Коллекционер слез

      В день премьеры театр буквально стоял на ушах. Везде шли последние приготовления, проверки. Васко проверял крепления у задников и декораций, Жоззи придирчиво осматривала каждый костюм, сетуя на то, что какой-то из них облюбовала моль. Вся эта атмосфера суеты и какого-то ожидания чуда действовала на меня поистине умиротворяюще.              Кукловод уже помог мне впихнуться в костюм Офелии, заботливо перешитый под мои параметры. В наряд были внесены изменения, он сам корректировал этот процесс. Теперь платье Офелии было закрытым, у меня появились белые перчатки, плотные колготы. Кукловод обосновал это все тем, что я была мерзлячкой и могла простыть, а также тем, что на руках у меня были какие-то шрамы, которые следовало бы скрыть от публики. В общем, он позаботился о том, чтобы тайна моей природы оставалась лишь между нами. За что я была ему бесконечно благодарна. — Волнуешься? — на край сцены возле меня приземлился Клаус. — Не переживай, это со всеми бывает. Боязнь сцены, оплошать перед зрителем, забыть текст… — Я не волнуюсь, Клаус, — мило улыбаюсь, прерывая его поток мыслей.       Куда уж мне волноваться. Не так давно Кукловод заверил меня в том, что он будет следить за мной и, в случае чего, подстрахует. Подскажет каким-то образом текст, использует магию, чтобы помочь мне не упасть, и все в таком духе. Но и до этого во мне не было страха перед сценой. В конце концов, неужели не живые люди соберутся в зале? Не люди ли, которые тоже ошибаются по жизни? Тогда с чего бы им осуждать актеров, если те вдруг допустят какую-то оплошность на сцене?.. — Да ладно тебе, — он хохотнул, подзывая к нам сестру. — Николь, ты слыхала? Одетта говорит, что ни капельки не волнуется. — Правда? — его сестра опустилась на корточки возле нас. — Это похвально. Ну, ты ведь прирожденная актриса. Все мы видели, как ты играла на первом прослушивании. Тебе поверили все, даже Кукловод и Спайк. — Они что же, самые придирчивые экзаменаторы? — а я и не заметила, чтобы Спайк вообще оценивал мою актерскую игру в тот день. Он лишь молча кивнул мне, подарил теплую улыбку. — Они самые строгие, — буркнул Никлаус, обнимая колени и покачиваясь на краю сцены. — Одним высшим силам известно, чем они иногда руководствуются. — Ох, дети.       К нам внезапно подошла Жаклин. Она покачала головой, поправила свое пышное платье. Смотрела на нас сверху вниз, однако не свысока, хоть и могла себе позволить. — Вы не застали еще тех времен, когда Спайк был начинающим актером, даже не всегда получал роли. А Кукловод тогда только начинал свой режиссерский путь, — Жаклин улыбнулась, прикрывая на миг глаза. — Сколько воды утекло… — Давно вы здесь работаете? — О, ты не знаешь? — рядом взвился Клаус. — Когда-то этот театр принадлежал отцу Жаклин, лорду Беймингему. Она тут с юности играла, до того, как Кукловод театр выкупил. — Ой, а помнишь, как ты привела нас сюда? — Николь подошла к Жаклин, утыкаясь лбом ей в плечо. Та обняла ее как-то… нежно и по-семейному, что ли. — Как же вас забудешь, сорванцов таких, — Жаклин рассмеялась. Тихо и тепло. — Ох и наделали вы мне тут мороки, когда Клаус пытался сбежать. Говорил, что театр — это для девчонок. — Я все еще считаю, что театр для девчонок, — Никлаус подбоченился, горделиво вздернув подбородок. — Вы в зал хоть иногда смотрите? К нам одни девушки ходят, а если мужчины и появляются, так их с собой дамы притаскивают! Мол, ми-и-илый, ну пошли в театр, а то последний раз ты выходил из своего кабинета на позапрошлое Рождество. И вообще, ты в курсе, что у тебя сын университет закончил? — А муж выходит из комнаты, и вопрошает: а откуда у нас сын? Раздавшийся у меня из-за спины голос Спайка заставил всех рассмеяться. А меня же напротив, слегка напрячься. Все-таки нам предстояло играть влюбленных… а со слов Кукловода я так и не поняла, каково это — любить? Хоть на репетициях все и хвалили мою актерскую игру, а некоторые так вообще сетовали на то, что у меня врожденный талант к театру, а я просто не ценю, где-то внутри жило сомнение относительно того, смогу ли я сыграть настоящую любовь. И не играю ли я ее слишком часто? — Как ты? — Спайк присел возле меня, тепло глядя мне в глаза. — Готова к первой в жизни премьере? — Я… — кинула короткий взгляд через плечо, где Николь донимала брата расспросами, а Жаклин пыталась их разнять. — …я не уверена, что понимаю, как вы все уживаетесь. — Очень просто, — он улыбнулся. Заметил, что я нервно заламывала пальцы, да и взял мою руку в свою. Пришлось потрудиться, чтобы не позволить ему случайно вывернуть мои шарнирные пальчики под нечеловеческим углом. — Мы просто не напрягаемся. В плане, — Спайк сглотнул, как-то неловко потупив взгляд, — даже когда ты не играешь на сцене, ты периодически напряжена как натянутая струна. А тут все привыкли как-то попроще, понимаешь? — В каком плане «попроще»? — его прикосновение сбивает с толку. Я даже не обратила внимания на то, что Спайк придвинулся непозволительно близко. В конце концов, на репетициях мы позволяли себе намного большее. Однако из головы совсем вылетело то, что сейчас была никакая не репетиция. — Ты настояла на том, чтобы переодеваться отдельно ото всех. Это абсолютно нормально, но спустя несколько лет в театре, только Николь продолжает швыряться в Клауса париками, когда тот видит ее в белье. Остальные давно уже свыклись, ощущают друг друга как большую и дружную семью, я ведь уже говорил. — Помню, — он придвигается чуть ближе. Приходит осознание того, что мы здесь далеко не одни. — Да, ты говорил, что Николь и Никлаус дети театра, — слегка отодвигаюсь, но не далеко. Он ведь за руку держит. — Говорил, что Жаклин — строгая мама, ты — старший брат, Кукловод — отец семейства. Васко — странный дедушка, а Жоззи тетя. Я все помню. — После этого спектакля, — Спайк закусил губу, — ты станешь частью этой семьи. Ты ведь понимаешь это? — И… какая должность мне уготована? — в очередной раз подаюсь назад, осознавая, что Спайк, кажется, как-то недвусмысленно ко мне тянется.       В следующий миг мне остается только нелепо взмахнуть руками, сваливаясь с края сцены. Я уж успела подумать о том, как я приложусь головой о паркет, как чья-то сильная рука перехватила меня за талию, удерживая в нескольких сантиметрах над полом. — Должность самого грациозного мешка с картошкой, — коротко буркнул Кукловод, ставя меня на ноги. Лицо у него сейчас было такое, будто он взглядом убить меня хотел. — Давно себе ничего не ломала? — Спасибо, — я неловко отвела взгляд, не желая сейчас выяснять отношения. Искала, за что бы этим взглядом-то зацепиться, чтобы не выглядеть глупо. И тут внутри все действительно натянулось подобно струне. Я заметила свою перчатку, лежавшую на краю сцены. Спайк, кажется, стянул ее с моей руки, пытаясь меня удержать от падения. То есть моя рука… Не найдя решения гениальнее, я бросилась к единственному источнику спасения. К Кукловоду. Я вцепилась в него, делая вид, что обнимаю, на деле же просто спрятала руку под его черный плащ. И, судя по всему, Кукловод настолько опешил от подобного, что даже обнял меня в ответ. Ну, руки на плечи мне опустил. — Одетта, с тобой все в порядке? — в его голосе действительно сквозили удивление и забота. И это было так приятно. — Н-нет… пойдем со мной, умоляю! — кажется, в моих глазах и голосе сейчас было столько искренней мольбы, что я могла бы и саму смерть разжалобить. — Хорошо-хорошо…       В этот миг взгляд Кукловода, похоже, зацепился за мою перчатку. В тот же миг он сплел наши пальцы, отлепляя меня от себя. Забрал с края сцены потерянный аксессуар и утащил меня к себе в кабинет. Усадил в кресло, запер за собою дверь. — Что это было, Одетта?       Он протянул мне перчатку, а я поспешила забрать ее. Меня трясло, стоило только на миг представить, что за два часа до премьеры кто-то мог узнать о моей природе. Что бы тогда было? — Ты только не целовалась с ним! — Кукловод буквально выплюнул это, отходя к своему столу. — Или это у вас репетиции такие? Несанкционированные.       Может, он не отдавал себе сейчас отчета в том, что это выглядело как банальная ревность, а не как праведный гнев режиссера постановки? Хотя, кто бы говорил. Я несколькими минутами ранее не отдавала себе отчета в том, что Спайк, кажется, действительно поцеловать меня пытался. Что бы он ощутил, коснувшись губами не моего запястья, скрытого тканью, но губ? Пусть они и были так похожи на человеческие. От эмоций кружилась голова, я была благодарна Кукловоду за то, что он меня, прежде всего, усадил в мягкое кресло. — Если так зол… мог не ловить меня.       Не знаю, как это у меня вырвалось. Однако я тут же пожалела о своих словах, спешно бросаясь к нему извиняться. — Прости, прости, — вцепилась пальцами в его плащ, — я не то имела ввиду совсем. У меня совсем уже ум за разум заходит. Теряюсь в эмоциях так, будто вернулась в первые дни своего существования. — Все хорошо, успокойся, — развернулся. Обнял. Я лбом ему в ключицу уткнулась. — Сам виноват, пора было бы уже выучить, что за тобою нужен глаз да глаз. Успокаивайся, и пойдем к остальным. Не гоже традиции нарушать, Васко уже все принес. — Что еще за традиции?.. — Мы делаем фото всей команды, что участвовала в создании спектакля. В день премьеры на сцене фотографируемся.       И Кукловод, взяв меня за руку, повел за собою. Обратно, в мир сценического искусства. И пока мы шли, в голову прокралась запоздалая мысль: он ведь мог использовать свои магические нити, чтобы поймать меня, однако предпочел подхватить сам. И Спайк в этот момент куда-то… ретировался?

***

      Премьера прошла, на диво, успешно. Зал был почти полон, люди аплодировали, вставали с мест. Кто-то свистнул, за что тут же, судя по всему, получил нагоняй. Нас просили трижды выйти на поклоны, к чему я определенно не была готова. В особенности, к этому не готов был мой костюм. Будучи за кулисами, я уже сняла парик после первого поклона, а потом не успела его толком закрепить перед вторым. Так что случился небольшой конфуз, и мои светлые локоны остались на сцене. Это вызвало смех, улыбки и очередную порцию бурных оваций.       Правда, по этой причине пришлось вернуться на сцену уже после завершения спектакля, когда все зрители покинули зал. Как выяснилось, мой парик каким-то удивительным образом свалился со сцены. Оставалось загадкой, как только никто не решил прикарманить его себе. В конце концов, его точно можно было продать. Оставалась версия о том, что самые бедные слои общества в театр не ходили.       Забрав свое добро, за потерю которого Жоззи точно откусила бы мне голову, я уже поднималась обратно на сцену, как вдруг… из зрительного зала раздались аплодисменты. Обернувшись, я вздрогнула. Взгляд черных глаз пробрал до костей, заставив уже занесенную над ступенькой ногу промахнуться. Что ж, он явно не ожидал, что от его появления я попытаюсь навернуться с лестницы. Кажется, Кукловод был прав, когда называл меня мешком с картошкой. Падаю я столь же изящно. — Браво, Одетта.       Голос человека в черном, встреченного нами на кладбище, словно бы под кожу проникал. Он приблизился, склонился в галантном поклоне. — Я впечатлен твоей актерской игрой, — легка полуулыбка. — Никогда бы не подумал, что куклы способны на подобное, — от его слов у меня перехватило дыхание, — хотя, о чем это я. Кукол, подверженных чувствам я доселе также не видывал. — К-кто вы такой?..       В голове загнанной пташкой билась одна единственная мысль: он знает о том, кто я такая. — Ох, простите мне мою бестактность. Я забыл представиться, — мужчина склонился передо мною в поклоне, подхватил мое запястье и коснулся перчатки губами, — Раймонд Вилард, к вашим услугам, леди. Ваша актерская игра достойна всех высших похвал. И… — он осмотрелся с какой-то долей презрения, — лучших театров Британии.       Не успела я ответить, как нас бесцеремонно прервали. Быстрые шаги, чуть ли не бег. Кукловод вырос возле меня, словно бы из-под земли. И он был явно не доволен подобным стечением обстоятельств. — Ни в коем случае не связывайся с этим человеком, — Кукловод буквально оттащил меня от него, смерив мужчину в черном прожигающим взглядом. — Но почему? — цепляюсь пальцами за его рукав, не позволяя отталкивать меня и далее. — Он всего-то похвалил мою актерскую игру… — И тебя ни на миг не смутило то, что ему известна твоя природа? — хмуро раздалось сверху. — Банальная наблюдательность, Кукловод, — ровно отозвался Раймонд. Кажется, так он представился. — Не лги мне, Жнец, — сквозь зубы процедил Кукловод, подаваясь вперед, словно порываясь наброситься на собеседника. Тот же не шелохнулся, на его лице не дрогнул ни единый мускул. Я могла лишь позавидовать подобной выдержке. — Тебе здесь не найти того, что тебя интересует. — Чего же? — мужчина склонил голову набок, игриво закусив нижнюю губу.       Было в этом что-то вызывающее, пошлое. Но оттого не менее притягательное. Судя по всему, не я одна обращала внимание не его мимику, поскольку Кукловод отшатнулся назад, словно от огня отпрянул. В очередной раз я ощутила, что он опасается своего собеседника, хоть тот и не делает ничего предосудительного. — Всем в городе известно, что тебя интересуют лишь дорогие вина и женщины. Не самые дорогие, — презрительно бросил Кукловод. — Ох, прости, я и позабыл, что ты у нас ведешь аскетичный образ жизни, — мужчина коротко усмехнулся. — Но, знаешь, по поводу женщин. Секс — это прекрасно. Однако же, ты когда-нибудь дожидался момента, когда человек, предавший тебя, подумает, что он победил, чтобы в следующий миг осознать, что ты явился дабы сжечь его жизнь дотла… — Одетта, подожди меня в гримерке, пожалуйста.       Послушавшись, я тут же отошла за кулисы, воспользовавшись просьбой Кукловода, как возможностью сбежать от этого мужчины. Но любопытство все-таки взяло верх, когда я тихо остановилась в нескольких метрах от выхода со сцены, предварительно стянув обувь. — Чего ты добиваешься, Раймонд? Что тебе здесь нужно? — Кукловод скрестил руки на груди, тяжело выдыхая. — Тебе и самому все прекрасно известно, ты ведь раскинул свои сети по всему Лондону, если не по всей Британии, Хэй… — Даже не думай, — тихий рык Кукловода заставил Раймонда замолкнуть, буквально проглотив конец фразы. — Так не любишь свое имя, — он задумчиво цокнул языком.       Стоп, значит, Раймонд только что собирался назвать имя Кукловода?! Это ведь означало, что эти двое явно были давно знакомы. Никто в театре не знал его настоящего имени, а этот Раймонд… что их связывало? И почему один вел себя расслаблено, в то время как второй только искры из глаз не метал при его виде? — Что ж, хорошо, Ткач, пусть будет так. — Ладно, так при мне его тоже еще не называли, но, думаю, Раймонд просто коверкал имя Кукловода. Прозвище… титул? — Как я уже сказал, навряд ли в Лондоне есть то, что может укрыться от твоего взора. — Я давно уже этим не занимаюсь, мне не до этого, — Кукловод отступил на шаг, отводя взгляд. На миг мне показалось, что он сквозь занавес заметил мое присутствие. На мгновение недовольно нахмурился, однако промолчал. — Эта Одетта, — Раймонд проследил направление его взгляда. По телу тут же пробежался рой мурашек, заставив меня вздрогнуть. — …кто она? — Марионетка, тебе это известно. — У нее есть чувства, эмоции. Как так? — Честно? — Кукловод тихо хохотнул. — Сам хотел бы узнать. — Бойся ее, Ткач. Учитывая твое положение, девочка легко способна убить тебя. И я буду рад ей в этом поспособствовать.       Он удалился, напоследок бросив еще один пробирающий до костей взгляд в мою сторону. А затем, в идеальной тишине зрительного зала, разрушая ее до основания, раздался его низкий бархатистый смех.

***

      На следующий день после премьеры Кукловод заявил, что ему необходимо было срочно куда-то отлучиться. Пояснил, что спешил на встречу с новыми возможными меценатами театра, которые присутствовали на нашем выступлении и остались довольны. Это не могло не радовать, однако мне совершенно не хотелось в этот солнечный морозный день сидеть дома в одиночестве.       С позволения Кукловода, я отправилась к театру. Мне хотелось провести свое одиночество там. В какой-то степени я даже была рада тому, что Кукловод сделал для меня дубликат ключей от черного входа. Оставалось научиться не спотыкаться о реквизит и швабры, которыми щедро был завален коридор, ведущий к зрительному залу.       Оставшись наедине с собой, я улеглась прямо посреди сцены, раскинув руки в стороны и закрывая глаза. Столько всего произошло за последние несколько месяцев… последние для всех, единственные для меня. Забавно. — Рад встрече, Одетта.       Я тут же поднялась на руках, не веря своим ушам. Нет, этот голос слишком хорошо врезался в память, чтобы пытаться стереть его оттуда. Меж рядов, пристально глядя на меня из-под полуопущенных ресниц, стоял тот самый человек в черном. — К-как вы сюда вошли?! — Через дверь, — Раймонд лениво улыбнулся, — тебе стоит закрывать ее за собой. Не бойся меня, я не причиню вреда. Лишь хочу поговорить. — Как вы вообще узнали, что я буду здесь сегодня? — я ведь и сама не знала об этом двумя часами ранее. Но верить в подобные совпадения?.. — Это я приказал тебе явиться, — он флегматично пожал плечами. — Не делай такое удивленное лицо, ты знаешь о том, что я владею гипнозом. Моим приказом было появиться в театре, когда ты останешься одна. Этому я также поспособствовал, достаточно было лишь прислать Кукловоду письмо от общества меценатов. Вы так предсказуемы, что иногда даже скучно. — Что вам нужно от меня? — Ты такая любопытная, Одетта. Мне нравится, — мужчина довольно улыбнулся, кивая на место подле себя, — подойди, не бойся. Я не укушу. — Мне и здесь хорошо. — Любопытная, но такая робкая и слишком стыдливая. Ты очаровательна, милая, — он прикрыл глаза, — что ж, тогда поговори со мной. Я даже отвечу на парочку твоих вопросов. Компенсация за моральный ущерб. — Не называйте меня так, — хмурюсь спускаясь со сцены, и замираю в двух рядах от мужчины. Ближе подойти мне не хватит духу, уверена в этом. — Вы знаете имя Кукловода? — Его зовут Хэйвуд, — ровно отзывается Раймонд. — Думаю, ты и без меня прекрасно знаешь, что лучше его так не называть. — Хэйвуд… — пробую слово на вкус, практически ощущая какую-то горечь на языке. — Кто вы такой? — Темный гений. — С самооценкой у вас все в порядке, но я не об этом. — Мне нравится, — он склоняет голову набок, изучая меня взглядом, словно видит впервые. — Я директор оперного театра. По совместительству его премьер и, иногда, режиссер. Люблю искусство, и, как выразился наш общий друг, хорошее вино и женщин. — Вы птица высокого полета… — О, даже не представляешь, насколько ты близка к истине, — Раймонд загадочно усмехается, слегка подавшись вперед. — …тогда что вам нужно от меня? — кажется, в моем взгляде так и сквозит подозрение. И, о, черт, ему удается поймать этот взгляд. Теперь я не в силах отвернуться, неотрывно смотрю в черные глаза-омуты. — Кукла с эмоциями, желающая заполучить душу. Это невероятно, — щурится, заставляя поежиться и отступить назад. — Не страшись ты меня так, ведешь себя как загнанный в силки зайчонок. У меня есть к тебе деловое предложение. — С-слушаю… — А у тебя выбора нет, все равно не уйдешь, — Раймонд тихо хохотнул. — Я предлагаю тебе сделку. В следующем году я ставлю свое видение классической сказки «Лебединое озеро», это будет балет. И мне нужна балерина. — Вы ошиблись адресом. — Не ошибся, я научу тебя. Все-таки, ты кукла, тебе это будет куда проще, чем живому человеку, не обессудь, — он почти виновато улыбается, но через миг уже возвращает себе невозмутимый вид. — Вы сказали, что это сделка, не акция милосердия, — я с трудом подбираю слова, мне практически тяжело дышать, когда он в глаза мне смотрит. И даже не моргнул ни разу еще. — Что вы предлагаете взамен? Ведь балерина нужна вам, мне-то с этого какой толк? — Переходи на «ты», милая, оставь формальности высшего света для высшего света. Да, ты права, я предлагаю тебе ответную услугу. Как мы оба знаем, ты кукла. Но уже довольно близка к тому, чтобы стать человеком. У тебя есть эмоции, ты хочешь обзавестись душой... не спрашивай, откуда мне это известно. Не зря ведь ты ходила на кладбище к той, чьим именем названа? Впрочем, не важно. Для полного комплекта тебе не хватает только тела, которое не пришлось бы скрывать под одеждой…       Я и не заметила, как он легко приблизился ко мне, не разрывая зрительного контакта. Опомнилась только в момент, когда мужчина аккуратно стянул с моей руки перчатку, открывая собственному взору мои пальцы. Пусть и покрытые оболочкой, издали даже напоминавшей кожу, вблизи там все еще были эти чертовы шарниры, позволявшие им гнуться. — Прошу…       Я потянула руку на себя, силясь вырвать запястье из тонких пальцев мужчины, но не ожидала, что он удерживал меня с такой силой. И ведь по нему и не скажешь, что он напрягался. — Ты стесняешься своего внешнего вида? — Раймонд, казалось, искренне опешил. — Я думал, что не хочешь выдавать всем свою природу. Но ты не хочешь это показывать, да и сама, судя по всему, не в восторге от вида…       Притянув меня к себе, мужчина коснулся моего запястья губами, заставив меня нервно сглотнуть. Я старательно искала, куда спрятать взгляд, как унять дрожь в руках. Боги, никто кроме Кукловода раньше не видел ни единого миллиметра моего тела, если они не были скрыты под одеждой. — Как я уже сказал, — Раймонд убрал мою перчатку в карман, — тебе не хватает лишь живого тела, чтобы почувствовать себя человеком. И я могу тебе его дать, если ты согласишься на сделку. — Что?!       Он не ответил. Только сжал руку в кулак и поранил свою ладонь кончиком серебряного перстня, который был у него на большом пальце. В следующую секунду я со смесью ужаса и восторга наблюдала за тем, как из маленькой ранки потянулась струя крови. Черной как сама ночь, как его глаза и волосы. Кровь не капала, она взмывала в воздух, а затем… — Что ты делаешь?! Я хотела было отскочить, но не успела. Теплой пеленой кровь окутала мое обнаженное запястье. Попытки стереть ее не увенчались успехом. — Расслабься, Одетта, это все особенности моей магии. Взгляни на свою руку.       Замерла, глазам своим не поверив. Вместо уже осточертевших шарниров… бледная кожа. Мягкая, упругая и… живая. Ни одного намека на пластик или из чего там меня слепил Кукловод? Я чувствовала тепло, свое дыхание, когда поднесла запястье к лицу. Мне стало неприятно, когда я ногтями царапнула ладонь и… о, боги, на ладони выступили бисеринки алой крови! — Глазам своим не верю… — Пока это временно, — уведомил меня Раймонд, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Я доказал, что не блефую. И я дам тебе то, чего ты так желаешь. После премьеры. — То есть… через год?! — я поперхнулась. — Но почему нельзя заранее? Вы… ты мне не доверяешь, да? — Не в этом дело, — он покачал головой, внезапно коснувшись холодными пальцами моей щеки, — думаешь, что в театре мало балерин? Я не просто так явился сюда за тобой. Мне нужна кукла, которая станцует идеально с технической стороны, но кукла, у которой есть эмоции, понимаешь? — Хотите сказать, живой человек не станцует также? — Ни в коем случае. В этом твоя прелесть, — последние слова он шепнул, наклонившись к моему уху. — Ты прекрасна, Одетта. И я дам тебе время на раздумья над моим предложением.       Он отстранился, глядя на меня сверху вниз. И вовремя. Со сцены донеслись шаги вкупе со стуком трости о половицы. Ох, а его сюда зачем принесла нелегкая?! — Какого черта ты здесь делаешь, Раймонд?! — донеслось из-за спины, и тут же возле моего плеча возник Спайк. Я спешно спрятала все еще обнаженное запястье в складках юбки, молясь, чтобы Раймонд не забыл вернуть мне перчатку. — Тебе запрещено здесь появляться. — Кукловод вам так приказал? — мужчина расплылся в сладкой улыбке. — Как мило. А строевой подготовки у вас в театре, случаем, нет? — Нет, зато здесь обучают боевой магии и умению выводить нежелательных посетителей, — Спайк угрожающе стукнул кончиком трости о пол. — Убирайся отсюда.              От нее оторвался маленький голубоватый шарик, метнувшийся к Раймонду. Тот и бровью не повел, лишь легким движением руки перехватил сгусток магии, словно бы это был мяч. На миг прикрыл глаза, ловкими движениями гоняя магию меж пальцев. А затем резко сжал кулак, оставив от той лишь пшик. Рядом со мной Спайк икнул, машинально взяв меня за предплечье, готовясь отступать. — …сказала блоха слону, — тихий смешок. — Знаешь древнюю истину, малыш? — Раймонд хмуро усмехался. — Если ты вызовешь на бой более сильного противника, то ты жестоко заплатишь за это.       Он не шевельнулся, однако Спайк через миг схватился за шею, на которой появилось два попеченных пореза. Они кровоточили, заливая ворот серебристой рубашки, но точно не были смертельными. С ужасом наблюдая эту картину, я тут же встала между мужчинами. — Одетта?.. — Раймонд, прошу, прекрати это.       Он смотрел на меня с прищуром. Явно не был доволен тем, что я встала между ними, не позволяя ему в должной мере расквитаться со Спайком, так безрассудно бросившим ему вызов. Однако, стоило мужчине посмотреть ниже, на мои руки, нервно мнущие ткань юбки, как его взгляд смягчился. — Если ты просишь, — он моргнул, а у меня за спиной Спайк осел на ближайшее кресло, тяжело дыша и вытирая кровь с шеи. Порезы его мгновенно затянулись. — Спасибо вам. — Тебе, — Раймонд коротко улыбнулся, одними глазами. Затем незаметно всунул мне в руки перчатку и бумажку. — Адрес. Если не явишься сама, разыщу тебя и повторю предложение вновь. Вдруг забудешь. Конечно, такого забудешь. — Не медли Одетта.