Пленник Его Величества

       Измученный событиями последних дней как морально, так и физически, Саймон, тем не менее, не мог нормально спать. Сон его был чуток и не крепок. Любой шорох заставлял вздрагивать и просыпаться, готовясь к любой подлости или очередному укусу. Поэтому не было ничего удивительного в том, что едва-едва скрипнувшая дверь заставила его вздрогнуть и непонимающе разлепить глаза. Вот только подслеповатый и полусонный он все равно не смог разглядеть ничего в темноте ночной каюты, кроме огонька свечи, а спустя мгновение на его щеку легла все еще теплая ладонь вампира, и это почему-то подарило покой. — Чшш… Спи-спи-спи, — прошелестел знакомый чуть хрипловатый голос, и веки послушно налились свинцом.        Грубо стиснув девичье плечо стальными пальцами, Рафаэль выпихнул Клариссу из каюты и вышел следом, тихо прикрыв дверь. Тревожить и без того измученного птенчика было неразумно. И она поплатилась за это, припертая к стене. Свеча в ее руке дернулась, сморгнув горячий воск на дощатый пол.        — Чего надо? — шипя, поинтересовался он неурочным появлением.        Хорошо еще, он не погрузился в предрассветный сон…        Девица, зажмурившаяся на мгновение, распахнула свои зеленые глаза, поджала губы и щелкнула его по ладони, сбрасывая захват.        — Сказать «спасибо» не хочешь? — язвительно и зло поинтересовалась она. Видимо, приходила проверить его состояние…        Рафаэль отступил, избавляя девушку от близости своего тела. Провел пальцами по лицу, вспоминая чарующий голос, вытеснивший ужасную боль, и неохотно обронил куда-то в сторону:        — Благодарю.        Девушку это явно не впечатлило, но голос ее все равно стал мягче, она склонила голову набок:        — Ты же понимаешь, что я не про себя?        Вампир аж зубами скрипнул. Глаза его зло прищурились:        — Магнус знал, чего я хочу, и снова… — огрызнулся он, отворачиваясь, чтобы уйти.        — Ты, как и все, хочешь жить, Сантьяго, в чем бы ты там не убеждал себя и окружающих. Хотел бы умереть — нашел способ, — спокойно отозвалась она ему в спину. — Он лишь сделал то, что велело ему сердце. Спас запутавшегося мальчишку, за которого по-прежнему несет ответственность.        Рафаэль прикрыл глаза. Желание закрыть уши ладонями почти пересилило здравый смысл. Горечь вдруг выплеснулась в словах:        — Жить — возможно, но не существовать, — качнул он головой.        — Жить или существовать, Рафаэль, это только наш выбор, — мягко произнесла девушка, вдруг коснувшись чужого плеча. — Ведь кто-то живет в трущобах, а кто-то существует во дворцах. Все зависит только от отношения. Ведь ты же жил. Как вампир в том числе. Был частью крупного клана. Что случилось с тобой?        Тот замотал головой, отказываясь ворошить прошлое, которое пытался забыть все эти годы, но воспоминания уже хлынули, накрыв его, как накрывает корабль в шторм гигантской волной. Он давно не дышал, но его душило, вызывая приступ ярости, который он привычно направил на того, кто был рядом:        — Монстры вроде меня не заслуживают жизни! — тихо крикнул он, ударив кулаком в стену совсем рядом с головой девушки.        Вот только она не вздрогнула, не шарахнулась прочь. Она не боялась его и его гнева. Не отвела взгляда, лишь накрыв ладонью его щеку, нежно погладила:        — Ты ищешь прощения… Но кто простит тебя, кроме тебя самого?..        — Тому, кто осушил собственного брата — нет прощения, — возразил Сантьяго снова, бессильно ударив в стену кулаком.        Девушка обреченно прикрыла глаза, и ее длинные ресницы откидывали тени на острые скулы в мягком свете свечи. Тихо заметила, вновь положив ладонь на его щеку, словно пытаясь согреть теплом:        — Ты не виноват. Я верю, ты боролся до последнего.        Губы вампира искривила печальная улыбка:        — Брату от этого не легче… — он прикрыл глаза. Ни с кем прежде он не говорил об этом, безропотно неся сей тяжкий камень в своей груди, а сейчас… — Если бы Магнус знал, он бы смог меня… а?        Девушка покачала головой, прежде чем осторожно… обнять вампира, погладив его по спине, шепнула:        — Магнус не убийца. И ничто не заставит его пойти против тебя. Никакая вина… Он поймет. Он всегда понимает.        И Рафаэль вдруг обмяк в ее объятьях, спрятав лицо на девичьем плече:        — Я больше не могу жить с этим… — признался он. Взгляд брата, полный боли и ужаса, преследовал его, а вина душила, не покидая ни днем, ни ночью. Слово «монстр», которое он так часто слышал с тех пор, как остался без поддержки клана, так крепко прилипло к нему, что Рафаэль не мыслил о себе иначе, поверив. Да и кто он, если не чудовище?.. — Но умирать так больно…        Девушка обняла его крепче, поглаживая по волосам, молчала, не в силах найти слов утешения. Просьба найти в себе силы жить дальше казалась кощунственной, но и молчание было неловким, ведь она сама растеребила эту рану.        — Рафаэль, послушай… У каждого есть то, что висит над ним грузом вины. Даже у Магнуса…        Вампир медленно отстранился, казалось, возвращаясь в привычное свое состояние, вот только смотреть в глаза избегал.        — Он спит уже?        — Не думаю, что он вообще способен сейчас спать, — отозвалась девушка, проводя ладонью по складкам своего платья, тоже так, будто ничего не было. — Даже уговорить его поесть удается с трудом.        — Из-за Лайтвуда? — спросил Рафаэль, потянув девушку прочь по коридору, туда, где держали мага.        Он не представлял, что скажет, но чувствовал, что они должны поговорить. Может, маг найдет способ заглушить боль или подтереть память. Может, он обретет хоть иллюзию того чувства принадлежности некой группе, которой ему так не хватало эти беспросветные годы.        — Он не говорит, но все очевидно, — отозвалась Кларисса, следуя за вампиром, стараясь и двигаться и говорить как можно тише. — Юноша совсем плох. Вот уже сутки бредит. Жар никак не сбить. Долго не протянет… Магнусу я не говорила, боюсь, это совсем его подкосит.        — Храбрый воин, — отметил Рафаэль вслух, вспоминая их короткую схватку, за которую он успел проникнуться к Лайтвуду уважением. Нахмурился, думая о боли, что принесет эта смерть магу, который в самом деле хотел лишь добра, забывая, что благими намерениями выстлана дорога к его отцу.        — Не думаю, что для Магнуса важно то, что он храбрый воин, — прошелестела девушка, смотря на огонек свечи.        — Для меня важно, — мрачно заметил вампир. — Он не заслужил подобного обращения.        У каюты он остановился, собираясь с духом, прежде чем отпереть дверь и шагнуть внутрь. Взглянув на измученного мага, точно изваяние, застывшего у окна, он почувствовал укол совести — тяжелый день и беседы действовали на него не лучшим образом, делая чувствительным и слабым.        Кларисса благоразумно осталась за порогом, прикрыв за вампиром двери.        — Тебе нехорошо? — через плечо спросил маг, полуобернувшись.        Его магия, наконец обретшая свободу, наполняла каждый уголок комнаты. Невидимую, Рафаэль чувствовал ее кожей. Она обволакивала его. Не воздействовала, но просто была, словно маг пытался «ощупать» дитя ночи.        — И уже очень давно, — тихо согласился Рафаэль, делая несколько шагов вглубь комнаты. Маг должен был понимать, о чем он. Однако было и еще кое-что… — Со мной что-то происходит. Непонятное. Но я пришел не поэтому.        — В чем дело? — маг полностью развернулся к нему, и на чистом, видимо, залеченном магией лице отразилась искренняя тревога. Флер обиды тут же рассеялся, будто его и не было вовсе, а самого Магнуса Рафаэль не гнал от себя прочь. Маг шагнул навстречу.        — Извинениями ничего нельзя исправить, Магнус, — попытался начать Рафаэль. — Я бегу от самого себя, никого не жалея на этом пути, ни врагов, ни друзей… Не ты сделал меня монстром. Я сам. Прости.        Он отступил ровно настолько, насколько маг приблизился, все еще не решаясь сократить дистанцию и снова сблизиться с кем-то.        В кошачьих глазах отразилось сначала недоумение, а затем отчаянная щемящая нежность напополам с сочувствием.        — О, милый… — и кто сказал Рафаэлю, что маг подчинится этой немой просьбе о дистанции? Магнус шагнул навстречу и через мгновение робко обнял вампира. — Мне не за что прощать тебя, мой дорогой, только не тебя…        Рафаэль положил ладони на плечи собеседника, точно намереваясь оттолкнуть, но лишь сжал, боясь сам быть отвергнутым. Как он скучал: по чужому теплу, по ласке и пониманию. Он и забыл, как это, когда тебя любят. Монстр огрызался внутри, выпуская клыки, пряча которые, вампир поранил собственную губу, но боролся с ним.        — Я хочу отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня. За твою доброту.        — О, Рафаэль… — выдохнул маг, нежно погладив дитя ночи по щеке, и нахмурился, увидев кровь, выступившую на губе. — Все хорошо, не стоит так беспокоиться.        — Пойдем. Нам надо спешить.        Если девчонка Моргенштерна права, он может упустить возможность хоть немного загладить свою вину перед магом.        — Куда мы? — маг нахмурился, но безропотно последовал за вампиром, сверкая в темноте кошачьими глазами, видимо, в нем скопилось столько магии за время ношения браслета, что сдерживать свою сущность у него просто не получалось.        — Туда, где ты хотел бы сейчас быть, — загадкой ответил Рафаэль, приложив палец к губам, призывая к молчанию Клэри, терпеливо ожидавшую за дверью. — Прикрой нас.        Впрочем, кроме дежурных на постах, похоже, все спали, и они беспрепятственно спустились в трюм. Как назло, погасла свеча, но Магнусу ничего не стоило зажечь огонь в своей ладони. Рафаэль взглянул на эту картину и передернулся. В последний раз, когда он видел Бейна таким, уставшим, сосредоточенным, серьезным и не скрывающим глаз, тот в свете все того же огня разделывал на составные части какого-то не слишком удачливого демона…        Наконец, добравшись до погасшей лампы, Сантьяго зажег ее и осветил спящих пленных, остановив пятно света на знакомом лице. Кларисса не лгала, юный Лайтвуд и впрямь был ногой в могиле. Краем глаза Рафаэль заметил, как кровь отхлынула от лица мага, впрочем, ему и не нужно было этого видеть, он чувствовал и страх, и даже нотку отчаяния, и то, как похолодели руки Бейна, когда, подступившись к мальчишке, тот опустился подле него на колени:        — О, Алек…        — У тебя полчаса, — тихо сказал вампир, коснувшись плеча мага. — Потом будет смена часовых, могут заметить.        И он отошел, чтобы не мешать, ему и самому было чем заняться. Например, подумать, что делать дальше с тем, что творилось в его голове и жизни…        Магнус кивнул уже скорее самому себе, пытаясь справиться с дыханием. Его Алек, его милый, любимый мальчик бредил, жар его тела пугал, а от взгляда на руку хотелось заскулить. Сегодняшний день отобрал у мага много сил, и теперь истерика подкрадывалась к нему на мягких лапках. От мягкого касания руки Алек зашевелился и инстинктивно потерся раскаленной щекой о ладонь, ища ее прохлады. Тихо простонал, не открывая глаз. И Магнус едва не прокусил себе губу, сдерживая эмоции. Нет. Нельзя было терять ни минуты, тем более, их было так непозволительно мало…        Разрешив себе лишь робкое касание губами сухих искусанных в кровь губ, он выдохнул, наколдовав все необходимое для работы. Срезал бинты на груди, чтобы ужаснуться открывшемуся зрелищу. Рана была воспалена и инфицирована, хотя ей, безусловно, занимались. Это пугало больше, чем изувеченная рука, больше, чем изуродованное лицо Рафаэля, просто потому, что вампира в принципе убить не так-то просто. А тут… всего лишь человек. Юный. Храбрый. И отчаянно любимый.        Наколдовав таз с теплой водой и обеззараживающий настой, маг принялся аккуратно промывать рану, не заботясь об обезболивании, понимая, что магия понадобится ему, и очень скоро, пусть болезненные стоны возлюбленного и рвали сердце.        Встревоженный звуками рядом, проснулся Джейс.        — Что за… Магнус? — выдохнул тот, не веря своим глазам.        Осторожно приподнялся, желая убедиться, что у него нет видений. А убедившись, что ему не кажется, только было открыл рот, чтобы спросить, но Магнус сделал резкий жест ладонью, призывая к молчанию:        — Тише, кексик, — попросил азиат, даже не обернувшись, ни на миг не прерывая процесса. — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали, правда?        Голос мага был уставшим и глухим, а может, помещение искажало звук.        Джонатан благоразумно промолчал в ответ, лишь бросил быстрый взгляд в сторону тонущей во тьме лестницы, и маг продолжил свою работу, занеся над раной одну руку, а другую положив на покрытый испариной лоб юноши. Его мальчик действительно был в шаге от смерти… Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, он позволил магии пройти через него, залечивая рану и одновременно втягивая жар. И за его спиной судорожно втянул воздух и больше инстинктивно, чем осознанно, подался назад, Джейс. Подальше от мага. Магнус не видел этого, но точно мог описать. И округлившиеся глаза, и стиснутые пальцы, и на миг сбившееся дыхание. Губ коснулась кривая усмешка, и поток магии пошатнулся, но, прикрыв глаза, он взял его под контроль. Подобная двойная и одновременная работа требовала огромных затрат силы и энергии. Сколько это длилось? Минуту? Десять? Вечность? Магнус не мог ответить точно, но с каждым мгновением силы его таяли. Жар, вытягиваемый из Александра, казалось, передавался ему самому, но это было неважно, ведь рана Алека затягивалась, дыхание выравнивалось, а дрожь уходила.        На какое-то мгновение Магнус выпал из реальности, пытаясь залечить как можно лучше, и упустил момент, когда возлюбленный открыл глаза.        — Магнус… — тихо позвал тот, здоровой рукой коснувшись волос мага, робко зарываясь в них пальцами. Губ коснулась слабая улыбка. — А ты ведь соврал…        Пальцы мага накрыли его губы, призывая к молчанию, и Алек поцеловал их, выражая всю ту нежность и любовь, что жили в его сердце несмотря ни на что. Пальцы дрогнули, и магия немного потеряла ровность потока. Маг избегал смотреть на возлюбленного. Будь то усталость, предел выдержки или нечто иное, но Магнус боялся. Ему было не спрятать своих глаз, и все, что ему оставалось — это отводить взгляд прочь и не отвлекаться от лекарства.        И, конечно же, это не укрылось от Лайтвуда, обессиленно прикрывшего глаза. Рука его опустилась обратно на набитый соломой матрас, сжимаясь в кулак. С губ слетел тихий стон.        — Я так боялся, что больше не увижу тебя. Никогда, — выдохнул он.        И Магнус не выдержал. Трещина внутри стремительно разрасталась, и процесс невозможно было остановить. Мага затрясло. Трещина стремительно превратилась в надлом, вызывая тремор рук. А может, не она вовсе, а магия, которая иссякала после такого сумасшедшего дня?        — Магнус, — тихо позвал Алек мага, хранящего молчание. Накрыл чужую трясущуюся ладонь своей, мягко сжимая пальцы. — Что с тобой? Посмотри на меня, прошу…        Маг окаменел на пару мгновений, словно на что-то решаясь, а затем, медленно выдохнув, внял мольбе в голосе возлюбленного, подняв на него взгляд кошачьих глаз.        Боги, как он боялся его потерять…        Рука Лайтвуда дрогнула, однако он выдержал взгляд странных, нечеловеческих глаз, только сердце застучало громче, грозясь выдать его с головой. Нет, такого он не ожидал, хотя и понимал уже, что любимый из другого мира, не доступного простым смертным.        — Ты такой… — выдохнул он, пытаясь подобрать слова.        Магнуса словно ударили под дых, неловко, тяжело и нервозно улыбнувшись, он отвел взгляд и, не произнеся более ни слова, закончил с раной на груди. Все было ясно без слов, все можно было прочесть по лицу юного офицера. Его мальчик не сможет принять его… Тяжело сглотнув и загнав непрошеную боль как можно глубже, он хотел было приступить к руке Александра, но не успел даже срезать бинты, как мир опасно покачнулся перед глазами.        — Магнус!        Пересиливая слабость, Алек приподнялся, чтобы неловко поддержать мага, оберегая от падения. Мысленно чертыхнулся, проклиная себя за то, что не сумел совладать с эмоциями, которые, впрочем, считал вполне уместными — не каждый же день узнаешь, что любишь дитя демона… Точнее, осознаешь это в полной мере… Меняло ли это что-нибудь? Алек не знал, но и не до этого было сейчас. Магнус был бледный словно мел и это пугало. Нужно было что-то предпринять, но что?..        — Что случилось? — обеспокоенный голос прозвучал откуда-то из темноты, а уже через мгновение его обладатель выступил на свет, оказавшись на поверку тем самым смертельно бледным испанцем, с которым Лайтвуд сражался на борту «Королевы Анны» и который впоследствии утащил Магнуса с собой.        Внутри все сжалось от беспокойства.        — Лишился чувств, — погладив мага по холодной руке, Лайтвуд поднял взгляд на испанца. В своем нынешнем положении он был бессилен что-либо сделать для любимого. Разве что обтереть водой лицо…        Едва слышно чертыхнувшись, испанец припал на колено, приобняв Магнуса за плечи, тем самым приподнимая его лицом к себе.        — Давай, глупое дитя демона, приходи в себя… — почти ласково шепнул испанец, едва ощутимо и… нежно проведя пальцами по его щеке.        — Может, воды? — предложил Лайтвуд, сжимая в ладони тонкие пальцы Магнуса. Взгляд скользнул по лицу испанца. Красивый. Он вспомнил, как посмотрел маг на испанца там, на палубе, явно узнавая, и в душе подняла змеиную голову ревность. Этих двоих определенно что-то связывало… Но тот лишь качнул головой в ответ на предложение и вновь погладил мага по щеке, вдруг скользнул пальцами по чужим губам. Вновь позвал мага, и Алек мог поклясться, что на миг глаза испанца стали чернее ночи. Неужели он тоже?.. Справа кто-то шумно вздохнул, и Алек посмотрел на брата, невольно отодвинувшегося подальше. Значит, ему не показалось, испанец тоже не был обычным человеком. Не корабль, а какой-то Летучий голландец, вместо призраков населенный вполне материальной нечистью.        От мыслей его вновь отвлек Магнус, пришедший в себя, словно вынырнувший из-под воды. На красивом лице был написан ужас, но с губ так и не сорвалось крика, они лишь жадно хватали воздух, будто он вновь тонул во сне.        — Что с ним? — не скрывая тревоги, спросил он испанца.        Если маг отдал ему последние силы, он никогда этого себе не простит… Впрочем, пальцы в его ладони стали теплее и дрогнули, сжимаясь, точно ища опору.        — Вероятнее всего, обессилен, — шепнул испанец, подтверждая чужую догадку и похлопывая мага по щекам, словно бы пытаясь придать осмысленности чужому взгляду. — Ну же, глупый маг, приходи в себя… Все хорошо, тебя никто не топит.        Александр Лайтвуд нахмурился, прикоснувшись, судя по всему, к прошлому мага, которое и так, сколь он мог судить, было богато на каверзы судьбы. Сердце сжалось от щемящей нежности и желания вырвать дитя демона из лап проклятого Моргенштерна и увезти далеко-далеко, туда, где никто не будет ничего о нем знать, и сделать самым счастливым.        — Магнус, — позвал он его, снова целуя пальцы. — Прошу, вернись к нам. Ко мне…        — Александр, — едва слышно прошелестел маг, посмотрев на офицера затуманенным, но влюбленным взглядом, который прояснился почти сразу, становясь уязвленным и настороженным. Впрочем, маг тут же посмотрел в сторону, словно не желая смущать Алека своими цитриновыми глазами. Аккуратно высвободил пальцы и заметил, что руку тоже надо залечить, но был остановлен испанцем:        — Нет. Рука — это не смертельно. К тому же время на исходе. Застанут здесь — нам всем несдобровать.        Чувствуя за собой вину, Алек скользнул ладонью на затылок Магнуса, чуть склоняя к себе, и мягко поцеловал в губы, прошептав в них:        — Идите. Со мной все будет хорошо.        Маг судорожно всхлипнул в чужие губы, словно не веря, что это действительно произошло, а спустя мгновение впился в них жадным поцелуем, вкладывая в него все то, что испытал за эти дни. Казалось, время остановилось, и остались только они двое на всем белом свете. И было неважно, что завтра могло не наступить, что Магнус не был человеком…        — Пора.        На Александра точно вылили ведро ледяной воды, и он неохотно отстранился.        Магнус подарил ему последнее, легкое как крылья бабочки прикосновение и, на миг зажмурившись, направился прочь, оступившись через несколько шагов, но тут же был подхвачен испанцем. Лампа давала мало света, и уже через несколько шагов тьма поглотила их. В душе юного Лайтвуда остались смятение, жалость и ревность, завязанные между собой крепким морским узлом. Пальцы скользнули по губам, хранящим память о поцелуе, послужившем примирением. Магнус простил его страх и неуверенность пред лицом перспектив.        — Алек, — осторожно позвал его все еще немного шокированный Джейс. — Что происходит? Нет, в смысле, я понимаю, но глазам своим верю с трудом. Ты же в норме, да?        Тот кивнул, некоторое время еще глядя во тьму, а потом обессиленно повалился на матрас, поворачиваясь к брату:        — Более чем, — подтвердил он, прекрасно понимая, чего это стоило Магнусу. — Маги существуют, Джейс. И я больше жизни люблю одного из них…        — Подожди, у меня голова кругом! — прошептал блондин, зажмурившись и сжимая пальцами переносицу. — В смысле: какого черта, Алек?! Ты… Ох. Ты знал?! У него же глаза… О, господи…        Тот только покачал головой на всплеск эмоций Вэйланда, даже подавшегося вперед, словно он собирался схватить собеседника за грудки.        — Прости, это была не моя тайна… — почувствовал он неловкость за свое молчание.        Джонатан медленно перевел дыхание, пытаясь справиться с эмоциями, чуть отстранившись от брата, но через пару мгновений уже подался вперед, крепко обнимая брата.        — Господи, Алек… Черт с этим… он спас тебя, — прошептал он, поцеловав Лайтвуда в плечо. — Ты два дня был в бреду…        Алек улыбнулся, отвечая ответным объятием, поморщившись от боли в руке, зажатой между их телами:        — Так вот почему я готов проглотить быка… — признался он. — Тут пожевать-то дают?        — Да, Клэри всегда приносит порцию для тебя, — кивнул Джейс и едва заметно, но светло улыбнулся, только непонятно: брату или от воспоминаний о красавице. Алек не помнил ее четко, скорее она осталась флером между потоками боли, он и имя-то вспомнил больше интуитивно, нежели осознанно. Заметив знакомое выражение лица брата, нахмурился:        — Так ты это серьезно тогда сказал?        — Что? — не понял Джейс, осторожно устраивая удобнее раненную ногу.        — Будто влюбился…        Джейс передернул плечами, не понимая, к чему клонит Лайтвуд:        — Разумеется.        — Плохо. — Алек дотянулся до плошки с похлебкой и пристроил на коленях, придерживая сломанной рукой. Есть левой было неудобно, но выбирать не приходилось — придется привыкать… — Надо скорее выбираться отсюда.        — Тебе, значит, можно, а мне — нет? — Джонатан тихо нервно засмеялся. Подтянувшись, сел, опершись спиной на стену. — Надо. Но как? Наши жизни целиком зависят от поведения этого мага, но он и так на ладан дышит… Ты видел? Он ногу подволакивает… Его явно побили.        — Ну, ты же ее не оставишь, так? А что мы о ней знаем?.. — аргументировал свою позицию Алек, чисто теоретически ничего не имея против этой Клэри. Нахмурился, когда брат указал на плачевное состояние любимого, и стиснул кулаки. — Да. И тот, кто сделал это, пожалеет, — пообещал он, разумеется, подозревая кое-кого конкретного. Да и не черноглазый же испанец его так…        Качнул головой, прожевывая очередную ложку похлебки — силы ему скоро понадобятся:        — Нет, мы не можем взвалить на его плечи еще и это… Мы должны сами.        Выпустив ложку, Алек чуть подвытащил из сапога клинок, демонстрируя брату.        — А что мы знаем о твоем маге? Ну, кроме того, что ты влюблен по уши… Что он маг, и у него с этим испанцем что-то было, а может, и есть до сих пор? — как-то слишком зло фыркнул брат, видимо, задетый словами Алека, но, увидев клинок, довольно хмыкнул и потрепал младшего Лайтвуда по плечу. Заметил: — Нужно как-то выяснить, что там с Робом…        Александр опустил голову. Если даже брат думал так же, что было говорить о нем… Он просто умирал от ревности, вспоминая касания пальцев испанца к губам любимого, искреннее беспокойство за него…        — Надо попробовать узнать побольше от этой Клэри. Похоже, у нее тут гораздо больше свободы, чем у нас.        Невольный камешек на чашу недоверия.        — Она упрямая и своенравная, — губ Джейса коснулась теплая усмешка, но почти тут же он помрачнел, — но вроде как с этим блондинистым ублюдком, младшим Моргенштерном, у нее отношения не ахти какие… Эта тварь таскала ее тут за волосы.        — А с кем у него ахти? — поинтересовался Алек, невесело усмехаясь. Наверное, каждый второй мечтал прикончить эту тварь. Впрочем, от очередных обвинений отказался. — Надо осторожно попытаться прощупать почву.        — Думаешь, она подставная? — Вэйланд и вовсе потемнел лицом. — Но зачем? Нас не допрашивали, да и что им может быть нужно от нас? Мы живы-то только потому, что твой маг согласился помогать Моргенштерну в обмен на нашу жизнь.        — Ну, зачем подставная… — не стал катить на девушку бочку Алек. — Просто одно дело позаботиться о пленниках и другое — помочь им сбежать. Если, конечно, она на корабле по собственной воле…        Ну, а что свободы больше, так женщина ведь, какая от нее угроза…