Пиромания наказуема

— Приветик, — после беседы брутальных мужиков Шахматноголовый всё-таки снял маску. — Ты же!.. — Реборн потрясённо смотрел на человека, проклявшего их. — Тот, кто помог нам в будущем! — Юни последовала за дядей. — Дядя Кавахира! — Тсунаёши решил поддержать мэйнстрим. — Помогал... — мужчина улыбнулся. — Ну да, для вас это было помощью, — маска снова вернулась на своё место. — Это всего лишь один из многих моих обликов, предназначенных Три-ни-сетте. — Что всё это значит? — Реборн никак не мог понять этого человека. — Ну-ну, тише, я чувствую вашу вражду, — Зарет всегда умел наживать себе врагов неосторожными фразами. — Этот ваш план был провальным с самого начала.       Внезапная волна мощнейшего Пламени чуть не сбила их с ног. В рассеивающейся дымке проступал силуэт Кавахиры. — Уах! — Юни тихо взвизгнула, так как десятилетнее тело с трудом выдержало напор. — Пламя?! — Да, только оно вдесятеро мощнее вашего, — Шахматноголовый фыркнул, понимая, что его оппоненты сейчас в смятении. — И вызывать его мне так же легко, как и дышать. — Как?.. — поверженный Бермуда лежал на земле, не в силах встать. — Что за чудовищная сила! — Реборн, придерживая свою федору, следил за мужчиной. — Наши уровни несравнимы. Хотя бы потому, что мы с вами разных видов. — Завёл свою шарманку, — тихо пробубнил Тсуна. — Чего?! — Гамма потрясённо смотрел на Кавахиру. Впрочем, как и остальные. — Ты что, пришелец, что ли? — у Верде загорелись глаза. — Конечно, нет. Я самый что ни на есть землянин, — эпичная пауза, и мужчина продолжил. — Но сейчас из моего вида остались лишь я, Юни и семья Савада. — Э? — Юни потрясённо переводила взгляд с Шахматноголового на Тсуну и обратно. — Спалил, падла, — буркнул Тсунаёши. — То есть ты утверждаешь, что вы с Юни и маман с Тсуной — представители одного, отличного от нас вида, — Реборн бросил острый взгляд на ученика, мол, дома разберёмся. — Что ты имеешь ввиду? Объяснись. — Что же, времени у нас достаточно, можно и помолоть языками, — он опёрся левой рукой на трость. — В конце концов, если передумаю... Всегда могу стереть вам память или просто убить. — Что?! — возмутились Аркобалено.       А Кавахира ухмылялся под маской. Пока ему в голову камень не прилетел. — Понял, Игнис, просто стереть память, — он глупо рассмеялся и потёр ушибленное место, после чего рассказал душещипательную и слёзовыжимательную историю шаманов. — ...После этого моей задачей стало наблюдение за судьбой Три-ни-сетте. Я выходил на свет лишь тогда, когда нужно было выбирать новых носителей пустышек. — Мой предок? Я ничего об этом не слышала! — в голове у Юни никак не укладывалось то, что она не принадлежит роду человеческому. — Ну, мы с ней расстались. Не сошлись во взглядах... — Не сошлись, ага, как же... — Тсунаёши сидел на земле, почёсывая затылок. — ...В отличие от меня, она хотела жить в мире с людьми и, скорее всего, скрыла от потомков свою принадлежность к другой, куда более древней расе. Но вот, как я посмотрю, Игнис — предок Савады Тсунаёши — не скрыл этого и на протяжении многих поколений эта история передавалась в его семье, — в раздражении от бубнёжа парня закончил Кавахира. — То есть то, что мой ученик является представителем твоей расы — это не глупая шутка? — Реборн вновь бросил взгляд на нерадивого. — Да, — парень рывком поднялся с земли, на которую уже успел лечь. — Ты удивлён, Реборн? — Да нет, мне всегда казалось, что ты какой-нибудь гуманоид, — мафиози разрушил весь пафос момента. — Игнис, — Кавахира беспардонно заржал, хлопая ладонью по коленке. — Я всегда знал, что серьёзные разговоры никогда не были твоим коньком. Либо ты всё испортишь, либо кто-то другой! — Сволочь, — замогильным голосом протянул Савада. — Почему ты называет Тсуну именем его предка? Это такая традиция? — Реборн был слишком въедливым, когда это касалось его ученика или Аркобалено. — Мы перерождаемся, — вместо Шахматноголового ответил Дечимо. — И у нас одно имя на несколько перерождений. — В смысле? — Когда шаман умирает, его так называемая душа попадает в круговорот, называемый у нас «Тенебрис», после чего вновь перерождается в своём потомке или, если род прекратился, в потомке другого шамана. Годам к десяти становится ясно, чья душа переродилась и ребёнку дают имя. Через несколько лет после этого шаман вспоминает все свои предыдущие жизни. — А ты? — Реборн внимательно смотрел в глаза ученику. И там он больше не видел того глупого выражения, от которого так долго пытался избавиться. — Ты вспомнил? — Вспомнил, — в голосе Тсунаёши было столько превосходства, будто... Будто. — а вот Юни нет. — Э? Я? — девушка поражённо смотрела на Вонголу. — Ты. — Постой, тебя... Твоё настоящее имя — Игнис, да? — она, сильно смущаясь, пыталась задать вопрос, который её давно мучает.       Ответом ей был кивок и ослепительная улыбка. — Тогда... в будущем... в лесу... откуда ты узнал, что написано у меня на спине.... и... почему там твоё имя? — Юни сильно покраснела, не понимая, чем вызвана такая реакция. — Да ладно, — Кавахира снял маску и недоверчиво посмотрел на соплеменника. — Ты ей не рассказал?! — Она ничего не помнит, — пробурчал парень, низко склонив голову. — Тогда расскажу я! — мужчина гаденько ухмыльнулся. — Только попробуй и тебя нафиг сметёт X-Баннером! Я сам расскажу! Позже... — Стоп-стоп! — шаман только сейчас вспомнил, из-за чего вообще тут находится. — Вы мне пустышки отдавать будете?! — А мы придумали... — Тсуна нагло перебил соплеменника. — Ну так?! — ...Как избавиться от проклятия без последствий. — Невозможно, — задрал нос шаман. — Ты думаешь, меня это не беспокоило? Другого пути нет, этот — единственный. И на твоём месте я бы побеспокоился о себе, а не о нынешних Аркобалено. Ведь в списке претендентов на новое поколение ты — первый. — Что? — протянул Савада. — Ты совсем тупой? Забыл, что у пустышек на шаманов неадекватная реакция? — У тебя смешанная кровь, — Кавахира вернул маску на место. — У Юни тоже, но это, почему-то, её не спасает, — невозмутимо парировал Тсунаёши. — Так же, как и не спасло Арию и Луче. — О чём ты, Тсуна? — Реборн сжал свои маленькие кулачки и угрюмо начал сверлить дырку в ученике. — Когда мы делили седьмой камень на семь пустышек, то Три-ни-сетте этому всячески сопротивлялось. Более того, это был наш первый опыт и мы не знали, как укротить систему, поэтому это её месть. Сократить жизнь шаману, выкачать его Пламя и заставить страдать — вот чего Три-ни-сетте добивается. — Ты хочешь сказать, что Три-ни-сетте — вполне себе живое существо? — Я не сказал бы, что существо, но, да, оно живое. — Я убью этого ублюдка! — Леон был мгновенно превращён в пистолет и направлен на шамана. — Э, не-не-не! — у него на пути появился Тсуна, размахивая руками. — Я ещё хочу поняньчить маленьких шаманчиков! — А это-то тут причём? — А как же продолжение рода?! Вот когда у него появится подружка да ещё и родит от него, тогда — пожалуйста! — Детишки детишками, но минуточку! — мимо Кавахиры бодро прошмыгнули Талбот и Крокон Буш — Хранитель Тумана Девятого поколения — держащие какие-то круглые сосуды. — Прости за опоздание, малец! — Да какой я тебе малец? — задумчиво пробубнил Тсунаёши. — Ну, сейчас ты для меня, действительно, малец, — старик ехидно рассмеялся, а шатен поджал губы.       А после этого был длинный разговор, в котором вся суть сводилась к тому, что эти странные и круглые сосуды навсегда заменят пустышки Аркобалено, но для этого нужно восьмое Пламя — Пламя Мрака. Все ожидали услышать отказ Бермуды. Все, кроме Тсуны — интуиция, чёрт возьми!       В итоге глава Виндиче согласился и, собравшись в круг (встаньте, дети, встаньте в круг!..), они накачали странные колбы Пламенем.       Пустышки более не были нужны.