Просто запомни

the 1975 — somebody else

      Он тонет. Или топит. Или топится.       Тонет в чувствах. Топит их в стакане. И топится в Акааши. Бокуто отказывается признавать, что он знал, что так выйдет. Не то чтобы это было так драматично — застать лучшего друга и парня вместе, учитывая, что, вроде бы, с «лучшим другом» они не знали друг о друге ничего, кроме имён и любимой марки пива, а «парень» просто давал ему (видимо, не только ему) в зад. Бокуто трясущимися руками опрокидывал в себя шот за шотом, шепча что-то вроде «всё будет хорошо», шепча что-то вроде «мы пройдем через это вместе», шепча что-то вроде «у нас ещё всё впереди». Бокуто не знает, почему уже неделю подряд он обнаруживает себя абсолютно пьяным в центре шумной комнаты, люди вокруг извиваются и проливают на пол алкоголь. В глазах у Бокуто всё смазано, огни лупят в глаза, его тошнит, он вспотел, его откровенно мутило, люди со всех сторон толкались, это было так ужасно, так ужасно, но не ужаснее, чем картина с Акааши и Куроо вместе, всплывающая в голове Бокуто с каждым шотом. После первых трёх он перестал надеяться, что всё это было сном. После следующих шести он перестал надеяться, что его не вывернет на какую-нибудь девушку на танцполе.       Бокуто падает на пол, чувствуя отвратительную вонь. Взмокшие от пота волосы лезут в глаза, и Котаро рвет снова и снова до тех пор, пока люди вокруг него не отшатываются, образовывая круг, а сам Бокуто не чувствует на языке ничего, кроме желчи, которой его отравлял Акааши всё это время.       Бокуто прощает. Просто потому что перед тем, как твои внутренности разорвутся на части, когда дыхание замрёт, когда произойдёт последний выброс адреналина, желание жить вспыхнет ослепительно яркой вспышкой, которая тотчас тебя добьёт. Бокуто теряет сознание, думая о своей вспышке — таком прекрасном Акааши, смотрящим с любовью не на него; Акааши, которому Котаро прощает всё на свете. Просто потому что бежать уже было поздно.