Пленник Его Величества

       Последующие несколько часов Алек тщетно пытался хоть немного поспать, кутаясь в одеяло и прижимаясь к плечу брата, словно перепуганный ребенок, а не боевой офицер английского королевского флота, вот уже несколько лет ходящий в плаванья. Стоило ему прикрыть глаза, как его тут же встречала морская пучина, ледяным адом развернувшаяся для него. Резко начинало не хватать кислорода, и он выныривал в реальность, хватая воздух губами и ощущая ломоту во всем теле. О, как он сейчас понимал Магнуса, пережившего нечто подобное… С ужасом допуская мысль, что его пережитое тоже будет преследовать всю жизнь, ведь тогда он не сможет заниматься любимым делом и в самом деле останется только уйти в монастырь. Он по-доброму завидовал Джейсу и другим офицерам, что крепко спали, и старался не шевелиться, чтобы не тревожить брата, которому и так было больно лежать — пусть отдохнет.        Никак не получалось согреться, хотя Алек был уверен, что в трюме не было очень холодно, да и одеяло… От удара о водную гладь болело все тело. Сильнее всего шея. Задергало подлатанную руку. По началу такого не было… Может он просто не чувствовал от шока? Скорее всего, так и было. Тихо застонав, он попробовал найти более удобное и безболезненное положение, освободив Джейса от тяжести своей головы, когда услышал тихие шаги. Визитера выдали ступени, слегка заскрипевшие под тяжестью тела. Господи, неужели снова?..        Алека невольно передернуло. Он что, правда, боялся?.. Отрицать самому себе было бессмысленно. Только быть сильным, хотя бы для окружающих, и он медленно выдохнул, чтобы встретить очередную пытку с гордо поднятой головой. Но некто иной спустился по ступеням, освещая себе путь небольшой лампой. И право слово, лучше бы это был психопат Моргенштерн, чем этот человек. Человек, которому он с самого рождения доверял как себе, человек, что был вхож в их дом и дружен с отцом и матерью, человек который был примером и опорой для детей в доме Лайтвудов. О как Алеку хотелось верить, что ему все лишь чудится и бредится там, в лазарете, от горячки и лекарств. Ведь все думали, что он мертв… Но нет. Подойдя ближе, когда-то военный врач его величества, а ныне корабельный врач на судне Валентина Моргенштерна опустился на колено подле юного Лайтвуда, коснувшись ладонью его щеки:        — Как ты, Алек? — голос его был таким же мягким, каким его еще в детстве запомнил Алек, и касался он точно так же, как тогда, когда взашей выгонял местного лекаря, едва добравшись до поместья Лайтвудов, чтобы самому заняться здоровьем юных пациентов. Взгляд его серых глаз был наполнен все той же строгостью напополам с заботой, но Алек все никак не мог поверить, что перед ним действительно был Ходж Старквезер.        В душе смешались противоречивые чувства, поднятые бурей, что родила в душе эта встреча.        — Ходж?.. — выдохнул он, все еще не веря собственным глазам. — Ты же погиб.        — Да? — удивленно приподнял бровь медик, ставя лампу рядом и открывая сумку со всем необходимым. — Почему я об этом не знаю? Впрочем, я не удивлен, что Роберт обставил все именно так. Ему всегда проще сделать вид, что неугодный мертв, ну или убить его лично, если того требует долг, честь и мораль.        Алек нахмурился, недоверчиво глядя на корабельного врача, но позволяя себя осмотреть, как и прежде, полностью вверяя себя в его руки. То ли по старой привычке, то ли еще не осознавая всей неоднозначности их нынешних отношений:        — Но почему? — спросил он, не понимая мотивов отца в том случае, если Ходж говорит правду.        Старквезер фыркнул, заставляя Алека проглотить нечто безумно гадкое на вкус. Боже, Алеку нужен был Магнус с его волшебными и вкусными снадобьями…        — Он считает меня предателем, — отозвался врач, осторожно ощупывая чужую шею. — Здесь болит? И, в принципе, не могу сказать, что он не прав. По-своему прав.        Переждав минуту, Алек кивнул:        — Немного. Ходж, — он отказывался верить, что тот мог предать: страну, их семью, в принципе… — что значит по-своему? Человек или предает или нет.        — Я не хотел бы вдаваться в подробности, — мягко отрезал врач, аккуратно ощупывая чужую шею еще раз, прежде чем резко сжать пальцы, срывая с губ Алека болезненный вскрик, после чего боль медленно сошла на нет.        Алек отвел взгляд. Нежелание Старквезера что-либо объяснять, говорило не в его пользу, заставляя юного офицера хмуриться, не сдержав вздоха, отдаленно напоминающего стон. Он не хотел этого произносить, но слова сорвались с губ:        — Впрочем, то, что ты служишь упырю Валентину Моргенштерну, уже говорит о многом…        — Лайтвуд, — лишь фыркнул в ответ Старквезер, так, словно это объясняло все и даже больше. — Весь в отца. Мне вот интересно, как ты, такой бескомпромиссно-правильный, умудрился лечь в постель с пленником?        Голос его тихий, по-прежнему мягкий сочился ядом.        Алек качнул головой, отказываясь говорить на эту тему, его и Джейс то не понимал, а уж другие… Другие могли отвернуться и даже сжечь на костре, согласно законам церкви.        — Наверное, потому, что считал правильным?! — тихо воскликнул он. Он и сам не знал, как реагировать на собственные чувства, как быть дальше, и ему только чужих мнений сейчас и не хватало.        — Вот и я сделал то, что считал правильным, — отрезал медик, вливая в пациента очередную дрянь. Алек закашлялся, не в силах проглотить это, и Ходж так привычно утешающе скользнул ладонью по его спине.        Рядом зашевелился Джейс и хрипло подал голос:        — Алек, как т… — осекшись, он судорожно втянул воздух, неверяще смотря на Старквезера. — Какого черта?!        И Лайтвуд закашлялся сильнее, посмотрев на брата, потом на его крестного отца, не смея предположить реакцию Джейса, когда тот узнает истинную причину исчезновения Ходжа из их жизни. Ведь Вейланд был горячее Алека и еще у него никогда не ржавели: ни слова, ни кулаки.        — И ты здравствуй, Джонатан, — мимолетно улыбнулся мужчина, тем не менее, нахмурившись, наблюдая за реакцией Алека. Точнее за реакцией его организма. — Что за черт?..        — Простыл, наверное, — предложил Алекс возможный вариант.        Впрочем, вряд ли его услышали, потому что в этот момент Джейс резко сел, немедленно поморщившись от боли:        — Ты жив!        — Как видишь, — терпеливо пояснил Старквезер, осторожно осматривая чужую руку и поднимая взгляд на Алека. — Чем тебя напоил маг?        Алек передернул плечами, выдавая полную свою неосведомленность:        — А я знаю? Но зелье было гораздо вкуснее твоих порошков… — не удержался он от сравнения. Поймав взгляд брата, печально качнул головой, то ли пытаясь выразить чувства, что владели им, то ли подождать с объяснениями.        — Цианид тоже имеет запах миндаля, — фыркнул Старквезер, меняя промокшую повязку. Рука по-прежнему выглядела отечной, но не так ужасно. Рана была вычищена и зашита. Алек не помнил, как и когда… скорее всего, был в беспамятстве.        Нахохлившись, будто воробей, видимо добравшись в мыслях до выводов, которые Алек вынес из беседы, Джейс отвел взгляд, встретившись глазами с врачом, и язвительно поинтересовался, каково же ему работать на монстра в компании нечисти. На что немедленно получил столь же язвительный ответ:        — Во всяком случае, я не влюблялся в морскую шлюшку… — заметил Ходж.        И незамедлительно получил удар в челюсть, уронивший его на пол. Благо падать было не высоко. Вейланд тяжело дышал, переполняемый эмоциями, крепко сжимая кулаки, так что Ходжу было лучше не подниматься. Алек невольно вздрогнул от неожиданности и коснулся плеча брата, пытаясь успокоить. Заметил Старквезеру:        — От тебя я такого не ожидал…        Впрочем, как оказалось, он не так и хорошо знал этого человека, чтобы чему-то удивляться.        — Ты много пропустил, пока лежал в горячке, — Ходж лишь тихо засмеялся в ответ, вытирая кровь с разбитых губ, а после посмотрел на Джейса. — А тебе совет на будущее: не доверяй русалкам. Шлюхи, они и есть шлюхи. Окажется на сносях, а ты тут же очутишься на дне морском.        — Заткнись, Старквезер, — прошипел Джейс. — Без тебя тошно.        Алек недоверчиво качнул головой, зная лишь одну девушку на этом проклятом корабле:        — Какая русалка, если у нее нет хвоста? — спросил он, снова закашляв, точно подтверждая свое предположение о простуде.        — Есть у нее хвост, — темнее тучи буркнул Джейс, пока пришедший в себя Ходж менял Алеку повязку, больше не комментируя слова Джонатана, занятый своим делом.        Лайтвуд недоверчиво посмотрел на Джейса, но поза и выражение лица брата отмели всяческие сомнения. Просто так в чьи-то слова тот бы поверил, лишь собственным глазам. Шумно выдохнул, понимая чувства брата в эту нелегкую для него минуту. Наверное, узнать, что влюбился в русалку, даже хуже, чем знать, что твой любимый — маг, рожденный от демона… Когда Ходж Старквезер закончил с ним, осторожно прижал разнывшуюся руку к груди, тихонько баюкая. Голова шла кругом. Вампиры, русалки, маги… Мир Алека рушился и вряд ли поддастся когда-либо восстановлению в прежних его границах. И не столько это его пугало, сколько персона Валентина Моргенштерна, который смог собрать и удержать на корабле подобную команду.        — Ходж, а ты точно?..        Он прикусил язык, понимая, что готов сделать человека выходцем с того света, только бы не верить в его предательство. Услышав, как фыркнул Джейс, совсем смутился подобных мыслей и снова потянул на себя одеяло, кутаясь по самое горло.        Ходж же лишь тихо фыркнул в ответ и, потрепав Алека по волосам, словно пытаясь сгладить все произошедшее, перебрался ближе к Джейсу, будто и не боялся вовсе, что лицо может серьезно пострадать, учитывая состояние Вэйланда.        — Снимай рубашку, мне нужно осмотреть спину.        Однако тот и не подумал, отдернувшись, чтобы снова невольно поморщиться:        — Не трогай меня! — рыкнул он на предателя, наверняка решив, что скорее доверится русалке или вампиру, чем тому, кто предал все хорошее, что было между ними в прошлом, минимум тем, что теперь служил Моргенштернам. — Обойдусь без твоей помощи.        И тут же получил оплеуху, от которой, кажется, даже его взгляд на мгновение перестал быть осмысленным.        — Не будь идиотом, Джонатан! — выплюнул Старквезер. — Я осмотрю твою спину, так или иначе. Но от тебя зависит, насколько это будет больно и останется твоя рубашка в целости или нет. Снимай.        И Алек неожиданно многозначительно посмотрел на брата, похоже забывшего о том, что, если они хотят выбраться с проклятого корабля, им понадобятся здоровые люди, которые смогут сражаться. Достаточно им одного калеки… И тот скрепя сердце подчинился его безмолвной мольбе, медленно и осторожно стягивая рубашку, на которой проступали плохо различимые в полумраке пятна, доказывая, что помощь врача ему просто необходима. Судорожно переведя дыхание, повернулся к Старквезеру спиной. И тот скривился так, будто это его отходили плетью. Зрелище, судя по всему, было не из лучших, и он вновь полез в сумку, спросил, обрабатывала ли спину Кларисса. И получив осторожный кивок, усмехнулся ему, но принялся осторожно наносить на чужую спину остро пахнущую мазь, от которой та пылала хуже, чем от настоев Клэри. Так что юному Вэйланду пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не закричать.        Он зажмурился, почувствовав, как его пальцы сжали в прохладной ладони, поддерживая, и не ошибся, приоткрыв глаза, обнаружив рядом брата. Они с самого детства знали, что ни один из них не бросит другого, какая бы чертовщина не творилась в их жизни. И Джейс нашел в себе силы улыбнуться Алеку, понимая, что на плечи того свалилось не меньше, чем на его собственные, а при мысли о том, что сегодня брата могло не стать, Джонатан содрогался и телом и душой. Нет. Нет-нет-нет! Он не мог его потерять! Они обязательно выберутся. А там уже будут решать проблемы и с магом и с Клариссой. Клэри… Черт! Разум пылал от вопросов, хуже, чем спина. Неужели она и правда была ласкова с ним, потому что… нет. Нет! Она была искренней! Он верил в это… Однако, почему она больше не приходила?        Закончив обрабатывать глубокие раны, Старквезер осторожно наложил на спину повязку, чтобы действие мази сохранилось как можно дольше, да и условия в трюме были не самыми лучшими… Он уже складывал инструменты в сумку, когда на лестнице раздались торопливые шаги и юнга крикнул прямо с лестницы:        — Сеньор Ходж, там пленник, волшебник… — воскликнул мальчишка и начал столь торопливо разъяснять ситуацию на своем родном испанском, что более Алек не разобрал ни слова, хотя и прекрасно понимал этот язык, и у него никогда не было проблем с изъяснением, впрочем, и первых слов хватило, чтобы сердце ухнуло в пропасть. Ходж же лишь поморщился и начал торопливо собираться.        Алек чувствовал, как в душе поднимается паника и перехватывает спазмом горло. Мысль о том, что с возлюбленным может что-то случиться, приводила его в ужас. А может, после всего пережитого у него просто сдавали нервы? В конце концов, тот же не человек и не мог взять и так просто умереть, правда? Он на это надеялся, хватая Ходжа за руку, чтобы попросить помочь тому и дать знать, что все в порядке. Ведь иначе он просто сойдет с ума от неизвестности и тревоги. Ходж лишь раздраженно отмахнулся от него и поспешил за перепуганным насмерть юнгой. Судя по словам мальчишки, мага подкосила горячка, и она была сильна, ведь нечисть на этом корабле старалась обходиться своими силами, а Ходжа звали только в самых крайних случаях. И он таки настал. Впрочем, ничего удивительно в том, что маг свалился. Ходж слышал, что тот ничего не ест, да еще нервные потрясения последних дней… Ох уж эта нечисть, тонкая душевная организация, понимаешь. Пройдя в каюту нового пациента, Старквезер первым делом потрогал его лоб и посмотрел зрачки, получив ожидаемые результаты: жар и сниженная реакция. Грудь мага тяжело вздымалась, и Ходж рванул шелковый ворот чужого одеяния, облегчая ему вдох. Взгляд зацепился за черноту гематом, ползущих от руки на грудь и шею. Валентин упоминал о свойствах браслета, но знать и видеть это слишком разное. Маг выглядел как жертва болезни крови. В голову закралась мысль о том, что не просто выглядел. Отсюда могла быть и лихорадка. Ходж качнул головой, многолетние отношения с нечистью приучили его к пониманию, что все иначе, чем на самом деле. Поставив сумку на столик, он раскрыл ее и потребовал у юнги, чтобы тот привел капитана, одновременно пытаясь придумать, как облегчить состояние пленника, кроме как симптоматично. Он, конечно, мог сбить температуру, но причину ее искать нужно было в магии. Ходж был уверен. А значит, нужно было снять браслет…        Капитан пришел быстро, видимо, понимая всю ценность пленника. С порога бросил:        — Жить будет?        Пройдя в каюту, подошел к постели мага, бесстрастно взирая на обширные повреждения на прекрасном теле пленника. С него бы картины писать, а не…        — Имеет все шансы, если снять браслет, — без прелюдий отозвался Старквезер, смешивая в чашке порошки и снадобья и уже сочувствуя пленнику, которому придется проглотить их.        Валентин покачал головой:        — Исключено, — отрезал он, резко оттолкнувшись от спинки кровати и отходя к приоткрытому окну. — Он слишком опасен, особенно в виду попытки побега и последующей экзекуции.        — Он — маг, Валентин. Без своей магии он ослаблен. А сейчас и вовсе изранен, — резонно отозвался Старквезер, приказывая подошедшему вампиру держать пленника, пока он вливает в него лекарство. — Я могу сбить жар, убрать симптомы лихорадки, но она сожрет его изнутри.        Моргенштерн громко фыркнул:        — Много ты знаешь о нечисти… — он повернулся, наблюдая за тем, как Магнус Бейн захлебывается лекарством, которое отказывался проглатывать, то ли бессознательно, то ли отказываясь от человеческой медицины.        — Я работаю на тебя, Валентин. Мне приходится много знать о нечисти, чтобы быть полезным для всей команды, — фыркнул Старквезер, стискивая челюсть пленника, заставляя открыть рот и запрокинуть голову, упрямо продолжая вливать в него эту дрянь, пока Сантьяго прижимал мага к себе, зажав чужие руки так, чтобы азиат не смог и дернуться.        — Сколько ему понадобится времени, чтобы справиться с болезнью, — не слишком довольно поинтересовался Моргенштерн, прикидывая, может ли он позволить себе пойти на такой риск.        Ему ответил Сантьяго:        — День-два, если обеспечить Магнусу полный покой и необходимые процедуры.        Ходж фыркнул:        — Я врач, а не волшебник. А ему явно понадобиться тот, кто знает о магии и, конкретно, о нем, больше, чем я, — отозвался Старквезер, посмотрев на Моргенштерна и по его лицу понимая, что тот догадался, что врач имеет в виду. И подтверждая эту мысль, капитан отозвался:        — Проще добить.        Вампир оскалился, сверкнув клыками, говоря свое категоричное «нет», и Ходж был с ним солидарен, качнув головой:        — Не преувеличивайте, капитан. Вам даже не обязательно видеться, зато она хорошо знакома с магом и так же владеет магией, возможно, даже более сильной, чем его.        — Зато ты, я смотрю, к ней зачастил, — ядовито усмехнулся капитан, смотря на врача, что поджал губы, но взгляда не отвел. — Не ожидал, что и ты падешь перед чарами этой шалавы.        Ходж тихо рассмеялся, сочувственно глядя на капитана:        — Боюсь, у тебя паранойя на почве собственных страхов и желаний, — поставил он непрошеный диагноз. И не было ничего удивительного в том, что спустя считанные секунды к его горлу прижалась дамасская сталь чужого клинка, что впрочем, никак его не впечатлило, и он остался совершенно спокоен. — Меня интересуют только знания, которые, кстати, я использую для лечения твоей команды.        — Может, вы прекратите выяснять, кто с кем и когда переспал, и все же решите что-нибудь? — не выдержав прорычал вампир, гневно сверкая обсидиановыми глазами и удерживая мечущегося мага в своих руках.        Поколебавшись еще минуту, Валентин Моргенштерн, наконец, махнул, словно в сердцах, рукой:        — Будь по-вашему, но помни, Ходж, если что-то случится, твоя голова полетит первой. Не посмотрю на наше долгое и плодотворное сотрудничество, — заверил он, доставая ключ, который всегда носил с собой, не доверяя никому.        Приблизившись, он поймал руку мага и открыл замок, что удалось ему далеко не с первого раза, так рвался в горячке Бейн. А когда все же стянул наруч с израненного запястья, тут же хлынула кровь, пачкая чужие пальцы и простыни. Поморщившись в омерзении, Валентин отряхнул ладонь, уступая место Ходжу и пытаясь оттереть пальцы платком. Выглядело это странно. Уж ему ли бояться крови. Но не в боязни было дело. Старквезер всегда удивлялся, как при такой брезгливости по отношению к нечисти, капитан умудрился набрать такую команду и иметь такую дочь… Видимо практичность и выгода были превыше омерзения.        Качнув своим мыслям головой, Старквезер немедленно приступил к своим обязанностям, краем глаза замечая, что капитан вышел, и обрабатывая рваные раны, наспех зашивая их. Они не были опасны для жизни, но все же неприятны. Он делал это без обезболивания, на него просто не было времени, и Рафаэлю пришлось удерживать стонущего в беспамятстве мага. Затем, перебинтовав подлатанное запястье, медик поднял на вампира взгляд:        — Это все, что я могу. Так что бери его и идем.        Не задавая глупых вопросов и не теряя ни минуты драгоценного времени, Сантьяго легко поднял на руки почти невесомое тело Магнуса, в который раз за это время удивляясь: в чем у него только душа держится? Осторожно вынес из каюты, открыв дверь ногой, ожидая Старквезера. Который впрочем, не заставил себя ждать, быстро заталкивая свои флаконы в сумку и выходя следом, чтобы затем, обогнав Сантьяго, повести его в самые дальние каюты. Рафаэль знал, что там, но никогда туда не ходил. Не его это дело, да и чревато. Ходжу видимо до этих чревато не было совсем никакого дела, и он привычным жестом отпер два замка на тяжелой двери, прежде чем толкнуть ее и пропустить вампира вперед в небольшую тускло освещенную комнату. В центре ее стоял огромный явно зачарованный… аквариум, в котором дремала красивая русалка с роскошным золотым хвостом и темно-рыжими волосами, впрочем, даже без этого их родство с Клэри было очевидно. Стоило половице скрипнуть под ногой человека, как она распахнула глаза и, увидев визитеров, всплыла на поверхность, кладя руки на борт своей стеклянной тюрьмы:        — Боги, Магнус… Что с ним произошло?!        На несколько мгновений Рафаэль потрясенно замер, а после быстро осмотрелся, уложив свою драгоценную ношу на кушетку, что стояла у стены, видимо, предназначенная для удобства редких посетителей.        — Пересказывать все будет долго, а у нас нет времени, — отозвался Ходж, запирая двери, ставя сумку в углу и подходя к аквариуму, чтобы скинуть камзол и закатать рукава. — Выбирайся оттуда. Ему нужна твоя помощь.        Кивнув, женщина с явным усилием приподнялась на руках, опираясь на борт, и каким-то абсолютно немыслимым движением перекинула свой хвост через край, соскальзывая аккурат в руки медика. Который, конечно же, поймал ее, и, по мнению Рафаэля, этот жест был… привычен. Неудивительно, что капитан так бесновался. Впрочем, Сантьяго это интересовало весьма опосредованно. К тому же, Ходж уже усадил красавицу, как она просила, так, чтобы голова Магнуса оказалась лежащей на ее… ну там, где у обычных людей находились колени. Пальцы ее заскользили по чужому лицу, высекая колдовские аквамариновые искры, в то время как хвостовой плавник ее шкрябал по деревянному полу.        — Глупый маг… совсем не жалеешь себя.        И Рафаэль не мог не согласиться с ней, завороженно наблюдая за удивительной магией, что отличалась от магии Магнуса, как небо и земля, а скорее, как вода и пламень. Она ощущалась иначе. Легче. Словно дуновение ветерка. И Сантьяго так и тянуло прикрыть глаза, чтобы насладиться этим бризом, но он не позволил себе, лишь нахмурился, вспоминая такую магию в описании самого Магнуса и осторожно предположил:        — Ты Джослин? Одна из морских колдуний?        Женщина кивнула в ответ, не отвлекаясь от врачевания, даже когда Ходж накинул на ее плечи пушистое полотенце. И Рафаэль тоже кивнул, но скорее самому себе, пораженный тем, как порой бывает тесен мир. И океан в частности, где уже дважды судьба свела этих двоих. Сантьяго помнил ту историю, поведанную ему когда-то в тяжелую минуту наставником. Случилась она, когда еще маленького Магнуса отец попытался утопить на морском пирсе. До смерти напуганный, мальчик выбросил огромное количество магии. Этот мощный взрыв и почувствовали русалки, приплыв посмотреть, что происходит. В итоге они и спасли маленького мага… О судьбе отца история, как и сам Магнус, умалчивала. И тут на Рафаэля словно ушат холодной воды вылили. Он неверяще посмотрел на женщину, что так терпеливо и ласково лечила мага. Ведь она же была одной из них. Она знала о том ужасе, что пережил Бейн, знала о его страхах. И могла рассказать об этом капитану. Зачем — другой вопрос, но из них двоих, он мог быть твердо уверен только в себе, и он не открывал этой тайны.        — Это ты, — тихо и на удивление спокойно констатировал он. — Зачем ты так подставила Магнуса?        — У меня не было выбора, — мягкий голос русалки обратился в лед.        Она вздрогнула от тихого несчастного смеха мага, пришедшего в себя. Смеха, который слишком напоминал истерику и рвал вампиру сердце.        — У тебя почти никогда «нет выбора», Джослин, — хрипло прошелестел Магнус порываясь сесть, но был остановлен рукой Старквезера. — Выбор есть всегда. Но за твой выбор почему-то всегда расплачиваются окружающие.        — Твоя правда, — сухо отчеканила женщина, продолжая врачевать. — Но и я за свой выбор отплатила сполна.        Магнус лишь взглянул на аквариум и вновь истерично засмеялся, от чего Рафаэль вздрогнул, опасаясь за душевное состояние мага. Впрочем, тот быстро успокоился и, прикрыв глаза, медленно выдохнул:        — Раз уж ты так не в меру болтлива в последнее время, Джослин, может, ты все же поведаешь и мне одну тайну капитана. Ведь это не честно, согласись: он мою тайну знает, а я его нет.        Женщина нахмурилась, убрав пальцы от чужих волос:        — Чего ты хочешь?        — Это не почувствовать при свете дня и во мраке ночи, это не ощутить ни во сне ни наяву, — маг облизнул губы и его кошачьи глаза вспыхнули почти маниакальным светом, — но лишь на грани сознания и бессознательности, по сути в шаге от близкого безумия, я смог уловить это. То, что приманивает на корабль нечисть, словно флейта крысолова, то, что удерживает ее здесь невесомо, но словно в тисках, подобно паутине. У меня один единственный вопрос, Джослин: Что. Это. Такое?