Путь в вечность

Комнату сестры Альфред покинул в смешанных чувствах: с одной стороны хотелось все же пойти к графу и прояснить все до конца, но с другой – у него не было ни единой причины не доверять Анне и сомневаться в искренности ее слов. Она всю жизнь заботилась о нем и всячески оберегала, что и попыталась сделать вновь, рискуя собой и, наверняка, зная, какие последствия может повлечь за собой этот откровенный разговор. Юноша быстро поднялся по лестнице наверх, исподлобья поглядывая на проходивших мимо сородичей. Он не хотел оставлять Анну на милость графу. Вдруг, когда они с Сарой сбегут, он узнает, кто их надоумил, и обрушит на нее свой гнев? Однако, если они заберут ее с собой, как человек она не сможет долго продержаться в снегах и попросту замерзнет насмерть. С мыслями о том, что же ему делать, он поднялся на одну из башен замка, где все это время нетерпеливо сминая края платья, его ждала возлюбленная Сара. Завидев Альфреда, она кинулась к нему в объятья и поцеловала так страстно, словно они не виделись целую вечность. – Ну, как все прошло? – тихим, быстрым шепотом спросила девушка, поднимая зелено-голубые глаза на юношу. Вряд ли их здесь кто-нибудь будет подслушивать, но лучше не испытывать судьбу. Ей и так казалось, что за ними все время пристально наблюдают и ни на секунду не оставляют одних. Оттого для нее этот миг уединения становился по-настоящему драгоценным. – Что такого важного она тебе сказала? – Ты не поверишь! – с тяжелым вздохом произнес Альфред и поведал Саре подробности разговора с сестрой. Чем дольше он говорил, тем сильнее округлялись глаза рыжеволосой девушки. Ее миловидное личико исказилось от ужаса, но затем резко изменилось, превратившись в хищную, дьявольски разгневанную гримасу. Как только ее возлюбленный замолчал, она в ярости зашипела подобно гремучей змее и топнула ногой. – Лживые отродья! – она гневно вспыхнула. – Каковы подлецы, а! Я им всем глотки вырву! Негодяи! Я так и знала, что никому в этом замке верить нельзя! Альфред пугливо оглянулся. Не слышал ли их кто-нибудь? А Сара между тем продолжала бесноваться, ругаясь всеми страшными словами, которые слышала когда-то из уст вспыльчивого отца или приходивших на постоялый двор деревенских мужиков. Наконец, юноша не выдержал и, обхватив вампиршу за талию одной рукой, зажал ей рот второй. – Сара, пожалуйста, успокойся! Не время полыхать от злости. Надо решать, что нам делать! Хмурая и рассерженная дочь Шагала вначале пыталась вырваться из рук Альфреда, но, когда поняла, что ярость ей не поможет, а только сделает хуже, утихомирилась и перестала сопротивляться. Глубокий вздох вперемешку со стоном сорвался с ее губ. Альфред заключил бледное личико Сары в свои ладони, проникновенно заглядывая в ее рассерженные и с тем же испуганные глаза. – Я никому не дам тебя в обиду! Клянусь! – Они убьют меня! Я никому здесь не нужна, даже папе. Он со своей Магдой милуется и ему совсем не до меня! – Не говори глупостей. Ты мне нужна, слышишь? Только ты мне нужна! – Давай сбежим? – жалобно промурлыкала девушка, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. – Давай сбежим, Альфред! Ты обещал, что за горизонтом нас ждет с тобой новая жизнь. Но мы застряли здесь, и никакой жизни впереди не видно. Только вечная ночь и граф с его свитой. Я всегда жила по указке отца, а теперь прислуживаю Его Сиятельству. Это несправедливо! – Мы же оба согласились, что для нас будет лучше остаться здесь, разве не помнишь? Мы в безопасности под крылом графа. В большом мире без сильных покровителей мы бы пропали, – напомнил юноша, на что Сара раздраженно всплеснула руками. Да, тогда решение вернуться в замок казалось ей самым верным, ведь они ничего не знали о своей новой сущности, а Кролок мог направить, подсказать, научить, на кого и как охотиться, дабы не привлекать внимание. Поначалу так и было, но потом все изменилось. Альфред не знал, куда себя деть от постоянных заигрываний со стороны виконта, а Сара стала просто никем, пустым местом, даже для собственного отца. Лишь любимый был для нее последней надеждой и опорой, лишь ему она всецело доверяла. И сейчас, когда открылась страшная правда, в которую рыжеволосая вампирша безоговорочно поверила, она поняла, что более оставаться в этом проклятом месте им нельзя. – Но и тут мы тоже пропадем, Альфред! Безмерное отчаяние, застывшее на ее лице, заставило сердце молодого вампира сжаться. В душе он понимал, что делать. Ответ на вопрос ему дала сестра, и он был простым и ясным: бежать. Бежать без оглядки, бежать как можно дальше от фон Кролоков, дружба с которыми не сулила ни ему, ни Саре ничего хорошего. Но вот что беспокоило его, – как все же быть с Анной? Пусть она и не желала покидать замок, сомнения по поводу правильности ее нахождения здесь съедали юношу изнутри. – Я не хочу оставлять сестру. – Она же не желает бежать с нами, – непонимающе нахмурилась Сара. – Ты сам сказал. – Да, и я догадываюсь почему, но… – Альфред. – Вампирша взяла его ладони и крепко прижалась к ним губами. – Если таково ее желание, мы не в праве ее заставлять. Я была раньше так зла на нее, но теперь… – она виновато прикусила губу. – Твоя сестра показалась мне умной, очень умной. Не думаю, что если бы она хотела сбежать, она бы не попросила тебя о помощи. Значит, у нее есть план, что делать. – Это верно, – тихо согласился юноша, едва заметно кивая. Его задумчивый взгляд скользнул по темным башням, уходившим далеко в черное небо. Звезды скрылись за тяжелыми облаками, и на горный край всей своей неистовой мощью вот-вот должна была обрушиться снежная буря. Если они уйдут немедля, метель скроет следы, ветер унесет запах, и выследить их не преставится возможности даже самым старым и опытным ищейкам Его Сиятельства. К рассвету они с Сарой укроются в пещерах, чтобы переждать самый короткий день уходящего года, а после вновь пойдут на запад. Звери и люди из маленьких деревень станут их пищей, а после, как только дойдут до крупного города, они сядут на пароход и уплывут в Англию, куда так давно мечтал попасть бывший ученик профессора Абронсиуса. Альфред рассеянно посмотрел на подругу. План был рискованным и опасным, но она права. Уж лучше попытать счастье там, за горизонтом, чем оставаться здесь и уповать на милость графа, ведь если тот решил убить Сару, противостоять ему молодой вампир никак не сможет. Заключив губы девушки в крепком, решительном поцелуе, он более ничего не сказал, но взгляд его стал твердым, уверенным. Он слегка кивнул и взял Сару за руку. Не оглядываясь назад и ни на миг не задумываясь о том, что с противоположной стороны стены, из северной башни за ними все это время пристально наблюдали, влюбленная пара спрыгнула вниз навстречу своей мечте. У витражного окна в темноте стояла светловолосая молодая женщина, хорошо знакомая Саре. Это была бывшая служанка мадам Шагал, Магда, преобразившаяся в облике вампира настолько, что крестьяне вряд ли бы узнали в ней ту самую скромную, хорошенькую девицу со светлой, толстой косой и с ниспадающей на зеленые, кошачьи глаза челкой. Теперь она стала хищницей, – опасной, непредсказуемой, ослепляющая красота ее несла смерть любому живому созданию. Хмуря изогнутые брови, вампирша внимательно следила за молодыми людьми. Она не слышала, о чем они говорили. Ветер уносил за собой их голоса, и до нее доносилось лишь слабое эхо, но в том, что Альфред и Сара замыслили нечто неладное, у нее не было никаких сомнений. Окончательно развеялись они, когда влюбленные вампиры спрыгнули со стены в бездну, заставляя Магду ахнуть от неожиданности. Такого она не ожидала. Может они ушли по велению графа? А если нет? Какой скандал поднимется! Недолго думая, вампирша стремглав покинула башню и направилась прямиком к Его Сиятельству, дабы развеять все подозрения. Однако получить аудиенцию у хозяина темных чертогов оказалось не так просто. Едва она спустилась на нужный этаж и вышла в коридор, ведущий в его кабинет, как путь ей преградил Куколь, активно махавший руками и всячески запрещавший беспокоить графа. Никакие уговоры или угрозы не действовали на верного слугу. Злобно клацнув зубами на горбуна и осыпав его обидными прозвищами, Магда круто развернулась и, шелестя юбкой черного шелкового платья, поспешила к Герберту фон Кролоку, двери в кабинет которого всегда были открыты. Рассказ о том, что она видела, не просто расстроил виконта, но привел в форменное бешенство, от чего он в ярости бросил бокал с недопитым вином в горевший камин. Пламя вспыхнуло, обдавая своим жарким дыханьем присутствующих, а дубовые поленья угрожающе затрещали и зашипели, подобно десятку гремучих змей. Разъяренный Герберт, чьи темно-серые глаза горели не хуже этого пламени, тяжело дыша всей грудью, метался по кабинету, обрушивая все мыслимые и немыслимые проклятия на Сару, да и на самого Альфреда, посмевшего покинуть замок без ведома отца. Магда стояла в дверях и, не говоря ни слова, спокойно и невозмутимо сцепив руки за спиной, наблюдала за разгневанным фон Кролоком, даже когда тот швырнул в нее старинную вазу, пролетевшую в миллиметре от уха вампирши. Она не чувствовала за собой вины, что рассказала об увиденной сцене виконту. Отношения с Сарой, после того, как та узнала о связи служанки с Шагалом после обращения, были весьма натянутыми, а к Альфреду Магда не испытывала ровным счетом никаких эмоций. Да, когда-то она пыталась привлечь его внимание, но то было еще во времена ее человеческой жизни, которую она теперь считала никчемной и скучной. Теперь юноша был для нее не более чем мелькавшей перед глазами молью, ничем не примечательной до сегодняшней ночи. – А что ты сама там делала? – Я увидела, как Альфред быстро выходил из комнаты гостьи графа обеспокоенным, даже испуганным. Мне показалось это подозрительно, вот я и решила проследить за ним, – чрезвычайно гордая собой и своей наблюдательностью, ответила Магда. – Как давно это произошло? Сколько прошло времени? – пыхтя от злобы, вдруг резким тоном спросил Герберт. Он, не переставая, наворачивал круги, нервно потирая подбородок и кусая губы от ревности, досады и обиды. – Полчаса, не больше. Я хотела доложить Его Сиятельству, но горбун меня не пускает к нему! – Я знаю. Он сказал, что не желает никого видеть, – отмахнулся виконт. – Как думаешь, далеко они могли убежать? Вампирша пожала плечами. – Трудно сказать. Но искать их сложно будет. Они куда угодно уйти могли. – Что за глупость они затеяли…. Что-то тут не чисто. Наверняка ему сестренка что-то напела! Нужно срочно рассказать отцу, – быстро проговорил себе под нос Герберт. – Да. Пойду к нему. А ты возвращайся к своим делам! – Я могу рассчитывать на награду? – неожиданно кокетливо произнесла блондинка и стыдливо прикусила нижнюю губу. Виконт смерил ее холодным, равнодушным взглядом и пронесся мимо вампирши со словами: – На балу будешь первой, кто вкусит кровь смертной! Светловолосая хищница едва не взвизгнула от счастья. Глаза ее радостно вспыхнули. Никому ранее не выпадало такой чести. Лишь граф имел право вкусить кровь жертвы полуночного бала, но уж никак не его свита или почтенные гости. Конечно, Магда прекрасно осознавала, что слова Герберта ничего не значат, но надежда, что виконт в знак признательности за ценные сведения замолвит за нее словечко, все же оставалась. Раскланявшись в благодарностях, она поспешила в другую часть замка, дабы рассказать, что учудили Сара с Альфредом, изнывавшему от скуки любимому старому сатиру.

***

Длинные, украшенные перстнями пальцы не спеша скользили по краям хрустального бокала, создавая странную, грустную мелодию, способную как восхищать, так и раздражать своим звучанием. Но граф фон Кролок находился в кабинете совершенно один, поэтому оценить его мастерство создавать звуки из ничего, было некому. Он привык к одиночеству, даже в какой-то мере смирился с ним. Однако появление в снежных краях Трансильвании незваной гостьи с черными, как сама тьма, глазами, нарушило его безупречный покой, заставляя размышлять о ней с каждым днем все больше и больше. Удивительная находка, не похожая на всех остальных, не без удовольствия заключил для себя Кролок. Редкий бриллиант среди пустых стекляшек, рассыпанных по грешной земле. Сильная и вместе с тем трогательная. Дерзкая, знающая себе цену, и такая отважная, готовая пойти на любую жертву ради тех, кто ей дорог. Вспоминая, с какой искренней чистотой и любовью она обнимала Альфреда при их первой встрече, граф ощутил укол зависти. Он тоже хотел, чтобы его имя звучало в чьих-то устах с такой же нежностью и любовью, чтобы на него взирали без страха, отвращения или ненависти. Светлые, уставшие от жизни глаза вампира задумчиво устремились на горевшее в камине пламя. Оно обжигало, заставляло страдать, но жизнь без него невозможна. Граф вдруг подумал, что фрау Мейер и есть это пламя: губительное, но такое манящее, обжигающее своими словами, оскорбляющее суровой правдой, которую он старался не замечать. Он искренне опасался, что после той ночи откровений, она не выдержит и сбежит, уничтоженная горем и болью. Но Анна не уехала, и фон Кролок был почти уверен, что на ее решение повлиял не только Альфред, но и другой человек, за которым граф пристально наблюдал с тех пор, как он появился в этих краях: профессор Абронсиус. Холодное лицо едва заметно нахмурилось. Он всегда за версту чуял опасность. Многовековой опыт сделал его чрезвычайно подозрительным и осторожным, тем более что люди не раз на протяжении многих десятилетий предпринимали попытки уничтожить вампира и его собратьев. В том, что Абронсиус вернулся в деревню именно для этого, фон Кролок нисколько не сомневался. Ему достаточно было однажды заглянуть в глаза смелого ученого, чтобы понять простую вещь: такие как он, не останавливаются ни перед чем. Только смерть способна его усмирить и то не факт, что профессор не станет с ней торговаться, подороже продавая свою жизнь. Да, таких уникальных личностей в коллекции графа явно недоставало. Блестящий ум Абронсиуса мог сокрушать горы, ломать заведенные порядки, строить будущее. И все же вампир понимал, предлагать бессмертный дар ученому бесполезно, ибо платой за безупречный разум стало безрассудное упрямство, которому Абронсиус точно не уступит. Но если старика уже не сломить, то с Анной дела обстояли куда интереснее и заманчивее. Эта девушка действительно будоражила воображение Кролока, но не в качестве очередной жертвы на ежегодном балу. Скольких смертных он соблазнил манящей тьмой, скольких обратил, но почему-то лишь Анна заставила его посмотреть на себя иначе, как на равную. Граф улыбнулся уголком губ. Никогда еще он не ждал свершения ритуала посвящения, как этой зимой. Жажда обладания захлестывала его, одержимость идеей заполучить непокорную Анну становилась нестерпимой. Возможно сейчас, часть души ее все еще сопротивлялась неизбежному и оглядывалась назад, на живых, но со временем, она будет принадлежать ему, в этом он не сомневался. Она станет его бессмертной женой, его вечной спутницей, так для себя решил вампир, вкушавший из бокала терпкую кровь томившегося в подземелье замка странника. По сравнению с этой, кровь фрау Мейер была восхитительна. Он с упоением вспоминал, как впервые попробовал всего несколько капель и ощутил небывалый жар, растекавшийся по всему организму. Это была не невинность сотни дурочек, а пламя женщины, испившей чашу горьких страданий до дна. Пламя, скрывавшееся за маской добродетели, которую он с удовольствием сорвет в подходящий момент. Томные мысли о грядущем будущем были прерваны каким-то шумом в коридоре, а затем появившимся в кабинете сыном. Графу не нужно было оборачиваться, чтобы удостовериться, что именно Герберт решил нарушить его уединение, так как его запах ни с чем не спутаешь. Вампир раздраженно сдавил бокал. – Я, надеюсь, у тебя была веская причина приходить сюда, игнорируя приказ не беспокоить меня? Тяжело дыша от переполняющих эмоций, виконт подошел к отцу сбоку, но тот даже косым взглядом его не удостоил, продолжая скучающе наблюдать за огнем в камине. – Кое-что случилось, пока ты тут сидишь! Альфред и его рыжая пиявка, Сара, сбежали! И причиной тому, скорее всего, стала твоя новая любимица! – в пылу ответил Герберт, замечая, как после его слов дрогнули полуопущенные веки графа, хотя бледное лицо по-прежнему оставалось спокойным и непроницаемым. – Вот как? Виконт кивнул и поведал о том, что видела на башне Магда. За время рассказа фон Кролок и с места не сдвинулся, внимательно слушая сына и игнорируя все невольно срывавшиеся с его губ ругательства и проклятья. – Интересно, – тихо отозвался вампир, приложив сложенные в домик пальцы к изогнувшимся в загадочной полуулыбке бордовым губам. Герберт удивленно захлопал глазами и, оскорбленный полным отсутствием сочувствия со стороны отца к его горю, обиженно скрестил руки на груди. – Это все, что ты можешь сказать? Интересно! Это не интересно, это катастрофа! Что эта девица Мейер могла наговорить Альфреду такого, раз он сразу же сбежать решил?! Граф неожиданно поднялся с кресла и, размеренным шагом подойдя к столу, взял книгу в золотой оправе и раскрыл ее, рассеянно перелистывая страницы, где крылось его прошлое. Больше она ему не понадобится. Вырвав разом страниц двадцать, он смял их и бросил в огонь, словно они никогда и не существовали. – Скажи мне, Герберт, что ты думаешь об Анне Мейер? – Тебя интересует мое мнение о ней? Прямо сейчас ты решил об этом спросить? – не поверил своим ушам виконт, вытаращив на отца темно-серые глаза, пока тот методично сжигал свои воспоминания в камине. – Представь себе, да. – А нельзя это сделать после того как мы пошлем кого-нибудь в погоню?! – Сколько времени прошло с побега? – Около получаса, может чуть больше. – Зная то, как Альфред однажды во время охоты потерялся в лесах и полное отсутствие опыта у Сары, не думаю, что они смогли уйти далеко, – он покосился на сына и вновь отвернулся. – Избавь меня от бурных истерик и паники на пустом месте. Итак, отвечай на вопрос, Герберт. – Хорошо! – нахмурив темные брови, светловолосый вампир задумчиво приложил палец к губам, хотя правая нога его нетерпеливо, нервно постукивала по полу. – Буду откровенен: она отважна, умна, но чрезвычайно хитра. Она вьет из тебя веревки, а ты ей позволяешь это делать. Позволяешь говорить с собой на равных. – Может так оно и есть, – не поворачиваясь к Герберту лицом, ответил фон Кролок, вырывая последние листы. – Может, я считаю ее равной себе. – Ты меня поражаешь! – удивленно констатировал светловолосый вампир. – Спустя сколько лет в тебе проснулась человечность? И из-за кого? Из-за нее? В голосе Герберта прозвучало высокомерное пренебрежение, заставившее графа сверкнуть острым взглядом в сторону сына, чьи манеры, порой, сильно раздражали его. Виконт несколько опешил от ледяной ярости, мелькнувшей в глазах отца, а потому поспешил добавить чуть мягче и тактичнее: – Должно быть, она действительно какая-то особенная, раз смогла потревожить твой разум. – Нет. Не особенная, – граф положил золотую обложку на стол и удовлетворенно вздохнул, будто избавился от чего-то, что долгие годы тяготило его проклятую Богом душу. – Просто это она. – Просто она, которая плетет интриги у нас за спиной! Осторожнее, отец, я чую угрозу, – на полном серьезе произнес Герберт. – И эта девушка может стать ее главной причиной. – Я знаю, – согласился граф, проходя мимо виконта. – И потому мы будем готовы к любым неожиданностям. – Но к сегодняшней неожиданности мы не были готовы! – воскликнул Герберт. – Что же нам с Альфредом делать? Ты так и не ответил! Фон Кролок удивленно дернул бровями. – Нам? Сын мой, мальчишка этот, насколько я помню, был твоим любимым питомцем, а не моим. И после всего того, что они с Абронсиусом тут устроили в прошлом году, жив он только благодаря твоей, хмм… влюбленности. – Но… Граф не дал ему договорить, вскинув указательный палец и призывая Герберта замолчать. – Конечно, обстоятельства изменились, и я благодарен Альфреду за то, что он тогда написал письмо своей дражайшей сестре, – он довольно ухмыльнулся. – Но он по-прежнему твоя головная боль, а не моя. Поэтому ты, именно ты, Герберт, а не кто-то из твоей свиты, отправишься вслед за ним и приведешь его обратно. – А с пиявкой что делать? – насупившись, спросил виконт, чей пыл немного остыл. Граф безразлично дернул плечами. – Что хочешь, – равнодушно ответил он. Герберт круто развернулся и направился к выходу из кабинета. Его обуяла эйфория вперемешку с жаждой. Отец более не сдерживал его, не велел, как раньше, забыть Альфреда и не трогать Сару. Теперь ему никто не мог помешать осуществить задуманное. Уж теперь-то он добьется своего, хочет того упрямый мальчишка или нет. У самого порога, виконт вдруг услышал слова графа, заставившие его замереть и обернуться. – И, Герберт, если тебе хоть немного дорога твоя жизнь, обратно можешь не спешить. Вампир изогнул правую бровь. – В каком смысле? – В том самом. Сделай так, чтобы на этом балу тебя в замке не было, – проникновенно сказал фон Кролок, пронзая сына загадочным, многозначительным взглядом. То ли выражение лица графа, то ли убедительность в его голосе, но Герберт вдруг понял, что сейчас перечить отцу совершенно не стоило. Они никогда не были настолько близки, чтобы заботиться друг о друге. Откровенно говоря, виконт всю жизнь испытывал чувство обиды по отношению к своему родителю за то, что тот никогда не любил его так, как мог бы полюбить, за то, что не испытывал гордости и малейшего уважения, считая его лишь капризным, заносчивым ребенком. Несмотря на их вечные недомолвки, несмотря на прохладу в отношениях даже спустя столько лет, виконт неожиданно почувствовал ту искреннюю заботу со стороны графа, которой где-то глубоко в душе ему так не хватало. – А как же ты? Фон Кролок невесело усмехнулся. – Капитан погибает вместе с кораблем. Но не беспокойся. Это лишь мера безопасности, на тот случай, если люди Хэнрика подведут. Те братья и сестры, которых я хотел выслать, уже покинули замок. Остался ты, поэтому, мой дорогой сын, назад не спеши. Герберт хотел подойти и сказать «спасибо», сказать, как много для него значила эта забота и беспокойство, ведь он не был дураком. Он понимал, что что-то назревает, и граф хочет оградить его от этого. Но он не произнес ни звука. Молодой вампир лишь улыбнулся, пожалуй, самой теплой и искренней своей улыбкой и кивнул. – Теперь ступай, – мягко велел ему фон Кролок, вновь надевая маску безразличной надменности. – Тебя ждут поиски, а меня встреча. – С твоей милой Анной? – Да, с моей милой Анной.