Пленник Его Величества

       Когда Саймон проснулся, тихо застонал от ломоты во всем теле, будто он накануне весь день таскал тяжелые мешки. Было уже темно. А может, еще? Ведь вдалеке, у горизонта, уже появилась тонкая светлая полоса — так обычно подкрадывается рассвет. Вспоминая прошедший день, шарахнулся, оборачиваясь к противоположной стороне постели, но там никого не было. Вампир снова ушел, оставив свою жертву одну. Этим следовало воспользоваться, и Льюис попытался соскочить с постели, неуклюже свалившись вместе с тонким одеялом — тело его не слушалось, особенно ноги. Чертов монстр! Однако мысль о том, что сделал с ним испанец, придала сил, и он таки поднялся, чтобы дернуть ручку двери, убеждаясь, что та заперта. И почти заскулил от отчаяния, ноги его подкосились, и он сполз на пол. Нужно было что-то делать. Нужно было спасаться. Но куда бежать посреди открытого моря среди команды испанцев под предводительством психопата Моргенштерна?! Мальчишка закусил губу и попытался подняться, опершись рукой, судя по ощущениям, на лакированное дерево.        Если он верно помнил расположение предметов в каюте пленителя, в этом углу стояло то, что он принял за алтарь. Сейчас на нем не было шелка, но зрение подводило Саймона, и он решился зажечь одну из свечей, что оставались на столе. Вернулся, приближаясь к непонятному предмету интерьера, и почувствовал, как мурашки бегут по спине вместе со струйкой холодного пота. Гроб. Значит, истории не врали, вампиры действительно спят в гробах? Он осторожно провел пальцами по лакированному дереву, словно зачарованный, и они, повторившие линии странного рисунка, вздрогнули, словно от удара молнии, когда замок щелкнул, и крышка поднялась словно сама.        Испанец лежал внутри, сложив руки на груди, умиротворенный сном. Его красивое лицо в момент спокойствия казалось невинным, но Саймон прекрасно знал истинную сущность твари, в душе которой поселилась тьма. Неожиданная мысль поразила его, заставив вздрогнуть: пока тот спал, он мог попытаться убить вампира. И дальше будь что будет. Дыхание на миг сбилось от этой мысли, и он снова тихо отшагнул к письменному столу в надежде найти что-нибудь подходящее, хотя вряд ли, конечно, кровопийца хранил в ящичке осиновый кол. Зато там был небольшой католический крест, бережно завернутый в тряпицу. Так странно, найти у нечисти подобную вещь… С этой находкой он вернулся к гробу и склонился над спящим вампиром, чтобы приложить крест к его лбу, как рассказывала об одном из способов убийства вампира старуха соседка. Он промедлил всего секунду, и его запястье оказалось обвито ледяными пальцами, глаза испанца открылись, точно он и не спал вовсе.        — Какой отважный птенчик, — прошипел он, сделав резкий рывок и укладывая несостоявшегося убивца себе на грудь.        Истерично вскрикнув, Саймон попытался отдернуться, но какой там. Он оказался прижатым к ледяному даже по меркам вампирам телу и обмер. Такой красивый, такой смертоносный. Чернота глаз затягивала. Он снова попал под чары нечисти, посчитав приятными касания руки, погладившей его по спине.        — Убьешь меня, и что дальше? — полюбопытствовал вампир.        — Не знаю, — честно выдохнул Льюис и прикрыл глаза, пытаясь вырваться из-под власти чар, но не получалось. Казалось, что даже ледяное тело вампира отогревалось рядом с ним. В этом было что-то чарующее. Магнетическое. Чертов вампир!..        — А дальше, убьют тебя, — констатировал испанец, спускаясь ладонью ниже, чтобы погладить по ягодицам. — Глупый ты человечек… А ведь пока ты мне нужен, а я буду заботиться о тебе и защищать.        Саймон зажмурился. Неправильные прикосновения ощущались… неправильно. Неправильно приятно. Черт! Нет-нет-нет-нет! Вырваться не получалось, не было сил даже попытаться… А с губ необдуманно слетело:        — Вот именно, что «пока»… А что потом? Та же смерть. Или… ваше существование. Уж лучше сразу, не теряя ни чести, ни гордости, или хотя бы их ошметков.        Испанец вздрогнул и выпустил Льюиса, прикрыв глаза на миг, чтобы снова посмотреть на пленника:        — Что ж, давай сразу, — хрипло выдохнул он и замер, стиснув пальцами края гроба.        И вот теперь вздрогнул Льюис. Словно в трансе он вновь потянулся за крестом, хотя точно осознавал, что вампир не направляет его, и даже сжал предмет в ладони. Вот только поднести его к чужому лицу, такому спокойному, такому равнодушному, было невозможно. Потому что в уголках чужих глаз читалась мольба. Не о спасении, нет, о смерти.        Вампир долго ждал, давая пленнику собраться с духом, а потом разочарованно выдохнул:        — Ну что же ты? Давай, сделай это. Или я снова, уже очень скоро, вкушу твоей крови, — подначивал он, не двигаясь с места.        И он не пугал, нет, они оба знали, что так все и будет: сегодня, завтра и пока жертва либо не умрет от потери крови, либо не станет таким же монстром. Мальчишка же лишь поджал дрожащие губы и, собравшись с духом, отбросил крест вопреки всему. Убить в бою это одно. Убить вот так, когда тебе не оказывают сопротивления… Нет. Даже если это нечисть.        — Положи крест на место, — снова вздохнув, испанец поднялся из гроба. — Я распоряжусь, чтобы тебе подали завтрак. Или варить бульон?        Вчерашнее кормление должно было научить пленника хоть чему-то, если не заставить понять, что сопротивление бесполезно…        — Завтрак, — бесцветно прошелестел пленник, подбирая красивый нательный крест, который, наконец, удосужился рассмотреть. Был ли он вампира или принадлежал кому-то из его обедов, кто знает… Но он был важен. А потому Саймон аккуратно завернул его в белоснежный платок, вышитый женской заботливой рукой, и, убрав в ящичек стола, обессиленный доплелся до постели, падая на нее.        — Не делай больше глупостей, — посоветовал Рафаэль, направляясь к двери. — А то мне придется посадить тебя на цепь.        Не получив в ответ никакой колкости или глупости, он обернулся на пороге, заставая птенчика свернувшимся на постели, от него веяло отчаянием и болью. Скривившись, вампир направился прочь. Глупый мальчишка умудрялся довести его до кипения едва ли не так же быстро, как чертов маг!        Как только дверь захлопнулась, Саймон потянул на себя одеяло. Жалел ли он о своем решении? Скорее нет, чем да, все же он не был убийцей. Теперь же ему оставалось только ждать развязки. Только бы не стать монстром… С этой мыслью он уснул. А проснулся от тихого позвякивания посуды где-то на письменном столе.        — Очень кстати, — заметив его пробуждение, сказала незнакомая рыжая девушка, поднимая поднос и устраивая его на краешке кровати. — Тебе сейчас надо как следует питаться.        Она была… красива. Ее медные волосы были собраны в аккуратную прическу, и лишь один игривый локон обрамлял лицо, ниспадая на грудь. Ее платье было столь скромным, что казалось и вовсе очаровательным. Завтрак остывал, а Саймон все не мог оторвать от нее взгляда, лишь тихо выдохнул:        — Кто ты?        Смутившись под таким пристальным взглядом, незнакомка подвинула поднос ближе:        — Клэри. Ты только ешь, хорошо, а то Рафаэль будет зол… — попросила она.        Саймон нахмурился, садясь на постели, и вдруг схватил девушку за запястье, тут же смутившись своего порыва и делая прикосновение мягче.        — Почему ты помогаешь ему? Ты пленница?        Та вздохнула, отводя взгляд, полный печали:        — Нет. Но у меня нет выбора… — призналась она, и в голосе просквозила мольба ни о чем не спрашивать. — Ты успокойся и ешь, пока не остыло.        Она накрыла его ладонь своей и осторожно погладила, успокаивая, нашла в себе силы улыбнуться. Такая сильная, наверняка храбрая… Саймон не знал ее, но словно чувствовал, а потому попросил:        — Останешься ненадолго?        А может, не потому вовсе. Одиночество снедало его, а компания вампира не была самой желанной.        — Если только недолго. Мне еще надо обработать раны остальным пленникам, — сжалилась Клэри над несчастным. Ее нежные пальцы вдруг коснулись шеи Льюиса рядом с ранками, и она тихо ахнула. — Он что, кусает в одно и то же место? Как он жесток…        Льюис передернул плечами. Да. Вампир, похоже, решил пробить в нем незаживающие отверстия, чтобы впоследствии, не напрягаясь даже на сжатие челюстей, сливать кровь в бокал.        Красавица же вновь пододвинула к нему поднос и поднялась с постели, чтобы заглянуть в шкаф испанца, выудив оттуда лоток с медикаментами. Склонилась над Саймоном, обрабатывая ранки и все качая головой, осуждая нечистого. От наложенной мази сразу стало легче.        — Обрабатывай ею укусы каждый раз, это снизит вероятность заражения.        — Разве мазь может спасти от превращения в монстра? — Саймон скептично осмотрел баночку, отложив вилку, пока девушка аккуратно бинтовала его шею.        Та фыркнула:        — Нет, а вот от заражения крови — вполне. Монстром же только от укуса не становятся.        Льюис тут же встрепенулся:        — А как же?        Клэри посмотрела на него и улыбнулась, кажется, догадавшись, какое облегчение принесла ее весть несчастному:        — Для этого ты сам должен вкусить крови вампира, которая изменит тебя изнутри, — объяснила она.        — Вот как… — задумчиво шепнул юноша, под строгим взглядом девушки все же приступая к еде. В голове промелькнула мысль, что если красавица знает такие подробности, то может знать что-то еще. Он ухватился за эту мысль. — А почему он не боится света?        Та усмехнулась:        — Какой ты любопытный… Он — светоч. Ему удалось испить крови ангела. Только я тебе ничего не говорила.        Она подвинула ближе какой-то ягодный напиток, намекая, чтобы не забывал запивать. И тот сделал глоток, но подавился, не столько от кислоты угощения, сколько от слов рыжеволосой красавицы.        — Ан… — он закашлялся и чертыхнулся. — Ангела?! Кто он, черт его дери, такой, раз даже умудрился полакомиться кровью дитяти небес.        — Не стоит преувеличивать его возможности, хотя он и сильный вампир. Простая случайность, — улыбнулась Клэри, постучав ему по спине.        Льюис кивнул благодарно, и наконец перевел дыхание.        — Судьба явно благоволит ему… Ты сказала, что ухаживаешь за пленниками. Как они там?        — Правда, не думаю, что Рафаэль рад этому обстоятельству… — вздохнула девушка. Качнула головой, выражая всю плачевность ситуации. — Мне только сегодня позволили к ним спуститься… Боюсь, если они не позаботились друг о друге, все обстоит печально.        Саймон прикусил губу, уже не зная, кому из них хуже. Ему, плененному монстром, или израненным офицерам в грязном трюме.        — Иди к ним… Им явно нужна помощь.        Клэри кивнула, вдруг коснувшись пальцами его щеки:        — Только обещай, что доешь все до кусочка, — попросила она, и вздрогнула, когда дверь неожиданно открылась, и в каюту прошел вампир.        — Вон отсюда, — гневно прорычал кровопийца, и девушка не решилась перечить. Видимо, тот повздорил с капитаном из-за состояния плененного мага, которого Себастьян сегодня утром нашел изрядно избитым… Несчастное дитя Лилит. И за что он его так? Впрочем, Клариссе пора было бежать, прихватив по пути доступные медикаменты. Она только бросила быстрый взгляд на парнишку, невольно сжавшегося под взглядом Рафаэля, и выпорхнула из каюты, спускаясь в трюм. Сердце невольно сжалось, стоило представить тот ужас, который мог ожидать внизу. Взяв все необходимое у медика, она побежала вниз, подхватив подол платья, попыталась обойти младшего Моргенштерна, но тот все равно выплюнул вслед очередную мерзость, впрочем, все довольно обыденно… Спустившись в темноту трюма, девушка перевела дыхание. Тут было сыро и холодно, но все равно дышалось как-то, пусть и самую малость, легче, чем наверху, где приходилось выслушивать оскорбления команды, больше бы подошедшей пиратскому судну. Эти помещения она знала прекрасно и поэтому могла пройти на ощупь в самые дальние участки трюма, где держали пленников, ей не составило труда. У пленников же едва чадила лампа, которую она запалила ярче и приблизилась к раненым, что лежали рядом, кажется, держась за руки. Как мило. То, что они пожертвовали друг другу собственные рубашки, радовало еще больше, хотя им уже давно требовалась перевязка. Но они хотя бы не истекли здесь кровью.        Платье мешалось ужасно, но Кларисса научилась управляться с тканью, а потому, ловко подобрав полы, чтобы не запутаться в них, она опустилась на колени возле молодых британских офицеров. Взгляд против воли скользнул по безволосой груди спящего блондина, выше к шее и лицу, и замер на губах, сухих и потрескавшихся сейчас. Красивый… Его повязка на бедре выглядела хуже, и Клэри решила начать именно с этой перевязки. А то ведь так и до гангрены недалеко…        Опустившись с ним рядом, она срезала импровизированные бинты, нахмурившись при виде не слишком опасной, но уже воспалившейся раны. Смочив в воде чистую тряпицу, осторожно промыла рану, к счастью, не обнаружив признаков начинающегося сепсиса. Когда она уже накладывала обеззараживающую мазь, пленник тихо простонал и зашевелился. Пальчики дрогнули от неожиданности, но девушка быстро взяла себя в руки и продолжила обрабатывать чужую рану. Вот только мгновение спустя ее запястье было перехвачено чужой ладонью.        — Кто ты? — голос блондина был севшим, охрипшим.        Вероятно, несчастных мучили не только раны, но и жажда.        Она попробовала освободиться, но, несмотря на явную слабость офицера, хватка была сильной. Кларисса мило улыбнулась в знак своих добрых намерений:        — Это зависит от того, что конкретно тебя интересует. Если имя, то я Клэри. Позволь мне закончить, рану надо перевязать…        — Не думал, что на борту Моргенштерна есть место женщинам, тем более таким миловидным, — блондин чуть усмехнулся, а затем нахмурился: — Или ты?..        Спустя мгновение на щеку его обрушилась пощечина, не давая договорить. И плевать, что он ранен, а Клэри должна о нем позаботиться. Кровь вскипела в венах слишком быстро от малейшего намека на непристойность.        — Думай, прежде чем пустить в ход язык, — предупредила она, доставая бинты. Достаточно она от команды терпит оскорблений, чтобы позволять подобное пленным…        А блондин вдруг коротко и хрипло засмеялся, потерев горящую щеку:        — Прошу простить, сударыня, видимо, разум окончательно помутился от вашей красоты.        — Скорее от жажды, — не повелась Клэри на комплимент. Протянула раненому флягу с водой. — Сделай глоток, чтобы прояснилось.        Тихо поблагодарив, юный офицер сделал жадный глоток, но подавился, как только девица мстительно и зло слишком крепко затянула бинт, заставляя его нервную систему заискрить. Он хотел было возмущенно прикрикнуть на девицу, но та уже аккуратно перезавязывала слишком тугой узел, невинно улыбаясь пленному.        — Вот и все, завтра сделаю новую перевязку, — пообещала она и, упрямо игнорируя взгляд офицера, повернулась к его товарищу. Тихо ахнула, увидев опухшую, посиневшую руку, качнув головой — плохо дело… Не касаясь ее, обратила внимание на рану у ключицы, оставляя самое страшное напоследок.        Аккуратно срезала импровизированные бинты и на мгновение зажмурилась. Здесь дела обстояли не лучше. Если не хуже. Рана была воспалена и выглядела ужасно. Выдохнув, приступила к делу, не жалея воды и чудодейственной мази. Осторожно перевязала рану и смочила губы водой раненого, который пытался что-то вымолвить.        — Шш… Тише.        Он горел. В прямом смысле — жар. В голову закралась мысль о сепсисе и тут же была откинута. Тогда она не сможет помочь. Смочив еще одну тряпицу в воде, отжала ее и положила на лоб пленника, с губ которого все же сорвалось:        — Магнус… что с ним?..        Клэри невольно приподняла бровь: какое дело офицеру до Дитяти Лилит?        — Он в порядке, — не моргнув глазом, солгала она, не желая беспокоить раненого. — Вот, попей, — поднесла она к его губам фляжку.        Юный красавец сделал несколько жадных глотков, прежде чем облегченно выдохнуть и, едва-едва приоткрыв глаза, взглянул на блондина рядом:        — Джейс, как ты?..        — Влюбился, — брякнул тот, не спуская с Клэри глаз.        И был опален сердитым взглядом девушки.        — Жить будет, — ответила она. — Если научится сдерживать свой дурной язык. Джесси, помоги мне, надо вправить кость…        — Джесси? — переспросил блондин, взметнув брови, тем не менее, присаживаясь так, чтобы иметь доступ к своему другу, который в свою очередь издал нечто между смехом и отчаянным стоном:        — Джейс… Ты даже в плену умудрился… господи…        Тот передернул плечами, мол, дело-то не хитрое… Приготовился держать брата, смех которого смолк, стоило ему увидеть деревянную ложку, которую красавица дала ему закусить, чтобы не нанес сам себе вред. Глубоко вздохнул, готовясь к боли… Которая не заставила себя ждать: яркая, жгучая, сильная, от которой потемнело в глазах, а после ослабленное жаром сознание и вовсе померкло, накрывая юного офицера покрывалом беспамятства. Кажется, ему чудился Магнус. Они находились в восточном дворце. Кажется, возлюбленный маг улыбался ему, кутаясь в алые шелковые простыни. В память врезались нежные прикосновения и теплые губы, тихий шепот, слова о том, что все будет хорошо. А затем в эту тихую и нежную идиллию ворвался голос сводного брата, легкие же похлопывания по щекам и вовсе разогнали остатки сладостного забытья:        — Алек… Алек… очнись.        Он застонал, то ли от пульсирующей боли в руке, то ли из-за того, что сон растаял как туман под лучами солнца. Как бы он хотел остаться там навсегда… Девушка осторожно приматывала его руку к тонкой досочке, лишавшей даже возможности попробовать пошевелить кистью.        — Сложный перелом, будем надеяться, кость срастется правильно, — вздохнула она, не поднимая на пациента взгляда.        Английский офицер судорожно выдохнул, прекрасно читая между строк опущенные слова о том, что рука вряд ли срастется правильно, а значит, он, скорее всего, останется калекой. Если вообще выживет. Боль и слабость терзали все тело, и с губ против воли сорвался стон. На лоб тут же легла прохладная ладонь брата, которую почти тут же вновь заменили влажной тряпицей:        — Тшш… Не напрягайся. Все хорошо будет.        Когда он прикрыл глаза, снова проваливаясь в забытье, Клэри вздохнула:        — Жар надо сбить. Я попрошу противовоспалительное, но… — Разрешит ли капитан, было неизвестно. Так что все, что она могла сделать для них сейчас, оставить воду. — Кому-то еще из ваших нужна медицинская помощь?        Джейс передернул плечами, оглядывая спящих молодых офицеров. Большая часть офицерского состава сложила головы еще во время абордажа, оставшихся же, кроме младших Лайтвудов, едва зацепило. Разве что Роберт, но того держали отдельно от команды.        — Не знаю. Разве что мое истерзанное сердце требует срочного излечения вашим поцелуем.        Клэри покачала головой:        — Офицеру никто не говорил, что играть с чувствами невинных девушек не только жестоко, но и опасно? — поинтересовалась она.        Блондин же нагло усмехнулся, чуть наклонившись к рыжеволосой бестии, и шепнул ей на ушко:        — Я люблю рисковать.        — Неужели? — довольно улыбнулась Кларисса, приподнимая лицо навстречу.        Однако сердцу блондина предстояло страдать и дальше, потому что за спиной раздался насмешливый голос Себастьяна Моргенштерна:        — Так-так, похоже, нашей маленькой шлюшке больше по вкусу английские свиньи… — выплюнул он, глядя, однако, не на Клэри, а на офицера, приобнявшего ее рукой.        Джейс вспыхнул подобно спичке, метнув на психопата взбешенный взгляд:        — Ты что себе позволяешь?! — на что Клэри испуганно отдернулась и тут же подскочила на ноги, неловко путаясь в платье, но умудряясь прикрыть англичанина своей спиной, выдохнув:        — Что ты такое говоришь, Себастьян?.. Глупости!        — А то я слепой… — усмехнулся тот, хватая девушку за рыжие локоны, собирая их в кулак. — Хватит с ними возиться, они все равно трупы. Ты нужна отцу.        Девушка зашипела, царапая чужую руку своими ноготками, пытаясь вырваться из чужой хватки, зло выплюнула:        — Все мы трупы, в конечном итоге, но я надеюсь, что ты опередишь всех нас. А лучше — вы оба.        — Умолкни, тварь! — велел Моргенштерн и потащил Клэри прочь, ругая последними словами, от которых покраснел бы и сапожник. Вытащив на палубу, протащил на глазах у команды до кубрика, втолкнув в каюту мага. — Лучше позаботься о ценном трофее, чем тратить лекарства на вражеских ублюдков.        Дверь с грохотом захлопнулась, и Клэри просто не нашла в себе сил больше сдерживаться. Ей было совершенно безразлично, что в каюте есть кто-то еще. Беззвучно разрыдавшись, она сползла вниз по двери, закрыв лицо руками, а в себя пришла от легкого прикосновения.        Перед ней на корточках сидел маг, поглаживая хрупкое плечико тонкими пальцами.        — Не плачь, бисквитик. Тебя обидел этот упырь? — маг нашел в себе силы улыбнуться, несмотря на то, что это простое, казалось бы, мимическое действие явно далось ему с трудом. Из потревоженной губы потекла кровь, а кошачьи глаза все равно смотрели с теплом и обеспокоенностью. Поразительный юноша…        Судорожно переведя дыхание, девушка сумела улыбнуться и провела пальцем по его подбородку, собирая кровь. Упырь, не упырь, но Себастьян был прав — о маге нужно было позаботиться.