***
Том проснулся от того, что кто-то упорно звал его по имени тихим писклявым голосом. Реддл заворочался, мысленно проклиная того придурка, который не дал ему выспаться. В который уже раз? После очередного тихого зова писклявым голосочком, юноша всё-таки открыл глаза и осмотрелся, выискивая взглядом нарушителя своего мирного сна и спокойствия. Как ни странно, но в комнате никого не было. Справедливо решив, что ему почудилось или приснилось, слизаринец уронил голову обратно на подушку, планируя снова заснуть, потому что снилось ему нечто очень приятное. Спокойное и приятное. — Простите, сэр, но у меня для Вас сообщение. Важное и срочное, — снова позвал его всё тот же голос, заставив парня снова подскочить на кровати. Том ещё раз просканировал взглядом комнату и в этот раз заметил домовика. Маленькое, неприметное существо стояло недалеко от его кровати и тряслось, глядя большими испуганными глазищами. Откровенно говоря, Реддл недолюбливал домовиков, хоть и признавал их полезность, а порой, даже незаменимость. Они вызывали у него некую брезгливость, пусть он и понимал, что это несправедливо по отношению к эльфам, которые были спокойными, миролюбивыми жителями их мира, видящими свою жизнь в помощи волшебникам. Да, немного фанатичными, но это не делало их плохими. Совсем нет. Понимая всё это, слизеринец всё равно ничего не мог сделать со своим восприятием. Отогнав от себя ненужные размышления, староста попытался сосредоточиться на словах домовика, которые очень смутно усваивались в сонном сознании. — Что случилось? — голос был хриплым, а вопрос прозвучал очень резко, что заставило эльфа затрястись ещё сильнее. — Г-г-г-гость Хогвартса, м-м-мистер Гарри П-Поттер, велел передать Вам э-э-это и сказать, что д-д-дело важное и с-с-срочное, — пролепетал домовик, протягивая ему небольшой, свёрнутый вдвое листок пергамента. Том принял его и эльф тут же исчез из его комнаты с негромким хлопком. Слизеринец на это только головой покачал, предчувствуя новое путешествие в неизвестность и встречу с Гарри. С одной стороны, он ненавидел Поттера за постоянные ранние пробудки, а с другой, ему было интересно. Вчерашнее местечко у озера ему очень даже понравилось, так что теперь он готов был довериться вкусу нового знакомца в выборе способа изменения его взгляда на мир. Это было познавательно и отчасти романтично. Ему нравилось, несмотря на то, что у них всего лишь пять, а уже четыре дня вместе. Предвкушающе усмехнувшись, он развернул записку и, быстро прочитав текст, отправился умываться. Кажется, сегодня его ждало что-то особенное. «Собирайся, Том, я жду тебя на опушке Леса. Советую поторопиться, змей, и оденься прилично.Гарри»
Реддл и впрямь торопился, размышляя над тем, что задумал парень. У него было много вопросов, ответы на которые хранились у черноволосого красавца, который ждал его, глядя куда-то в небо. Погода, как и вчера, была просто отвратительной. Зимой, если бы не ледяной ветер, даже и не пахло: деревья стояли голые и трещали сухими ветками, земля промёрзла и была укрыта редким инеем, при всём при этом стояла омерзительная, продирающая до костей сырость. Том решительно не понимал, как Поттер может чувствовать себя комфортно в таких условиях, стоя в лёгкой, даже не подбитой мехом мантии. — Я всё пытаюсь понять: почему бы тебе не одеться во что-нибудь тёплое и почему мы постоянно должны уходить так рано, — сказал Реддл, остановившись за спиной Гарри. — Я уже говорил, что согревающие чары отлично греют, лучше любой одежды, — пожал плечами Поттер, а после обернулся и улыбнулся, оценивающе осматривая слизеринца, который под этим взглядом невольно приосанился и расправил плечи. — Завтра мы не будем так рано вставать, обещаю, — он подмигнул и направился в уже известном Тому направлении. До границы купола они шли молча: Реддл всё ещё побаивался местных злобных обитателей, а Гарри размышлял о том, что жилетка на Томе явно лишняя. Впрочем, вряд ли в том месте, куда они отправляются, кому-то будет дело до их одежды, потому что там все хотят только одного: свободы. Тому будет полезно на это взглянуть, чтобы научиться видеть отголоски света в самой непроглядной тьме. Дамблдор считал, что это очень полезный навык и, пожалуй, юноша готов был с ним согласиться. В любой ситуации важно сохранять присутствие духа и веру в будущее, счастливое будущее. В этом и была задача сегодняшнего путешествия: показать слизеринцу свет во тьме, надежду в других людях, их веру в завтрашний день, который непременно наступит. Реддл наблюдал за тем, как Поттер задумчиво покусывает нижнюю губу, от чего она распухла и стала соблазнительно-красной, и думал, что его мысли всё дальше от предстоящего путешествия, более того, он всё меньше беспокоится о недружелюбных тварях Запретного Леса. Куда больше парня сейчас занимал вопрос: целовался ли уже Гарри и с кем, потому что слабо верилось, что никто и никогда не касался этих губ. От этой мысли стало как-то зло и неприятно, потому что его раздирало от ревности. То есть, одно дело — ревновать парня к себе, но из будущего, и совсем другое — к кому-то, кого он не знал. Изо дня в день мысли о том, что у него может кто-то быть, раздражали всё больше, а незнание ещё и бесило, но Том старался этого не показывать, чтобы не спугнуть Поттера. Второй раз проходить через барьер было легче, но его магия всё равно давила со страшной силой, не позволяя нормально дышать и идти прямо. Впрочем, Реддл успел немного почитать об этом и теперь активно тренировался на практике противостоять чужеродной магии. Получалось так себе, но всё-таки получалось. Гарри шёл чуть впереди, в который уже раз преодолевая недовольство древнего замка. Хогвартс очень не любил, когда кто-то нарушал его границы, тем более, так вероломно, но аппарировать с его территории мог только директор, коим Поттер не являлся и становиться не собирался. В конце концов, барьер был преодолён и гриффиндорец, крепко взяв Тома за руку, аппарировал с небольшой полянки в самый центр шумного праздника. Когда Реддл открыл глаза (право слово, ему следовало научиться их вовсе не закрывать) и осмотрелся, то удивился не меньше, чем в первый раз. Они стояли в тёмном переулке, но прямо перед ними сияла огнями широкая улица, по которой ходили люди. Не спеша, с улыбками на лицах, некоторые в каких-то странных одеждах. Кажется, азиаты. Гарри обернулся к нему и взмахом палочки превратил их мантии в лёгкие пальто, потому что на улице было тепло и пахло какими-то сладостями, пряностями и специями, играла музыка и создавалось приятное ощущение праздника. — Добро пожаловать в Китай, — улыбнулся Поттер и за руку вытащил его на улицу. — Китай? — удивился Том, осматривая улицу. Пресвятой Мерлин, это действительно Китай. По обеим сторонам улицы стояли какие-то лавки торговцев и повозки-ресторанчики на колёсах, украшенные красивыми красными фонарями и разноцветными гирляндами. Люди покупали леденцы, игрушки своим детям, говорили на непонятном языке и улыбались, но в их глазах было что-то такое... какой-то страх, напополам с отчаянной отвагой. Реддлу было прекрасно известно, что на материке идёт серьёзная война, что тысячи магглов гибнут в этой войне, да и маггловской Британии приходится нелегко, но из Азии новости доходили сложно и редко, так что тяжело было судить о положении здесь. Кажется, всё не так уж и плохо. — Именно. Мы на фестивале Дунчжи(1*) — празднике зимнего солнцестояния. Здесь это особый день. Идём, — юноша указал на повозку-ресторанчик и они заняли два пустующих места. — Танъюань, — сказал Поттер взглянувшему на них пожилому мужчине с завязанными в низкий хвост чёрными волосами с проседью, и показал пальцами два. Мужчина кивнул, буркнув что-то по-китайски. Гриффиндорец не понимал по-китайски ровным счётом ничего, а заклинание, которое как-то показала Гермиона, для ментального перевода, забыл, так что приходилось ориентироваться интуитивно. Когда мужчина вернулся с тарелками и поставил их перед своими гостями, Поттер указал на колобки на тарелке сидящего слева китайца и его чарку, показав два и протянув на ладони десять юаней. Мужчина довольно улыбнулся и кивнул, показывая, что этого достаточно и заказ принят. Гарри выдохнул с облегчением и обернулся к Реддлу, который немного шокировано смотрел на тарелку бульона с плавающими в нём шариками и на палочки, лежащие рядом. Вид у него был воистину забавный и озадаченный. Жаль, что под рукой нет фотоаппарата, была бы эпичная фотография. — Откуда у тебя деньги и как это есть? — спросил слизеринец, с опаской поглядывая на парочку справа. — Деньги позаимствовал у Дамблдора (верну в скором времени) и попросил домовика обменять их на юани в Банке. Простая операция, — пожал плечами Поттер и взялся за палочки. — Сначала съешь шарики, а после выпей бульон. Палочки держи тремя пальцами. Я сам не ахти какой практик, никогда прежде не использовал палочки, — он подмигнул Реддлу и принялся за еду. Том наблюдал за этим, чуть вскинув бровь и едва сдерживаясь от смеха. Гарри неуверенно держал палочки, пытаясь поймать ими ускользающие шарики. В конечном итоге, парню это удалось: шарики оказались мягкими и удерживать их было несложно, внутри у них была какая-то начинка. Судя по тому, как юноша зажмуривался и облизывался, лакомство было вкусным. Слизеринец наблюдал за своим спутником с улыбкой и одновременно тоской. Он не хотел, чтобы Поттер сожалел о своей жизни, но тот, кажется, этого и не делал. Создавалось ощущение, что он действительно наслаждается спокойными днями прошлого, возможно даже, его компанией. Хотелось бы в это верить. — Что это за фестиваль? — спросил Реддл, когда перед ними поставили тарелки с ещё какими-то шариками, только крупнее, две небольшие чашки (похожие на пиалки) и пузатую бутылку. — Это праздник победы весны над зимой, практически Новый Год и, вместе с тем, день почитания предков, а ещё фестиваль огней. Сегодня рождается новая надежда из почтения к прошлому, вся семья собирается вместе, зажигает специальные благовония и читает молитвы предкам, прося о помощи и защите. Китайцы, как и японцы, чтят свои традиции и никогда не сдаются, поэтому и война длится так долго, — рассказал Поттер, наблюдая, как его сосед слева поднялся и, сказав что-то хозяину ресторанчика, ушёл. Глядя на него и на всех остальных людей здесь, юноша видел студентов Хогвартса своего времени: так же улыбаются, смеются, шутят, готовятся к празднику, смотрят в будущее, надеются, а в глазах безудержная решимость, немного страха, усталость и желание просто расслабиться, чтобы тот ад, в котором приходится жить, и постоянное напряжение, наконец-то, отступили, дали отдохнуть. Ему это было очень знакомо, потому что он видел такое каждый день в глазах Рона и Гермионы, которые пытались его поддерживать, заботились, но всё равно мечтали о том, чтобы война закончилась и они могли спокойно вернуться к своим семьям и строить будущее. Он тоже хотел этого для них, но для него самого воплощение этой мечты — убийство самого близкого человека и шаг в неизвестность, пустоту, наполненную вакуумом одиночества. Тряхнув головой, Гарри решил не думать об этом сейчас. Только не сейчас. — Да брось, она, считай, только началась, эта война, — фыркнул Том, тоже принимаясь за еду. — Здесь война началась в 37-м году и закончится ещё нескоро, Том. Меньше, чем в семи тысячах километров от этого места линия фронта, где гибнут тысячи людей, но оглянись: они не сдаются, празднуют начало Нового Года и верят в будущее. Это очень много значит, поверь мне. Я вижу такое каждый день: детей, которые слишком рано повзрослели, потеряли слишком много; родителей, оплакивающих своё одиночество; любовь среди горя; слёзы счастья и боли, которые всё сложнее отличить друг от друга; вымученные улыбки с искренним счастьем где-то на дне глаз. Это ужасно, на самом деле, — тихо сказал Поттер, глядя на свои руки, потому что было слишком больно и он никогда ни с кем этого не обсуждал. Реддл продолжил молча есть, раздумывая над его словами. Если честно, он слабо представлял, о чём говорит его спутник, вернее, он понимал о чём, но представлял, что юноша при этом испытывает, что, впрочем, никак не мешало ему чувствовать вину. Меньше всего ему хотелось становиться причиной чужой боли, горя и отчаянья, но, с другой стороны, было очевидно — этого не избежать. То, что произошло, уже произошло и этого нельзя изменить. Сейчас не хотелось ничего говорить, но в голове так и вертелась мысль о том, что, наверно, стоит извиниться, потому что в будущем он этого точно не сделает, но и сейчас, кажется, ему не удастся найти в себе силы попросить прощения за всё, что совершил. — Эй, ты не виноват, — сказал вдруг Поттер, тронув его за руку. — То есть, виноват, конечно, в некоторых поступках, которые ещё и не совершил, но это не так глобально, как ты себе придумал. Один мудрый человек научил меня, что война не начинается по воле одного человека, потому что в таком случае это была бы не война, а битва двух глупцов или мельтешение мухи под стаканом. Война — это столкновение двух горящих общими и противоборствующими интересами групп. Звучит, конечно, отвратительно сложно и, откровенности ради, из уст того мудреца звучало куда поэтичнее, — он хихикнул и вернул хозяину ресторанчика пустую тарелку из-под супа. — Да, звучит мудрённо, но немного успокаивает, — хмыкнул Том, задумчиво глядя на руку Гарри поверх своей собственной. — Я всё пытаюсь понять тебя и твои мотивы. Пока плохо получается, — признался слизеринец, так же отдавая пустую тарелку. — О, это чувство мне хорошо знакомо. Я почти всю жизнь делаю то же самое по отношению к тебе. Иногда у меня получается, а иногда — нет. Что поделаешь, никого нельзя знать на сто процентов, — Поттер разлил по пиалкам рисовое вино и на какое-то время они замолчали, раздумывая каждый о своём и поедая рисовые шарики. Гарри размышлял о том, что понять Реддла не такая уж и проблема, достаточно просто узнать его вот таким: без крестражей, непомерных стремлений и неутолимой жажды крови. Таким красивым, немного робким, нерешительным, умным, но знающим далеко не всё, не всё умеющим, стремительным и таким близким. Да, этот Том оказался ему во много раз ближе, потому что он был тут, рядом. К нему можно прикоснуться, можно вдохнуть его запах, насладиться пристальным взглядом, можно не запрещать себе чувствовать к нему влечение и даже влюблённость. С ним не чувствуешь постоянного напряжения и опасения. Он не хотел убить или причинить ему боль. С этим Реддлом проще и безопаснее, Поттеру он нравился, но юноша всё равно не позволял себе так беспечно разделять Тома из прошлого и из будущего, потому что это один и тот же человек, как бы там ни было. Вот только, Гарри понимал, что он и так слишком много себе запрещал, чтобы запрещать ещё чувство к единственному, кто безоговорочно его понимает и принимает. Том, в свою очередь, думал о том, что ему надоело постоянно оглядываться на будущее, раздумывая о своих отношениях с этим парнем в мире, который ещё даже не видел. Сейчас он чувствовал к Поттеру интерес, влечение, желание, да и много чего ещё. Это его чувства и желания. Только его и чхать он хотел на какое-то там будущее, которое ещё даже не наступило. Реддл хотел жить здесь и сейчас, хотел наслаждаться своим настоящим рядом с Гарри, потому что у них и так слишком мало времени друг рядом с другом в этом времени, в этом настоящем и прошлом одновременно. Впрочем, действовать слишком резко тоже не стоило, чтобы не спугнуть гостя из будущего, хотя его вряд ли можно вообще чем-то испугать, но рисковать слизеринец не хотел. Не с этим человеком. Только не с ним. — Крепкая штука, — заметил Том, допивая вторую пиалу. — Рисовое вино, девятнадцать градусов, если я правильно помню, — ответил Гарри, выныривая из своих мыслей и оборачиваясь к Реддлу. — Так что не налегай сильно, — он усмехнулся и подмигнул парню, после чего оба рассмеялись. Разумеется, ни один из них не собирался напиваться до беспамятства. Вовсе нет, но крепкий напиток сильно помог обоим чуть расслабиться и немного отвлечься от собственных грустных мыслей и далёких проблем, которые, по меньшей мере, оставались в Англии за тысячи километров от этого места. К слову сказать, они были единственными европейцами в городе, во всяком случае, никого другого они пока что не видели, да и не хотели видеть, потому что им вполне хватало общества друг друга и любопытных разговоров, которые они вели. Такая вот у них складывалась своеобразная гармония. — Пойдём, скоро начнут запускать фейерверки и стоит выбрать подходящее место для наблюдения, — сказал Гарри и за руку повёл слизеринца за собой. Том едва успел прихватить бутылку рисового вина с милостивого разрешения хозяина ресторанчика. Поттер крепко сжимал его ладонь и тащил за собой по заполненной людьми улице, легко маневрируя между ними. Реддл спешно следовал за ним, чуть улыбаясь тому, какая у брюнета теплая ладонь и как идеально она лежит в его руке. Гарри двигался быстро и ловко, так что вскоре они вышли на небольшой холмик, где и устроились в ожидании зрелищного действа в небе. В процессе их движения слизеринец вспомнил, что так и не подтвердил своей догадки о том, играет ли юноша в квиддич и является ли он ловцом. Было, вообще-то, интересно, не говоря уже о том, что это тоже часть жизни Поттера, причём, если исходить из наблюдений Тома, весьма значительная. — Ты играешь в квиддич? — спросил Реддл, пока вокруг них воцарилась относительная тишина. — Да, ловец сборной Гриффиндора, как и мой отец. Если бы я думал о своём будущем, то хотел бы заниматься именно этим. Знаешь, я очень люблю летать, потому что в небе я чувствую себя по-настоящему живым и свободным. Это великолепное чувство, — поделился Гарри, глядя в небо. — А ты? — спросил он, потому что уже давно хотел об этом спросить. — Нет, но я попробую как-нибудь, — пообещал Том. Над их головами начали взрываться фейерверки, окрашивающие небо разноцветными огнями, разрывая тишину громогласными взрывами и заставляя всех замереть, восторженно глядя на это великолепие. Реддл же не менее восхищённо смотрел на юношу рядом с собой, потому что это действительно было красиво: то, как в его глазах отражались огни, как он иногда облизывал губы, в нетерпении и заинтересованности глядя в небо. Это захватывало слизеринца и заставляло желать коснуться Гарри, но он не торопился воплощать это желание в жизнь, потому что любоваться было куда интереснее. Он смотрел, потягивая крепкий напиток из бутылки и, откровенности ради, плевать хотел на фейерверки, крепко сжимая руку своего спутника, на запястье которого цифра «4» сменилась на «3».