Просто запомни

sia — breath me

      Губы скользят по шее, чьи по чьей — разобрать сложно, вокруг так чертовски шумно, в голове чёртов туман, отдающийся глухой пульсацией. Бокуто чувствует, как Акааши раздвигает бёдра шире, и тому в голову не приходило, что ладонь Котаро на его ноге может быть такой горячей. Бокуто сносит крышу, Бокуто под чем-то, Бокуто в дрова пьян, но даже если помножить его состояние на три — холодный, развратный, пристальный взгляд Акааши по-прежнему будет врезаться фурой в сознание, въедаясь ядом в мозг, и это не было страшно. Было страшно то, что Котаро не сопротивлялся ни на секунду. Он помнил, что надо бежать. Он помнил, что Акааши — минное поле, он помнил. Но когда его любовник стонет, Бокуто забывает обо всем. Как мантру он шепчет "ялюблютебя" снова и снова, зарываясь носом в плечо, считая, что то, как мило жмётся к нему Акааши, можно считать за взаимность. Котаро шепчет и шепчет, вокруг так чертовски шумно, и Кейджи выдыхает что-то бессвязное. «Что?» — переспрашивает Бокуто, отрываясь от вылизывания его шеи, и чёртов Акааши так чертовски красив с его дрожащими ресницами, полуоткрытым ртом и откинутой назад головой. «Мне нравится, продолжай, Ку…» — и он резко распахивает глаза, с каким-то отблеском страха, глядя на Бокуто. Котаро хмурится, отдавая себе отчёт, что это не был просто выдох, это не было что-то типа «всё круто» или «куда ты, блять, суёшь», это было имя. К..? Курт? Куроо? О господи, только не Куроо. «Мне нравится, продолжай, Котаро», — ослепительно улыбается Акааши, и Бокуто кусает его шею, вырывая очень сиплый, очень громкий, очень лживый стон. Бокуто проглатывает его, двигаясь резко и неритмично. Он прячет это где-то глубоко в себе, чтобы тихие шепотки «я же тебе говорил» не достали.       Бокуто забыл, что нужно бежать. И чем больше этого требует ситуация, тем глубже он закапывает это в себе.