***
Ухён пришёл на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Важная деловая встреча не затянулась надолго, как он предполагал, и как только все детали были обговорены, Нам, не теряя ни минуты, помчался туда, где его уже давно ждали малыши. Времени у него до того, как покинуть дом Сонгю, было не так уж и много, поэтому Ухён справедливо пришёл к выводу, что разбазаривать его на различного рода оттяжки — непозволительная роскошь. — У вас открыта входная дверь, — с порога в комнату сообщил Ухён Сонгю, снимая своё пальто и аккуратно кладя его на спинку дивана. — А, это… Менсу специально для тебя оставил. — Мне определённо нравится твой брат, я тебе об этом уже говорил? — спросил Нам, подходя к манежу, где его уже ждали малыши, которые лишь только Ухён вошёл в комнату, в мгновении ока оказались возле прутьев, желая получить отцовской ласки. — Думаю, у вас это взаимно, — точно подметил Гю. — Взаимность — это отлично. Да, мои сладкие? — обратился Нам к мальчикам. Мину издал ультразвук, по всей видимости, соглашаясь с папой, а вот Мингю деликатно промолчал, с весьма серьёзным видом рассматривая Нама. — А ты разве со мной не согласен, Мингю? — спросил Ухён малыша, и получив в ответ слабое лепетание, заметил. — Что-то ты какой-то сильно серьёзный. — Не очень хорошо спал сегодня ночью, — произнёс Сонгю, подходя к манежу. — У нас ещё один зубик вылез. — Оу! Так это же прекрасно! — просиял Ухён, обращаясь к сыну. — Это значит, что мой малыш становится большим мальчиком. — Нам взял малыша на ручки и тот дотронулся пальчиками до шеи отца. — Ничего, сынок, скоро все зубки вырастут, и ты сможешь спать спокойно. Сонгю смотрел на то, с каким теплом и радостью Нам возится с Мингю и его сердце сладко начало щемить. Так было всякий раз, когда он наблюдал за тем, насколько у Нама органично получалось общаться с мальчишками. Ухён почувствовал взгляд Сонгю на себе и повернул к нему голову. Омега тут же спохватился, понимая, что немного завис, глядя на прекрасную картину «разговор отца и маленького сыночка». — Как ты смотришь на то, чтобы помочь мне искупать малышей? — немного растерявшись, спросил Сонгю. Ухён моргнул: — Я… не думаю, что это очень хорошая идея, — усмехнулся он. — Ты помнишь, чем закончилась прошлая попытка. Малыши настолько разгулялись, что в итоге мокрыми оказались не только они, но и я. С ног до головы. — Да, но в тот раз я тебе практически не помогал, поэтому на тебя пришёлся весь удар, а в этот раз я буду рядом, и ты сможешь избежать повторения истории, — успокоил Нама Сонгю. — Даже не знаю… — протянул Ухён, слегка улыбаясь. — Да не переживай ты, всё будет хорошо. Или это для тебя слишком сложная задача? — вскинул бровь Гю. А вот это была уже не предложение. Это был самый натуральный вызов. — Для меня не бывает слишком сложных задач, — уверенно ответил Нам, прожигая Гю пристальным взглядом. — И если я ставлю перед собой цель, то непременно достигаю её. — От взгляда Ухёна у Сонгю пересохло во рту. Уж слишком блестели в данную минуту глаза альфы, что неожиданно навело Кима на мысль, что тот подразумевал под своими словами гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. — Ну… я тогда, пойду наберу ванну, — отозвался Гю, чувствуя потребность в уединении хотя бы на минутку, чтобы немного привести в норму свои мысли, которые потекли в ненужном направлении, заставляя тело Сонгю реагировать странным образом на обычную безобидную фразу. Зайдя в ванную комнату, Гю прикрыл дверь и прижался к ней спиной. «Возьми себя в руки! Ты не должен так себя вести, Ухён просто сказал про целеустремлённость! Он ничего другого не имел ввиду!» — убеждал себя омега. — Сонгю, с тобой всё в порядке? — окликнул Ухён парня с обратной стороны двери. — Да… всё отлично, — отозвался Сонгю, прислушиваясь к своему голосу. — С чего ты решил, что не в порядке? — Ты там уже минуту, а я всё ещё не слышу шума воды, — ответил Нам. — Я… я просто подготавливал пену для ванны, мочалку и прочее… — солгал Гю. — А, ладно… Скажешь, когда всё будет готово. — Хорошо, — отозвался Гю. Отлепившись от двери, Ким подошёл к ванне, открывая воду и добавляя ароматной пены. Шум воды, как ни странно немного его успокоил. Ничего не произошло, да и не произойдёт. Предпосылок для этого нет, потому как Ухён не делал ничего предосудительного. Гю просто понапридумывал себе не весть знает чего. Скорее всего, Менсу был прав. Это всё из-за недостатка секса в жизни Сонгю. Конечно, решения этой проблемы у него не было, но в этом случае всегда можно было призвать на помощь спокойствие. Да, это было сложно, но ведь до этого момента Сонгю как-то справлялся, значит и сейчас сможет. Набрав ровно половину ванны, Гю выключил кран и, взяв с полочки игрушки, побросал их в воду. Закончив все приготовления, он вышел из ванной. Ухён сидел на диване, а по бокам от него находились Мину и Мингю. Альфа увлечённо рассказывал детям какую-то занимательную историю, а малыши очень внимательно слушали. — …И вот однажды… — Всё готово, — решил прервать парня Гю. Нам кивнул, обращаясь к детям: — Ну, а что было дальше, вы узнаете чуть позже… А сейчас вас ждут водные процедуры. Чтобы сэкономить время, Сонгю решил помочь Ухёну с малышами. Подойдя ближе, он взял на руки Мингю, предоставляя Ухёну возможность взять Мину. И когда каждый из малышей получил свой личный транспорт в лице папы и отца, можно было смело направляться в ванную.***
Менсу сидел около кабинета педиатра и терпеливо ожидал, когда оттуда выйдет пациент. Альфа в нетерпении постукивал туфлей о мраморный кафель, и думал о том, зачем он вообще пришёл сюда. Дело было в том, что после той встречи с Сонёлем, Менсу стал непозволительно часто о нём думать, хотя по его правилам, установленным им же самим, он забывал омег, с которыми проводил время и продолжал свои похождения, в поисках разнообразия. Однако с их с Сонёлем страстной ночи что-то изменилось. И если раньше Менсу без зазрения совести начинал всё с чистого листа, то теперь к своему огромному изумлению обнаружил, что продолжает думать о докторе. Изначально Менсу предполагал, что это просто последствия яркой ночи, и около недели не предпринимал ничего для того, чтобы вновь попытаться встретиться с этим омегой, но после недели бездействия, он в полной мере осознал, что Сонёль его чем-то зацепил, потому как мысли о нём не покидали голову Менсу ни днём ни ночью. В памяти раз за разом всплывали воспоминания об их жаркой ночи, и хоть Менсу и пытался вести борьбу с самим собой, он очень скоро пришёл к выводу, что ему ужасно хочется повторить свидание. Конечно, несколько раз альфа отговаривал себя от этой затеи, всё-таки у него были определённые принципы, против которых он никогда не шёл, но, в конце концов, он плюнул на это, и решил, что единожды отклонившись от выбранного курса, катастрофы не случится. После недели молчания, он всё же решил позвонить Сонёлю. Омега не сразу ответил на звонок, а когда всё же ответил, говорил с Менсу так, как если бы у них и не было никогда свидания — секса. Это изумило и неприятно укололо альфу. Выходило так, что только он не мог выкинуть, как теперь выяснилось, своего истинного из головы. Тот в свою очередь чувствовал себя вполне спокойно. И даже разговора, на который рассчитывал Менсу, как такового не состоялось. Сонёль сказал, что не может говорить и не соизволив выслушать Менсу, повесил трубку. Менсу явно недоумевал, понимая, что его фактически продинамили. И ему бы оставить всё как есть, переключившись на кого-нибудь другого, однако он теперь не мог так просто отступить. Ему нужно было кровь из носа найти ответы на мучившие его вопросы, а именно — почему Сонёль себя так повёл и неужели он совершенно не думал о Менсу всю ту неделю, которая минула с их совместной ночи. Желая выяснить всё как можно скорее, Менсу предпринял попытку выловить доктора на выходе из больницы. Долго ждать не пришлось. Сонёль вышел из поликлиники, но… не один. Менсу пристально наблюдал за молодым симпатичным парнем, шагающим рука об руку с Сонёлем и в его душе начало расти недовольство. Так значит, всё это время его истинный состоял в отношениях с альфой, что не помешало ему пойти на близость с незнакомым альфой в лице Менсу. Это открытие оказалось настолько неприятным для альфы, что он невольно сжал кулаки. Выходит, что его истинному было вообще всё равно с кем и когда спать, и он таким вот образом получал запретное, но такое сладкое удовольствие. После небольшого замешательства первым порывом Менсу было выйти к доктору и серьёзно с ним поговорить, но парень себя остановил. С чего это вдруг ему так себя вести? Ведь по сути Сонёль свободный человек. Да, он, по всей видимости, изменяет своему парню, но ведь не Менсу же он изменил! Тогда почему именно у Менсу было такое чувство, что это его предали, а не того парня? Это уже больше походило на какой-то маразм и чтобы не забивать себе голову ерундой, парень тряхнул головой, посылая всё к едрене фене. Ему до ужаса не нравилось, что за такое короткое время доктор смог отобрать у него покой и здравомыслие, превратив в одного из тех людей, которые Менсу никогда не нравились и которых он не понимал. Для себя он решил, что забудет Сонёля, как будто и не было его никогда. И он твёрдо намерен был так поступить, однако по истечению трёх дней бесплодных попыток понял, что не так-то это просто, и что вопросы без ответа доконают его, если он не сделает всё для того, чтобы исправить положение дел. Менсу, хоть и скрепя сердце, но, всё же, признался себе, что Сонёль его зацепил и сделал это настолько филигранно, что альфа готов был поаплодировать ему стоя. Зная себя, Менсу мог сказать со стопроцентной гарантией, что пока его любопытство и интерес, проявленные к доктору, не будут удовлетворены — не видать ему покоя. Значит, надо было встретиться с Сонёлем напрямую, а не пытаться поговорить с ним по телефону. Потому как Менсу чувствовал, что телефонные разговоры ни к чему ровным счётом не приведут. Улучив свободную от работы минутку, альфа приехал к доктору в больницу, где сидел уже полчаса, постепенно теряя терпение. Наконец, после достаточно долгого ожидания, из кабинета вышел посетитель с малышом на руках. Менсу поднялся и, не дожидаясь пока дверь за пациентом захлопнется, обойдя парня, прошмыгнул в кабинет. Сонёль определённо не ожидал такого внезапного вторжения от своего истинного и на мгновение растерялся, но овладев собой, принял бесстрастный вид. Однако, Менсу был очень внимателен к различного рода мелочам, и это секундное замешательство-испуг заметил. Но вот, что именно означала реакция доктора, Менсу мог лишь догадываться, и поэтому очень хотел выяснить причину наверняка. — Добрый день, — поздоровался Менсу, улыбнувшись уголками губ. — Эм… Что ты здесь делаешь? — вместо приветствия спросил Сонёль. — А ты как думаешь? — Лекарство не подошло, и ты решил прийти за новым рецептом? — предположил Сонёль. — Что заставляет тебя думать, что причина моего визита сюда кроется именно в этом? — поинтересовался Менсу, подходя ближе к столу, за которым сидел Сонёль. Парень тут же напрягся, начиная очень остро ощущать близость своего истинного. — Я… Не знаю, быть может потому что я педиатр и являюсь лечащим врачом твоих племянников. По-моему это логично, тебе так не кажется? — Это не лишено смысла, однако я здесь не поэтому, — произнёс Менсу и сел на стул напротив доктора, беря в руки со стола ручку и начиная вертеть её между пальцами. Сонёль внимательно следил за движением пальцев альфы и, откровенно говоря, не знал что сказать. Сам факт того, что Менсу находился сейчас в его кабинете, выбивал у него из головы все более-менее адекватные мысли. После той ночи с истинным, Сонёль никак не мог прийти в себя. Он, безусловно, ожидал, что всё будет волшебно, но чтобы настолько хорошо! Тело до сих пор помнило прикосновения Менсу, его жаркие поцелуи, его стоны… Сонёль сглотнул, почувствовав, как тепло стало растекаться внизу живота. Он хотел повернуть голову в сторону окна, но не мог этого сделать, потому как альфа не сводил с него глаз, ожидая его слов. — У меня есть ещё один вариант, но он настолько нелепый, что я его даже озвучивать не стану, — отозвался Сонёль, говоря очень спокойно, однако это спокойствие давалось ему очень непросто. — И всё же… — подтолкнул его Менсу. — Ты пришёл именно ко мне, и не как к доктору, а как к человеку, с которым ты провёл время две недели назад. — Верно, — кивнул Менсу. Сонёль немного помолчал, что-то обдумывая, а после поинтересовался: — Зачем? Менсу этот вопрос немного удивил: — Ты исчез, и по все видимости избегал меня. А мне нужно было обсудить с тобой кое-какой вопрос. — Вот как? И что же это за вопрос такой? — поинтересовался Сонёль. — И почему ты раньше не появился, раз тебе так нужно было это сделать? — Видишь ли, — начал Менсу, — я появился раньше, но в тот день увидел, как ты выходишь из больницы с каким-то молодым альфой, — в голосе Менсу появилась капелька яда, и Сонёль приподнял брови, пытаясь понять, показалось ему или нет, что его истинному пришлось не по душе то, что он увидел. Ерунда! С чего вдруг? — Не мог же я, в конце-то концов, мешать влюблённой паре. — Влюблённой паре? — Сонёль определённо не понимал, о чём толковал Менсу. — Ты говоришь сейчас о Сонджоне? — Ну, я уж не знаю, как его там зовут, да мне и не интересно… Сонёлю стало смешно. Так Менсу подумал, что Сонджон его парень? Забавно. — Сонджон — мой брат, — спокойно ответил Сонёль, наблюдая за изменением мимики своего истинного. Странно, но после этих слов Менсу испытал определённое облегчение, однако, постарался ни коем образом себя не выдать. — Понятно, — только и ответил он. — Ну, на самом деле это не имеет такого уж большого значения. — Если это так, то почему же тогда ты не подошёл в тот вечер? — задал провокационный вопрос Сонёль. — Потому что думал, что помешаю вам, — гнул свою линию Менсу. — Мог бы подойти в другой раз, — парировал Сонёль. — И помешать снова? Нет уж, увольте, — сказал Менсу. — Меньше всего мне хотелось бы стать причиной ссоры семейной пары, в случае чего. — И, тем не менее, ты снова здесь, — заметил Сонёль. — Да, здесь. Потому что по-другому с тобой поговорить не представлялось возможным. — Поговорить о чём? — поинтересовался доктор. — Нам вроде бы как нечего обсуждать. Я думал, каждый из нас получил то, чего желал, и на этом наши пути разошлись. Разве ты не этого хотел? Свидания, которое ни к чему не обязывает? Без продолжения и обязательств? Этот вопрос загнал Менсу в тупик. На самом деле в словах доктора был смысл и по справедливости, так всё и было. Да и уж если быть откровенным, их с доктором ничего не связывало, кроме одной единственной ночи и того факта, что они являлись друг для друга истинными. И всё же не смотря на это, Менсу произнёс: — Именно. Но вышло так, что одной ночи мне оказалось мало. Сонёль от удивления приоткрыл рот, на мгновение потеряв дар речи. — И что же ты предлагаешь? — выдавил он на автопилоте. — Предлагаю повторить. — Хочешь снова встретиться? — переспросил Сонёль. — Да, хочу, — честно признался Менсу. — Ведь нам было хорошо вместе. И не говори, что не было. Я знаю, что ты чувствовал, когда мы были в том номере. Сонёль вспыхнул, под жадным взглядом Менсу, который нагло бродил по его телу, заставляя омегу чувствовать себя голым. Все воспоминания, которые он усиленно подавлял, вот уже две недели, вновь ожили, и Сонёль ощутил, как всё его тело охватил жар. Мысленно досчитав до десяти, омега взял себя в руки. — Просто ещё одно свидание? — задал он вопрос. — Да, просто ещё одно свидание, — кивнул Менсу. — И наши дороги разойдутся? — Нууу… это уж как пойдёт, — ответил он, и видя непонимающий взгляд Сонёля пояснил. — Если мы отлично подошли друг другу физически, то почему обязаны отказывать себе в удовольствии продолжать общение? Я считаю, что в целях практичности и определённой экономии времени на поиски новых партнёров, мы можем проводить друг с другом досуг. Если, конечно, ты не против…— добавил он многозначительно. — И это всё? — спросил Сонёль. — А тебе хочется чего-то большего? — вскинул брови Менсу. — Нет. Ты меня неправильно понял, — поспешил пояснить Сонёль. — На самом деле я считаю это… единственным возможным вариантом. И уж коли наш разговор зашёл в откровенное русло, то я в свою очередь не стану отрицать того, что мне действительно было с тобой хорошо. И глупо было бы отрицать, что мне не хотелось бы повторить наше… свидание. Но с одним условием. Менсу весь обратился в слух. — Что встреча эта, или встречи… сколько бы их ни было, не перерастут во что-то более серьёзное. На самом деле, я думаю, с этим проблем вряд ли возникнет, потому как, насколько я успел понять, серьёзные отношения — не твой конёк. Менсу слегка усмехнувшись, кивнул: — Абсолютно верно. — Ну, а раз так, то я не вижу повода для отказа, — заключил Сонёль. Губы Менсу озарила довольная улыбка: — Прекрасно. Значит, я могу прямо сейчас пригласить тебя на очередную встречу? — Если по-прежнему не передумал, — мягко улыбнулся в ответ Сонёль. — Не передумал, — ответил Менсу. — Как насчёт сегодня в то же время, что и в прошлый раз? — Подходит. — Значит до вечера, — произнёс альфа, вставая со стула. Но вместо того, чтобы направиться на выход, он обошёл стол и, нагнувшись вплотную к опешившему Сонёлю, поцеловал его в шею, лизнув мочку уха, отчего омеге показалось, что его сердце ускорилось раза в три и стало похоже не реактивный двигатель. Он тяжело сглотнул и посмотрел на Менсу, встречаясь с ним взглядом: — Небольшой аванс перед встречей, — ответил Менсу на невысказанный вопрос в глубине глаз доктора. После этого Менсу пошёл по направлению к двери, однако в последний момент был остановлен Сонёлем. — Менсу. Парень обернулся, вопросительно посмотрев на омегу. — По поводу условия — я более чем серьёзен, — произнёс Сонёль. — Если я почувствую, что наши с тобой отношения меняются, я просто разорву с тобой связь, и мы больше не будем видеться. Менсу лишь снисходительно улыбнулся на такое заявление: — Не переживай. Можешь быть уверен в том, что ничего такого с нашими отношениями не произойдёт. Голову даю на отсечение. Сонёль неуверенно кивнул, после чего альфа вышел за дверь. Омега откинулся на спинку сиденья и глубоко вздохнул. Хорошо бы, если бы всё действительно было так, однако где-то на подсознании маячила мысль, что рано или поздно самому Сонёлю захочется большего, и если это произойдёт, то он вынужден будет разорвать отношения, потому что другого варианта у него не было.***
Ухён сидел на корточках около ванны и одной рукой придерживал Мину, который быстро двигал ножками, пытаясь плыть, что получалось пока что не очень хорошо. Мингю действовал более уверенно, как будто бы давал своему братишке мастер-класс по плаванию, однако при всём при этом последовательные движения получались у него не намного лучше. Он так усердно старался, что ещё немного и ушёл бы с головой под воду, однако надёжные руки Сонгю, не позволяли ему сделать этого, страхуя на случай чего. Сонгю был прав, говоря о том, что в этот раз всё пройдёт гладко. Действительно, когда обязанности разделились поровну, с малышами стало гораздо легче управляться. Воды на пол пролилось гораздо меньше, да и одежда Ухёна осталась практически сухая, за исключением небольших брызг, которые всё-таки немного намочили его рубашку. Спасибо и на этом. Утомившись, Мину решил сделать небольшую паузу, садясь на попу, чем сразу же и воспользовался Ухён, выливая на руку немного шампуньки и намыливая малышу голову. Мину в это время схватил резиновую уточку и смял её ладошками, отчего она издала пищащий звук, развеселив при этом карапуза, вызывая у него заливистый детский смех. Ухён не мог сдержать улыбки, наблюдая за развлечением, которое нашёл для себя его сын, не переставая в это время массировать кожу головы Мину, непроизвольно делая из намыленных волосиков забавные причёски, — то ирокезик, то рожки, то колючки, как у ёжика. Малыш при этом, периодически посмеиваясь, не прекращал терзать резиновую уточку, выглядя в этот момент настолько забавно с разными образами, которые ему создавал Нам, что альфа уже и сам практически смеялся, растягивая губы в широкой улыбке. Сонгю придерживающий Мингю под животик, всё это время пристально следящий за Ухёном, не в силах оторвать глаз от его потрясающей улыбки, откровенно любовался парнем, и только, когда Ухён отвернулся для того, чтобы взять ковшик, немного пришёл в себя, произнося: — Ну, и что это ты такое сотворил на голове у Мину? — А что, разве не здорово получилось? — спросил Ухён, невинно хлопая глазками. — Глупостями занимаешься, — фыркнул Сонгю, тем не менее, старательно пряча улыбку. — Не будь таким старомодным. Мину очень подходит то, что я создаю у него на голове. Это же просто… — Гнездо? — закончил Сонгю. — Нет, это… — Причёска «будни панка?» — вновь предположил Гю. — Дай закончить, — с показным недовольством произнёс Ухён. — Это свежо и очень креативно! Да эта причёска — просто мечта! — Ну да, — хмыкнул Гю, переводя Мингю в сидячее положение. — Если ты мечтаешь отпугивать прохожих на улице. — Ты слишком серьёзен, Сонгю, — заметил Ухён. — Зато ты нет, — ответил Ким. — Иногда просто необходимо позволять себе капельку несерьёзности, иначе душа начинает черстветь, и это постепенно приводит к тому, что мы становимся слишком серьёзными, даже мрачными. — Вот как? Ну, у меня не настолько всё запущенно, — улыбнулся одним уголком губ Сонгю, намыливая волосики Мингю. — Но предпосылки имеются, а это уже тревожный сигнал, — заметил Нам. — Ты так считаешь? — спросил Сонгю, тут же создавая на голове Мингю подобие рожек, которые в данную минуту красовались на голове у Мину. Ухён тихонько рассмеялся: — Ну, вооот, — протянул он. — Так гораздо лучше. — А ты говоришь, я слишком серьёзен, — довольно улыбнулся Гю. — На самом деле, у тебя этого качества действительно многовато, — ответил Нам, небольшой струйкой воды смывая пену с головы Мину. — И глядя на Мингю, могу сказать, что он в этом плане целиком и полностью пошёл в тебя. Гю посмотрел на Мингю и убедился в правоте Нама. Даже сейчас карапуз сидел с насупленными бровками, крутя в ручках пластмассовую водоплавающую собачку. — А Мину? — спросил Сонгю. — Не в тебя ли пошёл? — Я не могу причислить себя к балагурам, но то, что в моём характере есть определённая беззаботность — это факт. Пусть я и не демонстрирую это часто. Поэтому, пожалуй, да. Мину похож на меня. Сонгю сполоснул волосики Мингю водой, бережно проводя рукой по его голове: — Ну, что я могу сказать. Твоя правда. Так было с самого начала. И если по внешним признакам они похожи как две капли воды, то характеры у них разнятся как день и ночь. Мину любит ласку, очень улыбчивый, в то время как Мингю очень сдержан в проявлении своих эмоций и редко когда с удовольствием идёт на руки. — И это первый признак, по которому можно с лёгкостью определить, кто есть кто, — сказал Нам. — Во всяком случае, я именно так их и различаю, хотя сначала думал, что не смогу. — Поначалу и я не мог, — чистосердечно признался Ким. — А теперь с этим нет никаких проблем. Мину — милый щеночек, Мингю — хмурый лисёнок. Ухёна такое сравнение очень позабавило. Но глянув на малышей, он подумал, что сравнительная характеристика Гю достаточно точная, с небольшой поправкой: — Ну, с моим появлением в поведении Мингю наметилась определённая положительная динамика, — заметил Нам, хитро подмигнув Сонгю, на что тот кивнул: — Ты прав. Он на самом деле становится гораздо более оживлённым, когда ты находишься рядом. — У тебя, наверное, дар положительного воздействия на детей. — На самом деле… если очень постараться, этот дар может повлиять не только на детей, — блеснул глазами Ухён и, не дав Сонгю сориентироваться, опустил руку в ванну, плеснул водой в его лицо. Тот в шоке уставился на Нама. — Ах ты! — не успев сдержать свой порыв, Ким плеснул водой в ответ, усиленно хмуря брови, явно недовольный своеволием Ухёна. Нам стал брызгать на Гю усерднее, отчего тот не желая оставаться в долгу, не отставал, давая сдачу, желая заставить Ухёна успокоиться, но тем не менее, вызывая у того противоположную реакцию — а именно смех. Малыши, привлечённые забавным поведением родителей, и впечатлённые весёлой игрой тоже стали заливисто смеяться, отчего Гю почувствовал, что и ему передаётся безудержное веселье. Желая уклониться от обстрела водой и сменить позицию, Сонгю поднялся с колен, но сделав буквально один шаг в сторону, почувствовал, как его нога скользит по полу, вследствие чего тело повело назад, и он стал падать. — Гю! — выкрикнул Ухён, резко подаваясь вперёд, и схватив парня, притянул к себе. Ещё бы чуть-чуть и Сонгю наверняка ударился бы головой о твёрдый кафель, однако благодаря быстрой реакции Нама, этого не случилось, и теперь парни замерли под небольшим углом в достаточно провокационной позе. Ухён крепко держал Гю за талию, отчего их бёдра плотно соприкасались. Ким в свою очередь обхватил Нама за плечи, и только единственная опора в виде руки Ухёна, упирающейся в стену, не позволяла парням упасть навзничь. Они оба стояли не шевелясь, при этом практически не дыша, и не мигая смотрели друг другу в глаза. Сонгю чувствовал, что от такой близости с Ухёном его начинает потряхивать, а аромат белого шоколада проник в каждую клеточку его тела. Рука Нама, надёжно удерживающая Кима за талию была тёплой и мягкой, и от этого тепла у Сонгю мурашки табуном побежали по коже, а в совокупности с тем, что парень сжимал его бок, еле заметно поглаживая большим пальцем, Ким и вовсе опасался, что ноги, и без того ватные, просто откажут ему. У Сонгю жутко пересохло во рту и он с трудом сглотнул, всеми силами пытаясь заставить голову работать, однако тот факт, что напротив него…вплотную к нему стоял Ухён, и так пронзительно на него смотрел, совершенно мешал мыслить. В голове было пусто, и только оклик Нама в тот момент, когда Гю чуть было не упал, слабым звоном отзывался в ушах. — Ты…назвал меня… Гю? — тихо спросил Сонгю, слыша хрипотцу в своём голосе. Но это его в данный момент не сильно беспокоило. Его беспокоило то, что они с Ухёном смотрели друг на друга в полном молчании, буквально приклеившись друг к другу, что было очень неловко и… возбуждающе, и однозначно могло потянуть за собой продолжение. — Да. Мне так больше нравится, — также тихо ответил Ухён, и его взгляд упал на губы Сонгю. Омега заметил это и непроизвольно в ответ посмотрел на губы Ухёна, буквально залипая на них. Для Ухёна это послужило сигналом к действию и он начал медленно приближать лицо к лицу Гю, которому в этот момент до одури хотелось почувствовать губы Ухёна на своих… Однако, видимо не судьба была, потому как заметив краем глаза движение в стороне, Сонгю мельком глянул туда и расширив глаза выкрикнул: — Мингю! Не грубо оттолкнув Ухёна, Гю подлетел к малышу, который каким-то волшебным образом узрел кусок мыла и уже тянул его в ротик. Ким отобрал у сына мыло, вызывая у того недовольное хныканье. — Это не еда, солнышко, — начал успокаивать его Сонгю, — Если съешь у тебя разболится животик, а то и случится что похуже. Мингю немного успокоился, но всё равно периодически всхлипывал, хмуря бровки. Ухён в это время стоял в стороне, наблюдая за тем, как Сонгю возится с сыном и пытался взять себя в руки, хотя сделать это было очень проблематично. Тело его словно ожило, ощутив близость Кима. Наму безумно захотелось почувствовать его, попробовать на вкус, и если бы не Мингю, привлекший к себе внимание Гю, Ухён не остановился бы. Однако так случилось, что ему пришлось, и теперь он боролся с последствиями своих желаний, ощущая, как возбуждение уже дало о себе знать. — Ухён, можешь подать полотенце? — спросил Сонгю, не поворачивая к нему головы. Нам мог предположить, что это было из-за того, что Ким испытывал смущение. И чтобы разрядить обстановку, пытался сделать вид, что ничего не случилось, как в большинстве случаев поступали многие люди. Наверное, так действительно было лучше, потому что Ухён, признаться, не знал, как себя сейчас вести. Ему тоже было неловко из-за того, что он поддался моменту, и лучшим вариантом выхода из ситуации было сделать вид, что этого эпизода вообще не было. Нам снял с крючка два полотенца и подал одно Сонгю. Парень взял его и достал Мингю из ванны, заворачивая малыша в махровую ткань, давая влаге впитаться. Затем передал ребёнка Ухёна и взял у него второе полотенце, проделывая тот же ритуал уже с Мину. Причём всё это время Сонгю молчал, словно воды в рот набрал и избегал встречаться с Намом глазами. Напряжение вместо того, чтобы сойти на нет, казалось, стало ещё более ощутимым. Выйдя из ванной, Гю с Мину на руках направился в сторону пеленального столика. Ухён, неся Мингю, молча последовал за ним и остановился лишь тогда, когда расстояние между ними стало меньше метра. Это чёртово молчание начинало действовать на нервы, и Ухён уже был бы рад прямо поговорить о том, что произошло в ванной лишь бы не видеть, как Сонгю стоит с угрюмым выражением лица, непроизвольно кусая губы. Хорошенько обтерев Мингю полотенцем, Гю продолжал упорно не смотреть в сторону Нама, отчего альфа не выдержал: — Сонгю… Гю замер, боясь повернуться в сторону Ухёна. Вернее он боялся разговора о том, что случилось, потому что не знал, что вообще сможет сказать. — Привет-привет, — пропел Менсу, входя в комнату и моментально переключая внимание всех присутствующих на свою персону. — Я как чувствовал, что застану тебя у нас, — обратился он к Наму, подходя ближе и протягивая руки к Мингю. — Иди к дяде, маленький. Нам передал ребёнка альфе и тот произнёс: — Вижу, вы искупали малышню. Надеюсь, на этот раз всё прошло без эксцессов? Конечно, и Ухёну и Гю было понятно, о чём именно говорил Менсу, но каждый из парней всё равно испытал неловкость от этой фразы. — На этот раз всё прошло отлично, — произнёс Ухён, пытаясь не выдать своего состояния.- Да и времени это заняло не так много как в прошлый раз. — Ну, вот видишь, как здорово, — улыбнулся Менсу. — И с каждым разом у тебя будет получаться всё лучше и лучше. В любом случае твоё растущее мастерство позволило тебе закончить чуть раньше и у нас останется время на то, чтобы выпить по чашечке чая. — На самом деле… я уже ухожу, — неуверенно произнёс Ухён, коротко глянув на Гю, понимая, что поговорить им сегодня определённо не удастся. — Как, так скоро? — всплеснул руками Менсу. — Ну, вот снова! Что за ерунда? Только я прихожу, как ты сразу уходишь. Я начинаю думать, что я сделал что-то не так. — Ты здесь абсолютно не причём, — уверил его Нам. — Просто мне нужно бежать. Я и так немного задержался, — произнёс альфа, подходя к дивану, чтобы взять своё пальто. — Может, хотя бы обсохнешь? — подал неожиданно голос Сонгю. Ухён обернулся и встретился с ним взглядом, чувствуя, как сердце вновь сбивается с ритма. Моментального ответа на вопрос не последовало, поскольку Нам завис, глядя в глаза Гю. Менсу же, наблюдая за тем, как парни смотрят друг на друга, решил помочь Ухёну ответить, потому как тот, видимо, не в состоянии был сделать этого, слишком занятый в данный момент созерцательным процессом. — Я могу дать тебе свою рубашку, — предложил он, разрывая зрительный контакт Нама и Сонгю. — Спасибо, не нужно… Я в машине обсохну, — произнёс Ухён и, закинув пальто на сгиб локтя, направился на выход, около самой двери, прощаясь. — До завтра. Как только Ухён ушёл, Менсу подошёл к брату и похлопав его по руке наружной стороной ладони, усмехнувшись, произнёс: — Нет, ты это видел? Боже. Я-то думал, что только ты втрескался в Ухёна по самые Нидерланды, а тут оказывается полная взаимность. — Не понимаю, о чём ты говоришь, — смутился Гю. — Ещё как понимаешь, — широко улыбнулся Менсу, и тут же полюбопытствовал. — Чем же вы тут занимались во время моего отсутствия, а? Сдаётся мне, что не только мальчишек купали. — Не выдумывай того, чего нет, — насупился Гю, недовольный правильной догадкой брата. — Ну что ты! Я никогда попросту не сотрясаю воздух. И если говорю, то исключительно по делу. А злишься ты сейчас только потому, что я попал в точку, — заметил Менсу, вытирая Мину полотенцем. — И ты знаешь об этом. — Ты переодеваться не собираешься? — резко ответил Гю, желая, наконец, прекратить неудобный разговор, который затеял его брат. — Иду, иду, — просиял Менсу, подходя к манежу и сажая туда племянника. — Оставлю тебя наедине со своими приятными воспоминаниями о сегодняшней встрече. — Не став дожидаться ответного выпада со стороны Гю, Менсу направился к себе комнату. Сонгю тяжело вздохнул, возвращаясь к своему занятию, вытирая Мингю и доставая из упаковки подгузник. Надо было поторопиться, потому как на очереди у него был ещё Мину. На автомате одевая малыша, Гю раздумывал над словами брата. Говорить что-то Менсу и спорить с ним было абсолютно бесполезно, это лишь сильнее раззадоривало парня, заставляя доставать Гю с гораздо большим усердием. У Менсу в принципе был талант одной-двумя фразами забирать остатки душевного равновесия Сонгю, что, собственно, сейчас и произошло. И только спустя минут пять с ухода брата, он смог немного собрать мысли в кучу, обдумывая дальнейший план действий. Слова Менсу касательно Ухёна лишь утвердили Гю в мысли, что его истинный смотрит на него не только как на отца своих детей, хотя Сонгю уже достаточно давно это заметил. Просто он всё время убеждал себя в том, что ему это только кажется. Как оказалось — это вовсе не было плодом его богатого воображения. Однако это ничего не меняло. Нам по-прежнему был несвободен, и для Сонгю это было хорошим сдерживающим фактором. Да, ему с каждым разом было всё труднее находиться рядом с ним, но у него не было выбора. Надо терпеть, и быть может, рано или поздно эти чувства пройдут. Просто не давать себе забывать, что Ухён несвободен, и держать его на расстоянии вытянутой руки. Сонгю мог справиться с поставленной задачей. Он будет придерживаться намеченного плана и всё обойдётся. И может, всё так и было бы, если бы не одно «НО», явно не предусмотренное Сонгю — природа, которая никогда не играла по чьим-либо правилам и всегда диктовала свои условия.***
Разбудил Сонгю с утра настойчивый звонок во входную дверь, который повторялся с завидной регулярностью. Омега сначала не сразу сообразил, что ему это не снится, и звук вполне реальный. И когда, наконец, понял, что это происходит наяву, открыл глаза, с трудом принимая вертикальное положение. Всё тело ужасно ломило, низ живота неприятно ныл, и вставать не хотелось совершенно, однако проигнорировать человека, дожидающегося, когда ему откроют, Гю не мог, да и узнать, кого принесла нелёгкая в такую рань, тоже было бы неплохо. Неужели Менсу снова ключи забыл? Гю натянул на себя треники и футболку и, вставив ноги в тапки, поплёлся вниз. Спустившись на первый этаж, он ускорил шаг. — Да, иду я, иду! — поморщился Сонгю, в ответ на очередной звук звонка. Если это Менсу, то Сонгю его… Мысль оборвалась, потому как, открыв дверь, Гю увидел перед собой вовсе не брата, а Нама, который словно застыл, глядя на него. — Ухён? — спросил Гю. — Что…ты здесь делаешь? Нам проигнорировал вопрос, продолжая смотреть на Гю чересчур пристальным взглядом. — Ухён? — повторил вопрос Сонгю, вновь ощущая определённую неловкость, оставшуюся со вчерашнего вечера. — Я… прости, что так рано, просто…кажется, я вчера у тебя забыл свой бумажник, — наконец ответил Нам. — А… наверное в комнате наверху, — предположил Сонгю. — У меня других вариантов нет. — Наверное, — кивнул Ухён. — Ну, тогда, надо подняться и посмотреть, — предложил Сонгю, поворачиваясь спиной к Ухёну и не видя, что творится с парнем. А тот был всего лишь на шаг от того, чтобы не сорваться, набрасываясь на Гю с поцелуями и объятиями. А ведь когда он сегодня с утра обнаружил отсутствие кошелька, предположив, где именно мог его забыть, он ехал с целью просто забрать свою вещь и спокойно отправиться на работу. Но как только Гю открыл ему дверь, Ухён понял, что он попал, причём очень сильно. Аромат Сонгю практически сшиб его с ног, став в разы сильнее, что могло свидетельствовать о том, что у него началась течка, а беря в расчет тот факт, что Сонгю теперь привлекал Нама во всех отношениях, сохранять самообладание было выше его сил. Ухён понимал, что если сейчас зайдёт в дом, то при всём своём желании не сможет сдержаться и просто овладеет Гю. Но даже осознание этого не остановило альфу, который как загипнотизированный направился вслед за Сонгю, глядя на его аппетитный зад, и отмечая, как сексуально ткань треников очерчивает его округлости. У Гю не было возможности видеть плотоядный взгляд, который сверлил его со спины, поэтому он, ни о чём не подозревая, беззастенчиво приподнял ткань футболки, почесав бок, что ещё больше добавило огня в кровь Нама, пока ещё (одному Богу известно каким образом) держащего себя в руках. Он почувствовал, как сильно начинают дрожать руки от едва сдерживаемого желания прикоснуться к Сонгю, но Ухён стоически держался, призывая себе на помощь все свои силы, до последнего надеясь, что всё обойдётся. Поднявшись на второй этаж, Сонгю вошёл в свою комнату и, окинув её взглядом, увидел то, за чем приехал Ухён. Бумажник лежал на полу около дивана и Гю незамедлительно направился к нему. — А вот и твоя пропажа, — сказал он, нагибаясь, с намерением подобрать утерянную вещь. При этом его зад оказался прямо перед глазами Ухёна, что стало последней каплей, переполнившей чашу терпения альфы. — Держи, — произнёс Гю, поворачиваясь к Наму, но был встречен не протянутой рукой, а крепким поцелуем, которым Ухён буквально атаковал парня, не ожидающего ничего подобного. Бумажник выпал из руки Сонгю и он, буквально на мгновение растерявшись, замер, но в следующий момент, уперев руки в плечи Ухёна, оттолкнул альфу, с громким чмоком разрывая поцелуй. — Ухён… — слова абсолютно не шли в голову, и Гю не мог адекватно мыслить, чувствуя, как пылают губы от прикосновения губ Нама. — Ничего не говори, — полушёпотом произнёс Нам, подходя к Гю и вновь накрывая его губы своими. Ухён целовал его очень чувственно, ища отклика, и Сонгю не смог устоять. Эмоции и ощущения, накрывшие с головой, заставили его закрыть глаза и ответить на страстный поцелуй Ухёна. Он приоткрыл рот, впуская горячий влажный язык Нама, который тут же начал исследовать нёбо, зубы Гю, встречаясь с его языком, пробуя омегу на вкус. Ухён горел, ему хотелось до судорог в пальцах слиться с Сонгю, и он чувствовал пылкий отклик парня, который с таким же остервенением отвечал на напористый поцелуй Ухёна, вздрагивая от каждого прикосновения пальцев альфы. Ухён начал теснить Гю к стене и как только спина того коснулась твёрдой поверхности, он дал волю рукам, приподнимая футболку парня, и оглаживая его живот. Ким рвано дышал, тяжело сглатывая. Ухён переместил губы на скулу Гю, спускаясь к его шее, покусывая нежную кожу, оставляя на ней засос, затем стал оттягивать футболку вниз, оголяя плечо, целуя его и испытывая дикую потребность не оставить ни единого участка кожи Сонгю без внимания. Гю откинул голову назад, облизывая губы, чувствуя, как жар растекается внизу живота, и как между ног становится влажно, от смазки, которая с каждым прикосновением Ухёна становится всё более обильной. Даже слишком… Так, как если бы… Мысль, внезапно пробравшаяся в голову Сонгю моментально привела его в чувства. Господи, у него началась течка! — Ухён, остановись, не надо… — Ким начал ёрзать, пытаясь выбраться из крепкой хватки альфы, но парень его как будто бы не слышал, продолжая сводить с ума своими ласками. В Сонгю в этот момент боролись две сущности — одна настаивала продолжать, другая внимала к голосу разума, настаивая на том, что это безумие нужно прекратить. В конечном итоге победил здравый смысл. — Ухён, послушай меня, — Сонгю немного резче, чем хотел, оттолкнул Нама, который, отойдя на шаг, с затуманенными от возбуждения глазами, смотрел на него, тяжело дыша. — Не надо. — Почему? — севшим голосом спросил Ухён. — Потому что это неправильно… — ответил Гю. — Что именно неправильно? Мои чувства? — спросил Нам. — Это… — Сонгю замялся. — Это всего лишь природа. У меня течка, поэтому ты… ты себя не контролируешь. Нам нервно рассмеялся: — Я не могу спорить с тем, что твой запах стал сильнее, но дело не только в нём. Дело в тебе…в том, что я испытываю, находясь рядом с тобой. Сонгю не был уверен в том, что хотел слышать эту правду. Хотя кого он пытался обмануть? Он хотел. И от слов Нама внутри всё начинало трепетать. Ведь он тоже испытывал к нему такие же чувства. — Ты меня волнуешь, — продолжил говорить Ухён, — у меня всё внутри дрожит, когда я нахожусь рядом с тобой, понимаешь? Всякий раз, когда ты рядом, я еле сдерживаюсь от желания прикоснуться к тебе, — Нам вновь приблизился к Гю. — Ухён… — Ты же тоже этого хочешь, я знаю, — Нам провёл рукой по щеке Гю, большим пальцем проходясь по его нижней губе, — ты хочешь…, но пытаешься сопротивляться… — Я… — Не сопротивляйся… — Ухён нежно прикоснулся губами к губам Сонгю, а спустя мгновение впился в его губы жарким ненасытным поцелуем, запуская пальцы в волосы омеги. И Гю вновь ответил, хоть и понимал, что нужно остановиться. Но поцелуи Ухёна лишали его воли. Эта запретная сладость, которую хотелось вкушать денно и нощно… Гю не мог от неё отказаться. Нам был прав. Сопротивляться не было никакого смысла. И всё же… была ещё одна причина, по которой Сонгю не мог получить то, чего так хотелось. Она притаилась на задворках сознания и теперь в самый неподходящий момент дала о себе знать, мигая в голове Кима яркой лампочкой. Совершенно неожиданно для Ухёна разорвав поцелуй, Гю повернул голову в сторону, избегая новых попыток Нама поймать его губы. — Мы не можем… — безапелляционно заявил Сонгю, вводя Ухёна в замешательство и вызывая недоумение: — Но ты же… хочешь этого не меньше меня, — Ухён видел, насколько Гю возбуждён и не мог взять в толк, почему тот борется с собой. — Неважно, чего я хочу, дело не в моих желаниях, — ответил Гю. — Тогда в чём же дело? Ведь вполне вероятно должна быть причина, — заметил Нам, начиная раздражаться. — Конечно, должна быть. И она есть, — произнёс Гю с металлическими нотками, остро реагируя на перемену в настроении Нама. — И что же это? — Что это? — удивился Гю такому вопросу. — Может быть, ты мне скажешь? Ведь это не я несвободен. Это не меня дожидается дома омега, с которым я состою в отношениях. Ухён моментально растерял весь свой пыл. Ему стало жутко неудобно, как если бы его застали на месте преступления. — Сонгю, я… — Что? Забыл мне об этом рассказать? Да и зачем, ведь это не столь важно, -съязвил Ким, глядя на то, как Ухён прячет глаза. — Думал, я не почувствую его запах? Запах. Господи, ну конечно! Сонгю почувствовал аромат другого омеги. — Что же ты молчишь? Считаешь, это недостаточная причина, для того, чтобы тебе отказать? — спросил Сонгю, чувствуя, как его начинает душить обида. Ведь Ухён до сих пор не соизволил ему рассказать о том, что в его жизни есть мужчина, и теперь ещё смел праведно негодовать, что Гю не пошёл ему навстречу. — Сонгю, всё очень непросто, — попытался оправдаться Ухён, хотя на самом деле не знал, что можно сказать. Да, безусловно у него был омега, но у них последнее время настолько испортились отношения, что это лишало Нама покоя, и он старался как можно больше времени проводить на работе, даже, когда этого не требовалось, лишь бы не получать очередную порцию упрёков. Да, они спали в одной постели, но с тех пор как Ухён познакомился с Сонгю, он не мог пересилить себя и находил миллион предлогов, лишь бы не вступать в сексуальные отношения со своим женихом, в результате чего не прикасался к нему вот уже две недели. Конечно, Нам понимал, что по-хорошему им уже давно нужно было расстаться, но проблема заключалась в том, что психологическое состояние Джонхи стало давать большие сбои, что очень тревожило Нама. Всё чаще парень начал говорить о том, что не станет жить, если Ухён его бросит, и отчаяние в глубине его глаз, убеждало Ухёна в правдивости его слов, что не давало Наму подступиться к своему омеге с серьёзным разговором. Но почему-то сейчас рассказывать всё это Сонгю Нам не хотел и не потому, что пытался скрыть, а потому что боялся того, как на эту правду отреагирует Гю. Ведь он мог решить, что Ухён всё это придумал, для того, чтобы выгородить себя и добиться своей цели. А это было совершенно не так. — Конечно, это всё непросто, — произнёс Гю. — Сама по себе ситуация в которой мы оказались мягко сказать не очень простая, но то, что ты себе позволяешь обманывать своего парня делает её ещё сложнее. И если уж начистоту, то это подло по отношению к нему. Ухён признавал отчасти правоту Сонгю, но с другой стороны всё равно не мог отказаться от того, чего ему хотелось. — Я это понимаю, Сонгю. Но ничего не могу с собой поделать. Я всё время думаю о тебе. Засыпая и просыпаясь, все мысли только о тебе. Это чувство сильнее меня. Сонгю готов был взвыть. Каждое слово, сказанное Ухёном, находило отклик в его душе, но он в который раз запретил себе идти на поводу у своих чувств. — Это ничего не меняет. Ты должен понимать, что это всё неправильно. Неужели тебя совсем не мучает совесть? Как ты можешь вот так вот просто прикасаться к другому мужчине, зная, что дома тебя ждёт свой? Произнеся это, Сонгю реально пытался воззвать к разуму Ухёна, однако его слова вызвали иную реакцию альфы. — Просто? Ты считаешь, что для меня это просто? Да ты и половины всего не знаешь, чтобы делать выводы, какого мне. Да и о какой правильности ты вообще сейчас говоришь? Когда речь заходит о чувствах, это понятие теряет свой смысл. Потому что мы не роботы, мы люди, — произнёс Нам. — Лишь наполовину, другая половина животная, и кажется, именно к ней ты больше всего и прислушиваешься. — Иногда, и не считаю, что это плохо. Время от времени это помогает почувствовать себя живым. Но видимо это не для тебя. Ты ведь у нас привык жить по правилам. В каком-то своём идеальном мире. Кстати говоря, всегда хотел узнать какого это, жить в идеальном мире. Не поделишься? Сонгю почувствовал, словно из его лёгкий выкачали весь воздух. Что? Его захлестнула такая злость, что он невольно сжал кулаки: — Ты хочешь узнать о моём идеальном мире? — процедил он. — Без проблем. Я расскажу тебе. Ещё два года назад я встречался с человеком, с которым мы были вместе три года и с которым собирались пожениться. Я работал на любимой работе, и знать не знал, что иногда происходят вещи, которые неожиданно отнимают всё, что у тебя было, оставляя с чувством отчаяния и безысходности. Так и случилось со мной в моём идеальном мире, когда придя на очередной плановый осмотр, мне сообщили, что я забеременел, от кого неизвестно. В одну минуту мой чёртов идеальный мир развалился на куски. Мой парень бросил меня, потому что подумал, что я ему изменил, хотя это было не так. Чтобы не пошли кривотолки на работе, мне пришлось выдумывать историю о том, что мой парень оказался подлецом и бросил меня, узнав о детях. И если бы не Менсу, то одному Богу известно как бы я справился. Я рад, что у меня есть мальчики, но едва ли я мечтал о том, чтобы стать папой-одиночкой, воспитывающим двоих детей. И ты мне говоришь об идеальном мире? Так вот, я понятия не имею, что это!!! — на повышенных тонах закончил Сонгю, прожигая Ухёна холодным взглядом. — Сонгю, прости…я… — стушевался Нам, чувствуя, что неправ. Но Гю видимо решил, что недостаточно сказал, потому как, проигнорировав извинения Ухёна, продолжил: — А потом, совершенно неожиданно объявился ты, заявив, что хочешь участвовать в воспитании детей, и я дал тебе такую возможность. Однако тебе этого показалось мало, и ты решил, что неплохо было бы попробовать охмурить и отца детей, при этом имея на стороне мужчину, про которого благоразумно решил умолчать. Да и зачем говорить, если так всё отлично складывается. На самом деле Сонгю говорил всё это сгоряча, он не думал именно так. Но Нам расковырял его не зажившую рану, и Кима откровенно понесло. Он выплёскивал обиду, копившуюся долгое время и просто не мог остановиться: — Но самое ужасное, что твой омега, по всей видимости, не знает, что ты втихаря от него бегаешь в другую семью, которую, по моему мнению, не заслуживаешь. И знаешь, лучше бы ты никогда не появлялся в нашей жизни. Не думаю, что моим детям нужен такой безответственный легкомысленный отец! У Нама вся краска сошла с лица. Ни одно слово Сонгю не прошло мимо него и осколками застряло в его сердце. Он чувствовал, как боль подобно яду растекается по его венам, и дышать становится непосильной задачей. Вот, значит, как Сонгю считает. Вот, значит, каким его видит. Гю, поняв, что сказал лишнего и, видя, как переменился в лице Нам, прикусил язык. Но слово — не воробей. И просить прощения за сказанное было уже поздно… Из детской послышался плач малышей, разбуженных громкими голосами родителей. Ухён и Сонгю одновременно повернулись на звук. Нам хотел пойти к сыновьям, но не смог сдвинуться с места. После слов Сонгю, он почувствовал, как будто потерял право на то, чтобы быть рядом со своими детьми. Словно Гю выстроил огромную стену между ним и малышами, не забыв и себя поместить по другую сторону, куда Ухёну было не добраться. Осознание этого больно резануло по сердцу, но сделать что-либо он не мог. Сонгю ему ясно дал понять, что ему в этом доме не рады. Развернувшись, Нам направился на выход и, остановившись на секунду около самой двери, произнёс: — Не переживай. Я вас больше не потревожу. Звук захлопнувшейся за Ухёном двери выстрелом прозвучал в ушах Гю. Парень стоял как вкопанный, чувствуя, как в горле образуется огромный ком, а на глаза наворачиваются слёзы. Детский плач не прекращался и Сонгю буквально заставил себя пойти к малышам. Подойдя к манежу, он присел на корточки рядом, баюкая детей, но те, как будто чувствуя, что их отец ушёл, начали плакать ещё сильнее. А Ким, стараясь унять ноющую боль в груди, продолжал успокаивать детей, не в силах сдержать эмоций, чувствуя, как по лицу текут горячие слёзы.