***
Я в ужасе распахнула глаза. Мою шею сдавили чьи-то невидимые руки, и все, что мне оставалось, — отчаянно глотать воздух. Пульс набатом отбивал ритм в висках. Казалось, тонкие свирепые пальцы преследовали. Они выискивали меня, а находя, нещадно впивались в шею. В ушах звучал неразборчивый тлеющий шепот. Противный и невыносимый. Я сильнее вжалась спиной в дерево, возле которого неожиданно проснулась, и рукой замельтешила по сухой листве. Зачем? Не знаю. Наверное, помирать с какой-нибудь палкой в руках — жалким подобием оружия — казалось благородней, чем без него. Но стоило мне лишь нащупать деревяшку подушечками пальцев, как невидимые руки исчезли. Глубоким вдохом я убедилась в этом окончательно и обессиленно прислонилась затылком к дереву. — Что же это? — испуганным голосом спросила я, едва ощутимо касаясь кожи на шее. Не выскочит никаких отметин, удушье иллюзорно, как и возникшая тревога. От осознания этого не становилось легче, напротив, страх сдавливал тугим ободом. Я спала беспокойно, металась и часто просыпалась в преддверии опасности. Я была опустошена, словно сосуд, из которого выкачали весь воздух. Стоп… Что это за место? Я оглянулась по сторонам. И первое, что бросилось в глаза — грубо высеченное из камня высокое кресло. Кресло Зрения?.. Амон Хен?! Встрепенувшись, я кое-как встала на затекшие ноги и пригляделась к вершине холма, на котором располагалось кресло. Почему меня затянуло сюда? Что за зловещие руки чуть было не загнали меня в могилу? Я провела ладонью по уставшему лицу и прикрыла глаза, скрываясь от ослепляющих лучей, что дерзко пробрались сквозь кроны деревьев. Утро раскрасило небо в красные и черные тона. Вскоре восходящее солнце поднялось над горизонтом, позолотив вершину Тол Брандира. Я устремилась с пригорка вниз, к тому самому холму с каменной пристройкой, но чем дальше спускалась, нарушая утренний непробудный покой хрустом засохших листьев под ногами, тем отчетливее чуяла смрад. Ни один из известных северных ветров не мог — как мне чудилось — изгнать странное зловоние. Смердело так, словно сотню трупов оставили без склепа и разбросали, где попало. Я остолбенело замерла, когда вдруг увидела черные безжизненные туши. Что здесь произошло? Гниющие трупы орков, разбросанные на поляне, недалеко от берега. Почти в фурлонге от Порт Галена. И все они выглядели странно: ни щитов, ни оружия. Чем же они атаковали? Чуть склонившись к прохладной земле, я прошла под низкими толстыми ветки дуба и тут же остановилась. Что-то приближалось. Что-то, от чего кровь стыла в жилах. Меня сковал страх. Через короткий миг мертвую тишину разрезало карканье, доносившееся в облачном небе, и спустя мгновение на побережье опустилось смолистое перьевое облако. Оно волчком крутилось вокруг своей оси. Затем все покрыл устрашающий вороний зов, эхом раскатившийся по окрестным холмам, перекрывший даже рокот водопада. Я съежилась и сильнее натянула капюшон на лоб, в надежде, что смогу избежать черного ока. Что надобно этим глупым птицам в отдаленных от их родных краев землях? И почему они парят над землей сферой, не разлетаясь? Это ведь им совершенно не свойственно… — Кар-кар, — раздалось за спиной. — Кар-кар. Я медленно повернулась назад. На суку сидел ворон, с интересом разглядывая меня то левым, то правым глазом, вертя головой в соответствующие стороны. Как бы он ни изворачивался, увидеть мое лицо ему не удавалось — ткань капюшона практически полностью его скрывала — зато я могла всмотреться в его неживые, пустые, как мрак в бездне, глаза. Что тебе от меня надо? Стая порхала где-то рядом, я отчетливо слышала недовольные возгласы других птиц, словно они не могли найти то, ради чего явились. Однако моим вниманием полностью завладел одинокий ворон. Он насквозь проницал меня взглядом и не двигался с места, будто ждал от меня каких-то слов. Ответа на немой вопрос. — Кыш, — твердо сказала я, на что ворон резко оттопырил крылья, вспорхнул ввысь и с пронзительным криком унесся обратно в крылатую сферу. Птицы спустились ближе к земле и с остервенением махали крыльями, поднимая под собой опавшую листву. Они кружили и кружили, а я боялась шевельнуться, завороженно наблюдая за этим черным плотным шаром. Но вдруг послышалось громкое ржание, и я увидела, как с высокого холма быстро спускался резвый конь черной масти. Под копытами поднимались сизые облачка пыли вперемешку с клочьями рыхлой земли. Его серая густая грива развевалась на ветру вместе с дымчатым хвостом крупными волнами. Жеребец скакал прямиком ко мне, и при виде его черное облако тут же разбилось на мелкие мрачные осколки. Хаотично разлетевшиеся вороны затерялись в кронах деревьев. Я облегченно выдохнула, опустив голову, и сразу встрепенулась, когда в ужасе заметила, что конь не останавливался. Он продолжал скакать ко мне. — Стой! Стой! — в последний момент я вытянула растерянно вперед руки, а из головы напрочь вылетела хорошая — между прочим — идея отпрыгнуть в лавину желтых листочков. Я зажмурила глаза, готовясь столкнуться с мордой коня, и… Ничего. Топот копыт неожиданно затих. В ладони врезалось горячее тяжелое дыхание. И меня обслюнявили! — Фу! Ты чего? — недовольно поморщила я нос, когда взглянула на мокрую ладонь. Но на этом жеребец решил не останавливаться: приблизившись ко мне, он легонько стукнул мордой в плечо и облизал щеку вместе с локоном смолистых волос. Шершаво, однако! — Ну это уже перебор, красавчик. Пока довольный конь весело качал головой, я вытирала рукавом рубашки влажное лицо, кидая на животное полные презрения взгляды. Мало ли, чего еще учудит. Интересно, откуда он взялся такой игривый? Осторожно обойдя его стороной, озираясь на навострившиеся ушки, я приподняла ткань под седлом и увидела вышитую надпись белыми нитками. — Менелтор… — протянула я. Знакомо… Брат неба? — Чей же ты будешь, Менелтор? Но вместо ответа конь радостно заржал и опасно развернулся, снова чуть ли не утыкаясь мне в лицо растопыренными ноздрями. — Так, спокойно, не нужно лобзаний, — протараторила я и на всякий случай отошла назад. Мне бы помыться не мешало…Я слышала рокот водопада. Значит… Ох, Андуин, конечно! Великая река ведь недалеко от острова! Ступая по склону вниз, я слышала, как нарастал шум реки. Минуя стройные колонны деревьев, я спустилась к заветному берегу. Водная гладь простиралась от юга до севера. Не было видно ни конца ни края. Густая, мрачная синева глубин, прозрачная лазурь мелководья, зелень водорослей, расплавленные блики солнца. Нигде — ни паруса, ни силуэта гребной галеры, похожей на водяную многоножку, ни завалящей лодчонки. Я припала на колени и зачерпнула в ладони воду, ополоснув лицо холодной, но такой приятной и желанной жидкостью. Напряжение исчезло. Схлынула волна смятения, и я почувствовала, как пришла глубокая невесомая прохлада. Зачерпнув еще немного, я утолила жажду. Какое счастье насладиться вкусной ключевой водой! Но мелькнувшая мысль сменилась уже другой. Прищурившись, я внимательно вгляделась в свое отражение. Дрожавшая в воде, я выглядела настолько нелепо в жакете цвета антрацита со странными вставками из черных полосок. А под ним ведь что-то было — я остро чувствовала и расстегнула несколько пуговиц. Кожаная кираса туго сжимала талию, обтягивая белую рубашку. — С таким нарядом мне требуется меч, — горько ухмыльнулась я, встала с колен и, натянув на них приспущенные сапоги, плотнее зашнуровала тонкие тесемки. Конь тем временем фырчал и притоптывал передним копытом. — Эй, хватит, не привлекай внимания. Но он продолжал настырно топать копытом, словно указывал на что-то, затерявшееся в сухой листве. Я подошла к жеребцу и вдруг увидела причину его тревоги. Палка… Точнее, деревянный наконечник, внутри которого таился лазурный маленький камень, а его свет приятно и тепло мигал тусклым зеленоватым светом. «Над этим местом кружили вороны», — успела я подумать перед тем, как прикоснуться к наконечнику и вытащить трость из-под завала сухих листьев. Я перегнулась пополам. Словно разряд молнии пронзил меня насквозь, тело охватила судорожная боль, от которой подкосились ноги, и я, теряя равновесие, рухнула на колени. Я пыталась выбросить трость, но пальцы не могли выпустить древко. Мне страшно… Как же мне страшно! Трость будто намертво приклеилась к моим ладоням, и необъяснимый бешеный страх, проникая в кожу и разливаясь по венам вместо крови, заставлял сжаться комочком, уперевшись головой в землю. Рохан. Эдорас. Я слышала противный шепот. Он ядовито ласкал барабанные перепонки. Не переставая звучал в голове змеиным шипением. А в небе мелькнули вновь знакомые птицы. Опять они! Надо уходить… Надо встать! С трудом сосредоточив внимание на Менелторе, склонившим голову подле меня, я едва разжала пальцы и схватилась за загривок. Стая воронов приближалась. Птичий рог грозно запел над головой. Смутные тени лихорадочно петляли по земле, освещенной дерзкими лучами восходящего солнца, и это подгоняло оседлать лошадь. — Помоги мне, — прохрипела я и хотела было слабо пришпорить Менелтора, но через короткое мгновение он откликнулся на просьбу, рванув вперед. Я едва успела схватиться за поводья свободной рукой, чтобы не слететь. * Snaga (черное наречие) - раб.Глава 2. Амон Хен, или Мой внезапный спаситель
5 января 2017 г. в 20:40
Мертвый… Мертвый… Мер… Хм…
Мыс сапога толкнул в раненое плечо урука. Тот с отрывистым сопением взвыл, остро ощутив жгучую боль в руке, и дернулся в сторону так сильно, что перекатился на спину.
Поволокой были окутаны его глаза, а взгляд устремлялся на восток, где низко нависли мрачные тучи, словно дым огромного пожара. На черных висках выступила испарина. Запекшаяся кровь покрывала кривые уголки рта.
— Где кольцо?
Урук никак не реагировал на бесстрастный голос и лишь с трудом вдыхал прохладный воздух. В его измятых доспехах зияли две сквозные дыры: в животе и в груди. По всей видимости, второй удар мечом предназначался для сердца, но по неизведанной причине изменил траекторию на несколько дюймов и пробил легкое.
— Где? — в раздражении повторил голос.
— Во тьме…
Голос недовольно замычал.
Фигура склонилась над ним и яро сдавила пальцами одну из ран. Урук взвизгнул.
— Snaga*, ты знаешь, с кем говоришь?
Хлюпая собственной кровью вперемешку со слюной, урук засмеялся. И мрачно добавил:
— Знаю. С…
Его губы стали беззвучно шевелиться, будто он намеревался произнести что-то еще, но…