***
В комнате царил приятный, теплый полусумрак, создаваемый восковыми свечами, стоявшими в канделябрах возле окна и рядом с трюмо, за которым сидела Анна. Переодевшись в шелковый пеньюар, она медленно расчесывала волосы. Хоть сна не было ни в одном глазу, все, о чем она мечтала сейчас, чтобы эта ночь как можно скорее закончилась. Неизвестность и ожидание неизбежного изводили ее. Сердце сжималось в тугой комок при каждом дуновении свечей, при каждом шорохе, будь то пробегавшая в стенах многовекового строения мышка или же чей-то быстрый шаг в коридоре, заставлявший фрау Мейер замирать. Рассказал Альфред графу об их разговоре или прислушался к ее словам и покинул замок, оставалось лишь догадываться и ждать следующей ночи, когда ее человеческую жизнь прервет один смертельный поцелуй, что когда-то ощутила она в кошмарном сне. Положив расческу на гладкую поверхность столика, Анна нерешительно, словно совершая нечто запретное, провела ладонью по шее, обхватывая ее, после чего пальцы опустились вниз, на ключицу, а затем на ложбинку меж грудей. Фрау Мейер даже представить себе не могла, что ждет ее впереди. Обратит ли ее граф у всех на глазах или же сделает это после, оставшись с ней наедине? Больно ли это, умирать? Прочитанные в его дневнике записи не внушали надежды на быстрый исход, ведь для графа превращение было болезненным и мучительным. Стало быть, ее ждало то же самое. Анну невольно передернуло, стоило только на мгновение вообразить, как будет выглядеть она в облике бессмертного упыря. Смотря в зеркало, она изучала собственный образ, запоминала себя такой, какая она есть сейчас, ибо, когда она станет вампиршей, ее отражение навсегда исчезнет из мироздания, и она станет безликой тенью, проклятым созданием, избегающим солнца и навек обреченным испытывать неудержимую жажду крови. Ледяное дуновение ветра не смутило бы фрау Мейер, в комнате периодически гулял сквозняк, просачивавшийся сквозь оконные щели, если бы не зеркало, в отражении которого дверь в спальню девушки медленно открылась, впуская невидимого гостя. Анну прошиб холодный озноб. Как же не услышала она щелчка замка? Глаза округлились, и она резко повернула голову назад. Перед ней стоял граф фон Кролок. Плаща и жилета на нем не было. В черных брюках и атласной рубашке он не был похож на того высокомерного вампира, каким она привыкла его видеть, а скорее на обычного человека с неестественно бледной кожей лица и темными кругами вокруг глаз. Фрау Мейер судорожно выдохнула и развернулась обратно к зеркалу, машинально хватаясь за расческу и вновь расчесывая волосы. Язык прилип к небу, Анна не могла вымолвить ни слова. Видя как затравленно бегают глаза девушки и некоторую нервозность в ее движениях, граф ухмыльнулся уголком губ и медленно подошел, возвышаясь над ней черной тенью и не отрываясь рассматривая ее образ. – Почему Вы выглядите такой напряженной, милая Анна? – мягким, тихим голосом поинтересовался фон Кролок. – Вы здесь для того, чтобы обратить меня? – дрожащим голосом спросила она, ожидая его ответ подобно смертному приговору. Ее вопрос заставил его усмехнуться. Анна положила расческу на колени и крепко стиснула ее, пытаясь подавить разносившуюся по телу волну страха. – Вам так не терпится стать вампиром? Фрау Мейер растерянно захлопала ресницами и вдруг ощутила, как длинные холодные пальцы графа скользнули по широким волнам ее черных волос, а затем отбросили их за спину, обнажая шею и плечи девушки. На ее коже все еще оставались следы от удушья, уже не такие заметные, но злившие вампира одним своим видом. Сейчас он как никогда пожалел, что смерть человека, посмевшего прикоснуться к его Анне, была быстрой. Он должен был умирать долго и мучительно, испытывая агонию каждый миг своей никчемной жизни и моля о пощаде. Брови графа нахмурились, скулы напряглись, в глазах появились дьявольские огни. В эту минуту он был рад, что не отражается в зеркале, ибо исказившееся от злости лицо могло еще сильнее напугать фрау Мейер. – Нет, но… я подумала… – Что Вы подумали? – Он медленно наклонился к ней, заставляя замереть. Воспаленный мозг в отчаянных попытках сопротивления кричал немедленно встать и отойти от графа, но тело предавало ее, отказываясь слушаться. Губы вампира остановились всего в паре сантиметрах от ключицы фрау Мейер, обжигая своим дыханием. Он поднял глаза и посмотрел на ее вытянувшееся, напряженное лицо и ухмыльнулся. – Я думала, что пришли именно за этим, – она нервно вздохнула. – Сделайте это, наконец, не томите! – Вы слишком много думаете, милая Анна. Все произойдет в ночь бала. Ни минутой раньше, – ответил фон Кролок и выпрямился. – Тогда зачем Вы здесь? – спросила она с явным недовольством в голосе. Эта странная игра пугала и возмущала, ведь от самой Анны сейчас ничего не зависело. Ее жизнь была в руках графа, отчего собственная беспомощность и неведение пугали посильнее острых вампирских клыков. – Часом ранее произошло одно любопытное происшествие, – ответил фон Кролок, внимательно наблюдая за реакцией Анны. – Ваш брат и его подруга, Сара, покинули замок. Без моего ведома и разрешения. Фрау Мейер заметно побледнела, но в лице никак не изменилась. Ее темные глаза, не моргая, смотрели на собственное отражение. Сердце громко стукнуло в груди, в голове, словно что-то вспыхнуло, ей хотелось кричать и плакать от радости. Альфред все же послушал ее! Любимый, дорогой брат доверился своей сестре и сделал так, как она ему велела. Однако последствия не заставили себя долго ждать, и теперь ей следовало продолжать начатую опасную игру со смертью, что терпеливо ожидала ответа, стоя у нее за спиной. – Оу… – Оу? Это все, что Вы можете сказать? – удивленно дернув правой бровью, поинтересовался граф. – Не такой реакции я ожидал от дамы, стольким пожертвовавшей ради брата, который бросил ее одну, в чужом доме, среди кровожадных упырей. – У меня… просто я, – Анна никак не могла подобрать нужных слов. Творившийся в голове хаос сбивал ее с мысли и заставлял заметно нервничать. Она положила расческу обратно на столик и крепко стиснула пальцы рук в замок – Право, я не знаю, что здесь можно сказать…. – Может быть, расскажете, что Альфред делал в Вашей комнате сегодня вечером? И почему после ухода он исчез вместе с дочерью Шагала? Что Вы ему сказали? В какой-то момент, фрау Мейер поняла, что придумывать невероятную историю, не было времени. Граф видел ее насквозь, и любая неискренность в словах будет замечена и немедленно разоблачена. Поэтому Анна решила рассказать ему ту правду, которой стыдилась, которую никогда не рискнула бы раскрыть, но которая никак не касалась затерявшихся в снегах охотников на вампиров. – Хорошо, хорошо! – с горящими от волнения глазами воскликнула девушка, когда поняла, что молчание ее излишне затянулось. – Я признаюсь Вам. На самом деле причиной ухода Альфреда стала… моя просьба. Анна не видела выражение лица фон Кролока, но спиной чувствовала его растущее напряжение и недовольство, а потому поспешила виновато прикусить нижнюю губу и опустить взгляд вниз. – Я не хотела об этом говорить. Истина покажется Вам настолько несуразной и глупой, что Вы не поверите мне. – И все же я внимательно слушаю, – ответил граф. Она глубоко вздохнула и вновь посмотрела на себя в зеркале. – Я попросила Альфреда уйти из замка, потому что не хочу видеть его здесь. – Продолжайте, – после недолгой паузы тихо отозвался фон Кролок. Он знал, что она врет. Но врала так искренне, что ему даже не хотелось прерывать ее придуманный рассказ, так сильно он умилял вампира. – Меня сложно понять, граф, это кажется ужасно нелепым, но я не хочу, чтобы мой брат всю жизнь лицезрел не свою сестру, а упыря, в которого я превращусь. – Анна… – Нет, не перебивайте, прошу! – она крепко зажмурилась, когда ладонь вампира опустилась на ее право плечо. – Сколько бы я не пыталась, но невозможно принять то, что я стану вампиром и буду жить бок о бок со своим братом-вампиром! Скажите, разве Вы привыкли к этой мысли, глядя на своего сына? – Нет, не привык, – процедил сквозь зубы граф, несильно, но ощутимо сжимая плечо Анны. Губы ее затряслись. Казалось, вот-вот и она заплачет, но фрау Мейер сдерживала этот порыв, не желая выглядеть в глазах фон Кролока слабой и ранимой. – Можете мне не верить, можете считать меня эгоисткой, но я никогда не смирилась бы с нахождением Альфреда здесь. Чувство вины за то, что я его не спасла в свое время, обозлило бы меня. Его общество стало бы для меня в тягость, а меньше всего на свете я хочу испытывать нечто подобное к любимому брату. Поэтому я приняла решение и попросила его уйти, и нисколько не жалею об этом. Граф молчал. Удушающая тишина сводила Анну с ума. Ей так хотелось повернуться и посмотреть фон Кролоку в глаза, понять, что думает он об откровениях, которые могли показаться ему чистейшей воды вымыслом. Но, когда ладонь вампира переместилась в сторону, скользнула по ключице и, не спеша, обхватила тонкую шею девушки, фрау Мейер задержала дыхание. Ее колотила мелкая дрожь. Ледяное чувство страха, зародившееся где-то в груди, распространилось по всему телу и застыло в широко распахнутых глазах. Внутри нее все дрожало, она не понимала, что значило это движение: показатель власти над ней или желание убить за наглую ложь. Но ангел смерти, державший ее жизнь в руках, ничего не говорил, продолжая с мучительным для Анны наслаждением испытывать ее нервы на прочность, видимо, ожидая, когда она сломается и скажет правду. Но фрау Мейер упорно молчала, крепко стиснув зубы. – Не Вам решать такое, милая Анна. – Кому как не мне, граф? Я его сестра и имею на то полное право. За спиной послышалась хриплая, надменная усмешка. – Не смейтесь! – обижено отозвалась девушка, проглотив застрявший в горле ком. – Я хочу для него лучшей жизни. Чтобы он был счастлив, а не боялся каждого Вашего косого взгляда. – Вы забываетесь, мадам, – заметил фон Кролок, чуть сильнее и ощутимее сдавливая горло девушки. – И советую впредь не делать ничего за моей спиной. Иначе все это может плохо кончиться. Надеюсь, я понятно изъясняюсь? Хоть говорил он спокойно, но в его голосе ясно слышались опасные нотки угрозы, сокрытые холодной вежливостью. Анна едва заметно кивнула. Она ходила по острию ножа, и лишь мгновение отделяло ее от верной погибели. – Я готова понести любое наказание, – чуть вздернув подбородок, ответила она. Граф мрачно хмыкнул. Даже перед лицом реальной опасности фрау Мейер держалась достойно, с гордо поднятой головой. Ее упрямство восхитило его, пусть он и не подавал виду. – Вот как? Любое? Стало быть, кладете свою жизнь на жертвенный алтарь? Но ведь Вы не жертва, милая Анна, и никогда ей не были. Дело не в Альфреде, а в Вас. Чего Вы боитесь на самом деле? Порицания? Ненависти? – Не этого я боюсь. Я не хочу потерять себя, не хочу выглядеть монстром в глазах брата. – Неужели Вы думаете, что только наличие клыков делает человека монстром? О, как Вы ошибаетесь! Каждый из нас сам выбирает свой путь. Те люди, что напали на Вас на заброшенной конюшне, разве не были монстрами, заслуживающими смерти? Или те, что убили Вашего супруга? Ладонь, удерживавшая ее за шею, поднялась к скулам, пальцы сдавленно прошлись по алым губам фрау Мейер, после чего легла на предплечье. Анна опустила глаза, мысленно соглашаясь с фон Кролоком, но, не произнося это вслух. Впрочем, этого и не требовалось, по выражению ее лица ему и так все было понятно без слов. – Так Вы позволите Альфреду покинуть Трансильванию? Не отправите за ним и Сарой в погоню? – с надеждой спросила она, вновь поднимая взгляд. – Возможно. – Неужели Вам самому не хотелось покинуть это место? Повидать изменившийся мир? – Когда-то давно, я мечтал об этом. Даже больше, чем Вы можете себе это представить. Затем пришло смирение. Но, может быть, однажды, кто знает, – туманно ответил граф и, наклонившись, коснулся губами плеча Анны. – Зачем же откладывать? Можно сделать это сейчас, разве нет? Что мешает Вам? – Ответственность перед моими братьями и сестрами, милая Анна. Но не стоит беспокоиться. Мы непременно посмотрим мир. Только Вы и я. Ее слабая попытка уговорить его покинуть замок провалилась. Но фрау Мейер не собиралась отчаиваться. Она хотела ему возразить, но запнулась, так как у нее перехватило дыхание. Ледяное прикосновение его губ заставило сердце учащенно забиться в груди. Неведомый жар, что испытывала она, когда он впервые ее поцеловал, снова растекался по всему телу, концентрируясь внизу живота и вызывая приятное покалывание. Будто в ней зарождалась буря, настолько сильная и неукротимая, что она не в силах будет с ней совладать, если граф немедленно не остановится. Анна попыталась заговорить с ним, чтобы отвлечь, но мысли превратились в бессвязный поток, и сосредоточиться было практически невозможно. – Вы сказали, что не обратите меня сегодня. – Так и есть, – ответил фон Кролок. – Но разве не сложно Вам находиться рядом со мной? Разве не испытываете жажду? – Я уже утолил ее, не беспокойтесь. Кровь отхлынула от лица фрау Мейер. Она собралась уже спросить, кто именно стал его жертвой, но он вновь коснулся ее, уже настойчивее и ощутимее целуя в шею и обхватив руками плечи. Анна с усилием прикусила нижнюю губу. Это было так странно, – чувствовать прикосновения, но не видеть их источник. Сладостная пытка становилась слишком жестокой. Если этим граф хотел чего-то добиться от нее, то у него это вполне могло получиться, ибо с каждой минутой фрау Мейер теряла связь с реальностью и контроль над самой собой. – Это больно? Превращаться? – спросила она. – У меня кровь стыла в жилах, когда я читала, какие муки Вам приходилось испытывать. Меня ждет тоже самое? Граф замер, испытующе глядя на Анну. – Каждый переживает это по-разному. Я мучился долго, а вот дочь Шагала, Сара, обратилась спустя несколько часов и, кажется, нисколько не страдала. Герберт вообще сказал, что это быстрее, чем засыпать. Я сделаю все, чтобы Вам не было больно. Она печально улыбнулась. – Почему Вы не убежали вместе с братом? – задал он настолько неожиданный вопрос, что Анна не выдержала и повернулась, наконец, лицом к фон Кролоку. – У Вас ведь был прекрасный шанс остаться человеком, а не превращаться в монстра. Зачем Вы здесь, Анна? – Я… Если и существовал идеальный момент, чтобы рассказать о том, что завтра может быть для него и всех остальных вампиров не наступит, так это был он. Кролок вопросительно изогнул бровь, ожидая, что же она ответит. Нужно было просто сказать о профессоре и лесничем, сказать, что они собираются сделать, раскрыть карты и принять, наконец, решение, на чьей стороне она остается, но… «Ты не можешь предать их! Не можешь!» – Вы же знаете, что я чувствую к Вам, – прошептала она, с замиранием сердца смотря в ледяные, манящие глаза вампира. «Трусиха!» – Знаю, – он кивнул. – Вот и ответ на Ваш вопрос. Я здесь ради Вас. Это ужасно глупо, – с досадой усмехнулась Анна. – Я не смею требовать от Вас, граф, ни любви, ни верности. Ведь все дело в крови. – Ошибаетесь. Моя любовь и верность с Вами, Анна. Неужели Вы до сих пор этого не поняли? – Граф… – Кровь – это жизнь, – перебил он нее. – Она главенствует над нами, она порабощает нас. Все земные страсти становятся чуждыми и пустыми. Я думал так много лет, – Кролок приложил ладонь к ее щеке. – Но Вы, милая Анна, заставили холодное сердце в моей груди вновь забиться. Ваша дерзость, огонь в Ваших глазах, Ваша трогательность что-то пробудили во мне. Вы не невинная дева. Вы женщина, пережившая столько горя и печали, на своем опыте познавшая цену жизни, смерти и любви. Вы та, что так похожа на меня самого. И отвечая на Ваш вопрос, скажу – нет. Дело теперь не только в крови. Дело в Вас. Потому-то во время ритуала Вы не достанетесь никому, кроме меня. Вас я сохраню только для себя, и мы вместе, рука об руку, отправимся по дороге вечности. – Для этого я должна умереть? – Да. Он поразился, насколько черными были ее серьезные глаза. Словно два бездонных колодца, утягивающих за собой во тьму. Фрау Мейер вдруг твердо решила: она не откроет ему правду. Если профессор и Марко выжили и уже на подходе к замку, она умрет вместе с графом, но не вернется в тот мир, где ее ждало лишь одиночество. Она готова уйти в вечность вместе с ним. И принятие этого решения в один момент словно скинуло с ее плеч огромный, тяжелый груз вины, который она с таким трудом несла на себе. – Пусть так. Пусть завтра я умру. Но сегодня… сегодня я хочу, чтобы мы оба были живыми! И с этими словами, потянувшись на носочках, Анна мягко и нежно поцеловала его. Ее смелость и неожиданный порыв обескуражили вампира. В его взгляде застыла неуверенность, он сомневался, стоит ли им заходить слишком далеко, уверена ли сама Анна в том, что делает. Но решимости в ее глазах было достаточно, чтобы разрушить все стены, что были воздвигнуты между ними, и пойти, наконец, навстречу друг другу. Он наклонился, взяв лицо Анны в ладони, и холодными губами коснулся ее губ, запечатлевая на них долгий поцелуй. В этот раз он не был требовательным, скорее легким и трепетным, аккуратно скользившим по шелковистой коже, приносившим девушке неземное удовольствие. Анна почувствовала, как вампир провел кончиком языка по ее нижней губе, словно пробуя на вкус. Последнее сопротивление было разбито. Она не хотела более бороться с ним, не хотела думать о будущем или последствиях своего решения, лишь ощутить себя желанной, нужной, любимой. Она забыла все правильные мысли, что внушала себе накануне. Сейчас они не имели никакого значения. Руки ее невольно поднялись и обвили сначала плечи, а затем шею графа, касаясь его шелковистых, черных волос. Он чуть вздрогнул от неожиданной смелости фрау Мейер, но все же крепко обнял ее за талию, прижимая хрупкое тело как можно ближе, слыша ее бешеное сердцебиение. А может это его собственное сердце забилось спустя столько лет? Он не знал, не понимал. Такого не случалось… никогда! Да и могло ли случиться с его проклятой душой, обреченной бродить вечность в одиночестве. Они прервали поцелуй, и Анна увидела его глаза, в которых, казалось, плескалось загадочное голубое пламя. Он пропустил пальцы сквозь ее шёлковые волосы, прежде чем вновь обхватить девушку за затылок и прижаться к ней ртом. Его губы играли с ее губами, принося сладостное наслаждение, несравнимое ни с чем на свете. Анна не боялась, что граф мог в порыве страсти укусить ее. Это было совсем не важно. Она вверила ему свою жизнь и впервые не жалела о сделанном выборе. Тихий сдавленный стон сорвался с губ девушки, когда он толкнул ее к трюмо, и под его натиском она невольно осела на столик. Это безумие, твердила ее совесть, медленно уступавшая всепоглощающей страсти. Как же она хотела отдаться ему в этот момент. За годы одиночества, за всю ту боль, что она пережила. Он знал ее, он чувствовал ее, он понимал ее как никто другой. И в его поцелуях не было ни капли насилия или подавления чужой воли. Лишь соединение двух заблудших одиноких душ, стремившихся друг к другу, словно бабочки на огонь. Свободная рука фон Кролока по-хозяйски приподняла края шелкового пеньюара, чуть раздвигая ноги девушки, а затем легла на ее грудь и несильно сжала, от чего Анна тихо ахнула, утопая в водовороте чувств, полностью отдаваясь соблазну. Задыхаясь, она не сразу поняла, что уже лежит на шелковых простынях своей кровати. В груди внезапно появился стыдливый страх, заставивший ее невольно сдвинуться вверх, но граф крепко прижался к ее телу, нависая над Анной на полусогнутых руках. – Не бойся, – произнес он хрипло и таким проникновенным голосом, что у нее прервалось дыхание, а все сомнения улетели прочь. Поддавшись искушению, она, словно боясь обжечься, позволила своей руке коснуться его посеребренных у корней волос, пальцами ощутить его атласные пряди. Кролок замер. Их глаза встретились, и, чем дольше они смотрели друг на друга, тем сильнее их охватывало пьянящее возбуждение. Слабый блеск свечей играл на безупречном лице вампира, смягчая аристократичные черты, придавая его коже бронзовый оттенок, делая его на десять лет моложе. Сердце Анны подкатило к горлу. Темное желание, что горело в груди и растекалось внутри нее жидким огнем стало настолько сильным, что превратилось в глубокое, непостижимое чувство, которое фрау Мейер никогда раньше не испытывала к мужчинам. Одежда полетела на пол. Черный шелк его волос заскользил по ее обнаженному, стройному телу. Ледяные, изящные пальцы едва ощутимо, мимолетно касались нежной кожи, вызывая рой приятных мурашек, заставляя дыхание сбиваться. Алый рот ее приоткрылся, сдерживая рвущийся наружу сладострастный стон запретного желания, когда за пальцами последовали поцелуи. Граф неожиданно сел. Он не дал Анне опомниться и, потянув ее за руку, заставил сесть себе на колени. Резкое движение, глубокий стон, и они стали одним целым. Их дыхание сплелось, сердца забились в унисон. В груди вампира горел настоящий пожар. Жажда обладания и жажда крови сошлись в яростной схватке не на жизнь, а на смерть. Это был его собственный, сладкий ад: всепоглощающее чувство обладания желанной женщиной и неутолимая тяга крови. С каждой новой секундой, проведенной рядом с Анной, фон Кролок думал, что вот-вот потеряет рассудок. Борьба с монстром, жившим внутри него, причиняла адскую боль. Крепко прижимая девушку к себе, соприкоснувшись лбами и, ни на мгновение не прекращая ритмичные движения, граф вдруг почувствовал, как внутри него что-то рухнуло. Цепи бесконечного одиночества, что висели на нем все эти триста лет, внезапно, спали, и он впервые задышал полной грудью. Вампир усилил поцелуй, заставляя девушку вновь откинуться назад. Анна с готовностью отвечала ему, нисколько не сопротивляясь тому огню, что он пробудил в ней. И сейчас, прикасаясь к ее чувственным, алым губам в желанном поцелуе, ощущая под пальцами упругую грудь, проникая в ее совершенное тело, вдыхая аромат нежной кожи, голову графа фон Кролока пронзило ошеломительное открытие, перевернувшее с ног на голову устоявшийся порядок его сумрачной жизни: он глубоко и навсегда влюбился в эту девушку. И не холодный циничный разум привел его к этому чувству и не кровожадный, живший в нем веками зверь, а сердце. Сердце человека, давным-давно позабывшего, что значит любить. Жажда крови отступила на второй план, погружаясь в сон, позволяя тому самому человеку, каким когда-то был граф фон Кролок, расправить крылья и улететь в объятья жизни, ощущая ее быстрое сердцебиение. Он улыбнулся. Он действительно стал живым.***
Тусклые лучи дневного солнца, пробивавшиеся сквозь узкую щелочку закрытой портьеры, падали прямо на лицо Анны, волей-неволей заставляя ее проснуться. Она обнаружила себя лежащей на смятых простынях, совершенно нагой, но заботливо накрытой меховым одеялом. Щеки девушки залились краской. Острое чувство стыда, пронзавшее ее тонкими иголками, вынудило Анну сесть в кровати и, согнув колени, запустить пальцы в спутавшиеся волосы и до боли сжать их. В этот раз не таинственное видение привиделось ей. Все, что произошло между ней и графом, было по-настоящему, и от этого грудь ее стискивало в непонятном, странном, щемящем чувстве удовлетворения. Фрау Мейер провела ладонью по лицу, пытаясь прогнать остатки сна и все воспоминания, назойливо пробиравшиеся в ее сознание. Но избавиться от них не могла. Этой ночью она побывала в объятьях тьмы. Пальцы скользнули по губам. Она все еще помнила вкус поцелуя вампира, чувствовала холод и тяжесть его тела, пронзавшие ее вновь и вновь, прикосновение длинных пальцев. От этого букета из воспоминаний и ощущений Анна содрогнулась в приятной неге. Как нежен и страстен был с ней фон Кролок, каким чувственным и жадным он был в своей неудержимой страсти. В миг величайшего наслаждения ей даже казалось, что он не выдержит и все же вонзит в нее свои клыки, однако ничего не произошло. Человек пересилил монстра и именно ему Анна отдавалась вновь и вновь, пока силы ее не оставили, и она не провалилась в глубокий сон. Судорожный вздох вырвался из ее груди. Они не сказали друг другу ни слова. Она не клялась в верности, он не говорил о любви. Но Анна чувствовала, что эта ночь была не просто безумным порывом страсти, которому они оба поддались. И чувство это не было обманчивым призраком, который исчезнет с первыми лучами солнца. Оно было реальным, настолько реальным, что сжимало до боли сердце, перекрывало воздух в легких, заставляло дрожать от одной только мысли, что она вмиг может все потерять. Фрау Мейер медленно поднялась. Все тело болело, но это была приятная боль. Обмотавшись простыней, она подошла к окну и отодвинула портьеры. Солнце уже покинуло свою наивысшую точку и медленно шло к закату. И только Анна с облегчением решила, что день этот они переживут, а с наступлением сумерек она навсегда попрощается со своей человеческой сущностью, как где-то внизу послышались мужские крики и ругательства. Сердце девушки громко стукнуло. Лицо побелело от ужаса. Не веря своим ушам, она раскрыла окно, выходившее во внутренний двор, и внимательно прислушалась. Внизу что-то происходило, однако, что именно, Анна увидеть не смогла. Лишь голоса ей были слышны, но и этого было достаточно, чтобы в панике кинуться к своему платью. Руки ее не слушались, тело сводило сильнейшей судорогой, глаза стали стеклянными и наполнились слезами. Быстро одевшись, фрау Мейер подбежала к двери и стала колотить по ней кулаками, с громким криком призывая выпустить ее, однако по ту сторону никто не услышал ни звука. Поняв, что ничего этим не добьется, Анна подбежала обратно к окну и высунулась наружу. Ставни в комнате через стену слева были приоткрыты, а каменный карниз оказался достаточно широким, чтобы по нему можно было идти без страха упасть вниз. Недолго думая, подхватив полы платья, девушка взобралась на подоконник, но внезапно услышала позади себя щелчок замка и тихий скрип открывающейся двери, из-за которого Анна едва не сорвалась вниз от неожиданности. – Стела?! Застывшая в дверях Стела, прижала ладони ко рту, глядя, как фрау Мейер полезла на подоконник, но окликать и останавливать ее почему-то не спешила. Анна спрыгнула обратно и подбежала к кухарке. – Что там внизу происходит? Кто приехал? Не говоря ни слова, девушка с каким-то странные блеском в глазах взяла ее за руку и быстро повела из комнаты вниз по коридору, на первый этаж. – Почему ты молчишь? – возмущенная странным поведением бывшей помощницы мадам Шагал, воскликнула Анна и попыталась остановиться, но Стела крепкой хваткой вцепилась в ее ладонь, до боли сжимая и продолжая вести к лестнице. – Сейчас все узнаете! Вы не поверите! – только и ответила девушка, но ее туманный ответ нисколько не успокоил фрау Мейер. Ах, как глупа была она, что не уговорила графа покинуть замок! Она не видела ни одной причины, почему профессор и Марко не должны были убивать фон Кролока, и это приводило Анну в настоящее отчаяние. На милосердие она не рассчитывала, зная характер старика и одержимость лесничего, касательно вампиров. Тогда, что делать? Времени на то, чтобы придумать, как оставить бойню у нее не осталось, ведь едва ее нога ступила на мраморный пол основного зала, Анна поняла, что это не профессор и Марко проникли в замок. Старинные двери были распахнуты, и из них один за другим в быстром темпе деревенские мужики выносили деревянные гробы, а командовал ими староста Хэнрик. Завидев у лестницы девичьи фигуры, он сощурился и мерзко улыбнулся. Стела выпустила руку Анны, моментально меняясь в лице. Фрау Мейер пораженно уставилась на нее. – Как ты могла, Стела? – прошептала она. Кухарка брезгливо сморщила нос, глядя на нее. В глазах ее полыхали ревнивые огоньки, и она одарила фрау Мейер такой же мерзкой ухмылкой, как и староста Хэнрик. Не веря своим глазам и отрицательно качая головой, Анна сделала два шага назад. Нужно было срочно бежать отсюда, однако сзади послышались чьи-то быстрые шаги. Не успела она обернуться, как голову ее пронзила страшная боль от тяжелого удара, и мир вокруг погрузился во мрак.