***
Худо-бедно, но мне удалось добраться до здания комбината. Все-таки, мне удалось запомнить его после нашей прогулки со Спайком. В театре я никому не сказала о том, что мне пришлось уйти. Тем более, если верить словам Жоззи, это должно было стать моей самой короткой прогулкой. Что ж, мне, может, вообще полезны подобные променады на свежем воздухе. Хотя, не такой уж он и свежий, если говорить начистоту. Хоть театр и находится на довольно ухоженной улочке, стоит лишь отойти немного в сторону, как в нос тут же ударяет смесь запахов канализации, грязи, какой-то тухлятины и… внутренне я холодею от осознания того, что весь этот букет завершает металлический запах крови. Крови свежей, не застывшей. Интересно, а что еще за комбинат высится над всей улицей? Крыша здания теряется где-то высоко в тяжелых свинцовых тучах, укутавших Лондон. Я никогда не видела, чтобы туда кто-то входил. Хотя, стоит признать, что я нечасто здесь бываю. Но что-то в этом здании из бурого кирпича, от влаги кажущегося грязно-коричневым, меня определенно напрягает. То ли аура у него такая, то ли я становлюсь все более склонной к параноидальным мыслям. — Эй ты, стоять! Замираю, осознав, что окликнули меня. Просто застываю на месте, не пытаясь даже пошевелиться. Не станут же они пытаться меня ограбить? В конце концов, у меня и взять-то нечего. Только пакет Жоззи, но навряд ли там что-то ценное. Хотя я все равно прижимаю его к груди, словно от сохранности передачки зависит моя жизнь. — Ты гляди, какая куколка, — ох, знал бы ты, насколько попал в точку. По правую руку от меня вырастает неприятный мужчина. Небритый, весь в какой-то полузасохшей грязи. А еще от него воняет. — Такая малышка, еще и одна. Он кивает кому-то, и я с ужасом осознаю, что он, в отличии от меня, не один. Слева меня обходят еще двое не самых приятных граждан. По моей одежде скользят масленые взгляды. Мужчины берут меня за плечи, удерживая на месте. — Отпустите!.. — О, она еще и говорящая, — один из них склоняется надо мной, обдавая зловонным дыханием. В ту же секунду перед глазами тонкой полоской металла сверкает карманный нож. — Только пикни, золотко, и я подправлю твое личико так, что мать родная не признает. — Что это у тебя в пакете, м? — Он тянет сверток у меня из рук, но я почему-то вцепляюсь в него еще сильнее, сжимая пальцы до боли. — Дай сюда, шалашовка! — Даже и не подумаю! Не знаю, откуда во мне взялись силы, чтобы отпрянуть назад. Судя по всему, грабители тоже не ожидали от меня подобного трюка, потому что легко отпустили мои плечи. Что ж, здравствуй, брусчатка. Совсем не грациозно, я завалилась на нее, запутавшись в подоле юбки. Только сверток все крепче прижимала к груди, словно бы свет на нем клином сошелся. Мужчины, посмеиваясь и бормоча что-то себе под нос, двинулись ко мне. И тут же слух мой уловил что-то неразберимо… знакомое? Хлюпающие влажные звуки вперемешку со скрежетом огромных когтей. Совсем близко. Внезапно за спиной раздался шлепок. Тут же в нос ударил зловонный смрад, мигом заполнивший все мое существо и заставивший напрячься до состояния струны. Я исподлобья наблюдала за тем, как вытягивались лица нападающих. Как в их стекленеющих глазах зарождались первые холодные огоньки истинного животного ужаса. Бросив короткий взгляд через плечо, я и сама с трудом подавила вскрик, стоило лишь взглянуть в две немигающие красные точки, подрагивавшие в залитых кровью белках глаз. — К-к… Кровоглот! — один из несостоявшихся грабителей пришел в себя и, вскрикнув, рванул наутек. Тут же потеряв ко мне всякий интерес, Кровоглот, на миг согнув все четыре конечности, в один прыжок преодолел расстояние, отделявшее его от напавших на меня людей. Один взмах когтистой лапы, и по земле покатилась голова того, кто неудачно пытался сбежать. Короткий щелчок тонкого как хлыст хвоста сбил с ног еще одного. Чудовище напрыгнуло на него, тут же вцепляясь разорванной пастью мужчине прямо в лицо. Буквально двух укусов хватило, чтобы оставить там одно сплошное кровавое месиво. Со смесью ликования и животного ужаса я наблюдала за тем, с какой легкостью эта тварь бросила первых двух жертв, тут же одним прыжком пересекая улицу и оказываясь на спине последнего из нападавших. Кровоглот повалил его на брусчатку и принялся неистово рвать зубами, словно бы он и не насытиться пытался, но причинить боль. Крики мужчины прервались лишь спустя минуту, когда чудовище все-таки впилось ему в горло, вырывая оттуда внушительный кусок кровоточащей плоти. В голове всплывают слова Кукловода о том, что Кровоглоты редко нападают, разве что в случае ужасного голода. Но почему же тогда он не ест? Складывается ощущение, что эта тварь пришла сюда только за тем, чтобы поразвлечься и поиграть человеческими головами в футбол. Где-то внутри меня живет уверенность в том, что Кровоглот не видит во мне жертву, ведь я не состою из плоти и крови. Но что-то внутри все-таки предательски сжимается до размеров точки, пока он приближается ко мне. И почему-то мне кажется, что смотрит это существо мне прямо в глаза… Внезапно под лапами Кровоглота вспыхивает голубой ореол, а в следующий миг существо дергается в сторону. Тут же, словно наткнувшись на невидимую стену, Кровоглот взвыл, тщетно пытаясь вырваться из ловушки. — Держу его. Действуй. Знакомый голос заставляет обернуться. В десятке метров от меня замер Спайк. Он вытянул вперед руку и смотрит в упор на чудовище, окруженное голубым свечением. Над плечом парня в воздухе парит его трость, кончик которой светится невыносимо ярким сиянием. На лице парня ни единой эмоции, он сосредоточен, губы шепчут какое-то заклинание, заставляющее круг сужаться. А в кругу… в ужасе мечется Кровоглот! — Нет, стой! Я вскакиваю на ноги и только в этот миг замечаю за спиной Спайка фигуру Кукловода. Тот молча кивает мне или Спайку, черт его разберешь, и тут же рукой делает уже знакомый мне пасс… черт, да он же сейчас призовет те самые серебристые нити, способные разорвать монстра на кусочки. — Остановитесь, он спас мне жизнь! — мне остается лишь броситься к чудовищу, пытаясь нарушить магический круг. Но, стоит ступить в него, как тело пронзает невыносимая вспышка боли. — Стой! Слышу, как падает на брусчатку трость Спайка. Боковым зрением вижу, как он хватает Кукловода за руку, не давая тому завершить начатое. В тот же миг круг меркнет, и я без сил падаю навзничь. А рядом со мной, с мерзким шлепком, падает и туша Кровоглота. Лишь в последний миг, не дав мне повстречаться носом с землей, меня все-таки подхватывают невесть откуда взявшиеся серебристые нити. — Может, ты пояснишь, что это значит?! — Кукловод опускается рядом на одно колено, бережно укладывая на него мою голову. Разговор их доносится до меня словно сквозь слой ваты. — Это… сложно, — подле присаживается и Спайк. — Она в порядке, действие магии просто ослабило ее. — Какого черта ты остановил меня? — он недоверчиво косится на Кровоглота. Тот, хоть и лежит рядом, практически не подавая признаков жизни, но все же дышит. — Взгляни на это, — Спайк вытягивает руку к чудовищу, — шрам на спине. Он недавно был ранен, причем весьма серьезно. Не знаю, рассказала ли она тебе, но Одетта вчера спасла Кровоглота от верной гибели, вытащив у него из спины железку, которая не давала ему двигаться. — Хочешь сказать, что это та самая тварь, и она пришла отплатить добром за добро? — Кукловод скептичным взглядом окидывает три трупа поблизости. — А у тебя есть какие-то сомнения на этот счет?..***
Голова раскалывалась. Кукловод отнес меня домой, уложил на свою постель и строго-настрого наказал мне не вставать. Он не стал расспрашивать меня о том, кто на меня напал, и почему это произошло. Лишь забрал свёрток Жоззи, пообещав передать его по назначению, и пояснил мне, что за магию применил Спайк для усмирения Кровоглота. Он и сам не понимал, каким образом магия, нацеленная на сдерживание жизненной силы живого существа, подействовала на меня. Оставалось только лежать на серебристых простынях, кутаясь в покрывало, хранившее запах Кукловода. Вид у меня сейчас, конечно, был совершенно не презентабельный. Волосы спутались и разметались по подушкам. Из одежды мне осталась лишь ночная сорочка цвета лаванды, ведь мой наряд был запачкан и Кукловод настоял на том, что его необходимо отдать прачке. Я просто молила все высшие силы о том, чтобы никто сейчас не решился проведать меня. Особенно Спайк. Ведь тогда мне пришлось бы натягивать одеяло до самого горла, лишь бы скрыть свое тело. Все эти шарниры… Пусть, стараниями Кукловода, они и были покрыты чем-то вроде слоя резины, и уже не так выпирали, как в момент моего «рождения», все же моя нечеловеческая природа была видна. На самом деле это покрытие даже напоминало человеческую кожу, Кукловод действительно постарался с ее созданием. Он применил какую-то магию, погрузил меня в сон, пообещав, что сделает все возможное, чтобы я больше не страшилась смотреть в зеркала. Что ж, стоило отдать ему должное, у него почти получилось. Но я все еще оставалась куклой. Нарушив приказание Кукловода, я все-таки поднялась с кровати и встала перед зеркалом в ажурной раме из черного дерева. Лучи закатного солнца, пробивавшиеся через неплотные шторы, просвечивали через ночную сорочку, очерчивая контур тела. Да уж, Жоззи была права, когда говорила о моей идеальной фигуре. Тут уж Кукловод постарался на славу. Грудь, бедра, тонкая талия. Была бы я манекенщицей, цены бы мне не было. Но, видно не судьба. Подняв руку на уровень глаз, я с улыбкой прокрутила кисть вокруг ее оси, выгнула под совершенно невообразимым для живого существа углом. Нельзя привыкать к такому, ведь тогда я рискую до смерти перепугать всех в театре. Но иногда можно было позволять себе такие шалости, когда никто не видел. Выгибать конечности так, как никто другой не мог. Лишь я. Ну, ладно, еще Плакальщицы, Кровоглоты. В общем, другие существа. За этими размышлениями я и не заметила, как нос пощекотал легкий аромат сушеных трав. — Развлекаешься? Я резко обернулась, чуть не врезавшись в Рикки. — Прости, — он отстранился, — я бесцеремонно появился здесь, нарушил твое личное пространство. — Ты меня слегка напугал, — трясу волосами, делая вид, что ухаживала за собой у зеркала. — Но я рада тебя видеть. Все лучше, чем, если бы это был кто-то, кому неизвестна моя природа. Он тихо усмехается. — Эти двое очень переживают за тебя, — он отходит к окну, и только сейчас я замечаю, как причудливо бликуют солнечные лучи, проходя сквозь его бесплотное, но почему-то осязаемое для меня, тело. — Ты привлекаешь к себе так много внимания того мира, что далек людям. — Прости?.. — В последнее время я слежу за тобою, Одетта. Прости мне это любопытство, но… разве ты сама не видишь? Пустота, плакальщица, кровоглот. Я, — Рикки тихо посмеивается, — по никому не ведомой причине ты словно магнит для неприятностей. — Вы — не неприятности. — Вот как? — он удивленно оборачивается. — Возможно, тебе не все известно, Одетта. Прошу, будь настороже. Не всех, кто следит за тобою, ты способна разглядеть в темноте, — по телу пробегает мелкая дрожь. — Я не пытаюсь тебя напугать, — голос у него такой теплый, словно отцовский, — лишь предостерегаю. Если с тобою что-то случится, Кукловод не переживет этого. Не сейчас. — Так ты, — я подавляю рвущийся наружу смешок, — не за меня печешься, а только за него? — Даже если бы и так, — Рик явно хмурится, — хоть ты и знаешь, что в тебе сейчас говорит гордыня, но даже если так. Не все ли равно, какова моя конечная цель, если в данный момент для ее осуществления я забочусь о тебе? — Прости, Рикки, — смущенно отворачиваюсь, вновь глядя в зеркало. Он, кстати, в нем не отражается. — Почему Кукловод не переживет, если со мною что-то случится? — Проклятие, — коротко отзывается призрак, а затем, словно спохватившись, спешно старается перевести тему. — Скажи, а ты… — Нет, постой, — я впиваюсь в него испытующим взглядом, пытаясь повторить то, как это делал Кукловод со мною. — Ты не оговорился. Проклятие, он тоже однажды случайно упомянул это. Что еще за проклятие? — Мне нельзя об этом говорить. У призраков есть свои негласные законы, — он вздыхает. — Но я могу… написать. Рикки подходит к зеркалу и кивает мне на него. Не знаю, как я поняла, чего он от меня хочет, но я выдыхаю теплый воздух, заставляя стекло запотеть. Кивнув мне, он пальцем пишет на стекле два слова. — Коллекционер… слёз? Что это такое? — Кто это, — он кашляет. — Говорю же, не могу сказать ничего. Да и не знаю толком, — Рикки понуро опускает голову, тяжко дыша. — И не спрашивай ни у кого, в особенности у самого Кукловода. Он придет в ярость. И не говори ему ни слова о нашем сегодняшнем разговоре. И обо мне вообще не упоминай лучше. — Это опасно? — Не смертельно, к счастью. Но если тебя не будет рядом, Кукловод никогда не сможет с этим справиться. — Почему я?! — Кто для тебя Кукловод? Этим вопросом Рикки ставит меня в тупик. А я ведь и ответить сразу не могу. Кто он для меня?.. Создатель? Нет, определенно нет, я давно не зову его так даже мысленно. Я всегда звала его просто Кукловодом, без каких-либо дополнений. — Я не знаю… — Что ты к нему чувствуешь? — запинаюсь, уже порываясь повторить то, что я ничего не знаю, но Рикки внезапно решает перефразировать. — Чувствуешь к нему то, что покоя не дает? — Да… Я отзываюсь подобно эху, и тут же оборачиваюсь к Рикки, спешно собираясь задать еще сотню вопросов. Но он исчезает, как назло, как всегда, в самый неподходящий момент. О его присутствии напоминают лишь запах трав, который скоро выветрится, да надпись «Коллекционер слёз» на зеркале, которая вот-вот пропадет. Кто такой этот Коллекционер?..