось с того мгновения, как он вошел в кабинет, а Вы обняли его. Анна не знала почему, но строгий, суровый голос графа, звучавший возле уха, подействовал на нее успокаивающе. Она перестала вырываться, красными от слез глазами уставившись на расстроенного юношу. – Вы должны принять это. – Я не могу! – Можете. Вы сильнее, чем думаете. Просто примите, как бы тяжело ни было. Волна безумия стихла, уступив место тупой, ноющей боли, распространившейся по всему телу. Лишь когда дыхание девушки восстановилось, а тело больше не напоминало натянутую до предела струну, Кролок разжал объятья, выпуская обессиленную фрау Мейер на свободу. Она качнулась, чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног. Альфред тут же заботливо подхватил сестру под локоть и повел к диванчику, усаживая ее и опускаясь рядом. С трудом пытаясь прийти в себя, Анна сдавленно провела ладонью по лицу. Как же она хотела, чтобы все это превратилось в дурной кошмар, чтобы она проснулась в своей постели, память подверглась забвению, и весь этот страшный вечер исчез из бытия. Но реальность не знала пощады. Она снова и снова заставляла пройти фрау Мейер по тропе горя, словно испытывая наслаждение от ее страданий. Анна болезненно посмотрела на брата. Он слабо, со смущенной грустью улыбнулся ей, не зная, как теперь начать разговор. До этого момента все казалось намного проще, но неконтролируемая ярость Анны выбила юношу из колеи. Альфред взволнованно посмотрел на стоявшего в дверях графа. Тот кивнул и, не говоря более ни слова, покинул кабинет, оставив их одних. – Прости меня, Анна. – Это я виновата, – осипшим от криков голосом заключила девушка и опустила голову. – Я должна была больше заботиться о тебе. – Но ты не смогла бы уберечь меня от всего на свете. Она нервно усмехнулась, едва сдерживая новый поток слез, застилавший ей глаза. – Расскажи мне, что с тобой произошло? – спросила Анна, так и не решаясь вновь взглянуть на брата. Он рассеянно пожал плечами и перевел светлые глаза в сторону камина. – Профессор рассказал тебе, что было после бала, верно? Она кивнула. – Но он не видел, как Сара обратила меня той же ночью и мы вместе убежали обратно в замок. Я побеседовал с графом, и мы решили остаться здесь. – Зачем ты просил меня приехать сюда? – Я хотел увидеть тебя, – ласково ответил Альфред, попытавшись положить ладонь на руку сестры, но она машинально дернулась назад, кинув на юношу испуганный взгляд. Он крепко стиснул зубы, однако повторять попыток не стал, понимая, что ей нужно время. – Граф не разрешает общаться с живыми родственниками, но я не мог прожить вечность, не повидавшись с дорогой сестренкой хотя бы раз. – Хотя бы раз? – не веря своим ушам, переспросила Анна. – Альфред, ты представляешь, через что заставил меня пройти? Я готова была даже в аду искать тебя, лишь бы вернуть домой. Я была уверена, что мой младший брат все еще человек, ведь он бы не стал подвергать сестру такой опасности, заманив в логово вампиров! Никто, даже профессор не верил, что ты остался прежним. А я верила. – Анна, но ведь я прежний! – ответил Альфред, все же сжав ее руки. Фрау Мейер не стала вырываться, но напряжение между ними усилилось. Разум все еще отвергал сущность юноши, требуя немедленно отсесть от него подальше. Однако тело ее отказывалось двигаться, повинуясь зову сестринского сердца. – Ты же сама видишь! – Это маска. – Нет. Мои чувства к тебе, сестренка, не исчезли. Почему же твои так внезапно изменились? – Ты убиваешь людей! – резко посмотрев брату в глаза, констатировала Анна. Альфред упрямо нахмурился. Все же он так сильно изменился. И дело не в вампиризме вовсе. Он стал старше, слова его звучали проникновеннее, увереннее, а голос почти не дрожал. – Люди тоже убивают людей. Они вообще любят уничтожать то, к чему прикасаются. Ну, и в чем разница? – Не все люди такие! – И не все вампиры безумны в своей жажде. – Как твоя Сара, например, которая натравила на меня вампиршу? Он резко поднялся и подошел к камину, наблюдая за тем, как в нем тихо потрескивают и шипят поленья. Пальцы фрау Мейер скользнули к сумочке, мирно лежавшей в углу дивана. В голове вспыхнула безумная мысль. У нее есть кол. Она может покончить со всем этим раз и навсегда, освободив несчастную душу Альфреда от оков бессмертной плоти. Достаточно лишь достать оружие и… Анна тряхнула головой, прогоняя страшные, но все же правильные мысли прочь. – Она совершила ошибку, – уверенно произнес Альфред. – И очень раскаивается в этом. Она приревновала меня к тебе, вот и подговорила Имму украсть костюм, притворившись мной. Та ночь стала для них хорошим уроком. Уверяю, Сара совсем не плохая! – Ты ее так сильно любишь? – тихо, но укоризненно спросила Анна. – Даже после того, что она сотворила с тобой? Юноша виновато заулыбался. – Да, люблю. Ты, наверняка, думаешь, будто вампиры забыли это прекрасное чувство, но все совсем не так. – Не понимаю, – прошептала Анна. Сердце все еще кровоточило из-за новой, незаживающей раны, но боль немного утихла, давая фрау Мейер небольшую, но так нужную передышку, иначе она просто сошла бы с ума. – Может потому что никогда раньше не любила? – осторожно спросил Альфред, испытывающе глядя на сестру. – Я ведь помню твоего Андерса. Ты вышла замуж потому что того требовал долг. Но счастья так и не получила. – О мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. – В смысле? – Юноша удивленно захлопал глазами. – Ты разве не знаешь? – Граф обмолвился лишь о каких-то печальных переменах в твоей жизни, но уточнять не стал. Сказал, что ты поведаешь мне обо всем сама. Тяжело вздохнув, Анна рассказала ему о произошедших за последние два года событиях. Узнав о смерти племянника, Альфред сжал двумя пальцами переносицу, и сдавленно зарычал, словно раненный лев. Он никогда не плакал при посторонних, даже в присутствии сестры старался сдерживать себя, но боль на его лице и искреннее сочувствие оказались сильнее любых слов. Анна была настолько поражена его реакцией, что сама не выдержала, смахнув с лица несколько слезинок. – Мне так тебя жаль, Анна. Скажи, чем я могу помочь? – Уже ничем, – с печалью в глазах ответила девушка. – Я потеряла всех самых дорогих на свете людей, а ты… Ты – вампир, Альфред. Мое сердце разбито. – Анна, поверь, больше всего на свете я хочу, чтобы все было как прежде! Юноша вдруг опустился перед ней и положил голову на колени сестры. Она изумленно замерла. В детстве, когда ему было одиноко и грустно, он часто так сидел, словно находя в Анне ту заботливую, материнскую ласку, которой был слишком рано лишен. Глотая слезы, она очень аккуратно, почти невесомо провела пальцами по его волосам. «Он вампир», – кричал ее разум. «Он мой брат!» – стонало сердце. И чем дольше длилось мгновение, тем сложнее Анне было сдерживать себя, чтобы не зарыдать в полную силу от безысходности. – Я не могу покинуть замок. Но ты ведь тоже можешь остаться здесь. С нами. – Нет! – категорично ответила девушка, поднимаясь с места и отходя к огромному окну. – Никогда не пойду на это. Никакие силы не заставят меня изменить себя, став вампиром. – Но какой смысл в смертной жизни, Анна? Вместо того чтобы прожить вечность рядом с теми, кто тебя любит, ты готова медленно умирать, превращаясь в старуху? – Таков закон природы, Альфред! – горячо воскликнула Анна. – Мы приходим в этот мир, а затем покидаем его. – Да к черту этот закон! – вторил ей юноша, сверкая пылким взглядом. – Для чего оставаться одной? Зачем? Анна неожиданно для себя осознала, что не знает ответа на этот вопрос. Ее правота была неоспорима, и все же слова Альфреда заставили серьезно задуматься. Вопрос «зачем?» словно раскаленным клеймом отпечатался в ее мыслях, и как от него избавиться, она не имела ни малейшего понятия. В кабинете повисла тяжелая тишина. – Прости, сестренка…я… – Альфред сделал первый шаг ей навстречу, но лицо его вдруг исказилось, словно его пронзила страшная боль. Он резко отвернулся и, не оглядываясь, ринулся вон из кабинета. – Мне нужно идти! Мы еще увидимся! – Что?! Альфред! Подожди! Пораженная столь внезапной переменой, Анна хотела побежать за ним, но брат уже завернул за угол, пропадая в темном коридоре, а искать его в незнакомом замке она не решилась. Альфред же зашел за колонну и прикрыл глаза. Во мраке послышался насмешливый голос Герберта. – Не выдержал? – Да, – сознался юноша, покосившись в сторону светловолосого вампира. – Запах ее крови меня с ума чуть не свел. Но я продержался дольше, чем думал. – Бедный наш Альфред! – промурлыкал виконт, мягко кладя ладонь на его плечо. – Ну, ничего, скоро все изменится. – Надеюсь. Граф же обещал. – Отец всегда держит слово. Не сомневайся. Их разговор был прерван тихим шепотом, принадлежавшим юной, рыжеволосой особе, осторожно выглядывавшей из дверного проема одной из сотен комнат замка. – Извини, Герберт, – Альфред виновато взглянул на Кролока-младшего и, ловко выскользнув из его рук, направился в сторону зовущей девицы. Виконт скрестил руки на груди, надул губы, словно обиженное дитя, и произнес: – А, ну да, твой хвост тебя ждет!

***

Находясь словно в забытье, Анна закрыла дверь и медленно вернулась к окну, за которым уже несколько часов выла неустанная метель. Знакомое чувство беспомощности сжимало сердце фрау Мейер, ноющей болью отзываясь в каждой клеточке тела. Все должно быть по-другому. Не так она представляла долгожданную встречу с Альфредом. Минутная радость сменилась разбитыми надеждами, а затем непониманием. Между ними в одно мгновение возникла непреодолимая пропасть, и пересечь ее они могли лишь одним способом, который девушка всячески отвергала. Поэтому сейчас она вновь одна в окружении сотни вопросов и сомнений, словно путник, выброшенный на перепутье дорог и незнающий, куда же ему теперь идти. Ужасная обида обжигала ее. Все планы о счастливом воссоединении улетели куда-то вместе с вьюгой, оставив после себя темную пустоту. Анна растерянно прикусила губу, чувствуя, как слезы тонкими струйками потекли по щекам. Неужели ее удел – это вечное страдание? Неужели все пройденные испытания ничего не значат для вселенской справедливости? Она тихо всхлипнула. Никакая злость не поможет вернуть Альфреда, ибо назад пути нет. Он уйдет в вечность, а она останется здесь, смиренно ожидая своего смертного часа. Неожиданно перед фрау Мейер возник удерживаемый двумя пальцами черный платок. – Вытрите слезы, милая Анна. Они не излечат Вашу боль. – Что Вы знаете о моей боли, граф? – Слишком многое, увы. Ведь я хожу по этой земле дольше Вас. Она неуверенно взяла шелковую ткань, смахнула слезинки с лица, и протянула обратно. – Оставьте себе. Он неприлично близко стоял позади нее, но Анна не думала отходить. Только обняла себя за плечи, пытаясь усмирить прибежавший по коже мороз. – Вижу, Вы начали успокаиваться. – Почему Вы мне не сказали сразу? – процедила она сквозь зубы. – Вы бы мне поверили? – Да! – Чушь! – фыркнул граф. – Любовь к брату ослепляла Вас. Вы бы не поверили ни единому моему слову, решив, что я Вас пытаюсь обмануть. Анна виновато поджала губы. В словах вампира была правда, с которой она не могла спорить. – К тому же, – продолжил он, чуть смягчив голос, – лучше один раз увидеть и развеять все иллюзии, чем жить в слепой вере и надеяться на счастливый исход. – Вы правы. И я увидела достаточно. Кролок улыбнулся уголком губ. – Не стоит сердиться на себя или Альфреда. Такова его судьба, и от нее никуда не денешься. Вы должны гордиться им, ибо он всеми силами сохраняет в себе остатки человечности. Он очень сильный юноша. Девушка судорожно вздохнула. Граф был так близко, что она почувствовала его аромат и легкое, едва уловимое прикосновение холодной ладони к ее правой руке. – Я знаю, какой он, – Анна запнулась, покосившись на вампира через плечо. – Вернее, знаю, каким он был. Однако это уже не имеет никакого значения. Меня здесь более ничего не держит. Пора возвращаться домой. – Зачем? Снова этот не дающий покоя вопрос. Граф вдруг опустил длинные пальцы на поникшие плечи фрау Мейер, притягивая к себе, наклоняясь к ее уху. Анна вся затрепетала, ощущая его дыхание на своей коже. Как бы она хотела увидеть его сейчас в отражении стекла, увидеть, что скрывалось в светлых глазах, какие истинные чувства таились за этой многовековой маской. Сохранилось ли в нем то, что она успела прочитать в дневнике, или душа его навсегда превратилась в лед? Но фрау Мейер видела только себя, беспомощную и ослабевшую. Гнев высосал из нее все силы, поэтому она оказалась бессильна перед властью могущественного вампира. – Зачем тебе уезжать? – впервые обратился он к ней на «ты». – Куда ты собираешься идти, Анна? Что ждет тебя там? Пустой дом и тишина? Кому ты нужна в большом городе? Одинокая, холодная, забытая. Ты все еще лелеешь надежду, что тьма рассеется и наступит долгожданное утро? Думаешь, лишь тогда ты снова станешь живой? Вздор! Долг перед семьей, обществом, совестью сдерживали тебя, превращая в собственную тень. Скажешь, это не правда? Посмотри на свое отражение. Затаив дыхание, Анна пригляделась. Его ладони ощутимо прошлись по ее плечам до пальцев рук и обратно, заставляя девушку взволнованно кусать губы. – Какой серой и незаметной ты была, когда только приехала в Трансильванию, и какой стала спустя месяцы. Как преобразилась. И не лги, что ты здесь только ради Альфреда. Это самообман, и ты это прекрасно понимаешь. За маской жертвенности скрываются настоящие желания, ведь именно во тьме ты ожила. Только она делает тебя живой. – Это не так! – выдохнула Анна, прикрывая глаза. Его голос расслаблял, убаюкивал, он проникал в самые потаенные уголки подсознания. Как же легко было в это тоскливое мгновение поддаться искушению, забыть обо всех страхах, сомнениях, и просто утонуть в этой обжигающей бездне. Просто прижаться к тому, из-за кого сердце ее билось в десять раз быстрее. – Это так, – прошептал Кролок. – Останься с нами, Анна. Останься со мной. Познай вечность подле меня. Ты нужна мне, точно так же, как я нужен тебе. Ты не признаешь этого, боишься, продолжаешь сопротивляться, но мы оба чувствуем, чего на самом деле хочет твое сердце. Находясь в приятном дурмане, Анна повернулась к вампиру лицом. Глаза его полыхали синим пламенем, величественное лицо напряглось, словно ему стоило огромных усилий сдерживать хищные порывы. Нет. Не сейчас, не сегодня, твердил себе фон Кролок, подавляя внутреннего монстра, так отчаянно желавшего вкусить кровь этой девушки. Он провел ладонью по щеке и скуле Анны, словно изучая ее, и вдруг заметил страстный блеск в полузакрытых глазах. Большой палец его вновь прошелся по губам фрау Мейер, как в прошлую их встречу. Однако сейчас, приоткрыв рот, она едва ощутимо коснулась его язычком, словно дразня и завлекая графа. Он еле сдержал низкий, рвущийся на волю рык. Эта девушка действительно таила в себе огонь, о котором рассказывал Альфред в одной из долгих бесед. Именно ярость этого огня граф воочию испытал на себе этой ночью. Таинственный, яркий, согревающий настолько, что, кажется, способен растопить лед, нараставший в бессмертном сердце веками. И когда, казалось, уже нет пути назад, когда губы вампира приблизились к трепещущим губам фрау Мейер, внезапно ей отчетливо представился образ дочери отца Вэли, Иммы. Вся в крови, с синими губами, мертвыми глазами и звериным оскалом на губах. А затем с разорванной шеей появилась ухмыляющаяся Сара Шагал, которую за руку держал юный Альфред с такой же страшной полуулыбкой на бледном лице. И, наконец, к ним присоединилась сама Анна. «Он не помнит их лиц. Они для него ничто. Пустое место. Как и я…» Девушка моментально вырвалась из объятий графа фон Кролока и, словно ошпаренная, отбежала к двери, быстро приводя растрепавшиеся волосы в порядок. В ушах звенело от сильнейшего притока крови к голове. Щеки ее стали пунцовыми от переизбытка эмоции и стыда. Вампир же остался на месте, спиной к фрау Мейер, но лицо его пылало от разочарования и гнева. – Нет! – дрожащим голосом воскликнула Анна. Тело ее никак не могло успокоиться, но вот разум вдруг отрезвел. Как же он подавал себя! Тихо и ненавязчиво он проникал в сердца романтичных юных дев и юношей, порабощая их сладкими речами. Но поддавшись искушению, они обрекали свои души на вечное проклятие, вынужденные скитаться во мраке ночи и терзаемые безудержным голодом. – Нет, – спокойнее повторила она. – Простите, что дала ложное представление о себе. Мой рассудок на мгновение помутился, но я все же не наивная Сара, или Имма, или сотни других несчастных, что повелись на речи о вечности рядом с Вами. Для Вас это лишь игра, граф, но не для меня. Анна горько, с какой-то внутренней злобой усмехнулась. Ей так хотелось сделать ему больно, равно как часом ранее он сам заставил ее страдать. За такую неслыханную дерзость она могла поплатиться жизнью, но смерть уже не пугала фрау Мейер. Злость на себя из-за минутной слабости и на графа, из-за соблазняющих речей, которым она чуть не поддалась, была куда сильнее чувства самосохранения. – Знаете, я поняла, почему Вы их забираете и чего добиваетесь. Вы ищете. Ищете долгожданную искру, способную вернуть Вас в те времена, когда Вы еще способны были любить. Но кровь всего лишь кровь, не так ли? Насыщает, но не дает удовлетворения? Люди умирают, превращаются в бездушных упырей, а Вы в своей постыдной трусости идете дальше, окружая себя бессмертными рабами, только для того, чтобы заполнить дыру в сердце. Чтобы наполнить смыслом свое ничтожное существование! В кабинете повисла долгая, звенящая тишина. Ощущая сильнейший озноб по всему телу, Анна замерла в ожидании страшной кары, которая могла обрушиться на нее после высказанных фон Кролоку слов. Однако он ничего не сделал. Просто стоял к ней спиной, всеми силами подавляя непреодолимое желание разорвать на части гордую девчонку. Клыки его заострились, адская сухость во рту требовала немедленно подойти и впиться в белоснежную шею девушки и закончить это странное, доселе незнакомое влечение. – Мои записи действительно произвели неизгладимое впечатление, раз Вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне, – его леденящий кровь голос заставил фрау Мейер содрогнуться. Лишь сейчас она начинала осознавать, что своим поведением разорвала ту тончайшую ниточку, которую он протянул между ней и Альфредом, дабы сохранить их хрупкие отношения. Тем не менее, Анна не собиралась извиняться, потому как они оба понимали: несмотря на то, что она полезла не в свое дело, прочитав дневник, все сказанное ей после – абсолютная, чистейшая, невероятно жестокая правда. И сказать что-либо на сей счет ни ему, ни ей было нечего. В этой борьбе не оказалось победителей. Только проигравшие. – Позвольте мне уйти? Ее голос прозвучал совсем тихо. По щеке скатилась одинокая, горькая слеза, которую граф так и не увидел. – Идите, – стальным тоном произнес вампир, по-прежнему не поворачиваясь к девушке лицом. – Куколь! Едва в помещение влетел слуга, фон Кролок все же развернулся и велел ему немедленно проводить даму к подъехавшим к оговоренному времени саням. – Прощайте, – сдавленно попрощалась Анна, чувствуя ту ярость и боль, с которой хозяин мрачного замка смотрел ей в затылок, пока она не вышла из кабинета и не скрылась во тьме коридора.