Проданный в рабство

Рука скользит вдоль скулы, переходит на линию подбородка и кончиками пальцев ласкает шею. Чуть крепче сжимает плечо и надавливает, заставляя меня отстраниться. Поднимаю глаза и вижу лицо Бана, крепко сжавшего веки и глубоко дышащего после столь долгого поцелуя. Ладони, сжимающие ворот его рубахи, ослабевают, и, едва касаясь тела старшего, опускаются вниз. Гук перехватывает одну из них своей ладонью и долго смотрит на нее, едва прикасаясь к коже подушечками пальцев второй руки. Потом резко отстраняется, выпуская руку, и, прошипев о том, что пора домой, идет к выходу. Я медленно следую за ним, понимая всю ошибку своих действий. За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова. Дом встретил нас привычной тишиной, разбавляемой треском дров в камине, так заботливо зажженным кем-то из слуг. Быстро разувшись, я двинулся к лестнице, ведущей наверх в мою спальню, но схвативший меня за руку Гук не позволил мне этого сделать. Дернув меня к себе, он со всей силы впечатал спиной в стену, выбивая от сильного удара из моей груди хрип, и несильно сжал ладонью шею, двумя пальцами нажимая на дыхательные пути, от чего воздух в мои легкие практически не попадал. - Зачем? Взгляд хозяина, тяжелый, жесткий, прямой, смотрит в самую душу, перебирая все потайные страхи. Но, глядя на него сейчас, совсем не страшно. - Они бы тогда не поверили тебе и вряд ли отпустили. - Я спрашиваю, зачем ты без моего разрешения полез туда? А если бы я вовремя не заметил? Ты хоть представляешь себе, что могло бы произойти? – пальцы сильнее сжали горло. Я начинал задыхаться. – Ты ведь даже не представляешь, что они делают с такими, как ты! Ты ведь даже не представляешь! В глазах темнеет от нехватки воздуха. Я словно рыба, выброшенная на берег, хватаю ртом кислород, стараясь унять жгучую боль в легких. - Ёнгук… - из горла вырывается хрип, смутно напоминающий мой голос. Мужчина убирает руку с моей шеи и крепко прижимает к себе. Я держусь за его плечи, сжимая пальцами куртку, глотаю долгожданный кислород, постепенно восстанавливая дыхание. Он обнимает меня сильно, чуть поглаживая ладонью по спине, а после чуть отстраняется и ведет носом по моей щеке. - Ты даже не представляешь, как мне было страшно в тот момент, когда я не увидел тебя около барной стойки. Голос Гука тихий, едва различимый. Но я отчетливо слышу каждое слово. Дыхание спирает от услышанного, а сердце бешено начинает стучать в груди. - Я боялся того, что ты не успеешь. Очень боялся. Спасибо, что спас меня. Немного отстраняюсь от парня, заглядывая в его глаза, а после осуществляю мысль, что давно вертелась у меня в голове. Чуть подаюсь вперед, касаясь губами губ парня. Они у него мягкие, теплые, немного потресканные. В этот раз Ёнгук сразу же ответил на поцелуй, приоткрывая губы и сплетаясь своим языком с моим. Поцелуй длится недолго, всего несколько секунд, после чего я отстраняюсь от парня и мчусь наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Наскоро приняв душ, я нырнул под спасательное тепло одеяла, сильнее кутаясь в него. Щеки горели от воспоминаний сегодняшнего дня. Я раз за разом прокручивал в памяти момент нашего поцелуя, уделяя внимания моим мыслям и ощущениям, понимая и принимая то, что мне действительно нравится этот человек. Дверь на чердак негромко скрипнула, глухо ударяясь об дверную коробку, а кровать прогнулась под тяжестью еще одного тела. - С завтрашнего дня переезжаешь ко мне в комнату. Заебал уже со своим кочеванием. Я не могу без тебя нормально выспаться. Его руки прижимают меня к его телу, а ладони переплетаются в замочек. Так все и будет. *** Солнечные зайчики пробиваются через щелку в шторе в комнату и отплясывают только им известный танец. Ощущение, когда находишься между сном и реальностью, особенно когда так сладко спал и проснулся отдохнувшим, не описать словами. Я лежал на животе, зарывшись носом в подушку, так и не открыв глаза. По оголенной руке и шее едва ощутимо касалось что-то, что вызывало стаю мурашек во всем теле. Чужое дыхание приятно щекотало, непроизвольно вызывая на лице улыбку. Я впадал в блаженство от таких действий. Но прикосновения быстро закончились, толком и не начавшись. - Рота подъем! В комнате раздался громкий бас моего хозяина, от которого я подпрыгнул в кровати, и, чуть не упав, предстал пред ним, в чем мать родила, в последнюю минуту успевая прикрыться одеялом. Ёнгук изучающе опустил глаза, высматривая в толстом слое одеяла то, что отличает девочек от мальчиков, но, ничего не увидев, вновь поднял глаза и продолжил: - У тебя ровно десять минут на сборы. Жду тебя во дворе в машине. - А завтрак? - Потом поешь, - и, развернувшись, вышел из комнаты. И тебе с добрым утром. Я начал собираться, выискивая в шкафу подходящую одежду, тихонько насвистывая под нос мотивчик какой-то прилипчивой песни. Собравшись, я спустился вниз, по дороге прихватив с кухни кусочек хлеба с сыром, и жуя сел в машину, сразу пристегивая ремень безопасности. Ёнгук беззвучно смеялся, глядя на меня, но так и не проронил ни слова. Машина выехала со двора и, набрав скорость, ехала в неизвестном мне направлении. Картинка красивых домов довольно быстро сменилась на начинающие зеленеть лесопосадки и поля, засеянные пшеницей. Ёнгук не говорил ни слова, хотя я пытался выведать, куда он меня везет в такую рань. Ну, как рань… Для меня утро, а для обычных людей уже обед. Но он молчал как рыба, только изредка улыбался своим мыслям. Несколько долгих часов пути, и машина повернула на едва заметную проселочную дорогу среди деревьев. Вдалеке показались небольшие одноэтажные домики старой постройки. Около некоторых стояли деревянные лавочки, выкрашенные в зеленый цвет, а на них сидели пожилые люди, с интересом рассматривая проезжающую мимо них иномарку. Еще несколько поворотов, и машина въезжает в лес. Проехав несколько метров, мы лицезрели потрясающий вид. Просторная поляна, усыпанная зеленью и цветами, кустами диких цветов. Машина остановилась, и я, выскочив из нее, пробежал несколько метров вперед, останавливаясь у края обрыва, всматриваясь в водную гладь, что была небольшой речушкой в нескольких сотнях метров вниз. Все вокруг завораживало. - Нравится? - Спрашиваешь еще? Да тут потрясающе! Ёнгук только улыбается глядя на меня и, обойдя машину, роется в багажнике. Через несколько минут моему взору предстал расстеленный плед и корзинки с едой. - Готовлю я паршиво, потому основная еда с ресторана. Мои только бутерброды. Садись давай, пора перекусить. Он разложил передо мной тарелки с едой, всучил в руки термос с чаем, а я все не мог оторвать взгляд от неаккуратно нарезанных бутербродов. Взяв один из них в руки и откусив довольно большой кусок, я понял, что это самые вкусные бутерброды, которые я когда-либо ел. Ведь он приготовил их сам. Своими руками. После мы долго сидели, разговаривали на разные темы. Узнавали друг друга, открывая тайны. Не все, конечно. Для всех еще много времени впереди. Я невольно засмотрелся на его губы, вспоминая вчерашний день. Щеки мои мгновенно покрылись румянцем, и я, чтобы Гук не видел, поднялся с земли, подходя к краю обрыва. Быстрая река уносила со своим течением все мысли, оставляя в голове приятную пустоту. Но сильные руки, обнявшие меня, не дали насладиться этим мгновеньем. - Что ты сейчас хочешь? Голос тихий, бархатный, глубокий. Когда он так говорит, невольно вслушиваешься в нотки его звучания. Чего я хочу? Мне немного стыдно говорить об этом, потому, открыв рот, я выдал первую отмазку, что пришла мне на ум: - Скейт. Ёнгук тихо рассмеялся, прислоняясь лбом к моему плечу. - Хорошо, будет тебе скейт. Что еще? Я невольно прикусил губу с внутренней стороны. Любит же он издеваться. - Кепку. - И кепка будет. Какие еще потребности? - Майку хочу. Как у тебя. Ту белую, с волком. - Забирай. Что еще? - Издеваешься? – я вывернулся в его объятьях, становясь лицом к нему. - Ты же прекрасно знаешь, что я хочу большой торт с шоколадной начинкой и взбитыми сливками! Ёнгук, не скрываясь, смеялся, крепко сжимая в объятьях, а я то и дело прятал глаза, чтобы он не увидел в них то, чего я хочу на самом деле. - Хорошо, будет тебе и торт. Но только при одном условии. Выполнишь – сделаю все, что скажешь. - Все? - Да. - Все-все? - Ну, практически. - Так значит, не все? - Чжунхон. - Так все или не все? - Все выше перечисленное точно. - Уговорил! - Поцелуй меня. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с серьезным взглядом Ёнгука. Мои щеки мгновенно покрываются румянцем, и я опускаю голову, в надежде спрятать за челкой свое лицо. - Я не могу… - Почему? Вчера тебе ничего не мешало целовать меня, что теперь не так? - Ничего. Просто… - Что? Я быстро поднимаю голову и мимолетно касаюсь его губ своими. Вырвавшись из объятий, я хотел было побежать к машине, но меня остановила рука, крепко сжавшая мое запястье. В следующую секунду поцелуй продолжился, теряя вид невинного и робкого. Ёнгук целовал меня глубоко, влажно, а я под таким напором таял в его руках, растворяясь в этом поцелуе. - Не убегай от меня, - совсем тихо шепчет он и целует меня в нос. Я смущенно улыбаюсь и обнимаю его, пряча лицо в изгибе его шеи. – И не стесняйся. Я же не монстр какой-то. - Хорошо. Я постараюсь. Между нами виснет тишина, разбавляемая пением птиц и журчанием реки внизу. Я, прикрыв глаза, улыбался, чувствуя тепло и слушая сердцебиение Гука. - Поехали. А то все крутые скейты раскупят. - Ты серьезно? Я нехотя высвободился из его объятий и двинулся в сторону машины. Пройдя несколько шагов, я почувствовал, как мою ладонь сжимает ладонь Ёнгука. Улыбнувшись друг другу, мы начали собирать посуду с остатками еды, а после поехали в город. *** Еще немного, и я буду думать, что Ёнгук банк ограбил. Ну, как по-другому объяснить то, что мы скупаем уже восьмой магазин подряд? Хорошо, что не только мне, но и себе он тоже прикупил несколько вещей. Загруженные пакетами с многочисленной одеждой и аксессуарами и еще кучами мелкой дребедени для дома, мы двинулись в сторону ближайшего кафе, чтобы немного отдохнуть и перекусить. Завалившись в уютный ресторанчик, мы заказали себе по двойной порции мороженого, весело болтая и делясь впечатлениями о сегодняшнем дне. Я стал чувствовать себя рядом с Ёнгуком немного раскованно и старался не смущаться того, что иногда изрядно так подвисаю, глядя на его губы. В такие моменты я краснел и резко отворачивался от него, указывая куда-то в небо на облачко или вниз на травинку. Тогда Гук начинал злиться и, развернув меня к себе лицом, целовал на глазах у всех, абсолютно не смущаясь и не слушая возмущенных возгласов женщин с детьми, да и некоторых мужчин тоже. Вот и сейчас я засмотрелся на его губы, внимательно следя за тем, как они двигаются во время разговора и как растягиваются в улыбке. Чтобы немного отвлечься и заодно избежать очередных возмущенных возгласов со стороны, я, вспомнив один момент, решил поменять тему. - Почему ты решил уйти из милиции и подался в бандиты? Вопрос, казалось бы, застал его врасплох, но он, собравшись с мыслями, ответил. - В лице бандита легче следить за порядком. Да и знаешь больше. Связи. Деньги. Обычный мент этого всего не добьется. - Но это опасно. - Знаю. Но я не боюсь. Повисло неловкое молчание. Поковыряв немного ложкой в пиале с уже слегка подтаявшим мороженным, я задал еще один интересующий меня вопрос. - Ёнгук, почему ты тогда купил меня на аукционе? - Тебе соврать или честно сказать? - Честно. - У тебя охеренная попа. - Ёнгук, я серьезно. - Я тоже. А еще мне понравились твои ноги. - Да ну тебя! - Но еще красивее они бы смотрелись на моих плечах. В этот момент мне хотелось заехать ему ложкой по лбу. Но он так заразительно смеялся, что невольно и я расплылся в улыбке. Хотя за такие слова ему точно надо ложкой в лоб заехать. *** День выдался замечательным. Приехав домой, мы первым делом завалились на диван, вытягивая ноги вперед и блаженно выдыхая от расслабления. Провалявшись так с полчаса и не проронив ни слова, Гук выпихнул меня с дивана со словами, чтоб я собирал вещи и перебирался в его комнату. Еле пересилив себя, я двинулся к себе, едва перебирая ногами. Взяв несколько самых необходимых вещей, я спустился на второй этаж и медленно пошел в сторону комнаты. Но мое внимание привлекла приоткрытая дверь в конце коридора, что служила нам ванной комнатой. Подойдя к ней, я услышал шум воды. Видимо, Ёнгук принимал душ. Решив прикрыть дверь и двинуться дальше, я случайно заглянул внутрь помещения. Картина, открывшаяся мне, завораживала и смущала одновременно. У Ёнгука было действительно красиво тело. Стройное, подтянутое, ничего лишнего. Капли воды стекали по сильным рукам, спине, по упругим ягодицам. Я, как заколдованный, смотрел на его тело. Повернувшись немного в бок и опершись левой рукой о кафельную стену, Ёнгук медленно ласкал себя, ведя ладонью по стволу члена, пробегая подушечками пальцев по головке и, спускаясь вниз, несильно надавливал на мошонку. Разум кричал мне о том, что надо уходить, но я не мог сдвинуться с места и, прикусив губу, наблюдал за тем, как молодой мужчина удовлетворяет себя. Движения ладони стали более резкими, быстрыми, и он, откинув голову назад, с негромким рыком излился. Боясь быть замеченным, я быстро двинулся в сторону комнаты. Зайдя внутрь, быстро юркнул под одеяло, сворачиваясь калачиком и стараясь успокоить бешено стучащее сердце. Через несколько минут в комнату зашел Гук. Скинув с себя полотенце, он прилег рядом, прижимая меня к себе. С удивлением я обнаружил, что он был полностью обнаженным. Щеки вновь залились ярким румянцем. Терпеть не могу эту свою робость. Ёнгук недовольно пошевелился и проскользнул рукой под резинку домашних штанов, поглаживая низ живота. - С завтрашнего дня ты спишь без одежды. - Я же замерзну. - Не замерзнешь. Я лучше любой печки грею, - он теснее прижал меня к себе. – А теперь спать. Я ужасно устал. И запомни: почувствую завтра ночью на тебе одежду – разорву в клочья.