Священная омела

      Это убежище ещё не видело такого количества гостей за последний десяток лет, как сейчас. Два человека и два зверя сидели по разные стороны от огня, пытаясь согреться и уйти от этой щемящей неловкости, которая будто давила на плечи, заставляя ёрзать от боли в костях. Они совершенно чужие друг другу люди, несмотря на то, что их детство прошло в одном поселении. Бэкхён всегда ходил словно тень, стараясь не попадаться никому на глаза, пряча миловидное лицо под капюшоном своей накидки.       Он помнил Чанёля, а точнее высокого худощавого парня с торчащими ушами и не всегда радостными глазами, даже если на лице была улыбка. Он бывало засматривался на него, удивляясь, как можно быть таким солнечным снаружи и хмурым внутри. Бэкхён словно ощущал, что маленького друида что-то терзает и гложит, но кто он такой, чтобы сметь подойти к нему и хотя бы просто заговорить. А теперь этот, уже повзрослевший друид, сидел напротив него, желая что-то изменить в его жизни.       Бэкхён же сидел подле своего волка и упрямо не поднимал глаза на парня, вперясь взглядом в языки пламени. Чанёль же не стеснялся и не скрывал своего любопытства. Он жадно рассматривал молодого парня - его руки, тело, спрятанное под слоем одежды, его тонкую шею и красивое лицо, на котором уже виднелись морщины в складке между бровей. Он не удивлён, что там пролегли две маленькие морщинки, говорящие о частых раздумьях человека. Вот и сейчас Бэкхён хмурился своим мыслях и сводил брови к переносице. Эта привычка, которую приметил для себя друид, почему-то очень ему понравилась, и он невольно улыбнулся, засмотревшись на парня. Его настроение поднималось вверх, а внутри всё трепетало. Чанёль не задумывался по поводу этих эмоций и незнакомых ему чувств. Ему нравилось просто находиться рядом с Бэкхёном.       - Может быть ты прекратишь пялиться на меня и улыбаться как дурак? – Бэкхён не был рад новой компании и ни капли не скрывал этого. – Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь. Я сказал тебе, что не хочу участвовать в этом ежегодном цирке и мне не нужна омела, - его голос был грозным, но это не помешало Чанёлю заслушаться.       - Омела нужна всем, - совершенно спокойно произнес он, пробегая своими пальцами по краю пламени. – Тем, кто отрицает это, она нужна ещё сильнее, - эти слова заставили Бэкхёна дёрнуться и поднять вопросительный взгляд на друида, но тот решил открыто проигнорировать немой вопрос своего нового знакомого. – Я понимаю тебя, Бэк, - как-то слишком грустно произнес Чанёль, а парень слушал, не отрывая взгляда от пепельных волос друида. – Тебя считали другим, и я в какой-то степени другой, - Чан нервно спрятал ладошки в карманы плаща, не желая, чтобы Бэкхён видел, как их пробила мелкая дрожь. Он впервые кому-то признавался в том, в чем боялся сначала признаться даже самому себе, но сейчас его главной целью было завоевать доверие Бёна, а ради этого он готов пойти на всё. Даже оголить собственную душу.       - Ты не такой как все? – вопросительно протянул брюнет, не совсем понимая, о чём говорит друид.       - Да, - тот кивнул, но глаза не поднял. – Во мне есть то, чего нет ни в одном другом человеке, и это не исправить, - капля грусти в его голосе выдавала сокровенность тайны. Чанёль ощутил как воздух словно накалился, но решил, что это просто его волнение так сказывается на восприятии.       - Ну, чего ж ты так огорчаешься, твои длинные кривые ноги можно подрезать, - Бэкхён злобно захихикал, - а уши приклеить к голове, - он был горд собой, но в ответ Чанёль лишь ухмыльнулся.       - Это не ноги и не уши, Бэк, - друид повесил голову, отчего пепел волос рассыпался по лбу, скрывая погрустневшие глаза. – Это не то, что ты можешь увидеть. Оно не снаружи, оно внутри, - и на этих словах он приложил ладонь к груди к той стороне, где билось его большое доброе сердце. – Я другой, и это не изменить. Я всю жизнь буду с этим жить и никогда не буду понят ни кем, - Бэкхён чувствовал, что друид говорит от всего сердца честно и искренне, и от этого становилось не по себе. Он не помнил, когда последний раз вот так просто разговаривал с другим человеком. – Знаешь, я помнил о тебе все эти десять лет, - теперь пришло время вздрагивать Бэку, так как Чан смотрел ему прямо в глаза с нескрываемым чувством, что нашёл то, что долго искал. – Я помнил о тебе и ещё тогда, в тот самый злополучный день, когда не побежал за тобой, я поклялся себе, что свою первую священную омелу я отдам тебе.       Глаза в глаза, дыхание на выдохе, а у другого на вдохе. Они словно смотрят в зеркало и дышат кислородом друг друга. Оба не в силах пошевелиться и что-либо сказать. Сказано было слишком много и того, что не должно было произнестись. Это смущало и заставляло задуматься. Чанёль ждал реакции от парня напротив, а тот метался в себе, не желая осознавать, что этот чуть лопоухий и где-то даже смешной друид смог растормошить его сердце спустя столько лет.       Казалось, что он опустил руку в горку осколков сердца и провёл кончиками пальцев по каждой грани, награждая их теплом и будто желая склеить. Бэкхён не мог допустить того, чтобы сердце заново вернулось в своё прежнее состояние. Его пугала мысль о том, что он заново начнёт чувствовать. Чувства - это не только радость и счастье, это горе, слезы, боль, обида. Он не был готов пройти через ад, чтобы попасть в рай. Он не верил, что над головой может светить голубое небо. Для него оно было всегда пасмурным, ветер холодным, а жизнь - одинокой. Бэкхён внутри был пуст, и ему не хотелось, чтобы кто-то заполнил его своими эмоциями.       Общение с Чанёлем немного пугало, но в то же время было чем-то новым. Он на секунды забывался, когда слушал голос друида, но как только тишина снова хозяйничала в пещере, Бэкхён вспоминал, что он одинок. Он был таким всегда и будет до последнего своего дня. А Чанёль уйдёт. Как только пройдёт три дня и ветвь омелы завянет, Чанёль уйдёт и больше никогда не вернётся сюда, наплевав и позабыв о никчёмном человеке.       Бэкхёна нервировало то, что друид продолжит жить своей счастливой жизнью, а его россказни по поводу того, что он другой, забудутся. Он спрячет их в самый дальний ящик своего разума, не желая запоминать эмоции этого молодого парня, чтобы в самые грустные дни вспоминать его глаза и ненавидеть свою жизнь ещё сильнее.       Ненависть. Это слово в очередной раз всплыло в голове брюнета, и он вспомнил о своей идее отмщения. Этот друид как-то странно на него действовал, и ему это не нравилось. Бэкхёну необходимо было придумать план, чтобы разрушить жизнь тех людей, которые когда-то превратили его жизнь в ад.       Идей никаких в голову не приходило, и это бесило. А ещё нервировало то, что чуть погрустневший Чанёль сидел напротив него и гладил своей рукой спинку маленькой ласки, что лежала около его ноги с прикрытыми глазами.       Почему-то засмотревшись на друида, Бэкхён и сам не понял, как заговорил, и произнёс не совсем то, что хотел.       - Ты скажешь мне, чем отличаешься от остальных? – только когда голос разлился по пещере, он понял, что это именно то, что ему необходимо. Он должен любым способом узнать о его слабых местах, чтобы после использовать эти знания против него. Он обязан уничтожить молодого друида, чтобы подорвать веру жителей в священный праздник.       Чанёль смотрел в глаза брюнету долго и как-то странно, словно пытаясь пролезть в его мысли и что-то понять для себя. Молчание затягивалось и Бэкхён уже решил, что не получит ответа, как друид вздохнул и потупил взор в пол пещеры.       - Я скажу тебе, но ты должен пообещать, что никогда никому не скажешь.       - Я не скажу. Обещаю, – для Бэкхёна, в душе которого росла и цвела ненависть к каждому живому человеку, дать обещание и не сдержать его было проще простого. В тот момент он не задумывался о том, что внутри что-то тихонько скребётся и это вовсе не совесть. Это какое-то чувство, эмоция, название которой Бэк не знал. От нетерпения он даже наклонился чуть вперёд, чтобы, не дай Бог, не пропустить признание друида.       - Я, - было видно, что Чанёль нервничал. Он заламывал пальцы и тяжело дышал, собираясь с мыслями, - мне, - он поднял глаза на Бэкхёна, словно ища у него поддержки, но тот сидел, замеревший в ожидании открытия ящика Пандоры, - мне нравятся парни, - и вот ящик открыт, и оттуда стрелой вылетает правда и бьёт прямо в сердце, которого нет, а потом в мозг, пропитанный ненавистью и злобой, который как мясорубка перемалывает каждое вылетевшее из алых уст слово, превращая всё в фарш, но не останавливается на этом, а выдвигает миллион идей, как это можно использовать, но самая главная и немыслимая проносится как вихрь и чуть не вышибает из тела Бэкхёна весь воздух, проникая в каждую клеточку и захватывая сознание парня.       «Бинго» - где-то на задворках мозга пробегает эта великолепная мысль, но Бэк держится и пытается не засмеяться в голос, переводя взгляд на слегка напуганного парня. Он прекрасно понимает, что если об этой тайне узнают все жители, то Чанёля выгонят из поселения как изгоя. Народ не примет неправильного друида, которому доверили такую важную миссию как дарение священной омелы. Бэкхён уверен, что если он подорвёт доверие всех к Чану, то и верование в этот священный праздник у всех иссякнет. Тем самым он может отомстить тем, кто издевался над ним. Пусть и в их душах поселится боль.       Обдумывая, как правильно следует это использовать, Бэкхён чисто на автомате выдаёт то, чего не собирался говорить друиду.       - Мне тоже, - тихо, на выходе, с последним глотком воздуха, но чтобы друид услышал.       И он слышит. Подтверждение этому - округлившиеся глаза и чуть приоткрытый рот, из которого вырывается горячее дыхание, ибо внутри всё кипит от волнения и страха. Он никак не ожидал, что встретит на этой горе того, с кем сможет разделить свою тайну.       - Бэкхён, - тихо и как-то интимно произносит Чанёль и дёргается от своего же голоса.       Вокруг них что-то бесповоротно рушится, и это, видимо, стена, которую сам Бэк возвёл при первой же встрече. Черноволосый парень не понимает, что произошло, но от того, как друид произнёс его имя внутри становится тепло и как-то по новому спокойно. Бэкхён ловит себя на мысли, что Чан такой же как и он - другой. Эта мысль заставляет парня обдумать своё первоначальное решение, но ненависть не даёт углубиться, требуя активных действий.       А душа Бэкхёна мечется как птица в клетке, словно зная то, что не ведомо самому парню. Он слишком долго смотрит на Чанёля, у которого мир давно перевернулся с ног на голову. Он никак не ожидал, что есть ещё такие же, как он сам. Мысли сбиваются в кучу и идея, пришедшая в голову пугает. Друид резко заливается румянцем и понимает, что хочет попробовать, познать это запретное удовольствие, попросить, умолять, но сделать это.       Он паникует, так как видит, что Бэкхён читает всё по его лицу. Глаза начинают нервно бегать, а тело чуть потрясывает, но совсем не от холода, а от легкого возбуждения вперемешку с волнением, которое по щиколоткам пробирается вверх по телу к самому сердцу, сначала затягивая тугой узел в районе живота. Это новые ощущения, от которых хочется и убежать, и остаться, отдавшись им сполна.       Чанёль не знает, как реагировать на такие изменения в его организме, и он панически ищет ответ в глазах Бэкхёна, в которых читается лёгкое сомнение, но интерес перебарывает, и Бэк привстает на колени и медленно пододвигается к напуганному парню.       - Бэкхён, - уже не так нежно и желанно проговаривает друид, поджимая коленки к груди и впиваясь в них пальцами. Он, такой большой и взрослый трепещет перед более низким, но более сильным. Флюиды брюнета перекрывают весь кислород и бьют по рецепторам, вбиваясь возбуждением в мозг, захватывая здравый рассудок друида.       -Грог, вон, - тихий, но требовательный шёпот Бэкхёна разрезает тишину, которая разбавляется лишь тяжелым Чанёлевским дыханием. Животное слушается, одним своим взглядом призывая к выходу и ласку. Зверёк не понимает, что происходит с его человеком, и это пугает, но он принимает решение уйти за волком и оставить друида с брюнетом.       Воздух густеет, окутывая обоих парней и внутри у каждого что-то щёлкает, но один думает, что это страх, а второй - возможность отомстить. Но никто не задумывается, что это новое чувство. Природа создала их, таких неправильных, с целью объединить, чтобы они нашли утешение друг в друге, но они слишком молоды и избиты жизнью, чтобы понять это.       Если пока не любовь, то точно симпатия молотит кулаками в двери в душу Бэкхёна, но тот её не слышит. Ненависть и желание воспользоваться друидом кричат слишком громко, оглушая и заставляя погрузиться словно в гипноз.       Слишком близко, слишком запретно, слишком ново и неизведанно. Два парня, которые не должны желать друг друга, сейчас смотрят изучающе и пытаются не испугаться своих желаний. Это для них впервые, и они не задумываются о том, кто из них главный. Всё происходит на подсознательном уровне, потому что Бэкхён целует первым, аккуратно притрагиваясь своим губами до губ Чанёля.       Уста брюнета шершавые, сухие и почти безвкусные, в то время как алость Чанёлевских губ сводит с ума, а от их сладости способен захмелеть разум похлеще чем от самого лучшего вина. Язык неуверенно касается другого, и тело дёргается от такого интимного прикосновения. Это движение словно спускает все тормоза, и Бэкхён запускает длинные тонкие пальцы в густую пережжённую солнцем шевелюру друида и чуть натягивает волосы на затылке, причиняя легкий дискомфорт. Это движение бьёт током, и Чан закатывает глаза, задыхаясь новыми ощущениями.       Бэкхён действует по наитию, отдаваясь инстинктам. Он придвигается к Чанёлю ближе, раздвигая согнутые в коленях ноги и устраиваясь между ними. Чан всё ещё сидит, а Бэкхён перед ним на коленях целует нежно, но страстно. Друид каждой клеточкой ощущает его власть и подчиняется. Он слишком напуган и возбужден, чтобы принимать хоть какие-то действия, поэтому Бэк делает всё за него, хотя сам немного боится.       Это для них всё впервые. Первый поцелуй, первые касания, первые глухие вздохи и неполноценные стоны – они делят это всё на двоих. Вокруг всё искрит, фейерверки взрываются перед глазами и они вдвоём погружаются в океан новых чувств.       Бэкхён аккуратно кладёт ладошку на талию Чанёля и заводит за спину, чуть надавливая, тем самым придвигая к себе ещё ближе. Чан хочет дотронуться, но до ужаса боится. Его трясет, и он разрывает поцелуй, смотря в чёрные глаза затуманенным взглядом, пытаясь отыскать там уверенность, и находит.       Несмотря на то, что они одного возраста и должны быть чем-то похожи, они совершенно разные. Чан видит в Бэкхёне собственника, мужчину, сильного и не знающего преград. Он прошёл через море трудностей и не сломался. Ему нравится знать, что именно эти руки сейчас гладят его щеку, вызывая мурашки по всему телу. Он смотрит и не двигается, наблюдая, словно со стороны, за действиями брюнета, а тому до одури приятно прикасаться к друиду, и внутри что-то потрескивает, но Бэкхён этого не слышит. Он полностью погружается в новые ощущения, которых ранее не ведал и закрывал от них своё сердце.       Медленные касания рукой по щеке и к шее. Бэк притягивает Чанёля к себе и смотрит прямо в глаза, словно прося его убежать и больше никогда не возвращаться, прекратить эту пытку раз и навсегда, но друид не двигается, утопая в чёрном океане его глаз. Бэкхёна трясет, ведь он уже почти признался себе, что парень ему нравится. Он боится новой порции боли, поэтому не готов сразу открыться.       Поцелуй тягучий, как ириска, которую мама давала в детстве. Она делала их сама, а потом угощала малыша Чанёля, а тот радовался и готов был взлететь до небес от сладости. Сейчас Чанёль уже вырос, и во рту у него совсем не ириска, а язык такого же парня как и он сам, но душа так и рвётся в небо - улететь, забыться, раствориться в этих воспоминаниях, которые он наматывает в памяти словно клубок ниток. Чанёль отказывается когда-либо это забывать и прощаться с этим. Он насквозь пропитывается новой эмоцией, название которой слетело бы с его губ, если бы они не были заняты Бэкхёном. А тот умирает. Он умирает каждую секунду с каждым движением и всё глубже уходит под землю. Ему хочется плакать и смеяться одновременно, и это пугает. Руки обжигаются при каждом прикосновении к коже друида, но он рад этому, ведь каждый ожог останется маленьким напоминанием ему об этой ночи. Он не думает сейчас, что потом сломается. Он хочет жить – здесь и сейчас. Он бы сказал, что забыл, но по правде он никогда и не знал, что можно чувствовать себя настолько живым.       Бэкхён понимает, что поцелуй слишком затягивается, и чуть отстраняется от друида, а тот подаётся вперёд и тянется за удаляющимися губами как за сладкой конфеткой, но Бэк отводит голову и заставляет Чанёля открыть глаза, и тот смотрит. Смотрит, но не видит, ведь пелена окутала глаза непрозрачной плёнкой, и ему остаётся лишь отдаться во власть ощущениям – запахи, прикосновения, звуки дыхания – это всё рисует в его мозгу картинку получше, чем он может видеть.       Брюнет понимает, что пора двигаться дальше, и начинает медленно и осторожно избавлять Чанёля от одежды. Стягивая с него плащ и кофту, он выхватывает взглядом израненные руки. Он нагибается и целует каждую ранку, словно извиняясь за свой поступок, ведь прекрасно знает, что это из-за него. А Чанёль тает от ласк и поцелуев. Он смотрит и вкушает каждое движение своего партнёра. Бэкхён слишком ласков для того, кто половину своей жизни прожил один, но сейчас он именно такой и от этого сносит крышу не только Чанёлю.       Обнажённая кожа слишком прекрасна. Она словно та тонкая стеночка, за которой прячется душа, и Чанёль, не задумываясь, протягивает руку и касается пальцами твёрдой и подкаченной груди Бэкхёна. Он хочет прочувствовать его, запомнить каждое прикосновение, каждый рваный выдох, каждый беглый взгляд по телу. Он сам нагибается и целует, но не в губы, а в маленькую ямочку посередине груди. Бэкхёна бьёт дрожь, и он прикрывает глаза, пытаясь мысленно совладать с эмоциями, но у него слабо получается. Это первый раз, когда кто-то касается его так интимно и болезненно нежно. Он запускает свои пальцы в волосы Чанёля и гладит голову, а тот как кот мурлычет, не осмеливаясь прикоснуться хотя бы кончиком языка до кожи, которая уже буквально горит. Он лишь легонько касается губами и вдыхает аромат тела. Он чуть терпкий, оседает где-то на задней стенке гортани возбуждением и лёгким ароматом зверя. Бэкхён пропах волком от и до, но этот запах всё равно не смог заглушить его природный – такой мужской и сейчас самый желанный.       Ожидание, предвкушение – это всё заставляет трепетать в груди сотню бабочек, что бьют своими крылышками по рёбрам, но если в груди Чанёля они порхают, то у Бэкхёна уже давно мечутся в агонии.       Твёрдый пол пещеры оказывается не таким неудобным, если тебя на него укладывает тот, чей выдох ты вдыхаешь. Губы слишком близко, но они не касаются друг друга. Взгляды далеко, но переплетаются в крепкий узел. Они не способны уже оторваться и отпустить. Сегодня они забыли обо всём – Чанёль о своём предназначении, Бэкхён о своей ненависти. Сейчас их тела полностью до краёв заполняет совсем иное чувство, и у каждого оно своё.       Его руки идеально смотрятся на чуть узковатых Бэкхёновских плечах, которые подрагивают от напряжения. Чанёль смотрит уже без страха и опаски. Он доверился ему полностью и бесповоротно. Он доверился ему как самому себе и не жалеет об этом. Он также не жалеет, когда адская боль пронзает каждую клеточку тела, и он не сдерживается и кричит, а Бэкхён лишь шепчет и гладит по голове. Они ещё слишком молоды и жутко не опытны. Они не знают как надо. Об этом не рассказывали родители в детстве, об этом нельзя прочитать в книжках или посплетничать с друзьями. Они два неправильных человека со своей правильной любовью, которые желают отдаться друг другу.       И Бэкхён чуть толкается вперёд, а Чанёль плачет. Капельки крови проступают под белоснежными ногтями. Он впивается в брюнета как в спасательный круг. Ему больно, но он не останавливает. Почему-то он уверен, что так и должно быть, и надо всего лишь немного потерпеть, но с каждым миллиметром ещё больнее, а сил держаться больше нет, и он просит остановиться, но тормоза давно отказали, а здравый рассудок затуманился бешеным желанием, и Бэкхён его не слышит. Он толкается снова, уже более резче, и крик друида бомбит по ушам. От него Бэкхён на секунду трезвеет и поневоле случая снова дёргается, входя в Чанёля на всю длину. И вот тут на небе загорается новая звезда, потому что Чанёль умирает и возрождается заново от яркой вспышки света в глазах и разряда тока, что пустили по телу. Он не понимает, что это, но хочет снова.       И он просит, умоляет, но не словом, а тихим скулёжом, и Бэк понимает его, медленно вынимая член и вводя снова. С каждым движением, с каждым проникновением на небе загорается звезда и Бэк видит их, но в его случае в глазах Чанёля. В груди что-то опять скребёт, трещит и тянет, и Бэк на мгновение ловит себя на мысли, что друид невероятно прекрасен и ему безумно нравится его сбившееся дыхание, неумелые стоны и касания его рук к своему телу.       Пустое и холодное убежище, которое десяток лет Бэкхён именовал своим домом, сейчас заполнялось теплом и уютом, и причиной этому был один высокий, немного смешной и по-детски непосредственный друид, который тонул сейчас в океане чувств и эмоций. Они волной накрывали его и утягивали в пучину без возможности вынырнуть. С каждым движением боль отступала, а на смену ей приходили блаженство и сладкая нега. Стоны были более полноценными, взгляды нежными, а прикосновения уверенными. Им не надо было спрашивать друг у друга как правильней. Они знали, что сам факт того, что они вместе - правильно. И пусть все скажут, что это грязно, противно и противоречит природе, они лишь улыбнутся и не станут доказывать, что их чувство чисто, прозрачно и создано самой природой.       Блаженство подкатывало к горлу, заставляя хватать воздух ртом. Движения становились более рваными и не сдержанными, и с очередным таким проникновением Бэкхён громко простонал, чуть не падая на друида и касаясь его члена своим животом. Одно прикосновение - и Чанёль чуть не плачет, идя на дно. Он кончает бурно и громко, сотрясаясь всем телом и хватаясь за плечи Бэкхёна. Всё случилось и закончилось так же внезапно, как и началось. Но если начало сопровождалось страхом и болью, то конец принёс умиротворение и наслаждение.       Бэкхён вышел из Чанёля, аккуратно устраиваясь рядом. Он не знал, как себя вести и что теперь делать. В груди всё трепетало и шевелилось, словно миллион маленьких мурашек строили новый муравейник. Бэкхён боялся поверить и осознать, что его сердце собирается по кусочком в пазл. Внезапное шевеление рядом отвлекло парня от его мыслей, и он повернул голову, встречаясь взглядом с Чанёлем. Глаза - зеркало души, и Бэк видел какая радуга сейчас протянулась под звёздным небом в мире Чанёля. Радуга и звёзды - эти две вещи никогда не смогут увидеть друг друга, но Бэк видел, что у друида всё невозможное возможно.       - Бэкхён, - тихое и уже такое нужное имя из уст Чанёля казалось настолько родным, что становилось больно, и именно эта боль напомнила Бэкхёну причину его поступка, и всё прошлое опять всплыло перед глазами.       - Давай спать, - ответил брюнет и закрыл глаза, не желая видеть того, кто смог подобрать ключик к его замку и, распахнув дверь, войти прямо в душу. Он боялся, что Чанёль уйдёт, оставив после себя лишь грязный след в его сердце. Там уже слишком много натоптали, и он не позволит сделать это снова. С этими мыслями он заснул, не зная, что друид смог сомкнуть глаза только когда звёзды померкли, а на их место взошла одна большая звезда солнце.       Бэк не знал, что стал для друида тем, кому он отдал не только тело, но и сердце. Друиды выбирают себе пару раз на всю жизнь, и Чанёль понимал, что выбор сделан, и если Бэкхён отвергнет его, то Чан умрёт.       Если Бэкхён отвергнет его, то на небе больше не будет звёзд.       Никогда.